По следам Софии

И она не могла их видеть. Неуверенно опустившись на край кровати, девушка закрыла глаза. Усталость. Только она заставляла прятаться, забыть о присутствии Тензе, забыть о том, что здесь прошлое. Вот только прошлое вдруг стало истиной, оно всегда обитало в этом доме, но ее не было. Она ничего не знала. Все десять лет она была слепа, гналась за выдуманной правдой, сражалась за чужие ценности, так и не найдя свой путь. Отец виновен в этом? Ларс? Вряд ли…

Неуемная дрожь вновь подбиралась к телу, и, забравшись на кровать с ногами, девушка обхватила колени. Когда-то они прятались здесь от взрослых. В тайне ото всех они с Ларсом соорудили подпол, а за ним – дверь на улицу, а оттуда можно было бежать хоть куда, и сейчас хотелось сделать то же.

Ларс все знал. Все эти годы он шел против последней воли Герциуса, и в том, что он оставил ее, заключалась его честность перед собой, перед ней, перед своими действиями. Тогда он избрал свой путь и в одночасье стал заклятым врагом на всю оставшуюся жизнь. И оттого Анна не могла оправдать его, не могла рассудить его мотивы, почему он молчал? Почему до сих пор они сражались по разные стороны?

Совершенно ясно, что отец не мог быть прав, он был сумасшедшим – магом, которого никто не воспринимал всерьез. Над ним смеялись, его не боялись и не уважали, но он наплевал на чужие мнения. Он всю жизнь искал Истину, которая завела его в могилу и сгубила жизнь его детям. Но тогда… разве можно было разгадать его замыслы? Вряд ли Тензе был счастлив. Он остался один, наедине со своим даром и, наверное, день за днем сходил с ума, повторяя участь отца. Но он не вызывал жалости. Это был его выбор, и он в ответе за все, что с ним происходит, прежде всего, перед самим собой.

Из соседней комнаты доносились голоса. Ларс сумел разговорить Тензе – кто бы сомневался, – но Анне не было дела, о чем они вели беседу. Боялась ли она Ларса? Да, поначалу. А сейчас? Он спас ее, вместе они прошли через горы, с ним она вновь оказалась дома. И все это после того, как однажды она копьем пронзила его сердце.

Не теряя больше времени на раздумья, девушка поднялась – она не собиралась здесь оставаться. Она еще раз обошла комнату и остановилась в дальнем углу. Под ногой скрипнула половица. Все, как прежде – стальное кольцо на полу открывало люк в погреб.

Она должна уйти без лишних вопросов и бессмысленных пересечений с братом и Ларсом. Они потолкуют, обсудят жизнь, былое; возможно, похлопают друг друга по плечу, потягивая хмельное пиво. Она не должна остаться.

Анна потянула за кольцо. На удивление, люк открылся очень легко, словно еще вчера через него она убегала из дома.

В погребе пахло сыростью, но противного крысиного писка не слышалось – все-таки от пожара порядком досталось и вредителям. Тесный угол пустовал, и Анна сразу направилась к проходу. Уже смеркалось, в погребе и вовсе сгустилась тьма, но девушка перемещалась на ощупь. Воспоминания встрепенулись в родном доме, но остаться здесь на ночь означало принять прошлое и продолжить жить сначала.

Сегодня все изменилось. Перед ней возникла другая правда, и чтобы смириться с ней, сколько дорог предстоит пройти снова? Анна толкнула низкую дверку и шагнула в мертвые сумерки.

***

В зале переговоров огни на стенах горели ярче обычного. В самом центре стола языки пламени свечей вытянулись по струнке. Даже грубые голоса мужчин вокруг не вызывали трепетного движения. Разговор шел о дальнейшем развитии замка.

