По следам Софии

Так было десять назад, и вряд ли что-то изменилось за это время. Дисциплина и порядок всегда оставались сильными сторонами правления Уркулоса. Поэтому дорога до города слыла (и являлась такой поистине) самой безопасной.

Зачастую встречались люди. Они общались на разные темы, улыбались и, находясь в пути, наслаждались новым местом. Патрульные желали приятной дороги и провожали добрым словом. Они несли верную службу лорду, для них великой наградой было находиться здесь, и их действия всегда отличались слаженностью.

И потому, еще издали завидев людей на дороге, девушка нырнула в заросли. Кто она теперь для мирных жителей Мирсула? Убийца? Мятежница? Враг…

Она не могла быть простой дикаркой из леса, не могла быть даже амазонкой. Для города это не статус. Но жители помнили ее, обязаны до сих пор помнить. Кто они такие, что посмели забыть ее? Она оставила свой след в городе, но с тех пор она не стала другой. И теперь она возвращается.

Пусть не по своей воле, но, вероятно, волею судеб, что равнозначно воле Ларса, она вновь окажется там. И что-то подсказывало, что ее пребывание вновь не останется незамеченным.

Кровь пульсировала в венах, Анна набирала ход, не замечая сбившееся дыхание. Она идет, и она должна быть готова к встрече с возможными врагами из прошлого, но отступать она не будет. Никогда.

И вдруг снова Ларс:

– Анна, стой… мы не торопимся! Куда ты полетела?

Вынырнув из потока воспоминаний, девушка остановилась. Над ней нависало темное небо, на землю готовились опуститься сумерки. Сквозь просветы между деревьями она видела группу людей, вероятно, охмеленных выпивкой или чарующим вечером. Они громко смеялись, разговор шел бурный. Позади них желтыми огнями освещалась таверна. Она принимала любых гостей на дороге, и эти весельчаки, конечно, оказались в их числе.

Люди. Совсем рядом. Везде. Она придет в город, где будет целая толпа таких же. Они все безжалостным потоком хлынут на нее и будут гнать, гнать из города, а потом…

– Анна? – Ларс повторился и теперь остановился рядом. Неспешно девушка перевела взгляд с тропы на мужчину, но заметив вопрос в его взгляде, опустила глаза на землю. Она снова ведет его в свое прошлое… но теперь туда, где не было его.

– Мы можем зайти, если хочешь. – Ларс кивнул в сторону таверны, но Анна лишь замотала головой:

– В глушь, Ларс… я хочу в глушь. Там люди…

Ларс нахмурился и тоже всмотрелся в пьяную компанию. На первый взгляд, обычные люди, вряд ли он мог кого-то знать, и потому пожал плечами:

– Ты с ними знакома?

Анна не стала объяснять. Она прошла дальше вглубь леса и остановилась за густыми кустарниками. Она огляделась по сторонам и, не найдя никого постороннего, бросила на землю свою сумку.

– Наш ночлег будет здесь.

Но Ларс не торопился соглашаться. Он подошел к девушке и только сказал:

– Объясни…

– Нечего здесь объяснять, Ларс. Мы можем идти и ночью, так что, если желаешь, можем продолжить.

– Думаю, ты учла, что наш ночлег будет без костра. Мы можем провести в тепле эту ночь и взять у хозяина таверны лошадей. Это наш шанс выспаться и добраться до города к завтрашнему вечеру.

– Как ты правильно заметил, – голос Анны стал тихим, – мы не торопимся.

– Это неразумно, – Ларс тоже понизил голос. – У нас есть возможность упростить путь.

– Я дождусь тебя здесь. – Анна села. – Иди. Завтра мы поскачем на лошадях.

Ларс запрокинул голову и прошелся перед ней туда-обратно. Пусть она обещала сопровождать его, но идти к людям, самой… Да, в Мирсуле ей придется столкнуться с толпами, быть одной из всех, но на пути к нему она должна остаться собой.

