Нериум

– Давай быстрее, пока со мной что-нибудь еще не произошло, – крикнул Леппо, пытаясь перекричать суматоху.

– Да-да, – опомнилась Винни, скинув перья в ту же миску. – Если будет коптить и соль потемнеет – точно порча, – предупредила она мужчину, зная, что коптить точно будет.

Винни встала на колени перед столиком, зажгла свечу и забормотала, стараясь делать это как можно громче, перекрикивая петуха и шум, с которым тот самый петух громил гостиную Винни.

– Прошу у уважаемых судеб снять с Грегли Леппо проклятия и порицания, и дурные слова, произнесенные о нем и отменить воздействие дурного глаза – все это и все, что связанно с этим, – Винни опустила свечу в миску и подожгла листы, огонь тут же перешел и на перья. Сразу же завоняло, а с пиков огня срывалась черная копоть.

– Я проклят, – в тишине раздался шепот Леппо.

Винни краем глаза посмотрела на петуха, мирно и вальяжно расхаживающего по кухне. Котокости сидел на комоде, склонив голову. А мужчина крался за птицей, подглядывая за Винни. Винни выдохнула и, затушив свечу, вытащила из коробки деревянный брусок. Держа его над огнем и закатив глаза, чтобы были видны только белки, она продолжила:

– Сняты да будут все проклятия, и клятье, и отлучения, и отделения, и проклятие разящее, и порицания, и колдовские чары, и все дурные слова, и провозглашение о передачи суда над Грегли Леппо в руки… Ромия Синеглазого, – Винни взглянула на Леппо, тот кивнул, бога угадала. – Или, если ты провинился и заслужил какое-то проклятие, или клятье, и отлучение, и отделение, и проклятие разящее, и порицание, и колдовские чары, и все дурные слова или дурное предначертание, откуда бы они не исходили и какими бы ни были, – все их отныне снимаем и упраздняем все. Сняты с тебя, сняты с тебя, сняты с тебя. Прощены тебе, прощены тебе, прощены тебе.

– Что за редкостная чушь? – пробормотал котокости, когда Винни замолчала.

Огонь в миске потух, оставляя пепел и темную соль. В руках у Винни остался обугленный брусок от дженги. Владелец петуха и петух внимательно следили за Винни. Грегли Леппо, прижав к носу платок, присел на кресло.

– Это все, – покрутив брусок в руках, Винни протянула его Леппо. – Брусок носите с собой в кармане ближайший месяц, он будет собирать на себя весь негатив. Потом сожгите. А это, – Винни вручила миску с пеплом, – развейте у погоревшего ресторана.

– Точно все?

– Ну мне еще всю эту еду нужно будет духам передать, что помогали мне, – криво улыбнулась Винни. – А так, да, все. Больше с вами в масштабном плане ничего плохого не произойдет. Кроме смерти, конечно.

– Какой смерти? – сжал пиджак в районе сердца Леппо.

– Самой что ни есть обычной смерти, – Винни поторапливала из своего дома гостей. – Будем надеяться в старости и по естественным причинам.

– Хорошо, – Грегли Леппо вытащил из нагрудного кармана желтую бумажку. – Гурия.

– Мы же договаривались на две, – забирая плату, произнесла Винни.

– Две было до того, как ресторан взлетел на воздух.

– Логично, – скривилась Винни, чувствуя свою вину.

– Пошли, – Леппо позвал за собой мужчину, – и возьми вот эту чертову миску, только осторожно, не рассыпь.

– А петух? – уточнила Винни, смотря как мужчины покидают ее дом.

– Вместо второй гурии, – хлопнул входной дверью Леппо.

– А посуда? – спросила она у двери.

Винни и котокости переглянулись.

– Ты не будешь его гонять, – грозно сказала Винни.

Котокости покрутил головой, смотря то на петуха, то на Винни.

– Ты сейчас проклятие отпускала? – спросил он.

– Ага, – убирая за собой, ответила Винни.

– А они существуют?

– Не думаю.

– А зачем тогда?

– Главное вера, – усмехнулась Винни. – И деньги. Давай, спаситель, иди ешь.

– Я молочка хотел, – буркнул кот, спрыгивая с комода.

– А что петухи едят?

– Наверное, что и курицы, – оповестил ее Фэлвин.

– У меня и куриц никогда не было.

– Зерно, непутевая. Кто тебя только учил?

– Непутевая? Откуда ты берешь эти словечки? Интернат меня учил, так что смиримся с моим образованием, – Винни пристроилась перед тарелками, решая с чего начать. – И где мне, по-твоему, взять зерно?

