скачать книгу бесплатно
Вытаскиваю мобилу и набираю номер. На сигнал «SOS» Богдаша реагирует мгновенно, особенно когда появляется халявный стакан, который надо опрокинуть.
И пока он крутит маневры, запутывая жену, чтобы слинять из дома, я размышляю о странностях жизни. Вот я – одинок и несчастлив – пью портвейн. Богдан – женат и счастлив, и тоже пьёт портвейн. Странно!
Хотя у него свои нюансы. Жену он любит, она его тоже. Она целыми днями пялится в телевизор (предпочитает «Дом-2»), а он готовит и убирается. Вот оно – женское счастье, был бы милый рядом и обслуживал заодно. А он норовит от неё слинять при первой возможности, чтобы с друзьями увидаться, которых она от дома отвадила.
А она его пилит. А он наливается. Любовь! А она на нервах у него играет, что Паганини на скрипке. А он для неё всё. Но пьёт.
А она его достаёт. А он терпит. А она его из дома не выпускает. А он за хлебом. Как сегодня. Поэтому-то я для него – луч света в тёмном царстве!
Потому что счастье у него какое-то не очень счастливое.
И ведь знает, что ночью, когда он пьяный уснёт, она его поднимет пощёчинами или тычками и будет отчитывать.
И всё равно пьёт. И всё равно любит. Но ведь бежит от неё, хотя потом и возвращается. Терпеть её не может, но и без неё не может. Вот она – любовь по-русски!
Так он превращается в мазохиста.
Да, странные у нас мужики!
И бабы не менее странные.
Я уже почти тону во всех этих противоречиях, когда, наконец, появляется Богдаша, с которым мы и закатываем нашу любимую программу: магазин – портвейн – набережная.
Что называется, шары залили и опять светит солнце!
А поутру они проснулись…
Я проснулся. И они тоже.
И увидел эту говорящую задницу!
Ой!
Это я на часы посмотрел. На работу пора. Там и продолжу. Пока.
…Щёлк.
* * *
Щёлк. … Это опять я, и бодрости как не бывало!
Только что прослушал все мои записи и сделал вывод: в моей жизни смысла нет. Никакого.
Зачем живу?
Ради портвейна?
Семья, дети?
Нет их. Хотя когда-то я был женат, но это было, как будто в прошлой жизни. Как однажды сказала одна мадам:
– Ты остервенился. То есть насмотрелся на все бабьи заморочки и больше жениться не захочешь.
В точку.
…Щёлк.
* * *
Щёлк…
Посмотрел я тут, походил. Нашёл. Стреляться мне всё равно не из чего, вены резать – идиотизм. Нашёл трубу вентиляции, такую, по каким в боевиках воры в банки пролазят. Только потоньше – аккурат, ремня хватает перекинуть.
Ремень уже подвесил.
Сейчас иду к месту казни. Запись оставлю включённой, чтобы, так сказать, никого не обвинить случайно.
Залажу на стул.
Как думаете: реинкарнация существует? Хотелось бы родиться в следующей жизни котом. Или деревом. Или камнем и всё пофиг.
Не вижу смысла опять быть человеком. Всё время одни и те же грабли. Человек человеку волк! Нет любви! Что за жизнь?!
В моей смерти прошу винить начальство, деньги, честно заработанные на портвейн, не даёт!
Похороните меня, нет, не за плинтусом, а на набережной.
Идут пионеры:
– Салют, алкашу!
Нальют пенсионеры:
– Салют алкашу!
В общем, просьба – считать меня коммунистом.
Да поможет Вам Бог, друзья!
Прощайте!
Эх, нет повести печальнее на свете, чем повесть о Родионе без Джульетты.
Всё!
Дзынь! Шлёп! Бам! Ба-бах!
– А – а – а! О – о – о! Моя жопа! Что ж так больно-то! Повесился на хрен! О, моя башка! Какой хрен строил эту вентиляцию! У – у – у!
…Щёлк.
ДЕНЬ 5
Щёлк…
Привет!
Теперь я точно знаю, что я как Кощей! Моя смерть находиться не в шее. И не в заднице. И не в голове. А где – догадайтесь сами.
Если, конечно, хотите меня убить.
Хотя, это вряд ли.
Психологи говорят:
– Никогда не общайтесь с неудачниками.
Так что убивать меня я вам не советую. А вот пообщаться можете, авось удачей меня заразите. Впрочем, я слышал, что подсознание «не» не воспринимает, а значит, если я говорю неудачник – оно слышит:
– Удачник!
Так что – вперёд, к новым свершениям, к битью всеми частями тела об пол и стены! Жизнь прекрасна!
Коммунистом я так и не стал, несмотря даже на то, что комсомольцем был.
В общем, получил я вчера большой взрыв бодрости по разным частям тела. Заново родился в прямом и переносном смысле.
