Магия и прочие приключения

– Викара! Ты брала мой узел с благовониями?!

Девушка испуганно уронила платье на кровать и всплеснула руками.

– Что вы, госпожа! Я бы не посмела! Я помню ваш запрет!

Йера и сама уже догадалась, в чем дело.

– Хорошо, я верю. Просто мои благовония не только дорогие, они еще и опасны в концентрированном виде… Не поняла? Их надо разводить с маслом, иначе жидкость обожжет кожу. Вот, одна пролилась и прожгла ткань.

– Вы мне не доверяете!

Служанка залилась слезами и убежала из комнаты. Йера закатила глаза. Действительно, с чего бы это.

Порывшись, она достала из сумки глиняную фигурку. Ещё горячая, значит, Крес вызывал совсем недавно. И настойчиво, раз она раскалилась настолько, что материя стала тлеть.

Йера подцепила незримую нить вызова, торчащую из фигурки, и уселась на кровать, представляя, как эта нить тянется сквозь стены, над крышами города, над полями, далеко-далеко, к краю континента. Такие потрясающие возможности всегда наполняли её душу безграничным восхищением.

Фигурка зашевелила глиняными губами, заговорила тихо, с присвистом:

– Где ты шляешься?

Восторг перед магией испарился. Йера поморщилась.

– И тебе доброго дня. Я только что нашла двух отличных магов.

– Что ещё нового?

– Устроилась отлично, в свите графа Друззе, в самом королевском дворце. В качестве посланницы Дира. Я там нашла его товарища и взялась передать письмо…

– Неважно. Вы уже любовники?

– Нет, я лучше придумала. У меня якобы был брат, которого убили разбойники, а спаслась, пока он их сдерживал, и я, как приличная дама, соблюдаю траур…

– Плохо. Тебе надо спать с ними.

– Крес! Ты, конечно, можешь мной распоряжаться, но как именно достигать целей…

Фигурка завибрировала, присвист усилился:

– Ты должна слушаться меня, дурочка!

– Я тружусь не покладая рук, почти не сплю, я всего за седьмицу устроилась во дворце, нашла магов, изучила расстановку сил вокруг короля, и вот-вот начну их…

Йера пользовалась чисто женским преимуществом тараторить быстро, и Крес это понял. Фигурка заговорила, не обращая внимания на слова ведьмы:

– Сейчас у тебя новое важное задание. Я узнал, что среди наставников наметился раскол. Разведай подробности, натрави их друг на друга. Если заодно узнаешь, где стоит Каменный Кузнец и уничтожишь его, будет неплохо.

Даже Йера потеряла на секунду дар речи. Фигурка раскалилась от долгого разговора так, что жгла ладонь. Может, бросить её и оборвать контакт? А то она сейчас ему точно скажет.

– Ты сбрендил? Неплохо?! Пробраться в сердце Ордена Паука, уничтожить их важнейший артефакт, да, ещё и перессорить их мимоходом. Сам-то бы смог?

– Йе, даже ты не знаешь, сколько я могу. Ты привела в наши ряды несколько сотен магов, а я – тысячи. Кроме того, мои агенты нашли Скрипача.

– Ого.

Струны – те же нити, и лучший из музыкантов континента околдовывал людей не только своей игрой.

– Работай, Йе, я жду результатов. У тебя хватает денег?

– Трансмутирую каждую седьмицу, руки ноют постоянно.

– Осторожней с этим. Я знаю немало колдунов, надорвавшихся от жадности.

– Это совсем никак не лечится? – Йера непроизвольно потёрла ноющий локоть.

– Дурочка, нити твоего тела лопаются от чрезмерной нагрузки. Сама-то как думаешь?

– Грань Магов могла бы…

– Но она по-прежнему у глупого студиоза, не так ли?

– Универсум на каникулах, ученики разбежались. Занятия начнутся только через седьмицу после праздника Урожая.

– Значит, скоро. Шевели быстрей своей з…

Фигурка хрустнула и рассыпалась в пыль, не выдержав напряжения. Йера вздохнула с облегчением.

За два месяца они израсходовали три фигурки. Незачем спешить и доставать новую, надо экономить.