– В окружном, – макая призрачную морду во все тарелки, заурчал котокости, не забывая причитать: – за какие такие прегрешения на мою бедную светлую голову свалилось это необразованное создание. Наверное, это испытание, что Боги послали мне…

Печально крякнул звонок и тут же раздался настойчивый стук в дверь. Котокости подпрыгнул, выгнув спину. Винни вздрогнула и жалобно посмотрела на еду, которая была так близко. Петух, кукарекнув, снова начал носиться. Глубоко вздохнув, Винни пошла открывать дверь.

– Ты только глянь, – продемонстрировал стакан с золотистым напитком Натан. – Учись, как нужно встречать мужчин. Это что? – Натан застыл, осматривая хаос, вишенкой к которому был петух. – Фу, ты что жгла петуха?

– Не совсем. Я жгла перья, а петуха дразнит котокости, – наябедничала Винни, закрывая за Натаном дверь.

– А я поесть принес, – печально взмахнул он пакетом, останавливаясь перед столом. – А у тебя тут пир. К чьему приходу готовилась?

– Да вообще-то планировала все съесть сама, но с тобой поделюсь, – присела у стола Винни. – Что тебе налили?

– Виски, – Натан, опасливо посматривая на петуха, присел в кресло.

– Ты уверен? – с набитым ртом уточнила Винни.

– А что здесь все это делает и откуда?

– Грегли Леппо приходил, – объяснила она.

– Две гурии, петух и еда? – отставив стакан и пристраиваясь к еде, спросил Натан.

– Гурия, – скривилась Винни. – Еда и петух. Причем петуха я не ожидала. Не нужен?

– Петух? Мне? – усмехнулся Натан.

– Может, Клинышне отдать? Она найдет кому пристроить.

– Она по курочкам, – усмехнулся Натан, и быстро спрятал улыбку под взглядом Винни. – А кот что тут делает?

– В основном бурчит и молока просит.

– Сама ты бурчишь, – тут же откликнулся кот с подоконника, где устроился в куче подушек. – А молока так и нет.

– Призраки едят? – спросил Натан.

– Вообще нет, но и коты обычно не бурчат и не кости. Ты почему костлявый такой?

– Не твое дело, ведьма, – фыркнул кот, отворачивая морду.

– Я не ведьма.

– А кто кроме ведьм проклятия снимает?

– Она ведьма, – в пустоту сказал Натан.

– Вы подружитесь, – усмехнулась Винни.

– Хороший он человек, хоть и живой, – подтвердил котокости.

– Так почему он кости? – напомнил Натан.

– Еще один. Все. Не разговариваю я с вами, – обиделся кот.

– Он наконец-то замолк, – улыбнулась Винни, откидываясь на диване. – Фу-ух, объелась.

– Замолк, ты только посмотри на них, – донеслось тихое бурчание с подоконника. – Спасал, жизнью своей девятой рисковал, а они…

– А нет, не замолк, – констатировала Винни.

– Ты как себя чувствуешь? – Натан окинул внимательным взглядом девушку.

– Как будто вчера ресторан взрывала не я, – широко улыбнулась Винни. – Ведь не я?

– Газ, – кивнул Натан. – Пришлось со многими этот вопрос обстоятельно обсудить.

– Отлично, еще и скрывай перед всеми истину, – громче пробурчал кот. – Ври на каждом шагу. А спросят меня: как спас? А я им что? Газ?

– Кто там был? Ты видела?

– Такое ощущение, что там был человек, но потом он превратился в нечто, – Винни не нашлась, как описать существо, что преследовало ее в ресторане. – Я подумала… Возможно, это никак не связано с рестораном. Это мог быть озлобившийся призрак. Они обычно меньше всего похожи на человека.

«Но не на столько», – осталось не озвученным.

– Призрак мог взорвать головы? – закончил с последним блюдом Натан.

– Не думаю, я поищу в записях мамы, – сказала Винни. – Может, там что-то есть.

В первые годы, когда Винни выпустилась из интерната и получила наследство – тогда еще чистый мамин домик – она прочитала все записи, пересмотрела все книги и пометки. Она искала способ отправить призрак матери, который преследовал ее с двенадцатилетнего возраста. Единственный призрак, который молчал и просто смотрел. Единственный призрак с разорванной грудной клеткой, на призрачных ребрах которого висели клочья серого платья. Глаза матери были полностью черными, а по щекам текли темные слезы. Этот призрак по всем описаниям подходил в категорию «озлобившиеся». Категорию тех, у которых зла в душе накапливалось больше, чем могло поместиться и в послесмертии это зло вырывалось наружу, разрушая призрачное тело.