После присвоения власти Грезором Белый Ястреб опустел. В его стенах гулял ветер, а по коридорам редко проходил заплутавший житель. Основная часть обитателей замка сосредотачивалась теперь в подземельях – сырых темницах и пыточных камерах. Новый правитель не доверял никому: служители Изабеллы до сих пор были верны прежней королеве, бывшие же подданные Черного Орла считались захватчиками. В целях безопасности своей и немногочисленных приближенных новый правитель распорядился заключить всех предположительно неверных под стражу.

Перед ним сейчас находились лишь Ланез и Демьян – молодые советчики в части магической и военной подготовки.

– Что ж, Ланез, могу не спрашивать об успехах? Ты вновь повторишь мои догадки о магических промахах?

– Милорд, прошу простить, но… здесь не выходит колдовать. Я даже радугу создать не могу. – Парень побледнел, широкими глазами устремившись в надменное лицо правителя.

– Заметь, Ланез, ты единственный из армии Черного Орла, кому я миловал свободу. Я думал, это стоит ценить, – голос Грезора стал безразличным, мужчина зевнул.

– Я стараюсь, каждый день стараюсь, милорд. Но все попытки тщетны. Мне нужен хотя бы малейший магический предмет. У Диара были такие.

– Никаких предметов! Мне казалось, ты прекрасно видел, что с ним сотворили твои «предметы»! Нужно лучше стараться, мой милый, и тогда все получится.

– Я понял, милорд. – Ланез потупил взгляд, голос его стал почти не слышим.

– Что ж, Демьян, а что насчет тебя? Вопросы экономики совсем отвлекли меня от моей страсти, так поведай, что у нас с военной подготовкой?

– Милорд, у нас дисциплинированная армия, это верно. Еще не наступил тот день, чтобы ваша верная закалка не оправдывала себя в строю.

– Отлично, Демьян, отлично! – Грезор не смог сдержать ухмылки. – Восстановление замка продвигается?

– Нас очень мало, милорд. Мы начинаем заниматься восстановлением с первыми лучами солнца, с полудня тренируемся, на закате часть людей уходит в разведку, часть остается на ночное дежурство на стенах и у ворот. С утра мы меняем посты. – Грезор нахмурился, и в ответ на его молчание юноша заключил: – Воины измотаны, милорд. Нам нужны новые силы…

Грезор звучно выдохнул. Он сдвинул брови и опустил взгляд, словно не замечая присутствия подопечных. Молодые люди перекинулись обреченными взглядами и застыли в ожидании ответа правителя.

– Что уж говорить о дипломатии, да? – он рыкнул. – Что уж грезить нам об альянсах, когда внутри порядок навести не можем?

– Милорд, – пискнул Ланез, но Грезор не дал ему сказать:

– Что уж говорить об остальных предателях и бесчестных налетчиках, когда даже преданные люди не в силах оправдать моих надежд?

– Милорд… – Демьян поднялся, и Ланез побледнел еще сильнее. Но тот подошел к господину, опустился на колени прямо перед ним и, склонив голову, начал свою тихую речь. – Милорд, я понимаю вашу обеспокоенность, но все же… прошу выслушать. Нам нужна свежая кровь в ряды, и, возможно, стоит освободить часть заключенных. Я даже не думаю о Черном Орле, но люди, служившие королеве, были ей преданы…

– И как ты смеешь, Демьян? – Грезор не поскупился отвесить приличную оплеуху военному советнику. – Они предали нас в первую очередь! Они обманывали нас, манили наших родных неведомыми странами и чудесами неземными, и теперь что? Они лишили нас семей, Демьян! И поэтому мы лишили замок лживой королевы! – Грезор поднялся и теперь скалой возвышался над юношей. – И как ты можешь закрывать глаза на такое? Насколько я знаю, твою семью постигла та же участь…

– Я знаю, милорд. – Демьян схватился за пылающую щеку, но продолжал стоять на своем. – Но сейчас тяжелые времена для замка, и…

– Я понял, – вдруг Грезор легко отмахнулся. – Займи свое место, Демьян. Твои слова не лишены смысла, я признаю, но… это риск для нас! Наши силы слабы, нас мало, чтобы бороться еще и внутри замка. Однако, – он зашагал по залу, – я готов дать шанс пленным воинам Черного Орла, почему нет?