– Если тебя беспокоит клеймо…

– Нет.

– Ладно. – Ларс уселся рядом. – Я хочу, чтобы мы пошли в тепло, слышишь? Пошли вместе, и завтра продолжили путь на лошадях.

– Я знаю! И знаю, что должна повиноваться тебе, но это невозможно! Невозможно сейчас прийти внутрь и просто заплатить за комнату! Нас схватят обоих, и в Мирсул мы попадем только в кандалах!

Анна воскликнула, но Ларс вдруг заговорил еще тише:

– Что произошло, Анна?

– Ларс, не спрашивай, прошу тебя, – она заговорила тише. – Давай просто уйдем… вместе.

Мужчина медлил. Он не сводил глаз с девушки, внимательно рассматривал ее, и она не прятала лица, ожидая реакции, но Ларс усмехнулся:

– В кандалах, говоришь? Давай сюда свои руки.

Анна недоуменно посмотрела, и Ларс пояснил, доставая веревку:

– Отныне ты моя пленница.

* * *

В окнах замка сегодня отражался не только рассвет. Языки пламени, взвиваясь, достигали второго этажа, и казалось, будто замок пылал. Сгорая, он ронял блики, словно слезы, на мокрую землю, орошенную дождем, и вспыхивал в ответ новому огненному порыву.

Весь народ сегодня выстроился на внутреннем дворе, но из всех собравшихся среди пламенного потока лишь одно сердце уже превратилось в пепелище. Обугленное, оно замирало в груди при каждом новом порыве ветра, гоняющего пламя, и черствело с каждым новым всхлипом плакальщиц.

Вилорм не дышал. С того самого дня, как разведчики нашли Гурия, он потерял счет времени. Если он мог допустить в своей жизни главный промах, он уже произошел. И его собственная жизнь теперь текла унылой рекой, в безразличных буднях, в ожидании смертного приговора. И этот день наступил сегодня.

Погребальный костер пылал с неистовой силой. Наверное, таким пылким мог стать нрав мальчишки в зрелости, но теперь он не сможет дать совета юноше, не сможет влепить подзатыльник, не сможет воспитать мужчину. Он виноват, только он… играя в героя-спасителя, он не заметил, как потерял сына.

– Милорд? – Сефер появился где-то сбоку, но Вилорм не слышал его слов. Какая разница? Он теперь нищий, он во главе замка, но кто пойдет за оборванцем? Нет, это не с ним, это все дурной сон, вот только слезы почему-то настоящие…

Давя ком в горле, Вилорм упал на колени. Он не скрывал своего горя, он кричал и рвал волосы, упиваясь слезами. Никто не вправе винить его! Никто не вправе упрекать его! И пусть все видят скорбь своего правителя! И все, что он не сделал – лишь его ошибка, но никто никогда не будет знать об этом. Если теперь его участь – это нести на плечах груз потери, он понесет его с поднятой головой. Но только не сейчас, только не сегодня. Сегодня он в последний раз един со своим сыном. Он в последний раз един с Оррсан.

– Прости меня, моя любовь, – стоя на коленях, глотая собственные слезы, он еле шептал. – Я не смог уберечь тебя, я не смог уберечь его, но теперь вы вместе. Я боролся за вас, а теперь я один. Если я должен был спасти мир, то зачем? Вы ушли, и теперь мне незачем жить… что я буду делать? Кто я такой?

Он разразился рыданиями. Хватаясь за лицо, Вилорм размазывал слезы. Он не видел никого перед собой, лишь одно большое рыжее пятно расплывалось перед глазами, и в нем таял его сын.

– Милорд, прошу вас, подайте руку, я помогу вам. – Сефер вновь возник где-то рядом, но тот лишь рявкнул:

– Уйди, Сефер! Не сейчас! Я в хмельном дурмане, я пустой, как выкуренная трубка! Видит Смертник все мои просчеты, это дух его гневается! Наш подвал пуст, и теперь он будет забирать у меня всех, кого я люблю!

