Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения

– И что же это была за бумага? – поинтересовался Виктор Васильевич.

– Что за бумага?! – гневно вопросил Петр Иваныч. – Это, между прочим, товарно-транспортная накладная. Накладная на экспериментальный материал – мутант языкатый, одна штука! Я ему говорю: «Если ты экспериментальный материал, ты должен находиться не в баре, а в лабораторном шкафу». А эта рожа мутантская заявляет: «Я бы и рад, но скучно там и выпить не дают». И в морду мне ржет!

Петр Иванович даже задохнулся от возмущения.

– А стерва мне еще нахально так говорит: «Вы тему эксперимента внимательно прочли? Биологический образец предназначен для изучения возможности заражения немодифицированного человеческого организма при максимально тесном физическом контакте. Вы понимаете – МАКСИМАЛЬНО тесном. Нужен самый опасный в смысле заражения тип контакта, а иначе результаты были бы недостоверны. Ну, так вот, для грамотной постановки эксперимента требуется соответствующее настроение, как от экспериментатора, так и от образца. Таким образом, наше пребывание в баре является необходимой технологической процедурой. Отойдите и не мешайте работать».

Виктор Васильевич вздохнул. Неприятно. Охрану, стало быть, взгреть не удастся – мутант не пролезал через какую-нибудь дырку в защитной стене. И ничего никому не давал «на лапу». Он спокойно прошел себе через КПП в качестве экспериментального материала, предназначенного для научных исследований. А нелепость этого дела – вопрос не к охране. Бумага есть? Вот и отвалите. Сами же говорите, что мутанты должны быть экспериментальным материалом для ученых. Ох, вовремя он отвалил из бара! Ох, вовремя…

– Сходи к майору, – посоветовал Виктор Васильевич. – Его эта Крыска тоже уже до печенок достала своими выходками.

– К майору я уже ходил!

– Да? И что же?

– Выслушал, покраснел мордой и рявкнул: «Я занят!» А потом этому своему Мигулину велел: «Разберись». А он… ты же его, стервеца, знаешь. Смотрит честными глазами, а по морде видно, что гад. И заявляет мне вежливо так: «Все формализмы формально выполнены с соблюдением всех формальных формальностей». И где только этот солдафон выучился так грамотно выражаться? Но он же с крысой этой ни хрена, извини, не делает, только ухмыляется. А ты? Ты что же? Вызови Замятина! Вызови и вставь ему. Ведь именно этот паразит подписал стерве ее непристойную бумагу.

– Ох, Петр, – Виктор Васильевич грустно пожал плечами. – Ну, вызову я его… И что? Будет смотреть на меня… как ты это сказал?.. именно что честными глазами. Излагать, что мы недопустимо мало внимания уделяем эпидемиологической опасности в Зоне. Что, мол, если существует гипотеза о возможности заражения от мутантов, то святая обязанность Института этот вопрос исследовать и полностью прояснить. Чтобы больше не было вопросов. Так что, если нашелся доброволец, готовый проводить на себе эти актуальнейшие и опасные, между прочим, исследования, то следует его инициативу всячески поддерживать и поощрять. Ну что ты на меня смотришь, как сталкер на вошь, Петр? Я же не говорю, что все это так и есть на самом деле. Это он так врать будет.

– Да? – переспросил Петр Иваныч с некоторой растерянностью. – Ну, ты даешь, Виктор, Это ж надо, такое напридумывать… Да ладно! Пусть он болтает, что хочет. А ты ему – выговор, стервецу.

– А он вынесет обсуждение этого вопроса на ученый совет, с него станется. И эту чертову Куклу туда вызовет давать объяснения. – Виктор Васильевич даже поежился.

– Да большей части ученого совета крыса эта непристойная обрыдла по самое не могу!

– А ржать всё равно будут все. И потом весь Периметр будет на нас с тобой пальцем показывать.

