Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения

– И вам все тут известно. А нам, простым смертным, не дано, – излагала, между тем, Крысуля. – А так хочется. Вот к примеру, расскажи мне, Саня, почему наша локация имеет четвертый номер и где обретаются те, которые с первую по третью. Уж ты-то знаешь, ты картограф.

– Саня! – предостерегающе сказал Митя

– Глупости! Паук нас не сдаст. Он, конечно, трепло, но он не трепач! Та, которая номер один… там проход на Большую Землю. Вот. Только она для проживания негодящая. Горы, ледники и холод собачий. Да еще йети – ну, снежные человеки эти самые в придачу к прочим радостям. Там держали воинскую часть и кое-какие склады только из-за прохода. Из этой локации вел переход во вторую, и она была центральная. А оттуда уже можно было попасть в Третью и к нам. Эти локации были освоены именно из-за проходов.

– Как это?

– Пригодных для жизни локаций – ну, по местным меркам пригодных, конечно – это навалом. А вот в которых долгоживущие воздушные проходы, чтобы на вертолете транспортировать грузы туда-сюда, их ой как мало. Воздушные проходы вообще штуки недолговечные, так что если они возникают на одном и том же месте пусть и ненадолго, но часто, так это ценность – тушите свет!

– Что ты затеял, Паук? – перебил Митя.

– Не затеял, а затеяла, – поправила Крысуля. – Ничего я не затеяла. Просто хочу разобраться в том мире, в котором живу.

– Разобраться в этом мире? Ну ты даешь, Паук. Этого никто не сможет еще не одну сотню лет.

– Это ты даешь, Длинный! По-твоему, если нельзя узнать все, то вообще ничем не надо интересоваться? Говори дальше, Саня, ты так интересно рассказываешь. А то тут все как-то не понятно.

– Чего ж тут непонятного? Вот, например, между нашей Четвертой и Второй был воздушный проход. А из Второй в Первую тоже есть стабильный проход. Правда, наземный, но зато очень уверенный. Из других локаций тоже есть проходы, но там уверенную цепочку переходов к Двойке или Единице составить запаришься. Понял? Ну так вот, все было хорошо, но тут воздушный проход между Второй и Четвертой взял, да и накрылся медным тазом. Представляешь? – продолжал Саня, вдохновленный жадным вниманием слушательницы. – Картографы нашли новый, но он оказался наземный и узенький. С перевозкой грузов сразу возникли проблемы. Так что получилась наша локация на отшибе и, следовательно, в загоне.

– А как случилось, что мы теперь вроде как центр мироздания? Закрылся и этот проход?

– Нет. Там, во второй, случилась какая-то катастрофа. И все, кто выжил, рванули сюда.

– Какая катастрофа? – Крысуля, кажется, превратилась в одно большое ухо. Но ее ждал облом.

– Хрен его знает, – с сожалением произнес Саня. – Этот вопрос к картографии отношения не имеет, так что мы не посвященные.

– А почему тут развели какие-то тайны?

– Для нераспространения панических настроений, – сообщил Митя, уже смирившийся с фактом разглашения секретной информации.

– Бред какой-то! – возмутилась Крысуля. – По-моему, если не знаешь, что случилось, то для паники это как раз самое оно. Такого можно напридумывать с перепугу.

– Это у тебя, Паук, воображение о-го-го – недовольно сказал Митя. – А у нормальных людей оно не такое заковыристое. И вообще, это решали, как ты понимаешь, не мы с Саней.

– Не огорчайся так, Паук, – вскричал вдруг Саня, который за время обсуждения этого животрепещущего вопроса основательно приложился к бутылке и окончательно окосел. – Ты мне друг, я тебя уважаю! Что мне сделать, чтобы ты не расстраивался? Хочешь, я тебе эти карты сброшу?

– Очень хочу! – восхитилась Крысуля.

– Саня, – взвыл Митя Длинный. – Мы же под трибунал угодим!

– Глупости! Паук свой парень, он нас не сдаст. И вообще, я ни в чем не могу отказать красивой девушке. Давай планшет, Паук.

– А если у нее найдут эти карты? – продолжал протестовать Митя

– Скажу, что взяла у монстров. Можно подумать, что среди них нет беженцев из второй локации, – быстро сказала Крысуля. – Держи планшет Саня.

В общем, вечер удался. Они выпили еще, а потом не вполне трезвая Крысуля, опять ощутив себя Железным Пауком, даже затеялась провожать своих лучших друзей до рейсовой вертушки. Все трое шли в обнимку и пели песни.