– Простите, милорд, я оставлю вас…

– Да, Сефер, ступай. Но знай, что я еще буду бороться! Буду мстить за смерть Гурия, помни мои слова! А сейчас дай старику утешиться слезами! Где плакальщицы? Почему я слышу лишь собственный рев? Я мужчина, я воин, в конце концов! И я страдаю, слышите меня? – Отмахнувшись от Сефера, он поднялся и принялся греметь, перекрикивая горячий треск огромного костра во внутреннем дворе. – Слышите? Конечно, слышите! Так смотрите на мои слезы, узрите мою скорбь! И будьте со мной в этом великом горе! Я ваш правитель, я поведу вас на бой! Мы отомстим, мы вместе отомстим за моего мальчика…

Он закашлялся, голос его охрип, и Вилорм вновь упал на колени. Огонь кружил голову, дым сковывал легкие, и рыдания вновь выливались из его груди. Вот только бы набраться сил, вот только бы восстать из числа мертвых, вот только бы жить за сына…

Наверное, весь замок собрался посмотреть на похоронную процессию. Лица и фигуры расплывались в дыме, вздохи и плач терялись в треске костра, и, конечно, у каждого были причины присутствовать здесь. Кто-то любопытно озирался на пламя, кто-то глядел на правителя, убитого горем, вероятно, кто-то и правда разделял его скорбь. Если даже приближенные собрались отдельным кругом и, изредка поглядывая на него, о чем-то перешептывались.

Да, он сам не желал никого видеть возле себя, но слишком уж часто озирался Силант через плечо, и Пульхий отводил глаза, и Сефер зло глядел на разведчика. Замышляют что-то? Или высмотрел кого Силант сквозь толпу растекшихся силуэтов? Неважно… все, к чему он стремился, теперь сгорало в этом погребальном костре.

Он уязвим, его власть подкосилась, и наверняка среди его подданных нашлись бы смельчаки, способные выступить против. Однажды он уже поддался, промахнулся в расчетах, и если бы не Силант, неизвестно, как долго он бы смог оставаться на престоле после восстания Ларса.

Больше он такого не допустит. Нет. Он стал мудрее, сильнее, и должен с честью принимать удары судьбы. Тем более, что он умел это как никто другой.

– Ну-ну, Сефер, не скалься, – до Вилорма донеслись голоса подданных, и он подошел ближе. – Ты только посмотри на Вилорма, он горя вынести не может! И каково же знать, Силант, что все это по твоей милости? – Сефер почти рычал на разведчика, таким рассерженным его Вилорм не видел, наверно, никогда. Вмиг мужчина изменился в лице. Если за его спиной и вправду плетутся интриги, он должен знать о них в первую очередь!

– Ты уверен, Сефер? – Пульхий выражал беспокойство, хмурясь.

– Да-да, Сефер! Что ты несешь? – Силант приблизился к воину. – Всем известно, что в смерти Гурия виновен лишь Ларс, и господин, я уверен, не оставит это просто так.

– Ты можешь говорить что угодно, и даже это может быть правдой, но зачем мальчишка пошел в горы? Кто его надоумил убежать из замка?

– О, ты его недооцениваешь, милый мой! Ты вспомни себя в его годы! Разве не хотелось тебе познать неизвестное? Увидеть новое? Доказать родителям, что ты уже не просто мальчишка!

– Однако я все еще жив! – Сефер рыкнул, и мужчины застыли, пронзая друг друга свирепыми взглядами.

– Да ну, бросьте вы браниться! – Пульхий встал между ними и по очереди поглядел на каждого. – У нас горе, и, не знаю, как вы, а я желаю разделить его со своим господином!