– В меня уже и так пальцем тычут, – взъярился Петр Иваныч. – Так что же делать? Спустить и утереться?

– Ну зачем же. Напиши докладную записку на мое имя. И каждый раз, когда она будет проводить в Институт эту свою зверушку… и вообще что бы то ни было выкаблучивать… тогда пиши опять. А я буду складывать их в сейф аккуратненькой стопочкой. Каждая из них отдельно выглядит шуточкой, пусть и глуповатой, но невинной. А вместе? У меня эти бумажки уже начинают скапливаться от самых разных индивидуумов. И не последнее место в них занимает потакание распущенным во всех смыслах особам. Кукла не одного тебя допекла. А потом… Понимаешь, человек не чувствующей грани между игрой и реальностью обязательно, в конце концов, сделает что-нибудь такое, что окажется абсолютно не смешным. На ней уже числится убийство четырех человек. К сожалению, ее действия тогда признали правомочными.

– Над этой историей тоже ржали, – мрачно сообщил Петр Иваныч. – Правда, в основном сталкеры и вояки.

– Вот видишь, ржали уже не все. А в следующих раз как будет? Вот когда уже никому не захочется смеяться, мы все бумаги сразу и выложим. Так сказать, под настроение. И Куклу прихлопнем и, главное, стервеца Замятина за попустительство, вызывающее у молодежи ощущение вседозволенности и так далее… Все понял? Пиши давай.

* * *

Солдат, носивший немудрящее прозвище Лысый, вздохнул и объявил:

– Эта самая Крыска, я бы вам сказал… Цветок какой-то яркий, оранжерейный, ей-богу. Орхидея. Как у Ниры Вульфа. Ей бы каблуки высоченные, топик открытый свободный и коротенький-коротенький. Под грудь, чтобы пузико наружу. И юбочку широкую. Такую, знаете, чтобы только попку слегка закрывала… – солдат закрыл глаза, причмокнул и в избытке чувств покачал головой.

– Ага, – ядовито вклинился Рыжий Леха. – И повесила бы она… М-да… в эдаком прикиде повесила бы на плечо свой любимый коробовский трехствольный автомат, и – в тайгу. По зомби. Бодренько так.

– Приземленный ты какой-то, – с сожалением констатировал Лысый. – Нет у тебя чувства прекрасного. Ни на грош. А ее такую поставь в каком-нибудь Эрмитаже как экспонат – и все. Тут же можно втрое поднимать цены на билеты.

– А тут одно расстройство, – с энтузиазмом подхватил тему Петька Батон. – Ходи, облизывайся. Такому ее виду, как ты описываешь, один только Хамелеон и обрадовался бы.

– Ну, ты и сказал! Хамелеон ее и не так видел…

– И что она нашла в этом монстре? – Лысый неожиданно разгорячился. – Мутант он и есть мутант, и пишется мутант! Один язык чего стоит.

– Вот язык и нашла, – расхохотался Рыжий. – Уж он-то у Хамела совсем уникальный.

– Язык?.. – растерялся Лысый. – Ах, ну да, конечно. Язык у него – это что-то.

– Тебе бы такой?

– Боже упаси, – ужаснулся Лысый. – Ни за какие коврижки.

– Да-а? – резвился Рыжий. – А кое-кому нравится…

– Я мутантов терпеть не могу. По-моему, разговор с ними может быть только один. Увидел – кулаком его в репу. Только перчатку не забыть надеть. А то еще ненароком заразишься.

– Скажи спасибо, что тот же Хамелеон тебя не слышит. А то ползал бы ты сейчас на карачках по травке и отыскивал остатки собственных зубов. Артефакты так старательно отродясь не разыскивал. А мы бы сидели и помалкивали в тряпочку, потому что он нас всех троих уделает и глазом не моргнет… А про – кто мутант, а кто нет, лучше помолчать. Все мы, которые в Зоне долго живут, а особенно которые тут родились, имеем рыльце в пуху. У каждого третьего есть что-нибудь вроде особенного Свойства. Ты вон в Серегу попробуй попасть метров с двухсот из какого угодно карабина. Вспотеешь. Он от пули уворачивается. А Хворостов Сашка засаду чует аж за пределами видимости. А ты что-то необыкновенное можешь? Молчишь?.. А?.. Колись, зараза.