Новенькое траурное платье лежало рядом. От Креса не дождёшься понимания, он только и знает, что использовать её тело как инструмент. Да от кого его дождёшься, понимания-то…

Переодевшись, Йера вышла в коридор дворца. Это крыло не изобиловало декором, по серым каменным переходам гуляли сквозняки. Принюхавшись обострённым магией обонянием, ведьма засеменила по переходам и лестницам, и быстро нагнала длинную тощую фигуру в сопровождении пажа. Граф Друззе был стар, лыс, остронос, скуп на слова и чрезвычайно политичен.

– Доброе утро, посланница Йеринда.

– Доброе утро, граф. Вы спешите?

– Положение обязывает присутствовать на обеде короля.

Йера, захваченная интригами, только сейчас поняла, что в животе очень-очень пусто, и подстроилась под шаг графа.

– Я пойду с вами, и позвольте по пути сказать вам несколько слов.

– Что-то срочное?

– По поводу ваших ленных владений в Дюбье. Вы обязательно выиграете тяжбу за них с окружным судьёй, если предъявите грамоту от лестецийского королевского прево. Прево же готов предоставить грамоту за символическую услугу…

Йера со значением замолчала. Друззе замедлил шаг, затем остановился. Понятливый паж скользнул в конец коридора.

– Земли в Дюбье весьма доходны, это правда. – Друззе вперил взгляд в чернокудрую посланницу. В этом глухом мрачном платье, в пустынном коридоре, она показалась ему зловещей. – И я хотел бы знать, как угодить прево. Но чего хотите вы, посланница?

– О, я не собираюсь обременять вас. Просто позвольте мне быть рядом, и я всегда дам вам нужный совет.

– Признаю, вы потрясающая посланница. И всё же.

– Граф, не больше, чем я сказала. Позвольте мне оставаться и дальше при вашей свите. Комнаты, которые вы мне отвели, очень хороши.

В комнате под потолком гнездилась миниатюрная сова, но Йеру подобные мелочи только забавляли. В отличие от служанки.

– Понимаю. Однако моя жена будет против.

– Ничуть, мы уже всё обсудили.

Тут Йера хихикнула совершенно искренне, вспоминая, как старушка с седыми буклями в первый же вечер вломилась к ней в комнаты, молодецки сметя с пути Викару.

– Она понимает, что моё соседство принесёт выгоду вашему положению, и не несёт угрозы вашему супружескому союзу.

– Вот как. А оно не несёт угрозы моему супружескому союзу?

– Граф, вы казались мне умным человеком.

Друззе скупо улыбнулся. Йера тоже. Этот способ достижения целей она не любила, но, к счастью, человеческая жадность куда надёжней похоти. Эх, знала бы она это несколько лет назад…

– Что же, договорились. Идёмте, посланница, нельзя пропускать королевский обед.

В этой части дворца вместо мрачных коридоров были высокие стрельчатые галереи. Между окнами висели расшитые полотнища. Здесь было куда многолюднее – многочисленная знать, королевские родственники, братья, кузины, тёти, свойственники, внебрачные дети, бароны, графы, виконты, их родные и свиты стекались в обеденный зал. Король не любил кушать в одиночестве.

Этот зал для Йеры был местом одновременно и привлекательным, и отталкивающим. Каждый раз она нервно оглядывала высокие колонны, сходившиеся под потолком стрельчатыми арками. Только она чувствовала заключенную здесь мощь, как тысячи нитей скручены внутри колонн в канаты, а канаты – в камень. Эту, самую древнюю часть дворца, строили маги прошлого.

Между колоннами по обеим сторонам зала переливались витражами огромные окна. Искусные картины из цветного стекла изображали битвы и славу королей. Стекла пропускали куда больше света, чем простой витраж, также благодаря магии. Прожилки на полированном каменном полу складывались в гигантский узор.

– Почему они оставили это место? Такая колоссальная работа отдана луфам…

– Посланница, что вы сказали?

– Ничего, граф. Я сяду с фрейлинами.

Йера оставила Друззе и устремилась к длинному столу в форме узкой подковы. Гвоздем на её верхушке был король, пожилой, но ещё подтянутый мужчина. Он стоял возле отделанного драгоценными камнями трона и беседовал с приближенными. Королева сидела рядом и неодобрительно поглядывала на вьющихся вокруг её супруга дам. Горбатый карлик-шут в пестром трико сновал под столом, внезапно выныривая из-под скатерти и пугая невнимательных придворных.