– Спасибо, Пульхий. – Теперь Вилорм показался и встал рядом с мужчинами. Все трое разом опустились на колени перед ним и склонили головы. – Я слышал ваш разговор. Это занимательно, но почему, худосочная задница Смертника, я узнаю это лишь потому, что подслушиваю вас, как жалкий юнец дамские беседы?

– Прошу простить, милорд, – Сефер принялся оправдываться, не поднимая головы. – Сегодня траур, и мы не хотели вас тревожить…

– Это касается моего сына, дурная ваша башка! И любые сведения о нем должны, в первую очередь, быть переданы мне!

– Конечно, милорд…

– А ты, Силант? Что скажешь? Зачем ты отправил моего сына на смерть? Зачем ты показал ему тропу в обход склепа?

Силант поднял голову, в его глазах не читалось ни капли сожаления:

– О, милорд, я долго могу говорить об этом. Не желаете переместиться в более подходящее место?

Ну, конечно, Силант, ты будешь юлить. В этом и заключается вся служба и весь твой долг перед замком. И не найдется никого, кто бы упрекнул тебя огрехой. И сейчас, конечно, не время и не место вести разговоры. Разговоры о сыне, которого больше нет.

– Мы поговорим. – Вилорм кивнул. Его пыл спал, и голову вновь начинали заполнять раздумья. Обо всем, что было, о свершениях и ответственных за поступки, о будущем.

Мужчина больше не глянул на подданных. В центре площади рухнули обугленные головешки. Они еще были охвачены пламенем, но огонь постепенно тух. Скоро все закончится, и у Вилорма не останется права на слабость. Он вновь возглавит армию и пойдет в бой. Слишком много потерь пришлось понести ему со времен захвата замка Изабеллы, и теперь настает время возвращения былой славы. И теперь он не проиграет.

* * *

Из-за утреннего тумана я не видела почти ничего. Смешиваясь с дымом, он образовывал сплошную пелену, за которой едва различалось смазанное рыжее пятно. Силуэты людей почти скрылись, и лишь непрерывные рыдания, доносившиеся до леса, полностью открывали мне суть происходящего.

У леса не было стражи, и я могла свободно разгуливать по окраине и наблюдать за погребальным ритуалом. Безутешный рев Вилорма доносился до моих ушей, но теперь он не задевал меня. Он потерял своего никчемного мальчишку, и сейчас я осознавала, что Гурий и не должен был появляться на свет.

Их союз с Оррсан не привел ни к чему, Вилорм потерял все лишь потому, что сделал неправильный выбор.

Я ухмыльнулась и подошла еще ближе. Никто не увидит меня. Все внимание служителей Черного Орла сейчас приковано к костру и горю правителя. Пусть помучается. Ему полезно, а мне подобные картины лишь в радость. Я помню о тебе, Вилорм, хоть и пообещала прежде избегать встречи, но сегодня я должна быть рядом.

Ну, конечно, я не нужна ему. Он больше не пойдет искать утешения в моих объятиях, не попросит о союзе, а мне… так ли это нужно?

В лагере я не находила себе места. Моя свобода ограничивалась законами, порядками и вековыми традициями. Амазонки хотели соблюдения правил, ждали нового Обряда, но мне это наскучило. Я хотела жизни. И если часть ее – это наблюдение за смертью, то я готова участвовать.

Наверно, все-таки Гурия погубила собственная глупость, нежели меч врага. Ни Ларс, ни Анна добровольно не стали бы нападать на мальчишку, и оттого становилось интересней. Эта загадка все сильнее горела во мне, но вряд ли я еще когда-нибудь увижу кого-то из них.

Я покрутилась на месте. Свежесть утра обволакивала меня, укрывая туманной пеленой, огонь моих волос сливался с окрасившимися осенней листвой деревьями. Да никто и не смотрел на меня, никому в Черном Орле сейчас до меня просто не было дела! Но я и не для этого пришла.