Он ускорил шаг и стал мерить комнату зигзагами. Молодые советники вновь переглянулись, Ланез кивнул Демьяну в знак одобрения, но тот лишь закусил губу и покачал головой – не к тому выводу, вероятно, должен был прийти Грезор, и Ланез лишь пожал плечами.

– Ланез! – Грезор встал напротив мага. – Среди заключенных из твоего замка могут быть маги?

– Они умерли, милорд. – Парень так и не решался взглянуть ему в глаза. – Диар, кроме своей жизни, унес в могилы жизни еще двоих учеников. Но у заключенных могут быть артефакты, и если бы вы позволили…

– Я еще ничего не позволил, глупый ты мальчишка! Я приму решение и оповещу вас обоих, как только буду готов. А сейчас… прошу всех вон!

Два советника, как один, вскочили со своих мест, но, несмотря на заметную бледность и учащающуюся дрожь в теле, к выходу не спешили.

– Что-то еще, господа? – Грезор не скрывал гнева. Последнее слово, будто вынырнуло из самых глубин его злости.

– Д-да, милорд… простите, милорд. – Теперь Ланез опустился на колени. – Сегодня мы получили вот это. – Он достал из-за пазухи свиток и протянул господину. На пергаменте виднелась зеленая печать, но теперь она была сломана. Послание уже вскрывалось, и Грезор, неумело скрывая подступающую панику, скрестил руки на груди:

– Что это, Ланез?

– Милорд, это послание из Наллароса. Они ждут оплаты дани от нас. Уже дважды Изабелла игнорировала их требования, и теперь они просят настойчиво…

С лица Грезора пропала всякая тень ухмылки, и он почти прошептал:

– А иначе… что?

Ланез позволил себе подняться и прямо посмотреть на господина:

– Милорд, а иначе… война.

* * *

Вместе с ночью на деревню опустились причудливые тени. Где-то на далеких улицах виднелись одинокие огни, но в их свете потоки пепла казались мерцающими звездами. Такими близкими и такими лживыми звездами.

Анна нашлась возле Ивы. Обнаружив открытый люк в подвале дома, Ларс долго не думал: несмотря на тьму и отсутствие улиц как таковых, ноги сами вывели его к этому месту. К их месту.

Ива росла на самой окраине, почти на границе с лесом, и в былое время именно она стала спасением для двух потерянных душ. Как ни странно, но пожар пощадил ее. Даже сейчас, в позднюю осеннюю пору, ее листва, насколько мог видеть Ларс, еще не окрасилась в желтый.

Здесь до сих пор был колодец, а рядом – простенькая скамейка, безмолвно охранявшая прошлое обоих, но Анна опустилась на землю. Она наклонилась спиной на широкий ствол, закрыла глаза и казалась неподвижной. Ларс опустился рядом.

– Почему ты не сказал мне? – она промолвила сразу, но не повернула головы.

– Боже… Анна, только не думай об этом сейчас, – он выдохнул. Над ними в воздухе плыла белая пелена пепла. Она растворялась во тьме ночи, скрывая небо, и казалось, что они накрыты одеялом. Что теперь, наконец, они были в безопасности. – Все, что происходило тогда, все наши решения… тогда они казались верными, но мы не знали замыслы родителей. Мы не узнаем до конца, что произошло на самом деле, но и сейчас не время рассуждать прошлое наших отцов.

– Мы вернулись сюда, Ларс! И если я имею право говорить об этом, то это самое подходящее место!

– Я понимаю. – Он опустил голову, но она продолжала восклицать:

– Я должна быть мертва, понимаешь? Я никогда не должна была становиться воином, не убивать и не бороться за жизнь! Я должна была найти какую-то магическую палку и умереть! И всем от этого было бы лучше! – Она посмотрела на Ларса. – И только из-за тебя я живая, только из-за тебя ты враг мне, только из-за тебя я не верю тебе! Как это сложно, проклятье!