Пели?

Ну, это, конечно, громко сказано. Ребята может быть и пели, кто их разберет. Но Крысулин могучий и немузыкальный мяв перекрывал все звуки в окрестностях. Прохожие шарахались по стеночкам. Кажется, еще немного, и с неба начали бы падать вороны как это бывало при выбросе во все том же незабвенном Сталкере…

Впрочем, с воронами обошлось. Но вечер удался однозначно.

* * *

– По-моему, это все-таки парень, – стонал наутро Саня Нервный, прикладывая к голове мокрое полотенце. – Она же выхлестала не меньше нас, а не в одном глазу.

– Я, между прочим, тоже был трезвый. А ты, если пить не умеешь, наливай себе через раз.

– Я что, дама? – обиделся Саня.

– Ты болтун! Ты хоть представляешь, что будет, если всплывут твои вчерашние художества?

– А почему ты меня не остановил?

– Как? Я должен был дать тебе по голове бутылкой?

– Ну и дал бы. Она у меня все равно болит.

– Идиот. Ладно, ее идея насчет монстров очень хороша. Про монстров никто ничего толком не знает, и свалить на них можно все, что хочешь. Вот так и будем отпираться в случае чего.

* * *

– Кто тебе расскажет, что случилось в локации номер два? Да хоть бы я, – усмехнулся дядя Самвел. – Жил я там когда-то, еле ноги унес. Все эти тайны курам на смех. Надоели. При Союзе мы еще боялись, а сейчас… К тому же, если ты вдруг меня сдашь, я отопрусь.

– Я не сдам, – горячо пообещала Крысуля. – Так что там было?

– Нашествие контрόллеров. Ты хоть знаешь, кто это такие?

Крысуля малость зависла. Как ответить? По этому вопросу в ее голове наличествовала куча противоречивой информации, почерпнутой из игр и книг. А вот собственный опыт был куцый. Только сражение в деревне, когда Стрекоза обмолвилась о наличии контроллеров в рядах противника.

– Знаю совсем чуть-чуть. Монстры рассказывали, – ответила она, подумав.

– Странные все-таки у тебя знакомства. А контроллеры – это страшно. Полное подавление воли, представляешь? Кого угодно подчиняют, хоть зверя, хоть человека. Но почему-то предпочитают зомби.

– Может, воздействовать на зомби им проще? А зачем подчиняют?

– Жрут они людей… вроде бы. По крайности, так говорят. А зомбаков водят за собой и заставляют стрелять по людям.

– А зомбаков, значит, они не жрут? Да, наверное, кому охота есть падаль. Поэтому, видимо, они предпочитают зомби использовать в работе, а людей есть, – предположила Крысуля.

Самвел сердито фыркнул.

– Я теперь понимаю, почему слово «теоретик» многие считают ругательным. Ты не гоношись, слушай, раз уж спросила. Так вот, контроллеры в этой локации и раньше встречались. Но – иногда и только поодиночке. А тут… Как поперли, как поперли… нападение было внезапное, массовое, одновременное, куда ни плюнь, всюду они. Деваться было некуда. За городскую стену вообще было невозможно высунуться, тут же обложат. Один раз я… в общем, отрядом мы шли, а контроллер подкрался и подчинил нескольких ребят. И они начали по нам стрелять. Я видел их лица, они не хотели, сопротивлялись…а толку-то… как я тогда ушел, сам не пойму.

– А в городах?

– Жить в осаде? А жрать что? Тем более бывали случаи, когда контроллер подкрадывался и подчинял охрану городских ворот. И они открывали. А тогда уж всем кирдык.

Самвел замолчал.

– А дальше? – поторопила она. Но тот ее не слышал, был во власти нахлынувших воспоминаний.

– Страшное было время, – сказал он наконец. – Гадостный был год, этот 96. Щедрый на мерзости.

– А что еще тогда стряслось?

Самвел глянул неприязненно.

– Молодежь. Истории не знаете и знать не хотите. Да, конечно, для тебя распад Советского Союза – пустой звук. А нам было каково?!. Помимо всего прочего, мы узнали, что отрезаны от внешнего мира. Полностью отрезаны, это ты понимаешь?

– Но, дядя Самвел, ведь Союз распался в 91-ом.

– Ты путаешь, девочка.

Теперь Самвел говорил гораздо мягче. Видимо перепутать дату было меньшим грехом, чем вообще не сообразить, о чем речь.