За туманом и дымом я не видела ни тела Гурия, ни рыдающего Вилорма. Его рев доносился до меня, но мне не хотелось унять его скорбь. Он слаб и уязвим сейчас, но он правитель замка, и не должен терять головы.

Что ж, Вилорм, ты не развеял мою скуку, надо бы наведаться в Белый Ястреб с разведкой, может быть он даст мне повод для войны?

Я улыбнулась приятной мысли, но вмиг одернула себя. Мне нельзя ввязываться в войны ни под каким предлогом. Мне нужно уйти в шатер и не показывать головы лишний раз даже амазонкам.

И я прекрасно следовала совету старой Берты, но сидеть без дела – не моя тактика. Сегодня я вышла на разведку в одиночку, но так и не добыла нужных сведений. Что ж, шанс был мал, и он не оправдался.

Вряд ли Гурия убил Ларс, он бы скорее связал упрямого мальчишку и доставил лично в руки Вилорму в целости и невредимости, но с ним была Анна… Гурий сам мог нарваться на ее меч, и что-то мне подсказывало, что она должна быть здесь.

Она бы использовала любой шанс добраться до Вилорма, и его сын – это прекрасный повод, но, видно, я просчиталась. Она упускала возможность мести, Черный Орел сейчас обезглавлен, Вилорм слаб, и ударить сейчас означало полностью покрыть долг мужчины, но Анны здесь не было.

Чем дольше я наблюдала за происходившим, тем очевиднее становилась моя догадка.

– Проклятье! – я процедила сквозь зубы. – Да где же тебя носит, моя радость?

Да, я почему-то ждала ее и надеялась, что не ошибаюсь, но, видно, где-то допущен просчет, и теперь с каждым мгновением связующая нить с девушкой таяла. После слов Берты о наших судьбах мне нужно было знать, где она! Мне нужно было видеть каждый ее шаг, мне нужно было участвовать в ее жизни! Но она могла быть где угодно…

Туман рассеивался, и все мои надежды найти ее рушились вместе с обгорелыми головешками. Костер догорал, и народ постепенно расходился. Теперь я видела Вилорма и троих его воинов рядом. Нет, ему ничего не угрожало. Стражники возвращались на посты, и я поспешила скрыться в лесу.

Мне предстояло вернуться в лагерь и снова запереться в ловушке. Теперь моя жизнь полностью зависела от дикой девчонки, действия которой я никогда не умела предугадывать.

* * *

Солнце клонилось к горизонту, когда воины достигли города.

Целый день пришлось посвятить непрерывной скачке. Как верно заметил Ларс, в таверне им удалось взять лошадей, но при подступе к городу их пришлось оставить у другого трактира. Никто не бросил косого взгляда в сторону всадников, так что зря Анна переживала. Они спокойно переночевали и с рассветом выдвинулись в путь.

Но с тех пор Анна не говорила. Она замкнулась в себе, оказавшись среди других людей. И как будто таила обиду на Ларса, что он заставил прийти в чуждый для нее мир.

Возможно, понимала, что скоро их пути вновь разойдутся, или боялась вновь поддаться порыву, и потому держалась отстраненно.

Но Ларс опасался тоже. Он с тревогой думал о часе, когда это случится. Если Анну и впрямь ожидает темница в Мирсуле, то он непременно окажется на противоположной стороне в качестве служителя Ордена. История повторится. Он снова оставит ее. И, возможно, им стоит разойтись, не доходя до города.

Анна молчала всю дорогу: скорее всего, думала о том же. Изредка Ларс поглядывал на нее, но она не оборачивалась, будто и вовсе была одна. И потому, среди монотонного стука копыт Ларс различил голос собственных мыслей. По возвращении он окунется в прежнюю жизнь, и Анна окажется лишней. Как бы он ни сожалел, она вынуждена будет уйти. Если не сбежит раньше.

Например, сейчас.

