скачать книгу бесплатно
В день своего рождения, 26 ноября 1992 я пересекал границу Намибии и ЮАР, где стражник бур колыхнул своим огромным животом от удивления:
– Рашн? Уилкам, сэр!
Во время моего первого прихода в хирургическую палату госпиталя имени Ралей Фиткин миссионерской станции церкви Назарен в Свазиленде смешливые чернокожие девушки приветствовали меня на си-свати:
– Саабона, докотела!
Пятью годами позже меня приветствовали уже на соту:
– Тобела, рахулу!
В Африке я провел более половины из 38 лет своей врачебной деятельности.
В августе 2000 года я прилетел в Москву с тайной мыслью: «Может, мой сертификат хирурга высшей категории, моя докторская диссертация, моя сотня публикаций, мой русский и африканский опыт, моё знание двух иностранных языков пригодятся моей стране, и я смогу найти свою нишу на Родине?»
Однако в первой же университетской клинике столицы на меня жёстко взглянули:
– Хотите честного ответа? Для вас в 60 лет здесь нет никаких шансов.
Больше я не думаю о возвращении в Россию, я нашёл свою нишу в стране, которой я нужен.
Однако не следует понимать слово «ниша «с крысиным подтекстом – «Я нашёл свою сытую нишу в одной из дырок ломтя швейцарского сыра». Африка, безусловно, хорошо оплачивала мой напряжённый труд – это дало мне возможность поставить на ноги моих собственных детей и заманить из России и Украины коллег, которые пребывают здесь под кличкой «дети Айболита».
И своим родным детям, и завезённым-по-случаю-приобретённым я всё время пытаюсь объяснить, что Африка – это правильное место испытания для настоящего мужчины.
Если согласиться, что для хирурга Хирургия – его Бог, то можно сказать, что я обрёл этого Бога в Африке. Да, да – в России я получил все самые высокие профессиональные дипломы-сертификаты-аттестаты, а хирургом стал только в Африке. При этом хочу подчеркнуть, что начал заново учить медицину и хирургию в Африке в возрасте 53 лет, сдал экзамены на юаровского зауряд-врача[7 - Зауряд-врач – (правильно: «зауряд-военный врач») аналог воинского звания для наименования зауряд-военно-медицинских чиновников в Российской империи. Звание зауряд-врача присваивалось студентам 4-го и 5-го курсов мединститутов, медицинских факультетов университетов и Императорской военно-медицинской академии с 1894 года при назначении к исполнению должности младшего врача при мобилизации войск и в военное время.В шутку назывались «навряд-врачами».Погоны зауряд-врача самого низшего, II разряда имели большое сходство с погонами капитана. Благодаря этому чисто внешнему обстоятельству мобилизованный студент-медик приобретал существенный вес в военной среде. Самые яркие примеры – карьера заместителя председателя Реввоенсовета Э. М. Склянского и комиссара Ярославского военного округа С. М. Нахимсона.Звания «зауряд-военный врач» и «зауряд-военный фармацевт» были отменены 23 января 1918 года приказом Народного комиссариата по военным делам РСФСР.Зауряд-врачи в СССР – В 1941 году в связи с Великой Отечественной войной студенты старших курсов высших медицинских учебных заведений были выпущены зауряд-врачами.] (с четвёртого захода) в возрасте 57 лет, экзамены на юаровский хирургический сертификат – в 59 лет, а вот почувствовал себя хирургом только в 65… Теперь, полагаю, коллеги поймут, почему я с большим удовлетворением и душевным трепетом мурлычу первую сроку юаровского гимна: «Нкози, сикелела Африка»… («Боже, благослови Африку…»)
Аминь.