– Хороша баба до сил нет, – гнул свое Лысый. – Но это если только она далеко. А если рядом, то это вовсе и не баба, а стихийное бедствие.

– Точно, – поддержал Батон. – Ненормальная блондинка с ненормальным автоматом. Про нее уже не только в Периметре, но и в медицинском центре анекдоты рассказывают. Последний слышали? Про таракана?

Глава 4. Суета вокруг браслета.

– Так сделаешь, дядя Самвел? – спросила Крысуля

– Отчего же не сделать, там работы-то на полчаса, – дядя Самвел с интересом вертел в руках геймерский браслет. – Красивая штука и удобная. Часы, компас и дозиметр тут уже есть, а ты, стало быть, хочешь пришпандерить еще и пару детекторов.

– Ага.

– Красивая штука, – задумчиво повторил Самвел. – Говорят, это браслет мифического чудовища гемира. А что это такое на самом деле – я не знаю.

– А ты уже такие видел? – удивилась Крысуля

– Двое ребят недавно приходили примерно с таким же заказом, что и у тебя. Сказали, что браслетики купили у монстров. Те им эту легенду и рассказали, насчет гемиров. Но когда я попросил раздобыть еще, они так шарахнулись, что чуть дверь мне не вышибли.

Крысуля посмотрела на массивную дубовую дверь мастерской и хихикнула. Дядя Самвел конечно малость преувеличил, двери вряд ли грозила серьезная опасность. Но можно было представить себе бурную реакцию неведомых ребят.

– А ты где взяла браслетик? – поинтересовался Самвел

– Это мой.

– Твой трофей? Так что же, гемиры – это не легенда? Они и правда бывают?

– Да, гемиры действительно существуют.

– Во как… Ну, ты крута, девка… Сможешь мне таких браслетиков добыть? Заплачу хорошо. Деньгами или железом, как сама решишь.

– Почему бы нет, – рассмеялась Крысуля. Действительно, почему бы ей не взять этот квест и не поохотится немного на своих друзей по игре? И в кабак «У Монстра» можно будет потом завалиться, сто лет там не была. – Заметано. А скажи-ка ты мне, дядя Самвел, что это были за ребята?

Этот вопрос Крысулю очень и очень заинтересовал. Купили у монстров? Теоретически это возможно. Она сама только что подрядилась добыть браслеты, почему бы и монстрам так не подрабатывать? Хамелеон бы не продал, он их вешает на стенку в качестве охотничьих трофеев. А кто-то менее пижонистый и более практичный вполне может ими торговать. Вот только странно, что, купив такой овеянный романтической славой эксклюзив – можно сказать, кусочек легенды – ребята пошли приспосабливать его под приземленные практические нужды.

– Что за ребята? – переспросил Самвел. – Картографы. Несчастные, кстати сказать, парни. Им обоим отшибло память какой-то неизвестной аномалией. Начисто, представляешь? Ни имен своих не помнят, ни прошлого. Но, по всему видать, в той, забытой жизни они были крутыми сталкерами, и навыки у них остались в целости и сохранности. В картографы кого попало не берут.

Вот так!

Она, Крысуля, привыкла к своей судьбе ходячего анекдота. Настолько привыкла, что и в голову не пришло – такая нелепица, как вывалиться из игры в другую реальность, может случиться не только с ней.

Надо будет прокачать этих сомнительных ребят. Возможно она не одна такая, были и до нее.

Были. А значит, будут и после? По всей видимости, так.

Ей, Крысуле, как всегда повезло. Друзья удержали от опрометчивого поступка – попробовать убиться, чтобы выйти из игры. И они же рассказали ей об Институте. Как будет с другими?