После того, как они оставили лошадей, девушка плелась позади и постоянно пропадала. Им не удалось выработать порядок действий за время пути, все попытки заговорить терпели крах. Воины приближались к Мирсулу, и, похоже, им не помешало бы поделиться мыслями насчет дальнейших целей.

С высокого холма виднелись каменные стены с башнями, дорога ровной линией спускалась к воротам. В поздний час путников не встречалось, и Ларс застыл на холме в одиночестве.

О, этот силуэт! Неприступный, гордый, безупречный… твердым очертанием он пронзал краснеющий холст горизонта. Даже издали виднелись тонкие шпили и развевающиеся флаги, редкие факелы уже заявляли о себе размытыми точками. Пусть Ларс не был здесь уже очень давно, но когда-то этот город стал для него спасением, и теперь он возвращается. Вот только примет ли Мирсул его снова?

Ветер обдувал лицо и теребил волосы, но мужчина не шевелился. Он должен изучить его издали, должен подготовиться к долгожданной встрече. Эта встреча могла изменить все в одночасье, могла повлиять на неясное будущее, и оттого была необходима. Сегодня он покажется лорду, и тот примет его. Сегодня, пусть только один день, но Ларс будет дома.

– Какой план? – раздался позади хрипловатый голос.

Анна стояла чуть поодаль и держала в руках веревку. Мечи она убрала за спину и накрыла стареньким плащом. Свой доспех она успела где-то измазать грязью, порвать сапоги и испачкать волосы дорожной пылью. Глаза и губы она покрыла сажей, на руках сочился свежий порез.

– Ты… где была?

– Так и знала, что будем действовать по моему плану. – Она подошла ближе. – Ударь меня.

– Ты что задумала?

– Я импровизирую! Ну же, давай! Нам еще к Уркулосу идти.

– Думаю, ты уже готова…

– Вот здесь явно не хватает ссадины. – Она указала на скулу. – Давай бей и пойдем уже. Солнце садится, а тебе еще руки мне вязать.

Ларс вздохнул:

– Я не понимаю твоей игры, Анна. Ты молчала всю дорогу, сейчас будет решаться наша судьба, и я склонен получить благоволение лорда, нежели его гнев.

– Ты даже не представляешь, насколько я увеличиваю твои шансы…

Ларс еще раз овеял глазами девушку и принял из ее рук веревку.

– Я лишь понять хочу, – он накинул на ее запястья петлю, – чего ты ждешь? Какую реакцию лорда? Какое мое поведение? Нам для начала не помешало бы состыковать действия.

– Ты поймал опасную мятежницу и ведешь на виселицу. Думаешь, я не понимаю, что тебе грозит после провала задания с ульдрами?

– И поэтому подставляешь себя? – Ларс потуже затянул узел и теперь уже внимательно глянул в глаза девушке. – Какой от этого прок?

– Идем. – Анна отвернулась. – Будем действовать по ситуации.

Как это на нее походило! Она бросалась в пучину неизвестного безо всякого плана, по одному зову сердца или долга, или малейшей доли любопытства – что угодно могло заставить девушку забыть о здравом смысле. И он шел за ней. Просто не мог не идти, и она, конечно, знала это.

Возможно, их цели и не совпадали вовсе, но дороги вели в одном направлении, и поэтому они до сих пор шли вместе. Словно все было неважно, но что-то тревожило Анну, и Ларсу оставалось принимать ее поведение как данность.

Неторопливым, но ровным шагом воины спускались с пригорка перед городом. Наверное, так же плавно садилось солнце за холодные стены Мирсула, но что-то внезапно заставило Ларса остановиться. Очертания ворот с каждым шагом прорисовывались яснее, приближался стражник в блестящих латах, но Ларс, занеся ногу для нового шага, уже не смог сделать следующий. Веревка натянулась.

– Анна! – Он обернулся. Девушка скрючилась и упала на землю. – Что происходит?