Винни изучила все и опробовала многое, но ничего не помогло избавить мать от мучений, отправить ее за грань. Винни не могла поверить, что в маме оказалось столько темной стороны, что она вырвалась в призрачном теле. Именно поэтому она изучила все об эзотерике, что только могла найти на острове. И ни в одной записи, книге или пометке на полях не было ни слова, о призраке, который смог бы разбить стекло или перевоплотиться на глазах из силуэта человеческого в некую темную массу.

– Ты бы знала, – словно прочитал ее мысли Натан.

– Может, что-то упустила. Но я не смогла с ним справиться. И не уверена, что смогу в следующий раз, – призналась Винни.

– Я, так уж и быть, спасу, – буркнул кот.

– Котокости спасет, – усмехнулась Винни, стирая серьезное выражение лица с Натана.

– Хотел бы я увидеть моего конкурента, – усмехнулся Натан и серьезно добавил: – оно сюда же не проникнет?

– Не должно, – пожала плечами Винни.

Мама наложила на домик защиту, через которую не могли проходить злые призраки. Кроме мамы из категории «озлобившихся» в дом не проник за семь лет ни один призрак. Это еще раз убеждало Винни, что мама не могла быть озлобившейся.

Сославшись на работу, Натан ушел, оставив за собой пакет с продуктами и бокал с нетронутым виски. Подхватив бокал, Винни вышла на крыльцо. Дом Клинышны уже мигал разноцветными огнями, а вдоль него, опершись на стену стояли девушки. Клинышна ходила мимо них, разговаривая по телефону. Связь на острове постоянно барахлила, так что даже многие из тех, кто имел телефоны ими мало пользовались. У большинства же населения, в основном Кобольда и деревень, что раскинулись по всему острову, телефонов вообще не было. Винни подарил телефон Натан, он же и поддерживал на нем положительный баланс. Винни, в свою очередь, пришлось научиться им мало-мальски пользоваться и держать всегда заряженным, хотя это выходило плохо.

– Чего тебе? – Клинышна закончила разговор и подошла к Винни, которая нерешительно топталась между своим и ее домом.

– Здравствуйте, вам петух не нужен? – возвращая бокал с виски, спросила Винни.

– Узнаю, кто транжирит напитки – выгоню, – пригрозила Клинышна девушкам, те хихикая переглянулись. Своих девочек Клинышна берегла, любого бы порвала за них, так что угрозы оставались просто угрозами. – Петух, говоришь. Зачем мне он?

– Мало ли, на суп, может.

– Ты думаешь, я сама готовлю? – Клинышна перекинула сигарету из угла рта в другой.

– Нет.

– Может, думаешь я сама головы рублю петухам? – строго спросила она.

– Нет.

– Да ладно, расслабься, – хрипло рассмеялась Клинышна. – Но петух мне без надобности. А за виски спасибо. Это из моего запаса, не для клиентов. Разбаловала я этих, – она кивнула на девочек и глотнула из стакана.

– Можно я на перекрестке нарисую кое-что?

– Не порочащее район? – строго глянула Клинышна.

– Орнамент, для ловли призраков, – пояснила Винни. – Краска яркая, рисунок лучше многих граффити, что здесь есть.

– Для живых не опасно?

– Ни капельки, – уверенно ответила Винни.

– Рисуй, ты нам тоже нужна. Каждый житель Кобольда на счету.

– На каком счету? – не поняла Винни.

– Люди пропадают, а полиции все равно. Все равно на Кобольд. Лэнч Девятый, что держит продуктовую сеть Кобольда, ходил к Дориму Роггил. Аудиенции просил.

– И как? – осматривая перекресток спросила Винни.

– Отослали, – хмыкнула Клинышна.

– Просто так? – удивилась Винни. – Даже не выслушали?

– У них там этот Леппо важнее, чем десятки людей, что пропали за последний месяц.

– Десятки? – Винни хоть и слышала о пропавших, но полную картину никогда не представляла.

– То-то и оно, то-то и оно, – поджигая новую сигарету, ответила Клинышна, – ты, если сможешь и на нас защиту поставь, рисуй, что хочешь. Только с мужиком своим, безопасником поговори.

– Поговорю, – кивнула в спину удаляющейся женщине Винни.

