Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения

Филин аж обалдел от такой наглости. Видимо, его взгляд был очень выразительным, так что Димка поспешно затараторил:

– Я не к тому. Просто он же не туманолог, откуда ему знать конкретику. Да!.. Так вот. Какое тут, к черту, «все под контролем». Сама прикинь – и сила удара лопатой контролю не поддается, и поведение Тумана в песчанике в условиях тряски совершенно не было изучено. Короче, если мешок курится от холода, то порядок, кончает – надо досыпать. – вдохновенно излагал Димка, выпятив тощую грудь. Его переполняла гордость за своего драгоценного шефа и научного руководителя.

Так бы и врезал кулаком по харе. Но не при девчонке же, она точно воспримет его, Филиново, вмешательство как однозначное доказательство Димкиной правоты.

– А дальше было вообще тушите свет, – вдохновенно вещал Димка. – Приходит, значит, профессор к месту последнего схрона, а его и нету. Кто-то нашел и упер, представляешь?

– А у него не было никакого НЗ на такой случай?

– Был. Но он его на собак истратил. Навалилась целая стая, так он по ним битыми Льдинками – шварк. Разбегались с визгом, которые уцелели.

– Здорово! – восхитилась придурочная девчонка. – Это ж надо – Льдинками по собакам. Профессор – он креативный.

– Ну так вот. Выхожу я за КПП сам уже не помню за каким делом, и вдруг… – Димка сделал паузу в своей пафосной речи, полюбовался растопыренными глазами собеседницы и продолжал. – Бежит навстречу профессор. С этим самым коромыслом.

– Что, реально бегом? А если бы споткнулся и упал? Распорки распорками, но…

– А что делать, если мешки уже вот-вот начнут оттаивать? Бежит, значит, и орет: « Льдинки тащи, идиот! Быстро!!!»

– И что?!

Мы еще развернуться не успели, а навстречу летят Филин с Витькой Корневым, в руках у них авоськи – ну, знаешь, сумки такие из веревочных сеток, а в авоськах Льдинки, безо всякой защиты, без прокладок, навалом. Филин еще ничего, а Витька – рот шире варежки, очки запотевшие на нос съехали, морда красная… Но, все путем. Успели.

– У Шефа что, рации не было вас заранее вызвать? – удивилась Крысуля.

Ну надо же, и у нее бывают хотя бы относительные проблески рассудка, – удивился в свою очередь Филин.

– Была, конечно. Но она же тяжелая, как зараза. Профессор ее еще в Белых Горах выбросил, хотел набрать побольше Тумана.

– Оч-чень правильное решение, – восхитилась девчонка.

Насчет проблесков разума он, Филин, пожалуй, погорячился. Пора с этим безобразием заканчивать.

– Ты, чем всякую ерунду болтать, лучше скажи, когда, наконец, определишься с темой работы, – строго спросил он у непутевой подопечной. Подопечной? А куда деваться, умеет Шеф навязать тяжелую и неприятную работу. Пользуется его, Филиновой, дурной и непоследовательной натурой.

– Никак не получается, – произнесла девчонка с огорченностью.

Играет, или действительно чувствует себя виноватой? Хотя, что это он. Вот на что она точно не способна, так на сложную и продуманную игру. Одно слово, дура.

– Ну никак. Глаза разбегаются. И к туманологам хочется, и к исследователям пси-феномена, и к гравитационщикам, и к тебе, и …

– А я тебя, между прочим, к себе не приглашал, – сварливо сказал Филин. – У нас не детский сад.

Ох, сейчас эти придурки опять собьют разговор, затеявшись доказывать, что и у них не детский сад. Самый такой-разэтакий что ни на есть аж никак не детский сад.

Не, не начнут. Они с подопечной, оказывается, уже одни. В отличие от Шефовых подвигов, новая тема разговора никого из ребят не привлекала.

– Вот! – неожиданно обрадовалась девчонка. – Как же я определюсь с темой, если не берут?

– Не болтай глупостей. Одно слово – блондинка! Примерила «индифферентную» кофточку, и сразу хочется стащить и одеть новую?

– Я бы их все сразу одела, но вместе никак не налезают, – засмеялась блондинка. – Нет, серьезно, хоть разорвись!

Она уже опять скалилась от уха до уха, и все чувство вины куда-то оперативно испарилось. Может, действительно, взять дуреху себе? Исследование огненных аномалий – дело, конечно, серьезное и опасное. И никак не подходящее для этого дитятка. Но в этом случае она хотя бы будет под его, Филиновым, присмотром.