– Это хорошо, что мальчики картографы, – задумчиво сказала Крысуля. – Как их сейчас зовут? Ну что ты смотришь на меня растопырив глаза, будто я строчка в кроссворде?

– Лицо у тебя стало какое-то… даже и не знаю, как сказать…

– Не сдаешь клиентов, дядя Самвел? Это похвально. Но я все равно узнаю, и даже без особого труда. Думаю, что печальная судьба этих склеротиков в свое время широко обсуждалась по Периметру.

– Да ладно, я скажу… Не съешь же их ты в конце-то концов.

– Не съем, – пообещала Крысуля. – У меня к ним дело появилось, только и всего.

* * *

В далекой Москве, если, конечно, в данном случае вообще можно применить такое понятие, как расстояние… так вот, в далекой Москве парень сидел за компьютерным столом и с тоской смотрел на Антиграв. Антиграв, который он сегодня вытащил из Игры.

Все.

Это конец.

Конец так удачно разработанной коммерческой операции, от которой он ожидал очень серьезных дивидендов. А теперь придется завязывать.

В кабаке «У монстра» уже давно ползали разные слухи, один другого кучерявее. Но все они сходились в одном: сначала – артефакты из игры в реал, потом потеря аватара, а потом… тут уже был полный разгул фантазии. Романтически настроенные лохи восторженно боялись. Лохи, считавшие себя серьезными и разумными людьми, пренебрежительно отмахивались от подобных разговоров. Но он-то понимал, что дыма без огня не бывает.

По всем данным, это происходит с серьезными и опытными игроками, через чьи руки прошло множество артефактов. Что ж, он вполне подходил под эту категорию. Эх, и надо было бы приказать Кобре добычу носить, так ведь нельзя же. Если касса была бы у Кобры, он бы тут же почувствовал центровым именно себя. Да и Тарантул стал бы смотреть на него именно так. А там недалеко и до бунта.

Так что вариантов у него, у Медведя, не было. И он нарвался.

В отличие от своих клиентов, он не был богатеньким мальчиком. На шлем пришлось занимать. На счетчике стоял, между прочим. А что вы хотите, кто даст кредит парню без постоянной официальной зарплаты? Ну, и вообще… М-да… В общем, хорошо хоть расплатится успел. Да и наварил, по совести говоря, кое чего. Но ждал-то он гораздо большего.

Ладно.

Надо закругляться с нытьем и заняться, так сказать, «ликвидацией активов». В его случае – продать шлем. А кому его теперь продашь хоть за какие деньги? Кому надо лезть в это сомнительное дело? А если кому и захочется, обдерет Медведя с этой сделкой как липку. Он сам бы ободрал. Крутил бы носом, изображал колебания. Излагал бы, что ему так, на разика три сходить. А потом сам свалит от греха. И платить за это полную стоимость шлема? Увольте.

Рассуждая на эти прискорбные темы, Медведь уже щелкал по клавиатуре, входя в интернет. На объявление «куплю игровой шлем марки Альфа1 производства Виртуреал» он наткнулся почти сразу. Позвонил по указанному номеру, пригласил.

Вихрастый парнишка выглядел смутно знакомым. Он, Медведь, ясен пень, видел его только под аватаром, но манера двигаться и говорить была узнаваема. По крайней мере для него, Медведя – человека внимательного. Кто же это? Не клиент. Клиента он бы узнал быстрее.

– Сколько? – спросил гость, перебив его мысли.

И Медведь нагло назвал полную сумму, за которую в свое время купил этот злосчастный шлем. Так, в качестве отправной точки для поторговаться. А гость, не моргнув глазом, немедленно выложил деньги. Вот ведь лох!

Парень взял шлем и бережно положил в сумку. И тут Медведь вдруг его узнал.

– Ты Тайфун, – объявил он.

Парень поглядел с интересом.