***

Винни монотонно стирала краску с рук – вчера она все же нарисовала перед домом, на самом перекрестке, орнамент. Получилось красиво и затейливо. В центре оставался большой круг, в который с легкостью можно заманить призрака, если он явится к дому. Вопрос оставался в другом, что это за призрак и когда он явится, если все же явится. Дожди будут смывать орнамент, но легче будет подправить его, чем рисовать новый.

– Ты тут уже смотрела? Лучше бы за молочком сходили. Великолепный я проголодался. И вообще, это так невежливо с твоей стороны оставлять гостя без еды и без внимания. Почтеннейший я, конечно, смилостивился и простил бы смертную твою душу, но ты ужасная хозяйка. Не моя, естественно, а дома. Моя, подумаешь. Надеюсь, ты не возомнишь себя моей хозяйкой.

– Ага, – машинально ответила Винни, смотря в одну точку перед собой.

Ответов на вопросы не появилось, как бы Винни не искала. Пол ночи она рылась в записях, остальные пол ночи звала мать. Мама не пришла, да и в записях ничего так и не было найдено.

– Я знаю, кто вам поможет. Так уж и быть, подскажу. Хотя, это выходит за все рамки моего милейшества. Даже слов не подобрать в этом скудном языке насколько я добр и щедр по отношению к тебе бренной.

– Ага, – не слушая кота, повторила Винни.

– Мой учитель, вдохновитель и почитатель, – ностальгически мурчал кот. – Самый знаменитейший ученый острова – Галвин Вистон Лейн.

– Ага.

– Ты, обременяющая мою душу женщина, меня вообще слушаешь? – кот прыгнул на Винни.

– Чего? – скинула с себя призрачные кости девушка.

– Говорю, нам нужен Галвин Вистон Лейн, – повторил Фэлвин.

– Это кто? – собирая документы, уточнила Винни.

– Я же говорил, это самый великий ученый острова. Его ум поразителен, а творения вызывают неописуемый восторг.

– Ага, и чем он нам поможет?

– Он может знать, что это за призрак, – убедительно ответил кот.

– Насколько я знаю, на острове больше нет экстрасенсов, – усмехнулась Винни, осматриваясь. Вроде, порядок был соблюден, документы распихнуты по ящикам, газеты возвращены к газетам, книги заняли свои места на полках.

– Он не экстрасенс. Был тогда не экстрасенс, – поправил себя кот. – Он изучал сверхспособности людей, такие как телепатию, психокинез и прочее. Он верил, что можно развить мозг до такой степени, что будут решены все проблемы одним взглядом. Это конечно же не приблизило какого-то там человека к совершенству меня, но на порядок улучшило бы взаимопонимание. Вот, допустим, ты. Ты не понимаешь терзания, покусившиеся на мою душу…

– Признайся, ты просто хочешь обратно к хозяину, – улыбнулась Винни, одеваясь.

– Хочу, и что с того, что я хочу? – гордо задрал голову кот.

– Ничего, – пожала плечами Винни. – А когда ты умер?

– Давно, – буркнул кот. – Как это некрасиво спрашивать такие личные вещи, вызывающие страдания.

– А хозяин не умер? А то как-то странно, ты ведь кости. Наверняка, хозяин тоже уже кости.

– Нет, я проверял. Настоящая пытка – смотреть, как пытается прожить твой ученый без тебя.

– Так ты знаешь, где он живет, – усмехнулась Винни. – Что ж тогда не идешь, а у меня тут среди ночи петуха гоняешь?

– Он меня не видит, – грустно ответил кот. – И это не я петуха гоняю. У тебя нет никаких доказательств. Мое совершенство не опустится до такого. Петуха гонять, надо же было такое придумать. И про кого? Про безупречность этого мира и всех других тоже. А ученый не может справиться без меня, он страдает, переживает. Сколько бы не прошло времени, он думает: «О, где же мой великолепнейший Фэлвин, куда его дела судьба. Как прожить без него еще один серый и одинокий день».

– Хочешь, чтобы я рассказала твоему хозяину о тебе? – перебила стенания Винни.

– Да, – махнул косточками хвоста кот. – И, если уж быть точными, он мне не хозяин. И вообще, мы практически наравне. Мы идеальная пара. Ученый и его кот…

– Он мне не поверит. Мало кто верит в призраков или души, а ученые тем более.