Но и работенка на него тогда свалится та еще. Сам себе начинаешь сочувствовать и соболезновать.

Нет-нет-нет! Ничего не надо делать сгоряча. Надо будет все это хорошо обдумать. Серьезно, спокойно и взвешено.

* * *

– Ты охренел, Шеф! – пароходным гудком взревел Коля Филин, ворвавшись в замятинский кабинет.

– Что случилось, Коля? – спросил тот с некоторым оттенком озадаченности. Коля Бульдозер, конечно, человек темпераментный… но накал эмоций даже для него был великоват.

– Ты охренел! Что ты себе?.. что себе она?..

– Что-то с девочкой? – обеспокоился профессор.

– Совсем-таки ничего! Пустяки. Подумаешь, пристрелила четырех долговцев. Всего-то делов!

– Коля, – профессор откинулся в кресле и рассмеялся. – Коля, ты в своем уме? Это же байка. Очередной анекдот. Ну как девочка могла перестрелять несколько долговцев, скажи на милость?

– Как?! Из двух пистолетов.

– Они так и стояли, как мишени? У долговцев, знаешь ли, боевая подготовка вполне себе на уровне.

– А кто может ожидать такого от куклы?! Кого угодно контролировали, но только не ее. А стреляет она так быстро, что среагировать никто не успел.

– Коля, расскажи, пожалуйста, толком, – взмолился опять напрягшийся Замятин.

Коля Бульдозер шумно перевел дух.

– Ты в курсе, что у нее шашни с Хамелеоном?

– Коля, я думал, что хоть ты без предрассудков.

– Я-то да. А другие? Ты хоть знаешь, что они все кабаки в обнимку обошли? И добро бы только в Периметре.

– Как бы не нарвались, – озаботился Замятин

– Они уже нарвались! – опять рявкнул успокоившийся было Бульдозер. – Говорил я Хамелеону: «Хоть ты-то должен соображать». Но ему, похоже, совсем башню снесло.

– Да что случилось?!

– Что и следовало ожидать. Гуляли на сей раз в Склифе. Там вроде бы ничего произойти не может, да? Разве что обматерят, да? А вот те хрен! Приперлась компания пьяных долговцев. И тут же наладилась наводить свой порядок. Как увидели чистую красотку в обнимку с мутантом, так и завелись. Двое сволочей зашли аккуратненько сзади, в переполненном кабаке дело не хитрое. Хамелеона – на болевой и мордой в стол. А остальные двое… В общем, ее так пихнули, что попой на пол села. И стали подробно разъяснять, что они с ним сделают. А сначала с ней сделают, с мутантской, мол, подстилкой, а он пусть посмотрит покуда живой. Подробно так разъяснять, со вкусом и в деталях. Там кто-то из публики вякнул, что мутант-то ладно, хоть с кашей съешьте, но девка все-таки чистая. Так они очередь в потолок засабанили, чтобы никто не рыпнулся. Хотя и так никто в бой особо не рвался.

– И что?!

– Что-что… Посидела девка, послушала, глазами похлопала. Потом, не вставая с попы, выхватила два пистолета и всех четверых на счет «раз» положила. А после оглядела оторопевший зал наивными такими голубенькими глазками и спрашивает: «Разве я что-то сделала не так? Они же первые начали». Детский сад пополам с дурдомом! Ты чего ржешь, стервец? Смешно тебе?

Замятин действительно повеселел. Отлегло – девочка-то цела и невредима.

– Это еще не все. Ты дальше слушай, – продолжал разоряться Бульдозер. – Хамелеон привез ее утром в Институт, высадил – и деру. И правильно, я бы его знаменитый длинный язык петлей завязал ему вокруг шеи, да и волок бы за него прямо по земле до самого зажарского вертолета. Хватаю эту дуру за плечо и ору: «Надеюсь, после случившегося у тебя прибавится ума?» А она смотрит, глазищи испуганные. «О, господи», – спрашивает, – «А что случилось?»

– Девочка чрезвычайно адаптабельна, – проговорил Замятин с явным одобрением в голосе.

– Адаптабельна?! Ты это так называешь? Зачем ты вообще дал ребенку пистолеты?

– Я и не давал. Все казенное оружие она исправно сдает после субботников. Но у нее есть свое. Левое. А что, разве у тебя нет такого? Да и как ребенку ходить по Зоне без оружия, сам подумай.