– Да, наверное, – покладисто сказала Крысуля. Дядя Самвел был, по ее представлениям, человеком немолодым. И имел право на склероз. К тому же, у них имелась более интересная тема для разговора.

– Так что же было дальше, дядя Самвел?

– Дальше? Эвакуация. Точнее, это только называлось так красиво. А на самом деле было бестолковое бегство. Здесь раньше были, можно сказать, задворки цивилизации. Но хоть нашлось, за что зацепиться, спасибо майору.

* * *

Крысуля, разумеется, погорячилась. Судьба полковника Серова не была ей так уж безразлична. Да, он сам виноват в своих проблемах: он не пожелал увидеть в ней коллегу и соратника. Да еще и шлем отобрал, зараза.

Сам виноват? Без сомнения.

Но она не мелочна. Она простит. И попробует все же как-то вытащить его шкуру. А для этого ей нужна информация.

Ты улыбаешься, дорогой читатель? Иронически? Что да, то да – Крысуля всегда была самоуверенной девушкой.

Но вернемся все же к событиям этого дня.

Итак, ей нужна информация. Где ее взять? Ясное дело, в Склифе. А что день сегодня рабочий, более того, понедельник, так это не страшно. Ей даже не придется идти на такое непотребство, как наглый прогул.

Почему?

Дело в том, что среди научных подразделений, которые Крысуле надлежало обозреть перед окончательным выбором собственной темы, наличествовала лаборатория физиологии зомбированного состояния, имевшая место себя, так сказать, «функционировать» именно там, при Склифе с его медицинскими кадрами и возможностями исследовать человеческое тело. Эту бессмысленную и бесполезную поездку Крысуля все время откладывала на потом. Вот уж чем она решительно не собиралась заниматься, так это физиологией зомби. Вокруг было столько интересного и увлекательно-романтичного всего. Одни только работы Филина чего стоили! А она, стало быть, будет возиться со злобными дохлыми придурками? Это, простите, даже не смешно.

Профессор, видимо, был в глубине души с ней солидарен. Выдал ей подписанный командировочный лист с не проставленной датой – как ни будь, мол, выберешь время и съездишь.

Вот сегодня она его и выберет. Исполнит, наконец, эту бессмысленную повинность и, не задерживаясь – а что там, собственно, осматривать?.. двинет по кабакам Склифа «в разведку». Где еще и развязывать сталкерские языки, как не в кабаках, не правда ли?

На аэровокзале Шишкиного Дола Крысуля повисла на телефоне-автомате, но профессор не ловился ни по одному из номеров. Черт возьми, жили ведь люди веками без мобильников, и даже как-то умудрялись от этого не страдать! В конце концов она связалась с Димкой, и тот гордо и солидно пообещал, что непременно передаст.

Он-то сможет найти профессора… доверенный помощник… П-ф-ф! Тоже мне, цаца.

Крысуля фыркнула и двинулась к рейсовой вертушке.

* * *

Лаборатория располагалась на третьем этаже в левом флигеле основного здания, ранее предназначавшемся под хозяйственное крыло.

Как объяснил Крысуле попутчик – практикант из поселения с непроизносимым названием, прикомандированный к Склифу для усвоения последних лечебных премудростей, располагать лабораторию физиологии зомбированного состояния в этом флигеле оказалось много выгоднее и удобнее, чем в лабораторном корпусе. Пресловутые «хозяйственные цели» почему-то предполагали наличие мощных лифтов, продуманных систем утилизации мусора, комнат без окон с невероятно крепкими внутренними стенами и массивными дверями… зачем? Можно подумать, что они собирались хранить здесь действующие аномалии. Причем навалом.

Впрочем, хозяйственникам виднее. Внутренние стены помещений, облицованные довоенным кафелем, и до сих пор сохраняли прочность и первозданную белизну. Кроме того, эти помещения имели собственный резервный генератор электрического тока и многое другое, облегчающее работу с такими сложными объектами, как зомби. Что касается приборов и операционных столов, то им не все ли равно, где размещаться?

Лестница, по которой они поднимались на третий этаж, где располагался кабинет начальницы, хоть и носила статус «черной», была вполне себе очень даже ничего. В их родном универе и парадные лестницы смотрелись бы по сравнении с ней Золушками. Она даже была когда-то покрыта настоящим паркетом, явственно проступавшим сейчас сквозь дыры в наклеенном сверху линолеуме. На самом линолеуме не то чтобы не было морщин, складок или вздутий, но он вообще был когда-то приклеен насмерть. Не отодрать. Ничего не скажешь, умели люди работать.