Теперь она не сводила с него глаз, будто ожидая ответа. А он… впервые видел в ней отчаяние. Она растерялась, вероятно, потерпела главное поражение в жизни, и не знала, что теперь правда. Она могла и вовсе не говорить с ним, она могла уйти и больше уже никогда не встретиться ему на пути, но осталась, и, значит, он не вправе подвести ее доверие.

– Пусть так. Я покинул тебя и всю жизнь корил себя за трусость, но сейчас вдруг понял, что это было самым правильным решением. Покинув тебя, я спас тебе жизнь.

– Все стало еще запутанней. Мне проще было считать тебя врагом, а теперь… я не знаю, – она понизила голос и опустила глаза.

– Мы идем дальше, ведь так? – Ларс позволил себе улыбнуться. – Это место вернуло нас в прошлое, но мы не будем останавливаться. Нам нужен лишь ночлег.

Анна покачала головой:

– Я не хочу в дом. Я не могу быть там, понимаешь?

– Мы стали другими, а там… наше прошлое.

– Почему он не сгорел, как все остальные? Даже деревня изменилась, кроме дома. От чего я убегала, к тому же вернулась сейчас.

– Деревня не изменилась, Анна. Ее просто нет.

– Тензе что-то говорил об этом?

– Да, он сказал, что сюда приходили захватчики восемь лет назад. Они были беспощадны, крушили все на пути, грабили дома, а потом сжигали. Он поставил купол, наложил заклинание, и это спасло ему жизнь. Вот только дым с тех пор так и не развеялся.

– Магия… опять. – Девушка поморщилась.

– Только в твоем доме, Анна. Думаю, что это Тензе колдует, создавая видимость недавнего пожара.

– Все-таки он унаследовал дар…

– Но не было никакого посоха, ведь так?

– Да, не было. – Девушка вздохнула. – Отец и вправду бредил. Да и ты, как я поняла, даже не пытался искать его.

– Я хотел только уйти. Уйти куда угодно! Я объявить войну всему миру был готов тогда! Но… ушел и попал к Вилорму. – Ларс усмехнулся. Вот только какая-то грустная у него вышла усмешка.

– И за это я должна сказать спасибо. Вдруг только поэтому я жива? – Теперь она глядела на него прямо. Она испугалась, открыла другую сторону прошлого, ждала поддержки, и Ларс вдруг стал единственным, кто мог ответить на ее сомнение.

– Вдруг твой отец был прав, ты имеешь в виду? Это вряд ли.

Ни один звук не смел нарушать тишину, среди которой были только двое… но кто они друг другу? Друзья детства? Враги? Любовники? Герои? Как никогда, теперь это стало неважно. Они вернулись, и какой бы ни был разрушенный и равнодушный, но это был дом. И если он вновь сплетал их судьбы в одну, то Ларс мог быть ему лишь благодарен.

– Я знал, что ты не уйдешь…

Наверное, она услышала, что хотела. Хотела, чтобы Ларс прочитал ее боль, и он не отводил взгляд. И ее глаза в ответ беззвучно кричали: «Не обмани! Будь мне опорой! Будь, наконец, рядом!», и Ларс принимал ее слабость. Он будет с ней, станет щитом для той, которая бросается в атаку не глядя. Ее ведет цель, и ничто еще до сих пор не сумело подкосить ее твердую поступь. И дальше они пойдут рядом.

– Я кое-что не успела тогда. – Анна приблизилась и сама сжала его руку. – Здесь, на этом месте, когда ты уходил…

– Ты не должна, – Ларс проговорил так же тихо. – Я знаю, что это место причиняет тебе боль, но завтра мы уйдем, и все станет по-другому.

– Нет, должна… решить это здесь. Я должна отпустить… тебя.