Действительно, побывав на краю, чувствуешь себя другим человеком. Я теперь даже не неудачник, чтобы не произошло в моей жизни. Плевать мне на все проблемы мира и мои, вместе взятые! Неудачником я был бы, если б удалось повеситься, а теперь нет.
Официально заявляю:
– Теперь в моей жизни будет бездна удачи!
Я даже имя новое получил.
Но об этом позже.
Вернёмся к говорящей заднице, которую, я увидел вчера утром.
Вы, конечно, решили, что это опять какая-то штучка в духе Нострадамуса?
Отнюдь!
Итак, открываю глаза. В голове бьют кремлёвские куранты, а передо мной – этот наглый попец, поющий мне серенады.
«Всё! Жопа! Допился!» – первая моя мысль.
Впрочем, учитывая то, что было прямо передо мной, мысль вполне разумная, не находите?
Но всё моё естество воспротивилось против такого поворота событий и я, ещё не вполне проснувшись, начал отворачиваться. Это, однако, оказалось не просто. В моей черепушке тут же начались строительные работы: кто-то сверлил, колотил, что-то двигал и работал там отбойным молотком.
Поняв, что бригада гастарбайтеров, которую депортировали из Москвы в мои мозги, просто так от меня не свалит, я успокоился и замер.
И смело взглянул в глаза (если можно так выразиться) этой заднице.
Она торчала из-под простыни на соседней койке. С другой стороны этой же простыни на данной койке торчал череп, причем, в отличие от своей противоположности, неприлично лысый.
Тут я уловил запах, витающий в атмосфере помещения, где я находился. Перегар. Мощный такой, сильнее, чем от давешних бомжей.
Несмотря на производимый в нём капитальный ремонт, мой мыслительный аппарат заработал, а взгляд продвинулся дальше. Своим тусклым взором, в котором ещё накануне светило солнце, я узрел следущую койку с таким же «пациентом», а далее – ещё одну. За ней находилась металлическая дверь с врезанным в неё окошечком, сейчас закрытым.
Вся эта информация в моём котелке быстро сопоставилась с тем вкусом, который преобладал в моём рту. (По секрету скажу, что это напоминало туалет, в котором неделю назад испортился слив.)
Вывод, произведённый моей бестолковой головой, был неутешителен.
– Трезвак! – пробормотал я.
– А ты думал – курорт? – раздалось откуда-то с другой стороны.
Усилием воли, изгнав гастарбайтеров обратно в Москву, я приподнял то, что ещё вчера было моей головой.
Оказалось, что в этом пост-увеселительном заведении со мной пребывало ещё с десяток любителей портвейна и всего остального, легко воспламеняющегося. Оглядев их физиономии, я вздрогнул.
Несомненно, я бы предпочёл оказаться с девушками на пляже, а был здесь, в этом нетрезвом отеле. Из вещей на мне были только трусы. Однако мои сокамерники тоже были неглиже, что вселяло некоторый оптимизм. Возможно, меня раздела всё-таки милиция, а не уличные хулиганы.
В этом я убедился через пару часов, когда, уже одетый, стоял перед весёлым лейтенантом, который пожелал мне навещать его гостеприимный дом почаще. Когда он узнал, что я охранник, только усмехнулся.
– Ну и дурак, – только и сказал он.
Тут наш диалог прервала женская брань. Я обернулся. Он тоже посмотрел. По коридору, который упирался в дверь этой приёмной, где были мы, милиционер вёл женщину, которая отчаянно вопила, распекая его на все лады.
Мой взгляд (скорее по привычке) задержался на её отвисшей груди. Она была в одних трусах (вы в курсе, что в вытрезвителе всех, независимо от пола, раздевают до трусов?). Потом я посмотрел на её лицо и узнал (не сразу, надо признать, так сильно она изменилась). Это была моя жена. Бывшая.
Вот так встреча! И в каком знаменательном месте! Сразу ясно, что мы, расставшись, с пользой проводили время. Впрочем, она и раньше неплохо заливала. В себя. И мне заливала, что рога на моей голове вовсе не растут.
Я резко отвернулся. Совсем не хотелось её видеть, тем более здесь! Лейтенант, заметив это, спросил:
– Знаешь её?
– Бывшая жена.
Он хотел что-то ещё добавить, открыл уже рот, но ничего не сказал.
К счастью её увели мимо приёмной. Я направился к выходу и тут услышал СВОЙ голос у себя из-за спины. Думал, глюки продолжаются, и обернулся. МОЙ голос разносился из его сотового телефона, и он рассказывал, как я ехал в троллейбусе и там кое-что прижал. Другой рукой милиционер протягивал мне мой мобильник и улыбался.
– Забыл, – сказал он.
– Не понял… – пробормотал я, забирая телефон.