– Да. А вот я тебя не опознал. Ты кто?

– Я Медведь.

– Медведь? – почему-то удивился тот. И вдруг смутился. – Извини, Медведь, я всегда думал о тебе … э-э … нехорошо. А ты, оказывается, нормальный парень. Почем сам купил, так и мне продал. По-честному. А ведь мог ободрать, как липку: их же сейчас не продают, эти шлемы.

Тьфу! Ну и кто здесь лох?

– А деньги-то где надыбал? – сердито спросил Медведь: этот дурацкий Тайфун не производил впечатление богатенького мальчика.

– Взял кредит.

– И дали?

– Дали. Я, между прочим, подрабатываю. Программистом. Во вполне себе солидной фирме, – гордо ответствовал тот

– А отдавать как будешь? – спросил Медведь в тщетной попытке хоть немного испортить настроение лучащемуся счастьем Тайфуну.

Не получилось.

– Там видно будет, – небрежно отмахнулся Тайфун. И ушел, оставив Медведя в полной ошалелости.

* * *

– Привет, – усмехнулась Крысуля, держа на виду свой геймерский браслет. – С кем имею честь?

– Разве не знаешь? – ненатурально удивился собеседник. – Я Митя Длинный, а его зовут Саня Нервный.

– Это я знаю. Меня интересуют ваши геймерские ники.

– Что интересует?

– Ах да, у вас же склероз.

– Не склероз, а амнезия. И это не тема для шуток.

– Ты еще скажи, что грешно смеяться над убогими, – фыркнула Крысуля. – Хоть бы браслетики спрятали, конспираторы хреновы. Ладно, тогда разрешите представиться мне – Железный Паук.

Ну вот вам и конец всей конспирации.

– Что?! Ты? – взвыли ребята хором. Да, в подпольщики они определенно не годились. Хотя, ежели по справедливости, такая новость кого хочешь выведет из равновесия.

– Вот уж не подумал бы, – медленно проговорил Длинный. – То, что Альбатрос девчонка, это сразу было видно. Но что б Паук…

– Альбатрос девчонка? – рассеянно удивилась Крысуля.

– Конечно, просто ты невнимательный… кстати сказать, она всегда была к тебе неравнодушна… А ведь мы могли бы и догадаться, придурки, – поморщился Длинный. – Если бы ты был парнем, мы бы непременно сообразили. А так мы решили – баба-дура вылетела из игры в Зону и тут же все растрепала по бестолковости. И, что самое смешное, при этом даже не попала в Склифе в психушку. А это, оказывается, ты, Паук. Действительно, кто кроме Паука удумает рассказать всему свету, что вывалился сюда из компьютерной игры? Тебе не привыкать, а нам совершенно не хотелось изображать из себя посмешище.

– Какие мы нежные! А знаешь ли ты, что я, когда мой браслет не сработал, собиралась убиться? Надежнейший выход из игры, не так ли? И в этот самый момент кто-то еще, возможно, обдумывает ту же самую светлую идею. А даже если и не обдумывает, то не знает, куда теперь идти. У вас, ребятки, на одной чаше весов человеческие жизни, а на другой – боязнь оказаться посмешищем. Надо же, какой сложный моральный выбор!

– А что мы могли сделать? Тебе самому… то есть самой… тебе кто-нибудь поверил?

– Есть и такие. Профессор Замятин, например. И майора я, кажется, в конце концов убедила. Правда, пришлось немного посидеть в кутузке.

Ее собеседники отчетливо передернулись. И как таких неженок берут в картографы? Впрочем, она сама по первости представляла себе эту самую кутузку чем-то вроде зловещего каземата.

– А браслеты мы оставили специально, мы не совсем идиоты, – прорезался вдруг Нервный. – Если кто-то еще придет сюда из игры, он нас узнает.

В его голосе прозвучала отчетливая обида.

– Я вот вас узнала, – хмыкнула Крысуля. – Вы рады?