Она неловко повернулась на месте и оказалась напротив. Пепел оседал на ее волосах и на фоне ночного неба будто светился. Но еще ярче светились ее глаза.

Ларс потянул на себя ее руку, но ее губы оказались быстрее. Анна поцеловала мягко, по-девчачьи робко и немного наивно, будто ожидая ответа от мальчишки, который ей нравился потому, что был старше.

Но он не был старше. Всю жизнь он был таким же, а теперь… она была другой? Только что ее губы безмолвно промолвили «нет», но Ларс знал, как ответить.

Теперь он притянул ее всю, прижимая к себе всем телом, подаваясь вперед и тревожа в волосах пепельные снежинки. Его губы коснулись ее шеи, Анна запрокинула голову, открываясь поцелуям. Они уже не подростки, они взрослые люди, которым не нужно позволение родителей на чувства. Они оставят эту страсть здесь, у Ивы, вместе с прошлым, к которому уже точно не вернутся никогда.

Глава 2

Анна перевернулась в кровати. Комнату наполнял дневной свет, ночь как будто и не заявлялась в эти края, а утро успокаивало безмятежностью.

Отсутствие лесных звуков ударило по ушам, как и отсутствие жизни, но одно дыхание она все же смогла уловить. Ларс посапывал на тюфяке рядом, и Анна, резко одернув взгляд, вновь легла прямо.

Нет, она не жалела. Все, что происходило ночью, нужно им обоим. Рассудить былое, снять напряжение после долгой дороги, стать… ближе. Что бы то ни было, но она должна оставить прошлое здесь. Ларс – вот прошлое, и вчера на нем она поставила точку.

Мягкая перина манила вновь погрузиться в сон, и, уставшая от долгой дороги, девушка была не прочь поддаться искушению. Но только не здесь.

Любые мысли в этом доме перерастали в тревогу, любой предмет напоминал о детстве, а нахождение в одних стенах с братом и вовсе гнало всякий сон. А с Ларсом?

Так или иначе она думала о нем. Ждала его реакции, в надежде, что он примет ее. Впрочем, вчерашний порыв он мог расценить как угодно.

Анна села. Пора уходить. Сегодня их путь продолжится, но в каких местах теперь им предстоит очутиться? Ларс ведет ее: что бы ни говорил, но он спас ее в горах, и потому они связаны. Куда бы он ни направился, она пойдет рядом.

Но самое странное, что, кажется, она сама хотела этого – быть рядом. И подставить плечо в бою, если потребуется.

Она на цыпочках направилась к двери, лишь бы Ларс не застал ее спросонья, но вдруг обернулась. Все-таки он спас ее не только в горах. Вероятно, она задолжала ему жизнь еще десять лет назад, сразу после того, как покинула деревню, но перед глазами до сих пор возникало его неподвижное тело с копьем под сердцем.

Отпустив видения, девушка опустилась рядом с Ларсом на колени. Спит. Лишь ровное дыхание нарушает тишину мертвой деревни. Анна осторожно коснулась его плеча, по телу рассыпались мурашки. Что бы она ни думала, он всегда был. На протяжении долгих десяти лет менялись люди, жизни, мнения, и среди мнимой важности событий она не замечала лишь Ларса.

Он не изменился. Те же волосы, глаза, правильные черты лица. Серьезность и чрезмерное великодушие еще в юности отличали его от задиристых сверстников. И чем она ему приглянулась? Странная затворница, обходившая стороной шумные компании деревенских ребятишек. Чужая.

Но Ларс всегда был добр. Он… защищал.

И вот он перед ней. И хочется рассматривать его спящего, безо всякого стеснения и чрезмерной осторожности от того, что он может проснуться. В его присутствии Анна никогда не чувствовала себя неловко.

И прошедшие десять лет будто ничего не изменили.

Не смея нарушать его сон, девушка поспешила покинуть дом. Новый день не предвещал ничего нового, но встретиться с братом внутри Анне хотелось меньше всего.