3. Дакар
В 1974 году я с удовольствием защитил свою кандидатскую диссертацию. По этому поводу полагалось устроить большую пьянку для сослуживцев – легко понимаемая традиция (в России даже ничтожный повод не обходится без выпивки, а тут такое!), но тяжело поднимаемая многими соискателями учёных степеней никчемная финансовая обуза. На моё счастье, за три недели до защиты у меня появился интересный пациент – инспектор винодельческих совхозов Молдавии. На его попытку всунуть мне конверт с деньгами я сказал: «Для вас и без денег нет проблем с госпитализацией – у нас не так уж много больных, которым можно ещё выполнить операцию». Инспектор привез мне три 10-литровых бутыли молдавского вина: всемирно известный портвейн «Букет Молдавии», великолепное белое вино и совершенно сказочное красное вино – только один хлюп его наполнял рот нескончаемым ощущением чёрной виноградной кожуры. Во время банкета мужики нашего отделения, почитатели коньяка, отдали предпочтение молдавским винам. Коньяк, правда, позже тоже прикончили, но водку оставили непочатой.
На фоне процветающего в советском медицинском мире ханжества и спеси одних, прихлебательства и угодничества других, трудно себе было придумать более глупые речи и тосты во время застолий по поводу защит медицинских кандидатских и докторских диссертаций. После того, как дверь нашей квартиры захлопнулась за спинами наших кавказских аспирантов, уносящих отяжелевшее тело профессора Пирогова, моя жена припечатала: «Боже, какой же убогий мудак ваш шеф! И вы все – такие же мудаки».
С получением диплома кандидата медицинских наук моя зарплата увеличилась на целых 10 рублей – одна бутылка самого дешевого коньяка стоила 8 руб 12 коп.
Через генерала КГБ, милейшего и мягчайшего дяди моей жены, который обожал шахматы, но довольно слабо играл в них, я стал оформляться врачом посольства СССР в дальнем забугорье. Мне были предложены – Индия, Новая Зеландия и Нигер. Господь прошептал мне: «Бери Африку – там твоё будущее».
Первым на жаркий[8 - Много позже жена пилота из Сыктывкара мне рассказывала: «Меня муж вызвал – прилетай срочно! Я ему звоню в ЮАР по телефону нашего бухгалтера: Вань, а что из одежды брать? Та-а-ак, записываю… свитер, шерстяные носки… теплое верблюжье одеяло…» Бухгалтер не выдерживает: «Ты из меня дурочку-то не делай! В Африку едут, да ещё в южную! – одеяло им, видите ли, тёплое верблюжье!»] континент отправился я.
В отделе кадров мне навязали два «подарка»: «Ты по-английски говоришь. Вот – под твою ответственность».
Первым подарком была Ирина, обладательница сильно заштукатуренного прыщавого лица, дочка какого-то маститого работника МИДа СССР, выданная за самого молодого дипломата посольства СССР в Ниамее Сашу Р. Эта безгрудая и костлявая жена Александра была выпускницей МГИМО; с первого момента знакомства в ней чувствовалось – бабенка капризная и вздорная. Весь долгий перелёт от Москвы до Дакара она мучила меня какими-то МИДовскими сплетнями, которые мне, обыкновенному совку, было просто не понять.
Вторым «подарком» были три наших технических кгбэшника, которые ни слова не знали ни по-английски, ни по-французски.
Наконец миновала ночь, и рано утром мы приземлились в Дакаре. Вот она, Африка!
Нас поселили в сказочном отеле «Меридиан» на берегу океана. Породистая Ирина панически страшилась говорить на английском языке, которому её долгое время обучали в МГИМО:
– Слава, попроси их разбудить меня в 6 вечера.
– Ирина, ты же в тысячу раз лучше меня знаешь английский!
С кгбэшниками не было проблем:
– Мужуки, я смотаюсь, посмотрю город, ага?
– Вали! – ответили мужуки.
На базаре Дакара я рыскал в поисках сувениров. Меня в Москве натаскивали: «Чёрные торговцы с туристов запрашивают втридорога. Ты сразу предлагай свою цену – в два раза ниже». По всей видимости, торговцы сувениров быстро раскусили нехитрую тактику русских туристов – и стали просить за свои деревяшки, вымазанные гуталином (под эбеновое дерево!), в пять раз больше. Я купился – приобрел какой-то кусок тяжелой чурки за десять долларов.