– Да что ты к нам привязался? Чего ты хочешь?

– Самую малость. Вы сейчас скинете мне на планшет карты всех локаций от респауна аж до сих пор…

– Охренел?! Знаешь, какой для этого нужен допуск?

– Допуск?! – взъярилась Крысуля. – Да я вам обоим головы поотрываю! Допуск им подавай, ну надо же.

– Это как? – вдруг взвился Нервный. – Опять из автомата перестреляешь? Ну да, в игре ты нас уделывал… по большей части. Но мы в реале, теперь это посложнее. И еще вопросик – тебе приходилось когда-нибудь убивать настоящих всамделишных людей?

– Приходилось. Но вас я, разумеется, расстреливать не собираюсь. Я просто сдам вас майору. Пообщаетесь с ним на тему сокрытия сведений государственной важности, заодно и карцер посмотрите… или как его там.

– Вот стервец!

– Я стервец? Вот это мило. А вы сами-то кто? Я по дури считал себя каким-то особенным, пока не услышал про ваши браслеты. А вот вы знали, что вас как минимум двое. Двое уникальными быть не могут, не так ли? Вы понимали, что люди буду попадать сюда из игры и в дальнейшем. И, скорее всего, погибать. Что же вы сделали? Вы законспирировались. Безответственные трусы!

– А что собираешься делать ты? – опять обиделся Нервный.

– Возьму у вас карты и разработаю маршрут от нашего геймерского кабака до Института.

– Паук, ты совсем дурак? – увещевательно заговорил Длинный. – Ну, нарисуешь ты маршрут. И актуален он будет дай бог две недели. Карты устаревают, это ты понимаешь? Прошел Туман, и все поменялось. Аномалии переставлены, одни проходы закрылись, появились другие. А бывает, и сама местность меняется до неузнаваемости. Была недавно такая история – открылся новый проход и пошла вдруг от него… даже не знаю, как и сказать… как будто волна, искривляющая пространство. Была там обыкновенная лесистая равнина, а тут… холмы вздымаются, да еще иногда закручиваются чуть ли не спиралью, провалы какие-то дикой формы. В общем, ой.

– А дальше? – заинтересовалась Крысуля.

– А дальше ничего. Постепенно затухла. А сосны в этом лесочке так исказились и перекрутились… чудища, а не сосны. И, что самое странное, остались при этом живы. Мужик один, из наших картографов, который наблюдал всю эту бодягу, седой вернулся, ей богу.

– Интересное, похоже, местечко. Отметьте мне на карте, схожу при случае полюбоваться – мне седина не грозит, я и так блондинка. А по сути дела вы правы. Я с маршрутом не справлюсь, тут надо быть картографом. Маршрут разработаете вы. Не самый короткий, а самый надежный. Пусть проходит по тем местам, которые по данным ваших архивов меняются меньше всего. И проходы, по возможности, используйте постоянные.

– Постоянных проходов вообще не бывает!

– Те проходы, которые имеют такую благостную репутацию, – покладисто сказала Крысуля. – Вопросы есть?

– Есть. Кто понесет эту карту в кабак «У Монстра»?

– Я, разумеется. Ваша работа – маршрут.

– Паук, ты идиот. Тебя там просто убьют. Собственные друзья убьют, просто так, от дурной веселости. Ты не помнишь, что твориться на подходе к кабаку?

– Почему вдруг убьют? – удивилась Крысуля – Сто раз там ходил… в смысле, ходила, совсем вы мне голову заморочили… Да… Сто раз ходила, а сейчас почему-то вдруг убьют?

– Теперь ты будешь знать, что все происходит на самом деле, – терпеливо объяснил Длинный, – Это известный психологический эффект – легко пройти по доске, лежащей на полу, а если ту же самую доску перекинуть через пропасть, то все с нее падают.