– Так пусть не ходит! Большинство научников за территорию института носа не кажут. И ничего, живут.

– Для этого пришлось бы держать ее в смирительной рубашке. И то я не уверен. Ну что ты разбушевался? Что она, по-твоему, должна была делать в такой ситуации? Сидеть и ждать, пока его убьют, а ее изнасилуют?

– Во-первых, не попадать в эту ситуацию! А во-вторых… тут важно, не что она сделала, а как. Так, как будто все еще играет в свой … как его… шутер. Как будто пристрелила каких-нибудь из этих, из персонажей компьютерной игры, как их там… НПС, что ли?

– Я, между прочим, беседовал с ней о ее играх. Она всегда очень ответственно относилась к судьбе НПС. Так, как будто это живые люди. Она никогда не видела существенной разницы между игрой и реальностью – слышать о таком приходилось, а вот вижу, признаться, впервые. Кстати, она вообще ответственная девочка, хотя это и не бросается в глаза.

– Ответственная? Она?! – Бульдозер даже задохнулся от возмущения. – Эта блондинка из анекдотов?

– Что да, то да. Блондинка. Лерочка шутит, что у нее Свойство такое. А что, по всем параметрам похоже. Откуда бы у человека с Большой Земли взяться Свойству, но вот поди ж ты…

– Анекдоты последнее время у нее получаются не про обычную блондинку, а… того… специфические.

– Какой мир, такая и блондинка. И анекдоты в этом мире рождаются соответствующие. Ты вообще когда-нибудь слушал сталкерские байки у костра? Юморок черный. А кстати, откуда ты вообще узнал эту историю в мельчайших и живописных деталях? – поинтересовался Замятин. – Тебя, как я понимаю, в этом кабаке не было. И хорошо, а то анекдот, боюсь, действительно получился бы совсем не смешной.

Филин поморщился. Это точно. Ему по любому не уложить четырех долговцев, все бы вышло совсем наоборот. Да, конечно, в отличие от Куклы, к нему сразу отнеслись бы серьезно. Никакого эффекта внезапности и прочего хлопанья ушами. Но, тем не менее, думать об этом было как-то неприятно.

– Эту историю сталкеры второй день друг другу пересказывают в лицах, – сердито ответил Филин. – И ржут, заразы. Еще бы, это не их шкуры прямо-таки скучают по неприятностям.

– Успокойся, Коля. Никакой вендетты не будет. Я сейчас позвоню майору и Тигру этому, который глава охраны Склифа. Они свяжутся с руководством Долга. И все обстоятельно и подробно обскажут насчет последствий данного инцидента. Один объяснит, что нападать на жителей Периметра – это обеспечить себе крупные неприятности со стороны военных. А второй – что если их люди будут дебоширить в Склифе, то больница вообще откажется обслуживать группировку. Ты серьезно думаешь, что они пойдут на это из-за четырех пьяных идиотов? Оно им надо? Так что долговское начальство будет ужом крутится и объяснять насчет эксцесса исполнителей.

– Не надо, я уже позвонил. Но ты не обольщайся. На официальном уровне, разумеется, ничего не будет. Они даже извинятся. А вот втихаря… Знаешь, там, где был один эксцесс исполнителей, там может случиться и второй.

– Не думаю, о дисциплине они все-таки понимают и начальственные приказы выполняют… в основном. Кстати, эта история обладает очень полезным побочным эффектом – количество желающих прикопаться к девочке после нее изрядно сократиться.

– И как она потом будет жить на Большой Земле, с ее твердым убеждением, что все проблемы решаются при помощи пистолета?

– А что, ты действительно думаешь, что ей когда-нибудь доведется жить на Большой Земле?

– В конце концов нас найдут. Должны.

– Да? Надо признаться, ты последний человек, от которого я ожидал бы такого романтизма.

– Причем тут романтизм? Просто мы нужны, полезны стране. Поэтому нас ищут. И не могут не найти.

– Ну, если ты считаешь, что это кому-то сегодня интересно, то ты точно безнадежный романтик, – невесело засмеялся Замятин. – Кроме того, даже в этом случае девочку отсюда не выставишь под угрозой расстрела. Что глаза таращишь? А тебя самого?

– Сравнил тоже… – буркнул Бульдозер. – Говорить с тобой – занятие безнадежное и бестолковое. Сам ты … адаптабельный.

Он сердито фыркнул и вышел.

За приоткрытым окошком привычно шумел дождь.