Практикант, не в силах удержаться, распускал павлиний хвост. Правда, в меру. И осторожно интересовался, не является ли белокурая очаровашка – чем черт не шутит – новой сотрудницей лаборатории. Узнав, что нет, и что она вообще не имеет к Склифу никакого отношения, заметно поскучнел.

Впрочем, тут же снова вздребенулся.

– Только ты не падай, подруга, схватись за перила, – жизнерадостно хихикал он. – Знаешь, как звать лабораторную начальницу? Сепола Лашмидаровна.

– Как?!

– Сепола Лашмидаровна. Нет-нет, она очень даже русская. Сепола – это северный полюс, а Лашмидар это лагерь Шмидта в Арктике. Ее папу назвали в честь. Кто-то из ее предков плавал со Шмидтом на льдине, а они там для своих детей и не такие заколупические имена придумывали. Вот с тех пор в Сеполиной семье свято блюдут традицию. Там у всех у них такие имена. Сепола – это еще что. Вот сестру ее зовут Полпрессия. Полярное прекрасное сияние, то есть.

– Круто! – восхитилась Крысуля. – Красивый обычай. Экзотический. Это, наверное, здорово – быть Сеполой Лашмидаровной. Да, на льдинах плавали креативные люди.

Ее гид посмотрел с озадаченностью. Явно пытался углядеть в ее словах признаки иронии. Не получалось.

– Сама она баба злющая. Зомби отдыхают. – продолжил он, наплевав на эти свои безуспешные попытки. – То есть, кого исследует, в тех и сама. А уж занудная, спасу нет. Заговорит до полусмерти, и все это с философско-психологической точки зрения и с позиций махрового занудства. Бихевиоризм, экзистенциализм… Фразы такие заферлупонивает, что прямо-таки ой! Мы с ребятами пробовали было терпеть, как бы мимо ушей. Так нет, она отвечать заставляет, и чтоб непременно по теме и в жилу. Да… Так вот, если хочешь в темпе составить о лаборатории представление и быстренько отвалить, постарайся, чтобы она тебя сплавила Леночке.

– Девушка, Вам вовсе не нужно отсюда «быстренько отвалить», – в коридоре вдруг образовался еще один парень и энергично подключился к беседе. И тоже затеялся изображать павлина – Наше направление невероятно интересное и перспективное с любой точки зрения.

Крысуля глянула на оратора скептически. Она решительно не могла углядеть ничего занимательного в этой работе.

– Конечно, это все не так ярко и эффектно, как, скажем, управление температурной делимостью льдинок, или стабилизация плазмы внутри файерболов, или проблема порталов, к которой еще не понятно, как и подступиться, – вещал парень как на кафедре, при этом умудряясь говорить вдохновенно и снисходительно одновременно, – Но вдумайтесь, разве не увлекательно овладеть клинической смертью? Управлять ею, направлять ее и подчинить себе?

– Клинической смертью? – рассеянно переспросила Крысуля.

– Ну конечно! Организм зомби застыл на тонкой грани между жизнью и смертью. В нем одновременно с бешеной интенсивностью протекают как процессы разложения, ведущие к смерти тела, так и процессы, восстанавливающие происшедшие в этом теле разрушения. Равнодействующая этих процессов практически всегда в итоге склоняется в сторону смерти, но!.. Известны случаи, когда зомбированные выздоравливали. Еще никто не смог воспроизвести это явление в лабораторных условиях, но Вы не могли о нем не слышать.

Крысуля хмыкнула

– Не могла, – согласилась она. – И о оживших зомби слышала, и о говорящих контроллерах, и о зомбячьих бандах, и еще много чего. В Склифе умеют и любят травить байки.

– Ох, девушка, – укоризненно покрутил головой собеседник. – Вы там у себя в Институте те еще снобы. Нельзя, мол, строить науку на байках… и все такое прочее. Вам кровь из носу надо явление зафиксировать многажды, зарегистрировать, навести статистику и скрепочкой скрепить. Только тогда вы удосужитесь обратить на него свое светлейшее внимание. Да с таким подходом можно проворонить все на свете! Ну ладно, ожившие зомби – случаи действительно редчайшие и, может быть, даже под вопросом. Но банды зомби отнести к разряду кабацких сказок, это…

– Вы изучаете зомбячьи банды? – со смешком поинтересовалась Крысуля

Энтузиаст сморщился, как от лимона

– Как вы это себе представляете? – спросил он не без раздражения. – Поймать зомбячью банду, притащить в лабораторию и… что? Как поймать? Как исследовать? Посмотрел бы я на великих героев, которые этим занялись бы. Но то, что банды зомби существуют, это трюизм, это общее место для любого мало-мальски знакомого с Зоной человека. Да, иногда зомби вдруг начинают действовать хоть и не разумно… может быть… но слаженно. Организованно действовать. Интереснейшее, между прочим, явление.