Анна на него не посмотрела:

– Говори громче!

Ларс замялся. Стражник в воротах уже косился на странную парочку, но Анна вела свою игру, и, чтобы не проиграть обоим, ему пришлось ее принять:

– Что происходит? – он и вправду повысил голос, при этом с места не двинулся. – Твои уловки со мной не пройдут!

Он даже вынул меч и замахнулся для виду, но девушка мгновенно вскочила:

– Умница, теперь идем, – она промурлыкала, но Ларс лишь выдохнул, продвигаясь дальше:

– Кто еще пленник из нас двоих?

Анна шла совсем уж неохотно, и ему приходилось оборачиваться на каждом шаге, чтобы подбодрить ее новым рывком веревки. Но на входе они остановились.

Стражник презрительно косился на них еще издали, но, когда они подошли к воротам, долго церемониться не стал:

– Вход в город закрыт! Сегодня особый приказ от лорда!

– Говори, что случилось, стражник! Я тем более обязан быть здесь! – Ларс расправил плечи и сделал шаг вперед, тот попятился.

– Да, милорд, конечно, но… уже все в сборе, и…, – он начал мямлить под нос, но вдруг воскликнул, словно ребенок: – На вашем снаряжении Серебряные кресты!

– Хватит тянуть время! Говори, что случилось в городе!

Тот с ответом не торопился. Вместо этого он перевел взгляд с Ларса на Анну и обратно. Лишь после этого все же отважился сказать:

– Ничего, милорд. Сегодня праздник, дочь лорда выходит замуж. Всем приказано праздновать, а мне – следить, чтобы никто не вошел в город.

На секунду Ларс замялся. Он уже спиной чувствовал, как позади ухмыляется Анна, но в этот раз он не взглянул на девушку. Его рука скользнула внутрь плаща и вытянула свиток.

– Пропусти, стражник. Какая же свадьба… без жениха?

Тот бегло пробежал глазами приказ лорда, и чем дольше читал, тем сильнее дрожали его руки. Анна дернула за веревку. Но Ларс упрямо глядел на стражника.

– О ваших подвигах ходят легенды, Ларс. – Он уронил свиток и, не размышляя ни мгновения, упал ему в ноги.

– Как, видно, и о славной смерти, – голос Ларса набирал силу. – Пусти в город! Лорд будет рад моему возвращению.

– Я… д-да! – Стражник вскочил и, теперь уже склонив лишь голову, указал на ворота. – С возвращением в славный Мирсул!

Ворота перед ними расступились. Веселый дурман ударил по вискам хмельным угаром. Ступив лишь шаг внутрь, они оказались в центре шумного беспорядка. Люди ликовали. Они пили вино прямо на улице, танцевали, поздравляли друг друга, словно сегодня был личный праздник каждого. Повозки были брошены посреди площади, лошади жалобно ржали, но все принимали это за праздничный смех.

Не таким Ларс помнил Мирсул. И не такое впечатление он производил на дороге, защищенной от разбойников, безупречной от мусора и хаоса. У лорда всегда и во всем был порядок, вряд ли что-то поменялось за время его отсутствия, но свадьба дочери, вероятно, перевернула все.

– И ни слова обо мне. – Анна протянула связанные руки. – Даже обидно!

Ларс освободил девушку, но продолжил осматриваться. Город остался прежним, но словно покрылся слоем мусора… во всех смыслах.

– Что ж, поздравляю! – Анна продолжала ехидство, и Ларс, наконец, глянул на нее. – Мы вошли в город, теперь дело за малым.

– Я импровизировал.

– Судя по реакции стражника, ты говорил правду, но можешь не объяснять. Нам нужна только аудиенция лорда, я права?

Ларс не спешил. Он так же смотрел на девушку, но заговорил совсем иначе:

– Только знатный воин может вступить в Орден, Анна. Уркулос обещал мне титул по возвращении… и свадьбу с дочерью.