Колдовать в этом зале не хотелось. По чуть-чуть, может, и можно, однако за королевским плечом маячит в форменной грязно-зелёной мантии молоденький «паук». Конечно, мальчик больше следит, чтобы такого удобного для Ордена монарха не отравили, но лучше пока обходиться женскими чарами и умом, какой он ни есть.

– Засмотрелась на «паука»? Да, в этот раз нам прислали смазливенького! Как прошла ночь, дорогуша?

Йера оглянулась и увидела пышное платье салатного цвета. В него была упакована хихикающая блондинка.

– Привет, Белли. Как твоя тётушка?

Тётушка была королевской, а Белли всего лишь одной из её фрейлин.

– Лежит с мигренью, Ланни осталась при ней. Умираю как хочу есть!

– Иди скажи королю, чтоб поторопился.

– Ха-ха, ты такая шутница!

Король то ли проголодался, то ли уловил общее настроение, и опустился на трон. За ним спешно уселись остальные придворные. По сигналу распорядителя вереница слуг внесла огромные дымящиеся блюда с жарким, дичью, рыбой, вазы с фруктами и бутыли с винами. Шут уселся напротив трона и принялся жонглировать чашами, ножами и другими столовыми приборами. Сначала яства расставили перед королём, затем начали по рангу обносить высшую знать. Йера пристально следила за процессом, изучая расстановку самых влиятельных лиц. Этих она уже запомнила – наследник, его младший брат и сестра, затем барон Мюзьи, похожий на ретивого быка, хранитель королевских угодий Отнийе, а это отпрыск брата короля, вялый интриган, как его там…

– Выбираешь жениха, Йера? – Белли снова захихикала. – Скоро турнир, посмотришь, кто лучший! Ой, глянь, Райцер с тебя глаз не сводит!

Йера, скользившая взглядом по лицам, действительно наткнулась на чей-то горящий взгляд. Русый крепкий молодой парень, желтый камзол с багровой перевязью.

– И кто же этот белобрысый шут?

– Ха-ха, Райцер не шут! Он третий сын Кастида Винноморского! Влиятельнейшего графа королевства, повезло тебе!

– Всего лишь третий сын. – Йера пожала плечами, глядя дальше. И луфов-то непросто будет настроить против Ордена, а Крес хочет невозможного, чтобы она подобралась к «паукам». Мышь должна передушить кошек.

Подавальщики наконец дошли до края стола с фрейлинами. Йера яростно набросилась с ножом на запеченную курицу. И чем плох её план? На тысячу луфов рождается в лучшем случае десяток детей с колдовскими способностями, и до совершеннолетия доживают далеко не все. Любых колдунов можно победить, если правильно настроить толпу…

Йера вздохнула, отложила нож и обглоданную куриную ножку. Понятно, почему всесильные маги отдали такой огромный и прекрасный дворец. Понятно, почему на троне сидит этот политичный лысый хрен, а не Ульцих лично.

Властвовать над умами куда надёжней. Ава мог быть или не быть воплощением Вершителя, но он точно был очень умным колдуном.

– Йерочка, ты что-то загрустила? Обед был на славу, у меня сейчас платье треснет!

Дамы пёстрой стайкой потянулись к выходу, Йера с Белли слегка приотстали. На незнакомую девушку в трауре косились, но ведьма достаточно ловко делала вид, что не представляет опасности для местных кокеток. Белли вообще тешит себя иллюзией, что выгодно смотрится на её фоне. Сейчас не время для скандала…

Как бы она хотела сейчас отбросить всю эту фальшь, от приторных речей до тяжёлой причёски, и просто свободно пролететь на метле над полями!

Мысли прервал голос Друззе:

– Йеринда, позвольте представить вам рыцаря Райцера. Райцер, это посланница Йеринда. Госпожа, через час я жду вас в своём кабинете по делу о тяжбе.

Друззе деликатно удалился. Белли сделала вид, что не понимает хмурых намекающих взглядов рыцаря и явно решила показать этому голубоглазому красавцу, что она лучше. Рыцарь вздохнул, повернулся к Йере и галантно начал:

– Госпожа посланница, я так рад, что вы посетили этот дворец. Скорблю о вашей потере. Могу ли я заменить вам брата и сопровождать вас?