* * *

Крысуля и Хамелеон зашли в Институтский бар и, не обращая внимания на вызванную их появлением немую сцену, благонравно уселись за угловой столик.

– Посиди тут, радость моя – в наступившей тишине голос Крысули разносился по всему бару. – А я – за выпивкой.

– Принеси мне пива, – попросил Хамелеон.

Кто знает, как сложится сегодняшний вечер и чем закончится. На всякий случай лучше быть трезвым.

Хамелеон сидел, откинувшись на спинку стула, и разглядывал бар. Не верилось, что составленная подругой ерническая бумага окажется для него реальной защитой. Но девушка была бы очень разочарована отказом от участия в затеянной ею авантюре. А вот этого ему совершенно не хотелось. Поскольку были на девушку планы. Да и натянуть нос всем этим снобам приятно. Вон рожи перекосились по всему залу.

Хотя и не все. Неподалеку два пожилых научника смотрят с благожелательным любопытством. Хамелеон улыбнулся им, они кивнули в ответ. А вот трое совсем молодых ребят упялились в совершеннейшем восторге. Подошедшая со стаканами Крысуля приветственно махнула им рукой, и жест был воспринят как разрешение.

– Ты монстр, да? Настоящий монстр? – радостно загомонили ребята, тут же перебежав за их столик.

Они что, никогда нас не видели? Хотя…очень может быть. По всему видать – пионерская пионерия, которая «будь готов – всегда готов!»… детсадовцы, недаром вся Зона по их поводу анекдоты ржет. А многие и вообще не любят их, столичных.

* * *

Крысуля тоже смотрела на ребят не без некоторой веселости. Со временем она немного разобралась в заморочках Володи Сноба. По местным меркам в Пионерске действительно все было как на Большой Земле. И вбухана была в это, по Крысулиному мнению, совершенно ненужное бессмысленное предприятие чертова уйма сил и усердия.

Столица была построена в месте довольно высоком, да еще и огороженном горными хребтами. И это обстоятельство вместе с упорными дождями неплохо защищало ее от Тумана. Неплохо, но не абсолютно. Туман, как правило, идет с северо-востока и сползает вниз, в сторону низин. Но иногда, пусть даже относительно редко, он идет с востока огромными массами чуть ли не в пол горизонта, причем получает способность двигаться снизу вверх и даже довольно высоко вползать по косогору. Так что хребты эти для Детсадовска… тфу, ты, черт!.. Пионерска гарантированной защитой, увы, быть неспособны. Такой Туман и на дожди плевал. Да и дожди при всем своем упорстве не вечны.

И тут уже начиналась самая смехотура. Противотуманные ставни были здесь на каждом, даже самом затрапезном окошке. Но это еще не все, только начало. По правилам местной техники безопасности добропорядочным гражданам надлежало после окончания выброса благонравно сидеть по домам. А специальная служба тщательно обследовала город и огораживала образовавшиеся аномалии… вы не поверите… огораживала решеточками, как рытвины на дороге или места проведения ремонтных работ.

А уж если на территорию города умудрялось пробраться что-нибудь кусачее… тогда городская охрана в полном составе жалела, что родилась на свет.

Крысуля было совершенно ошеломлена, узнав, сколько народа ни разу за свою жизнь не покидало цивильных мест, аномалии видело только издаля, а зоновское зверье – на картинках. Неудивительно, что жители обычных зоновских поселений относились к пионерским обывателям с насмешливой снисходительностью, полагая их людьми абсолютно неприспособленными к жизни в Зоне. У поселковых считалось хорошим тоном притворяться, будто они название своей столицы считают происходящим вовсе не от первопроходцев Зоны, а данным в честь юного поколения – «пионеров-школьников в штанах на лямках». И переделывали они это название в Детсадовск, а то и просто Ясли. Пионерцы в ответ платили им столичным снобизмом.

Впрочем, некоторая часть пионерской молодежи, похоже, тяготилась положением «столичных штучек». У Крысули завелись такие приятели из числа работавших в Институте. И не так уж мало – образование в Пионерске было поставлено очень даже неплохо.

Уже то, что эти ребята покинули свой благоустроенный по зоновским меркам город и поехали в плохо защищенный Институт, говорило в их пользу. А на Крысулю они смотрели открыв рот и жадно слушали ее рассказы о Зоне.

