Супергеройский геноцид

Я бродил по обломкам вниз и ниже, по склону, пока эта застывшая «обломочная лавина» не кончилась. Я ступил на асфальт, всё ещё кругом – будто туман, и шелест разлетающихся листов документаций, редкие крики кого издалека приглушённо.

И вдруг, совсем рядом явившись призраком – ко мне бежал человек. Явно он бежал с намерением помочь (не мне, а вообще человечеству), потому как силуэты прочих особей, что я замечал периферийно – двигались от обломков, а этот бежал к. В глазах его твёрдая уверенность, доброжелательное самопожертвование, пренебрежение опасностью.

Этот человек схватил меня за плечи, оглядывая: «Всё в порядке?», а я аккуратно, не думая, ткнул ему пальцем в лоб, над глазом, у брови. Ткнул чётко и коротко. Человек завалился, как отключили в нём подачу энергии. Подогнул колени и обмякше свалился плюшевой куклой.

Руки, контролируя силу, не разорвать бы, сняли с него одежду. Я переоделся и пошёл дальше – в сторону отеля.

Всё больше попадалось мне бегущих, кричащих, указывающих, суматошных. От панически загнанных, до целеустремлённых. От полуголых, до в блестящих униформах.

Потревоженный муравейник, неудобная на мне одежда.

Я шёл к отелю, что был совсем рядом. Так это было.

24

Я вышел из отеля в своей «удобной» одежде. Померещилось быть снова голым – желание пугающе сильное, противоречащее мне-человеку. Я подумал, что, скорее всего человека во мне вытеснит – и я потеряю себя. Будет нечто другое во мне, в болванке. Это напугало и спутало на минуты мышления.

Как пригрозили приговором.

Рядом с кварталами столицы, в которых был и упавший небоскрёб, и отель – располагались компактно административные государственные здания страны. Резиденция глав, министерства, высшие военные и прочие учреждения.

План мой изначальный: тайком тихим шагом повсеместно вносить смуту – сошёл на нет. По той причине, что я ощутил в полной мере, насколько я всемогущ. И прятаться крысой, шастать тараканом по подвалам это было низко, неэффективно, расточительно. Следовало и хотелось действовать сразу здесь, сейчас. Отсюда начать Великий поход, тотальную войну, глобальный геноцид их, бегущих.

Я шагал в сторону административных зданий.

Из них же выбегали суматошно, но часть, группа особей – выставляла стулья, ставила трибуну, готовилась к некой пресс-конференции.

Ход замечательный и мною неожиданный так скоро. И так (пока смутно) но – на руку мне.

Под вой сирен созвали, вызвали журналистов (центральные СМИ рядом), собрали с отделение полицейских в оцепление, шеренгой на парад релиза.

Я уже стоял у оцепления, когда к трибуне, перепачканный смазанной белой известью на тёмном пальто – вышел глава столицы и отрывисто повёл речь, искажённую порывами ветра, с отсвистом от колонок в микрофоны:

– …призываю не паниковать! Мы в эпицентре событий! Причины будут установлены, виновные будут наказаны! Прекратить мешать работать спасателям, пожарным, полицейским! Волонтёры, мы ценим ваши обращения, но просим зарегистрироваться и встать под начало официальных структур власти! По всей стране объявлен… Простите? Отойдите, не мешайте! УЙДИ ОТСЮДА! СТОЙ!!!

Нависнувшие на моих руках полицейские помехой не были, нужно было лишь контролировать силу, чтобы не покалечить их. Сдави сильнее, дёрнись резче – и их бы разорвало. Я сдвинул телом (аккуратно) в сторону главу столицы, наклонился к микрофонам и застыл.

А что же сказать? Я ведь не предполагал такого и скорого развития событий.

Журналистам предстала нелепая картина: два повисших на мне полицейских, барахтающихся, да стоящий рядом и не могущий сдвинуть меня глава столицы, молчащий я.

Полицейские отпустили – в глазах паника. Один выхватил пистолет. Я молниеносно протянул руку, от неожиданного моего взмаха полицейский выстрелил, горячим прилетело мне в лицо, в бровь, пуля коснулась, еле ощутимая (как подул кто). Я сжал пистолет и тот потерял свою угрожающую форму, стал комом мягкого. Закричали снизу под трибуной. Выстрелил другой полицейский несколько раз: косо порвало на груди моей рубашку, пуль я больше не чувствовал совсем – кожа ощетинилась плотностью, тело мобилизовалось.