«Я занята, разрушаю твой уютный мир»

«О, проводи меня в логово дознавателей, я их там буду стравливать»

«В очередь, мальчик, телом я сначала работаю»

Йера подавила эти и другие, совсем уж нецензурные варианты ответа.

– Благодарю, я не нуждаюсь в провожатом.

Ледяной тон не слишком смутил рыцаря:

– Тогда могу я надеяться увидеть вас на ближайшем турнире?

«Да, в латах и броне, проткну тебя копьём»

– До встречи.

Белли побежала за быстро уходящей подругой.

– Ты чего? Он лапочка! Такой сильный! Заведи себе любовника, развейся! Вот я, помню, несколько лет назад, после разрыва со своим виконтом когда скучала, увидела во дворце мальчика, богослова, такого невинного совсем, так я зазвала его к себе под предлогом чтения Священного Текста, и там его…

Йера тоскливо оглядывала дворец, полный придворных. Одиночество среди толпы – странная штука. Никому она не может довериться по-настоящему. А значит, пора забыть о злости на Креса и заняться делом.

Глава 12

Рефинье, скрипя зубами, выбрался из кареты. Бестали не ропщут – они просто не знают других способов передвижения. И как это ведьмы научились летать на мётлах? У них в последние времена накопилось немало достижений, которым «пауки» могут лишь позавидовать. Если бы не проклятые церковные раздоры, сколько можно было бы сделать! Открыть! Но пока магическое искусство совершенствуется только в войнах…

Наставник окинул взглядом каменную громаду – твердыню нимуанского Ордена. Мощные стены, башни, соединенные невозможно длинными висячими переходами. Как гигантская паучья сеть из кирпича и булыжника. И это только внешняя часть.

– Дружище! Ты едва не опоздал!

Рефинье узнал голос Тидера. Оглянулся, высматривая изрытое оспинами лицо товарища, но никого не увидел.

– Я в галерее над тобой, иду в зал. Капитул уже заседает, поспеши.

– Дознаватель выпытал у жертв новые фокусы? – Рефинье показал кулак галерее, опоясывающей башню на высоте пяти человеческих ростов. Быстро перебрал бумаги в руках, как карты в колоде. Все тузы на месте, можно бить.

Вскоре он толкнул резную створку двери и ворвался в круглый зал с высоким куполом. Отделка здесь проводилась уже при Ульцихе, поэтому была роскошной: золотые и серебряные барельефы по стенам изображали сцены из Священного Текста и истории Ордена, витражи с аналогичными сюжетами цветисто сверкали, озаряя зал радужными переливами. Под стеной в четыре уровня зал опоясывали скамьи, заполненные людьми в расшитых сутанах. На самом почётном, нижнем, Первом уровне Рефинье первым делом бросилась в глаза седина Ульциха и змеиная улыбочка Арестиса, сидящих напротив входа. Справа и слева от них – высшие чины Церкви. Аббаты, аббатисы, настоятели крупнейших соборов, главы епархий… Рефинье скрипнул зубами, заметив багровую лысину и одутловатые щёки Нирри, отвёл взгляд и сел на крайнее кресло нижнего ряда. Капитул слушал доклад.

Низкорослый монах тонким певческим голосом вещал, сверяясь со списком в руках:

– За истекший квартал в лестецийском округе совершено чудес – четыреста тридцать три, из них исцелений – триста пятнадцать, спасений от гибели – пять, нисхождений духа Вершителя – сто пять, карающего гнева Вершителя – восемь, из которых один пал на вора, один – на нечестивца, на женщину посягнувшего, и пять – на ночных татей… Что до исцелений, от лихорадки – пятьдесят семь, от холеры…

Рефинье почувствовал на плече чью-то ладонь. Со второго ряда скамей к нему склонился Тидер.

– Ещё раз здравствуй, – зашептал он. – Готов?

– Да. – Рефинье сжал кипу свитков.

– Ты здоров? Цел?

– Всё отлично. Родстайн только задержал, и на въезде затор из телег… Ты никого не схватил из колдунов, умеющих летать? Этот секрет был бы кстати.

– Реф, прекрати!

– Извини, шучу. Сам как?

– Неважно… Потом.

Докладчик уже закончил, и со своего места выступал верховный наставник Королевского лестецийского собора:

– …и для укрепления веры предлагаю увеличить количество чудес как минимум до пяти сотен.