Дверь поддалась легкому толчку, и, прежде чем она смогла открыть глаза от слепящего солнца, нос уловил сладкий цвет сирени и свежесть утренней травы под дуновениями ненавязчивого ветра. Вдали слышались радостные крики птиц и где-то совсем рядом – умиротворяющее мурлыканье кошки.

Едва переступив порог дома, Анна оказалась в цветущем саду. Здесь росла не только сирень: яблони сбросили свой урожай и, освободившись от груза, вновь цвели и созывали мохнатых шмелей благоуханием. В небольшом озерце чуть поодаль отражалось ясное небо, и солнце, играя золотом, щедро награждало озябшую землю теплыми лучами.

Что это? Откуда? Где разруха и пепел? Почему здесь гуляет весна? Анна обернулась, но картинка не пропала. Все, что она видела, казалось настоящим. Она задержала дыхание, словно боясь дышать фальшивым воздухом, но звучно выдохнула, стоило из-за ближайшего кустарника показаться Тензе:

– Ну, как тебе? Нравится? – Улыбка так и расплывалась по его лицу. – Всю ночь для вас старался. Ставлю сотню золотых, давным-давно вы такой красоты не видели!

Анна огляделась еще раз. Даже в детстве, когда деревня жила полной жизнью, она не помнила настолько ярких красок. Неестественная зелень бросалась в глаза, кроны деревьев были исключительно правильной формы… к горлу вдруг медленно подступил ком:

– И… как? Нравится жить в обмане?

В груди что-то сжалось, и другие слова застряли, так и не сумев вырваться. Бежать… прямо сейчас, не глядя, только не видеть этой красивой, искусно сплетенной лжи.

– Я никого не обманываю, кроме себя, Анна. А видеть прекрасные пейзажи мне куда приятней, нежели пепелище.

– Зачем ты остался? Ты можешь идти куда угодно.

– Здесь безопасно, кто рискнет заглянуть сюда? Вы не в счет, разумеется. И здесь Источник. – Тензе с особым удовольствием вдохнул цветущий воздух. – Разве это не прекрасно? Ты не чувствуешь?

– Нет. – Анна поморщилась. Принимать и тем более участвовать в безумии брата хотелось меньше всего, и она отошла. Безмятежность манила, но поддаться обману она не имела ни малейшего права. Она решила уйти тотчас, но ее что-то остановило.

Дыхание перехватило.Уже почти забытое жжение напомнило о себе под лопаткой, и боль горячей волной вдруг сковала тело. Анна застыла, не в силах двинуться, но из оцепенения ее вывел кот. Он неспешно проскользил между ее ног и, цепляясь хвостом за щиколотки, поднял рыжую морду и бросил пронзительный взгляд на девушку.

Колющая боль проскользила ниже по спине, и Анна сделала еще шаг назад.

– Мяу! – Кот уселся напротив и глядел огромными глазами.

– О, мистер Красс! – Тензе оживился, его лицо теперь выражало умиление. – Иди сюда, у меня для тебя лакомство.

Кот со всей прыти ринулся к хозяину, и оба увлеклись воображаемой игрой. Анна потянулась к лопатке. Не успела она коснуться плеча, ее рука по чьей-то воле опустилась вдоль тела, а уши уловили знакомый шепот:

– Смени одежду. – Ларс дыханием коснулся ее уха и, отпуская руку, встал рядом.

– С добрым утром, Ларс…

Теперь она явно ощутила горячую струйку, стекающую по лопатке, и множественные уколы вдруг осыпали спину. Перебарывая боль, она подняла глаза на мужчину.

– Нам следует уйти, – он говорил серьезно.

– Дай мне пять минут.

К полудню Анна и Ларс собрались в дорогу. Тензе все же проявил чудеса гостеприимства и накрыл праздничный стол. Разговор не задался, и, едва отобедав, путники уже были готовы покинуть дом. Они собрались у калитки, Анна носком сапога тормошила черную землю, Ларс взгромождал походную сумку на плечи.