Черт побери, кто тут свалился с Большой Земли? Крысуля ощущала себя гораздо более местной, чем эти ребята. Тем более, что Тамара, увлекающаяся архитектурой и живописью и просмотревшая множество большеземельных фильмов, рассказала Крысуле много нового и интересного о ее собственной Крысулиной Москве.

Вот и теперь ее приятели во все глаза пялятся на Хамелеона

А Хамелеон…Хамелеон, как всегда, на высоте. Держится спокойно и небрежно. Сидит себе ногу за ногу, улыбается и рассеянно водит кончиком языка по пивной пене в своем стакане. Интересно, он действительно любит этот дрянной напиток, или ему нравится таким образом рисоваться?

Впрочем, это неважно. Смотрится в любом случае эффектно. Экзотически. И зрелище это несомненно имеет успех. Хотя и эмоциональная направленность производимого эффекта очень даже различается. О-очень по-разному реагирует публика. Но успех ее, Крысулиной, затеи… успех несомненно наличествует.

О! Кажется, начинается веселье.

* * *

– Так ты что же, настоящий монстр? – с энтузиазмом вопрошали ребята.

– Да, настоящий, – согласился Хамелеон. – Монстр или мутант – на ваше усмотрение, друзья.

Он уже устал объяснять Крысуле, что слова эти – ругательные. Не понимает. Мутант, это, мол, не ругательство, а биологический термин. И монстр, с учетом зоновских реалий – тоже биологический термин. Нормальные слова, и нет в них ничего плохого. И эти ребята такие же… одно слово, башкой ушибленные научники. Обижаться на них так же глупо, как на детей, которых кто-то научил ругаться матом.

А против обращения «друзья» они явно ничего не имеют. И по этому поводу можно закрыть глаза на их некоторую … как это называется?.. неполиткорректность, кажется так. Ну и черт с ней. С нас вполне хватит этой… как ее… толерантности.

А насчет ожидаемых неприятностей, так за ними не заржавеет. Вот, уже начинается. Перед столом покачивается с пятки на носок гнусного вида мужичонка. Хамелеон узнал его по рассказам подруги… Ну, будущей подруги, если не верите. Это Петр Иваныч, зам. директора по хозяйственной части.

– Как это понимать, Валерия?!

– Вы в каком смысле задали свой вопрос, Петр Иванович? В экзистенциальном? Вы имеете в виду вселенную вообще, или какие-то отдельные аспекты мироустройства?

– Умничать станешь на экзамене! Когда специальность будешь сдавать… а я уж постараюсь, чтобы мне. Ты, если не забыла, считаешься тут аспиранткой.

– Обязательно буду, на то он и экзамен, – покладисто согласилась девушка, – так что Вас беспокоит в структуре мироздания?

– Ты набралась наглости притащить сюда мутанта?! Это даже не безобразие, это возмутительный кошмар! Это не гигиенично, это даже заразно, может быть!

– Вызови охрану, – лениво пожал плечами вальяжный, подчеркнуто солидный мужик со стола, за которым угнездилась административно-хозяйственная верхушка Института. И оная верхушка разглядывала его, Хамелеона с такой брезгливостью, что аж кулаки зачесались.

– Не надо, Виктор Васильевич, – подали голос те доброжелательные научники. – Пусть посидит, кому мальчик мешает?

Стало быть, это и есть тот самый Виктор Васильевич. Не директор, всего лишь исполняющий обязанности. Директорская заготовка. Но ва-ажный, спасу нет.

– Мальчик?! Это мутант! Их вообще надо на исследования сдавать! – возопил Петр Иваныч.

А директорская заготовка посмотрел на доброжелателей с ласковой укоризной.

– Вы, вероятно, запамятовали, что у нас режимный объект. Охрана всего лишь проверит у этого мальчика документы, – он умудрился произнести слово «мальчик» таким образом, что в нем можно было углядеть тонкую иронию. А можно было и не углядывать. – Паспорт проверит, временный пропуск на территорию…

Виктор Васильевич слегка улыбнулся, опять давая желающим возможность воспринять свои слова как изящную шутку. Действительно, ну не смешно ли – у мутанта, и вдруг документы?

– Если же документов у мальчика не окажется, ему придется покинуть территорию Института и вообще Периметр, предварительно объяснив, как он сюда попал. А с начальником охраны у меня будет очень и очень серьезный разговор. Петр, ты разберись тут, а я пошел. Извините, дела.

И вышел. А неприятный Петр Иванович тут же бросился к телефону.

– У тебя хоть паспорт-то есть? – тихо спросили ребята, оккупировавшие их столик.