– У меня таких изысканных эффектов не бывает, я, как известно, псих, – усмехнулась Крысуля. – В смысле, я дура. Кстати, перестаньте, наконец, звать меня Пауком и обращаться в мужском роде. Вас и сдавать не потребуется, сами спалитесь. До пятницы управитесь с маршрутом?

– Должны бы.

* * *

Отлично. Дело закрутилось. В пятницу она получит у ребят карту. И за выходные ей желательно обернуться туда-обратно с походом. Разумеется, она не пойдет тем «не самым коротким, а самым надежным маршрутом», который разработают картографы. Эдак ей небось придется две недели шляться. Да за такое дело начальство во главе с Виктором Васильевичем ее без соли слопает. И даже в очередь выстроится, чтобы всем достался кусочек для покушать.

Она не пойдет этим маршрутом. На фига? Она поедет к Стрекозе в деревню, возьмет базуку и пройдет через Зеркальный Зал. Маршрут отнюдь не самый благостный, но зато короче некуда.

Осталось только выяснить, как и на чем она туда поедет.

Размышляя на все эти организационные темы, Крысуля как-то незаметно дошла до дома – своей комнаты в институтском общежитии.

Комната.

С нею была связана отдельная история. Первый свой рабочий понедельник после того знаменательного субботника и ночевки в Зажарске девушка проработала «бездомной». Если, конечно, шатание по Институту с вытаращенными от восторга глазами можно назвать работой. Вечером они все той же сроднившейся на субботнике командой поехали пропивать остаток ее нежданной добычи – хабара, снятого с йети. И уже потом, приехав назад, затеялись подбирать ей жилье.

Именно подбирать, а не разыскивать. В стародавние времена, когда сообщение с Большой Землей было не несбыточной мечтой, а насквозь рутинной обыденностью, институтского народа было существенно больше. А сейчас один из корпусов был вообще законсервирован, а в остальных наличествовала уйма неиспользуемых помещений. То есть используемых, конечно, но исключительно как кладовки для разного хлама, до которого не доходили руки выбросить. Ежеквартально собиралась комиссия во главе с Петром Иванычем и торжественно их осматривала – не завелись ли какие аномалии или артефакты. И потом их опять запирали на следующие три месяца.

Подогретые отмечанием товарищи выбирали комнату для новой аспирантки с шумом, со спорами и с наскакиванием друг на друга чуть ли не с кулаками. Причем не только молодежь. Как ни странно, но деятельное участие в прениях приняли и старшие товарищи. Даже Филин, который вот именно что Бульдозер, громогласно вмешался в означенное безобразие. Он сказал, что оборвет всем присутствующим руки-ноги, если они поддержат идею Крысули поселить ее на первом этаже. И что это он так расшумелся? У Крысули вовсе не было определенных предпочтений, она попыталась свернуть в коридор первого этажа просто решив осматривать комнаты по порядку.

– Не делай недоуменных глаз, – заявил Филин, язвительно на нее глядя, – Я понимаю, что покидать комнату через окно много быстрее и удобнее, чем по двум коридорам, лестнице и вестибюлю. Но и проникать в нее кому-нибудь нежеланному так тоже много проще. А нежеланного в Зоне хватает. С избытком. И не надо ссылаться на прецеденты и тыкать пальцем в меня или какого-нибудь другого первоэтажника. Старики здесь, в основном, не живут, а только ночуют, чтобы, задержавшись на работе, не нарваться в темноте на неприятности по пути домой. И окна нам служат не для входа и выхода, а для света.

При этом он так выразительно лязгнул зубами, что дальше первый этаж даже не обсуждался. Хотя проблема пресловутой дороги домой самого Филина не касалась совершенно. Да, конечно, многие семейные сотрудники проживали вне Института и ездили на работу на рейсовой вертушке, облетавшей по кругу основные поселения Периметра. Но Филин таковым не был и в своей комнате он именно жил, а вовсе не ночевал от случая к случаю. Ну так и почему бы не тыкнуть в него пальцем?