– Протестую! – с третьей скамьи взвился смутно знакомый наставник из пригорода, с нашивками главы прихода. – У вас есть на это силы, но у нас в приходе нет ни единого «паука», кроме меня!

Тидер снова наклонился к уху друга:

– У тебя получилось собрать доказательства нарушений поста в коллегиате Монлорье?

– Как ни странно. Там есть наши люди, хоть и мало. Истинное гнездо разврата, поборы со всей округи, еле ноги унёс…

– Тихо вы!

Рефинье покосился на шикающих соседей и примолк.

Ещё один доклад. Туме, слегка покачиваясь, вышел в центр круга, где сходился лабиринт чёрно-белого узора. Тидер чуть заострил обоняние и с негодованием почуял брагу.

– …за отчётный квартал по всем судебным спискам лестецийского округа в сумме повешено пятнадцать еретиков, сожжено три ведьмы, плетьми и позорным столбом покарано тридцать два богохульника…

Тидер и Рефинье страдальчески переглянулись. Не тех, ох, не тех… Аббат всё же не выдержал:

– Тидер, сколько из них твоих?

Дознаватель шевельнул пальцами, вспомнил постулат «не употреблять Дар великий на бренные мелочи» и по-простому ткнул приятеля под рёбра:

– Ты достал, ясно?!

– Ах, какое профессиональное движение!

– Никто, побери тебя…

– …из коих по решению прево – четыре, по приговору консистории – девять…

На четвёртом кольце скамей откровенно дремали.

Наконец Туме умолк и попятился к четвёртому ряду. Ульцих шевельнул густыми серыми бровями, пожевал впалые щёки, поднялся:

– Есть замечания по сводке приговоров?

Нирри глухо прокашлялся, попытался встать, но то ли не смог из-за тяжести жировых складок и золотой цепи на шее, то ли поленился. Плюхнулся на скамью и скрипуче произнёс:

– Я так и не услышал в перечне ничего о плодах работы наших доблестных дознавателей. Их дела забыли внести в отчёт, или духовные преступления сегодня обнаруживают лишь светские власти бесталей?

Это был неприкрытый плевок. Арестис скривил тонкий хищный нос, но, прежде чем он успел что-либо сказать, Тидер вскочил и на целый зал – все дремавшие проснулись – рявкнул:

– Мы занимались расследованиями весь квартал! И результаты сейчас, здесь представит аббат Рефинье!

– Рефинье же не дознаватель? – нарочито степенно удивился Нирри.

– Именно. Он представит отчёт как третья, не заинтересованная сторона.

Тидер понимал, что это не по порядку. По залу пробежал ропот, все взгляды скрестились на Ульцихе. Он покосился на Верховного дознавателя, сел и внушительно произнёс:

– Аббат Рефинье, можете представить свой доклад.

Рефинье невозмутимо двинулся к центру зала, выбивая подкованными каблуками эхо из каменного пола. Тидер затаил дыхание, глядя, как друг спокойно оглядывает слушателей, словно он не в кольце могущественнейших людей государства, а на лекции у бесталей в универсуме. И «пауки» притихли, как учащиеся.

– Досточтимый капитул! Самые грязные пороки проникли в Церковь, и сейчас вы узнаете обо всех, кто запятнал свою сутану, поимённо, с приложением свидетельств и доказательств…

Как опытный лектор, аббат не смотрел в бумаги, поднося лист к глазам лишь тогда, когда зачитывал очередное свидетельское показание.

–…девица Кикуль из Весёлого квартала свидетельствует, что аббат Нирри неоднократно посещал её, в том числе и в дни поста… о том же свидетельствует девица Агрит, которая нынче находится в Обители кающихся…

Нирри неприятно щурился, и Рефинье решил не зачитывать в дальнейших показаниях имена свидетелей. Эдак их завтра могут не найти.

–…в коллегиате Монлорье трое каноников свидетельствуют о мужеложестве, девять – о нарушении поста отдельными членами общины, и многочисленны свидетельства крестьян и купцов о необоснованных поборах…

Рефинье переложил листы в руках, слушая тяжёлое дыхание присутствующих здесь обвинённых. Сонливости в зале как не бывало – не каждый день могущественным людям в лицо бросают такие обвинения. Писарь нервно строчил протокол, благо, нить из чернильницы тянулась прямо к кончику пера, избавляя от необходимости всё время его обмакивать.