– Он поверит, – закружил кот вокруг себя. – Он создаст машину, в которую я вселюсь. Такого прекраснейшего железного кота. Я там буду жить, молочко пить, с Галвином общаться. Он очень умный. Возможно, не умнее меня, но в стократ умнее тебя. Такого превосходного кота мог заслужить только такой человек, как Галвин. Я тебя спасал, жизнью рисковал. Ты мне должна.

– Хорошо-хорошо, – подняла руки Винни, – только ты перестанешь бурчать.

– Да я никогда. Что такое бурчать? Я ничего подобного и не делал. Пошли скорее, я покажу, где он живет. Тут недалеко, он переехал на окраину Нериума. Ну, после того взрыва, когда… А, не важно. Главное, что он теперь занимается не всякой там наукой, теорией и взрывами, которые… А, не суть. Он теперь…

– Все, тихо, – перебила кота Винни. – Сначала я на похороны. Ты как хочешь.

– А после к Галвину?

– Да, – смилостивилась Винни.

– Так уж и быть, уговорила мое великолепие, я с тобой. А зачем нам на похороны? Там же просто их всех сожгут.

– Призрак может прийти туда. Натан ищет связь между теми, кто находился в ресторане. Или кого-то, кто подвергся нападению, а остальные просто попали под раздачу.

– Ничего себе просто попали под раздачу. Это вот я, беднейший кот этого мира, просто попал, – пожаловался кот, срываясь за призрачной птицей.

Винни покачала головой. Если положить на перекресток, в центр орнамента, пакет, то он словит много призрачной живности. Только вот, что с ней делать, Винни не знала. За грань они не отправлялись – пробовала. Почему некоторые животные и птицы оставались призраками, как и люди, Винни тоже не знала. Единственное, что она знала, что это началось относительно недавно. По маминым записям это начало происходить, когда маме исполнилось двадцать два года. Либо она их только тогда начала видеть, то ли только тогда души перестали стройным рядом уходить за грань самостоятельно. Судя по тому, что мама собирала и изучала, с каждым годом призраков на острове становилось все больше. Все больше и больше людей не покидало после смерти этот мир. Призраки животных появились несколько лет назад.

– А сколько ты мертв? – уточнила Винни.

– Много, – буркнул кот, снова уносясь от девушки на приличное расстояние, чтобы его никто не мучал расспросами.

Винни пожала плечами. По улице Трехкоб они быстро добрались до широких ворот. Здесь проход в Нериум охраняли рыбы, раскрывшие рот в безмолвном крике агонии. Окружной район суетился, у них тоже были похороны, отдельные от погибших жителей Нериума. Винни знала, что тела погибших поваров и официантов, тоже подвергнут огню, но не на побережье, а на заднем дворе храма, а пепел предадут земле.

Нериум же словно вымер. Тишина царила на улицах, не нарушаемая даже ревом двигателей автомобилей. Чем ближе к побережью подходила Винни, тем больше встречалось людей, тихо переговаривающихся между собой. На нее смотрели косо, до слуха долетали обрывки фраз: «Что тут делает кобольдчатина?», «В такой день и такая яркая», «Хоть бы правила приличия соблюдала». Проглатывая обидные фразочки, Винни шла вперед, гордо выпрямив спину.

– Привет, – почти у самого побережья ее нагнал Натан. – Тебя, конечно, ни с кем не спутаешь. Сегодня траур.

– В Кобольде белого не найти, – шепнула ему Винни. – Да и другой куртки у меня нет. Если стыдно – отойди.

– Мне не стыдно, – покачал головой в белой шляпе Натан. – У меня вон у самого только шляпа нашлась.

– Модная, – усмехнулась Винни.

– В стиле английских кварталов, – в ответ широко улыбнулся Натан. – Я, надеялся, что преступник сюда явится.

– Я думаю, точно явится, – Винни окинула взглядом побережье, наполненное людьми, словно галькой.

– Только как его найти?

Винни пожала плечами и подозвала кота.

– Ты можешь найти ту тварь из ресторана?

– Высшая мера наглости, просить меня о таком. Как я могу найти кого-то, если сам того не желаю? – удивился кот.

– У вас же нюх и все такое.

– Это у собак. Ты меня, невероятнейшего, превосходнейшего кота сравнила с псиной, мокрой шавкой…

– Тихо, не разгоняйся. Вы же на мышей охотитесь.

– Так то не мышь совсем была. Мыши они намно-ого мельче и…

– То не мышь, а призрак, – перебила она Фэлвина. – А призрака ты быстрее заметишь, чем я. Я тут вообще не протолкнусь.