Сенегал – мусульманская страна, а рынок в Дакаре – классический восточный (в данном случае – африканский) базар. Горы товаров. Горы пряностей. Горы сушёных кузнечиков.
Доброжелательные торговцы – такого никогда не встретишь в России. Торговля – это не «купля-продажа», это социальное общение. Нельзя отваливать за интересующий вас товар немедленно запрошенную сумму денег – этим вы оскорбите продавца, потеряете его уважение. Продавца нужно поприветствовать, спросить о том, о сём, потом спросить цену товара… потом опять про то, про сё… потом поторговаться.
– Салам алейкум, почтенный Саид!
– Вагалейкум салям, досточтимый.
– Как ваше драгоценное здоровье?
– Моё презренное здоровье хорошо, слава Аллаху!
– Как ваш папа… мама… дети… скотина… жён?
– Слава Аллаху! Между прочим, сколько стоит этот кусок дохлятины?
– Этот царственный барашек стоит 300 франков за 1 кг.
– А как процветает ваш бизнес? Как то…? Как сё…?
– Слава Аллаху!
– Я могу вам предложить 100 франков за 1 кг.
– Бла-бла-бла…
– Ну, максимум 220 франков…
– Дон л’аржан! (Давай деньги!)
Нет, россияне, вы должны посетить африканский базар!
Кстати, на базаре у вас могут запросто свистнуть из кармана кошелек, но вот если поторговались с бродячим торговцем и сошлись в цене, например 100 франков за корзину апельсинов, вы можете дать ему 500 франков и спокойно ждать, когда он принесет вам сдачу. Не помню случая, чтобы кто-то удрал с моими деньгами. Так было в 1974 году. Не знаю, что сейчас с нравами на этих базарах.
Я слонялся по базару, жадно пожирая глазами невиданное до этого зрелище. Прохожу мимо очередной лавки и чуть задерживаю свой взгляд на разложенных товарах – хозяин моментально бросается ко мне:
– Спаниш? Ноу? А-а-а…! Саша! Заходи!
На базаре всех русских торговцы окрестили Сашами…
В Африке в ту пору русский знали дольно много африканцев. Наш дипломат в Дакаре рассказывал:
– Тут в одном магазине наши рыбаки покупали что-то, а потом заторопились к выходу. Один рыбак принялся что-то с интересом разглядывать. Ему приятель кричит: «Вась, пошли… Брось ты тратить деньги – хуйня это!» Сидящая за кассой высокая представительная африканка поворачивается и говорит: «Ну, почему же хуйня – очень хорошая вещь».
Я вернулся из Дакара в отель на берегу океана с темнотой. Ирина читала книгу около бассейна, а кгбэшников не было видно ни в номере, ни в баре. Я обнаружил моих «специалистов по сельскому хозяйству» в ресторане, где гремела музыка и выступал сенегальский балет – там «топлесс»-девочки демонстрировали своё искусство крутить титьками в разные стороны.
– Ребята, кто за всё это, – показал я пальцем на уставленный винными бутылками стол, – будет платить?
– Доктор, верь нам – «Аэрофлот» платит за всё!
Да, это было золотое время, когда во время пересадки «Аэрофлот» оплачивал проживание в отеле типа «Меридиан» и трехразовое питание с вином. Виски, правда, не оплачивали.
– Летаем только самолетами «Аэрофлота»! – проорал я. – Наливай!
Потом мы с «мужуками» танцевали с девочками из сенегальского балета…
Я присел перевести дух у бассейна.
– Месье, угостите меня пивом, – обратилась ко мне довольно смазливая лиловая девочка. Шестым чувством я угадал в ней представительницу древнейшей профессии. «Так вот они какие!» – сердце моё затрепетало. Сделав вид пресыщенного богатого француза я спросил:
– Сколько же ты берешь за свои услуги?