Крысуля опять хмыкнула. Зомбячьи банды? Подобных баек действительно ходило по Зоне довольно много. Но байка – она и есть байка. А «сухой остаток» от этой безответственной болтовни где? Зомбяшное боевое подразделение, действующее слаженно? Ага… А на основании каких данных сделан этот эпохальный вывод?

Эти зомби делают одно и то же? А что, вне отрядов они проявляют, так сказать, личную индивидуальность? Они одного и того же хотят – жрать! И башка у них пустая, так что вариантов поведения – ноль без палочки. Чего же вы хотите, слаженность действий при таком раскладе получится сама собой.

Так почему же сталкеры боятся зомбячьих банд?

Ну, во-первых, они вообще боятся зомби. Просто суеверно боятся. А во-вторых… Есть такая штука – психическая атака. Много вооруженных солдат прут на тебя в полный рост не пригибаясь, не пытаясь уклониться от пуль. Падают, но из-за их спин появляются новые. И опять прут. Крысуле не приходилось сталкиваться с такой тактикой, но, судя по литературе, она действует.

Ну так вот, толпа зомби будет вести себя именно так. Просто потому, что иначе они не умеют. Страшно? Возможно. Сказано же, не сталкивалась. Но зачем накручивать вокруг этого какую-то мистику?

Ну как это, зачем? Иначе байки не получится

Доморощенный лектор, видимо, ощутил в ее интонации скепсис.

– Интереснейшее явление, – повторил он твердо. – И абсолютно непонятное. Ох, сколько же в нашей науке великолепных тематик и перспектив!

Но продолжить агитацию ему не удалось, поскольку практикант не дремал.

– Валера тебя совсем занудил! – ужом ввинтился в разговор он. – Так вот, если хочешь побыстрее смыться, то тебе надо к Леночке. Леночка Сеполин неофициальный зам и тоже хорошая зануда, но, правда, без психологических бихевиоризмов и прочих философских занудств. Эта если кого и замучает, то только работой. Ей всегда некогда, а чтобы сотрудники не сачковали, так она бдит. Толковая девка, если честно, а уж страшна – смертный грех отдыхает. Возиться с тобой ей будет влом, она зряшной работы не любит. Сама захочет от тебя быстренько отделаться. А после я могу тебе Склиф показать, хочешь с лица, хочешь с изнанки.

– Это в каком смысле страшная?

– Во всех смыслах. Ты о йети слыхала?

– Почему слыхала? Видела.

Практикант покосился на нее с сомнением, Крысуля удивилась, и его глаза поспешно обрели голубизну полнейшей наивности вплоть до веры хоть в деда мороза, хоть в невинность собственной бабушки.

– Ну, так вот она вылитая самка йети. Как две капли, и внешне, и по характеру. Сотрудники трепещут. Она в лаборатории не просто правая рука, на ней все держится, и все другие старшие научные ходят у нее по струнке и строем. А склифовская молодежь дразнит ее зомборезкой. Правда, за глаза.

– Почему за глаза? – удивилась Крысуля. – По-моему ник, как ник. Даже прикольный.

– Она так смешно обижается. Я, мол, никакая не зомборезка. Я, мол, нормальный патологоанатом. В общем-то она права, это так и есть. Если занимаешься анатомией зомби, без вскрытий не обойтись, правильно? Но нас все старшие научные от патологоанатомических работ стараются отделаться под любыми предлогами, зомби резать никто не любит. И все стараются свалить на нее, у нее, мол, лучше получается. Она резонно говорит, что если не делать, так у тебя, естественно, и получаться не будет. Если честно, то многие просто боятся.

– И вы тоже боитесь, ребята?

– Я практикант, а Валера – младший научный, – с достоинством сказал парень, – нам не доверяют такую ответственную работу… слава богу.

Крысуля не успела отреагировать, поскольку в разговор встрял небритый усталый мужик. Кажется, санитар. Или это здесь называется лаборант?