– Что он там торгуется? – следя за Винни, разговаривающей с самой собой, спросил Натан. – Даже, если убивал не призрак, призрак мог видеть убийцу. А мне позарез нужна зацепка. Я ему молока куплю, скажи.

– Вот другое дело, – довольно муркнув, Фэлвин поднял хвост, – и к Галвину. Хороший мужчина этот Натан, присмотрись.

– И к Галвину, – кивнула Винни. – Иди уже.

Котокости, не замолкая, отправился на поиски, проходя сквозь ботинки и юбки пришедших на похороны. Похороны всегда были мероприятием популярным, здесь, почтив память усопшему, можно было показать себя в нужном свете в глазах представительных. На похоронах знакомились, сватались и получали продвижение по службе. Похороны всегда были в почете и ожидались больше любого праздника. А уж похороны пятнадцати человек разом могли сулить многое.

– Почему их прах отдают Ромию? – спросила Винни.

– Привычка, – Натан внимательно вглядывался в лица людей. Они пробирались сквозь толпу на уступ скалы, спускавшийся слева прямиком в море. Уступ, с которого можно было беспрепятственно осмотреть побережье, пустовал, все жители крутились в высших кругах внизу.

– Нериум давно не верит в богов, храмы заброшены, подношений нет. Вы даже забыли от чего все пошло и кто такой Ромий.

– Не приписывай меня к Нериуму, – резко развернулся Натан.

– Ты давно уже не кобольдчанин, – чуть не врезалась в него Винни.

– Ты не можешь судить, – отрезал Натан.

– Сказал мужчина в дорогом пальто, с автомобилем ценой в весь мой дом и мной в придачу. У тебя туфли дороже чем вся моя одежда вместе взятая, – не сдержалась Винни. – А я еще и живу побогаче многих кобольдчан.

– Я думал, мы решили не судить по одежде и по деньгам.

– Ты думал и мы решили – это разные вещи. И даже, если не судить то, что ты знаешь, в принципе, о Кобольде?

– Я слежу за тем, что там происходит. Я знаю все сводки.

– И что же там происходит?

– Все как обычно, – пожал плечами Натан. – Преступность зашкаливает, но так было всегда. Там заправляют всем преступники, как будет иначе?

– Может, там должен править Советник? – крикнула Винни, сразу поймав на себе несколько презрительных взглядов. – Может, там не должно быть как обычно? Может, полиция хоть иногда должна туда заглядывать не только за откупными?

– Может, – Натан подошел и взял Винни за локоть, понизив голос. – Может, но ты сама понимаешь, что такое Кобольд. Всякий сброд и живет, как того заслуживает.

– Люди пропадают, – вырвала руку из захвата Винни. – Ты даже не знал, что там люди пропадают.

– Что я могу поделать? – тихо спросил Натан, нависая над девушкой. – У меня смерть пятнадцати представителей Нериума. И пропажа парочки кобольдчан. Ты сама все взвесь.

– Взвесь, – усмехнулась Винни, отступая от Натана. – Парочки десятков кобольдчан. Сброд…

Развернувшись, Винни поспешила прочь. Подальше от Натана, подальше от похорон, что важнее всего на этом острове.

– Винни, – крикнул в спину Натан.

Винни, не оглядываясь побежала, расталкивая толпу. Сердце сжималось. В горле застыл ком, а на глаза наворачивались слезы. Было обидно и за себя, и за родной Кобольд. Отчасти она была согласна. В Кобольде было много пьяниц и бездельников. Много перешедших черту бедности, в нищету и поборничество у храмов. Много воров, что выживали только этим. Да и соседи у Винни были не совсем уж праведные жители острова. Но большее же население Кобольда были работники шахт и карьеров, матросы с небольших суден, рыбаки. Рабочие, чья физическая нагрузка в расчет не шла с зарплатой. Кобольд тащил остров, Кобольд зарабатывал, но все деньги оседали у жителей Нериума.

Винни шла быстрым шагом по пустому Нериуму, размазывая слезы и макияж по щекам. Рядом, неизвестно как, оказался Фэлвин. Он пару раз спросил в чем дело, несколько раз постенал, что Винни его игнорирует, и замолчал.

– Ты обещала, – бросился под ноги Фэлвин.

Винни запнулась и еле устояла на ногах.

– Что еще? – всхлипнула Винни.

– Галвин Винстон Лейн. Ты обещала, что мы к нему сходим и ты…

– Он не на похоронах? – перебила она кота.

– Он давно не посещает эти сборища. Он же весь в меня умный, он же ученый.