– Откуда бы ему у меня взяться? – Хамелеон даже засмеялся, представив в своем прекрасном городе такое чудо, как паспортный стол.

– Парень, давай-ка смоемся куда-нибудь по-быстрому… хоть бы к нам в общагу, – шепнули ребята.

– А разве в общагу можно? – удивился Хамелеон.

– Нет, конечно. Но водку-то мы там пьем. А это тоже нельзя, – логично умозаключили новые друзья. – Пошли, пока еще тебя там разыщут. Подальше от неприятностей.

– Обожаю неприятности, – соврал Хамелеон, улыбнулся и обнял девушку за плечо. От чего недружелюбно настроенный контингент зашипел так, что клубок змей отдыхает.

Восседавший за начальственным столиком индивид уже просто запредельной вальяжности укоризненно пожал плечами.

– С вашей институтской охраной действительно стоило бы разобраться. У нас в Пионерске такое происшествие было бы невозможным, просто немыслимым…

Вот оно как. Этот тип из администрации Периметра. Как раз, стало быть, самая что ни на есть «столичная штучка».

– … а Вы, как там Вас… – пощелкал пальцами вальяжный.

– Валерия, Павел Александрович, – услужливо подсказал Петр Иванович.

– Валерия, – согласился вальяжный. – Так вот, Валерия, Вы о-очень упали в моих глазах.

– Ничего страшного, Пал Саныч, я не ушиблась. И даже не испачкалась, – сообщила девушка «столичной штучке» под жизнерадостное фырканье, а то и откровенное ржание наличествующего в баре народа. Даже не одобрявшие «нахальную молодежь» тоже невольно прыснули. – А что до обычаев Вашего Пионерска – все возможно в этом мире, Пал Саныч. И все когда-то случается в первый раз.

Хамелеон покосился на нее и задумчиво покивал самому себе. Так-так, стало быть, это только начало. Продолжение следует, вот что важно. Свидание это совсем не последнее… как он втайне и надеялся.

– Ага, вот и охрана, – обрадовалась девушка. – Хамелеон, где там наш документ?

При виде бумаги брови охранников поползли вверх, послышалось еле сдерживаемое хрюканье. Дружественные ребята, забежав им за спину, заглянули через плечо, вытаращили глаза и хором взвыли. Петр Иванович выхватил бумагу, прочел, и лицо его покрылось красными пятнами.

* * *

Никаких особенных дел у Виктора Васильевича не имелось. Просто не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – эта Крыска, что б ее черти взяли… Крыска что-то задумала. Не для того она привела сюда этого мутанта, чтобы его тут же выпроводила охрана. А он бы благонравно покинул бар, выпив стакан пива, да? Ему что, пива попить негде?

Так что, ясен пень, в баре в самом ближайшем времени разразится какое-то анекдотное непотребство. В ее фирменном стиле, с ржаньем и привизгами. И ему, серьезному и солидному человеку, не только участвовать в этом безобразии, а даже присутствовать при оном не пристало.

Виктор Васильевич был доволен своим поведением в баре. Серьезным людям, справедливо возмущенным выходкой Крыски, он показал, что отреагировал, как должно. Прекраснодушным идиотам… откуда только такие берутся?.. им он показал, что сделал всего лишь то, что обязан был сделать. А потом он ушел. Что вы хотите, и.о. директора – серьезный и занятой человек. И далеко не всегда у персоны такого уровня есть время спокойно посидеть в баре.

Он, Виктор Васильевич, умница.

А начальнику охраны он всыплет по первое число. По всей строгости. Это даже хорошо, что лазейки в защитных контурах вскрываются посредством мелкого хулиганства. Если бы бандюков, манько́в каких-нибудь принесло бы тем же путем, было бы гораздо хуже. Так что начальник охраны огребет по полной. И, соответственно, взгреет подчиненных. И польется праведный начальственный гнев вниз по инстанциям. Вот и чудненько. Чем больше человек пострадают от Крыскиной проделки, тем лучше. Меньше ржать будут в следующий раз. И от популярности гада Замятина, совершенно распустившего молодежь, при его, Виктора Васильевича, грамотной линии поведения, удастся откусить маленький кусочек. Совсем маленький, но вода камень точит.

А со всеми безобразиями в баре пусть колупается Петр. На то он и дурак.

* * *

– Это я даже не знаю… это уже беспредел полный! Это бардак, потрясение… потрясение всего, вот! – разорялся Петр Иваныч