– Труа миль франк. («Двенадцать долларов!» – быстро прикинул я в уме).
– Неплохо…
– Но я делаю всё, – быстро вставила девушка.
– Прекрасно… но как-нибудь в другой раз! – я попросил гарсона принести ей пива и опять ринулся в пляс с танцовщицами балета.
На следующее утро мы покинули Сенегал. Лиловенькие девушки ворковали над нами, а динамики роняли какие-то неземные названия: «Мадам э месье, ну завон арриве а Уагадугу… Бобо-дуоласо… а Ниамей…»
4. Ниамей, Нигер
Если воздух Дакара запомнился мне жарким – липким – гниловатым, то воздух Ниамея был сухим и пугающе жарким – плюс 46 градусов по Цельсию в тени!!! В машине было невозможно открыть окно – рот моментально пересыхал, и наступало удушье.
Мне отвели квартиру, где окна не имели стёкол – только жалюзи. От предыдущего доктора мне досталась собака по кличке Бим – волк, уменьшенный в два раза. Жуткий расист – прыгал на черных до уровня глотки, но только пугал – никогда никого не укусил. Идеальная собака. Мы ходили с ним пешком по берегу Нигера, переправлялись на другой берег на лодке и возвращались по мосту. Лодочник всегда дрожал от страха:
– Месье, если ваша собака меня укусит, я тот же час умру.
В первый же вечер меня потащили в бар отеля «Терминюс», находившийся в десяти метрах от моего дома. Там были та-а-а-акие шикарные проститутки, что я писал в Москву: «У местных проституток умные и одухотворенные лица профессоров. У некоторых наших профессоров тоже лица проституток… но не африканских – вот досада-то!»
Когда-то в армии я простучал многие часы в домино, а в посольстве СССР в Нигере все советские люди – от последнего коменданта до посла – убивали многие часы своей жизни в этой отупляющей игре.
Ещё мы пели… Любимая песня посла: «Ты ж мене пидманула».
Как врач, я пользовался, вероятно, наибольшей свободой передвижения. Меня знали во всех магазинах, лавках, ресторанах и барах маленького городишки. Я мог поесть-попить и сказать хозяину:
– Простите, я забыл кошелёк дома – занесу деньги завтра.
– Иль нья па де проблем, месье! (Нет проблем, месье.)
Если я обнаруживал случайно приглянувшуюся мне золотую безделушку в золотой лавке, я брал её со словами:
– Покажу жене, ага? – никогда не было возражений.
Но вот приехали русские футболисты. Мне поручили показать им город. Я провел одну группу футболистов по золотым лавкам – тогда грамм золота стоил 1 доллар США. Вернулись в отель. Другая группа спортсменов загорелась пошарить по лавкам. Пошли. Пошарили.
Сначала один хозяин золотой лавки мне говорит:
– Месье, один из ваших людей взял у меня кольцо и не заплатил…
Потом другой:
– И у меня…
Спортсмены спокойно говорят:
– Да мы даже знаем, кто эти кольца взял…
Быстро идем в отель. Говорю тренеру:
– Ребята должны извиниться под соусом: «Мы думали, что запрошенная цена включала и эти кольца» и заплатить за кольца.
– Ок…
Возвращаемся в золотые ряды. Меня встречает третий торговец со словами:
– Месье, у меня золотые вещи пропали!
– ??? – обращаюсь к спортсменам.
– Ага! – говорят…
– Платите!
– Доктор, вы уж послу не говорите… – просит тренер.
– Поздно, завтра весь город будет знать.
– Отправить их всех на нашу базу отдыха на берегу Нигера и держать там до отлёта самолёта, – распорядился посол.
В Ниамее врачевал хирург с Украины Полинкевич:
– Слава, я тут встретил чёрного парня, который работал в нашей миссии в столице Мали Бомако. Тебе «бой «не нужен?