– Леночки сегодня нет, – сообщил мужик. – А вообще – шла бы ты отсюда, девочка. Не надо тебе к нам.

– Петрович, да что ж ты делаешь?! – взвыл младший научный Валера. – Хоть бы одна симпатичная сотрудница была.

– Девку пожалей, – отрезал доброжелатель. – Слушай сюда, – повернулся он к Крысуле – Работа противная и тяжелая. Не для девушки. Хуже, чем в психушке в буйном отделении. Наши не только безмозглые и злющие, но еще и сильные, как ходячие танки. И боли они не чувствуют, поэтому ничего не боятся. Знаешь, как тяжело с ними управляться? Разными хитрыми штуками – сплошное железо пополам с кевларом – вся лаборатория забита. И все равно тяжело.

– Они, стало быть, даже вас не слушаются?

– Ими только контроллеры могут управлять. У нас в лаборатории такой штатной единицы нет, – хмыкнул собеседник.

– Сильные, не чувствуют боли, – задумчиво произнесла Крысуля. – И убить их можно только прямым попаданием в голову. Идеальные солдаты…

– Они еще и никогда не устают, и не спят, – снова вклинился в разговор Валера. – Не слушай Петровича, тема роскошнейшая.

– Им бы еще хоть чуть-чуть мозгов… – продолжала рассуждать Крысуля.

– Есть данные, что контроллеры умеют поддерживать у зомби разум. – опять затеялся излагать Валера, воодушевленный ее интересом. – Но как и, главное, зачем – этого никто не знает.

Крысуля рассеянно кивнула. Она совершенно не собиралась заниматься этой темой и вела беседу исключительно из праздного любопытства.

А у нее, между прочим, дела.

– Ладно, я, кажется, посмотрела здесь все, что нужно. – объявила она. – Покажите, где сидит эта ваша Сепола, отмечу у нее командировку.

– И без нее найдется, кому отметить. Ты к ней не ходи, заболтает до посинения.

– Заболтает МЕНЯ? – изумилась Крысуля. – Я непременно должна увидеть это чудо природы. Ведите.

* * *

Как это ни оказалось неожиданным для Крысули, Сепола Лашмидаровна была не огромной бабищей с сигаретой в желтых зубах и насупленной физиономией, а тоненькой и даже пожалуй миниатюрной женщиной, кутавшейся в растянутую вязаную кофту. Возраст у нее был где-то около сорока лет… а может быть, и больше, может быть даже и слегка предпенсионный. Впечатление она производила бы вполне уютное и домашнее, если бы не глаза. Вот глаза у нее были – что да, то да, убедительные. Айсберги.

Оглядев вошедшую – сначала с головы до ног, потом обратно – она задумчиво покивала головой и сообщила окружающему пространству: «Чего то в этом духе и следовало ожидать…»

– Именно Вы новая аспирантка Дока, не правда ли? Ну? И зачем Вы здесь?

Ах вот как?

Крысуля прошла к столу, без приглашения отодвинула стул и уселась, закинув ногу на ногу.

– Я присяду с Вашего позволения, – чуть помедлив, сказала она с милой улыбкой, – в ногах правды нет.

– О, да! – согласилась Сепола Лашмидаровна. – Вы, во всяком случае, полагаете, что она в… э… других частях тела?

– В голове. А поскольку физические нагрузки препятствуют умственной деятельности, интеллектуальную беседу лучше вести сидя. Но вернемся к Вашему вопросу. Мне хотелось бы уточнить, какой смысл Вы в него вкладываете? Если речь идет о смысле моего пребывания в этом мире, его цели и соотнесения с бытием мироздания, то на этот счет можно высказать различные версии, взаимоисключающие друг друга. Однако… – Крысуля вздела вверх указующий перст и обозрела его с задумчивым видом, – однако каждая из этих версий имеет безусловное право на обсуждение

Сепола Лашмидаровна ухватилась руками за подлокотники своего старенького кресла. Глаза ее были широко распахнуты, на лице отражался незамутненный, небесный восторг и полное, чистое, совершенное наслаждение.

Крысуля, вздев очи горе и созерцая пастельные пятна на когда-то белом потолке, раздумчиво вещала.

– Версий может быть великое множество, начиная от игры слепого случая и кончая некоей неведомой миссией, возложенной на меня Провидением либо Вселенной. Но и в этом случае нам еще на берегу следует договориться об основополагающих понятиях. Выстроить, так сказать, фундамент нашего общения. К примеру, что считать Провидением или Вселенной?