– Ну-с, сестренка, Ларс… рад, что заглянули.

– Только не натвори глупостей.

– Не поверю, что ты за меня переживаешь, Анна, но, уверяю тебя, видимся мы не в последний раз. – Он широко улыбнулся, обнажая ровные зубы.

– Надеюсь, ты ошибаешься. – Анна не глянула на брата и первая вышла на дорогу.

– Рад был увидеться. – Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Приглядывай за ней. – Тензе хитро подмигнул Ларсу и, когда тот присоединился к девушке, закрыл калитку.

За пределами дома все было, как и вчера. Разруха, пепел и мертвая тишина вокруг. Отсюда нужно было уносить ноги, идти куда угодно, лишь бы не остаться. Сейчас их двое, и решать, куда держать путь, предстояло только им. Они оказались одни в пустом мире, и, значит, весьма неплохо было бы наполнить его содержимым.

Воины задержались на дороге напротив дома, не решаясь вновь начать свой путь. Еще слышался голос Тензе и ответное мяуканье кота, но вскоре и эти звуки затихли. Теперь только их присутствие тревожило замершую деревню.

Анна молчала, но первая сделала шаг, и Ларс поспешил присоединиться. Если они и могли здесь найти что-то важное, пожалуй, встреча с Тензе стала настоящим открытием для обоих. Но Анна хотела бежать.

Она не заметила, как ускорилась, уводя Ларса из места их прошлого. Она неслась по прежде живым улочкам, и лики прошлого возникали перед ней. Они другие, они не с ними, у них другая жизнь, и в этом нет ее вины, нет вины Ларса. Они уйдут, не потревожат более покой умерших, они не вернутся сюда никогда.

Ларс не говорил ни слова, но, оказавшись за пределами деревни, все же одернул ее.

– Анна, стой…

Их вновь окружал лес, и лес дышал, говорил с ветром и ронял озябшие листья на скользкую тропу. Вероятно, здесь прошел дождь… настоящий дождь.

Девушка остановилась и, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Она пропитывалась непостижимой мощью природы, и, собирая осколки потерянных сил, готовилась жить снова. Жить, и, значит, продолжать бороться.

– Куда мы пойдем? – Безо всякого стеснения Анна глянула на Ларса.

– Куда бы ты хотела? Теперь у нас нет цели.

– Теперь ты впереди, Ларс. Веди, и я пойду за тобой.

Ларс тоже вздохнул. Воздух осенней свежестью разливался внутри. Лес дышал, хотя, как и в деревне, на его окраине никого не обитало.

– У меня незаконченное дело, Анна… но я не хочу тебя впутывать.

– Ты про Мирсул?

Ларс посмотрел на нее в ответ и, помедлив, продолжил:

– Я должен…

– Не объясняй. Я понимаю. – Анна отмахнулась. – Мы пойдем в Мирсул.

Ларс приблизился, но девушка лишь осмотрелась, выискивая верное направление. Сориентироваться здесь не составило труда, несмотря на то, что ее нога не ступала в эти края уже более десяти лет. Мужчина глядел на нее, словно в ожидании продолжения разговора, но Анна не могла ждать. Вопреки своим убеждениям, что теперь Ларс ее ведет, она первая сорвалась с места и понеслась в забытый до сих пор лес, и Ларс поспешил следом.

Тогда, в первый раз, когда она оказалась здесь, от дома ее уносила повозка. Она неторопливо продвигалась по Главной Дороге и через пару дней уже оказалась в городе. Дорога здесь полностью оправдывала свое название. По ней продвигались торговые караваны, ее патрулировали лучшие служители Мирсула, здесь не происходило убийств и ограблений, а любого, кто замыслил бы разбой, прямиком вели бы к лорду Уркулосу. И вряд ли хоть кому-либо он даровал бы помилование.