–…в связи с вышесказанными двадцатью пятью обвинениями предлагаю не только лишить недостойных наставников их сана, но и провести реформу Церкви. Нам необходимо ужесточение соблюдения аскезы, орган внутреннего контроля, а также отмена пребенды, бенефиций и иных сборов Церкви с мирян в свою пользу как фактор искушения и впадения во грех. У меня всё.

Рефинье подошёл к своему месту, где Тидер с горящим лицом показывал ему сцепленные ладони – держись, молодец. Однако не сел, предвидя бурю, и она не замедлила начаться.

С мест сорвались сразу несколько названных наставников.

– Наглая клевета!

– Мы требуем расследования!

– Правильно говорит, давно пора!

– Это чья-то интрига!

Настоятель Предела усталого путника, уличённый во взяточничестве, хлопнул в ладони, вызвав громовой раскат, и в повисшей паузе бросил:

– Кому мы, в сущности, верим? «раскаявшемуся»? Ведёт ли он себя как благородный паук, очищающий мир от негодных мух, или замыслил нечто? Он только что вернулся из путешествия, и кто знает, с кем он там…

– Да, я был колдуном и раскаялся в этом, – отчеканил Рефинье, парируя подлый удар. – И моё искреннее прозрение стоит куда дороже, чем слова такого, как ты – который о высшей правде знает только понаслышке.

По залу пробежала волна охов и шепотков.

Поднялся Ульцих, поднял руку, призывая умолкнуть.

– Мы услышали только что очень серьёзные обвинения в адрес наших братьев-наставников. Постановляю все бумаги передать в отделение судебной консистории Ордена и назначить дальнейшее расследование. Заседание капитула прерывается на час.

Наставники поднялись, затопали сотнями ног, заговорили в голос. Тидер подскочил к Рефинье.

– Ты молодчина!

– Да, спасибо… – аббат вытянул шею. – Смотри, Тид, они уходят! Ульцих и Арестис уходят вдвоём! За ними!

– Зачем?

Они уже выскочили в длинный коридор и увидели, как высшие «пауки» сворачивают на лестницу.

– Головой ручаюсь, обсуждают наше выступление… Нам надо первыми узнать, до чего они договорятся.

Рефинье пробежал вперёд и понял, что остался один. Тидер стоял, прижавшись лбом и ладонями к стене.

– Тебе плохо?

– Дай мне один миг… Ещё… Есть! – дознаватель оторвался от стенки с видом ещё более встрёпанным, чем обычно. – Кажется, я знаю, куда они идут. Идём?

Тидер побежал не вверх, а вниз по лестнице.

– Точно уверен, что тебе не плохо? Они пошли в другую сторону!

– Да, да, сейчас поймёшь… Только бы там никого не было, потому что если нас увидят… Что ты делаешь?

– Плету нам «плащ невидимости», им на войне разведчики пользуются. – Рефинье умудрялся одновременно мчаться по лестнице и пальцами выплетать что-то сложное. Под его ладонями концентрировалось нечто дымчатое. – Ты не воевал, не знаешь. А пока я это делаю, объясни, зачем нас не должны видеть.

Мужчины вылетели с лестницы в широкий холл, уставленный статуями выдающихся «пауков» прошлого. Здесь было людно, пришлось замолчать и замедлиться до быстрого шага. Холл быстро закончился коваными дверьми в зал богослужений.

– Неужели пусто? – прошептал Тидер, оглядывая огромный зал с мощной колоннадой, уставленный скамьями и статуями. – Нам сам Вершитель помогает.

Наставники обернулись налево, где во всю стену тянулся исполинский горельеф из тёмного камня, изображающий Вершителя за сотворением мира, и синхронно осенили себя святым знаком. Мускулистый мужчина с такой длинной и густой бородой, что она окутывала его вместо одежды, был окружён, по порядку творения, светилами, твердью, водами, рыбами, птицами, всяческим зверьём, выполненным так натурально, что, казалось, это живых зверей обратили в камень, и первыми людьми. Перед носом Вершителя с потолка свешивался на канатах такой же гигантский святой знак из металла.

Рефинье нацепил один край сплетённой дымки на плечо Тидеру, второй – себе.

– Головы и обувь будет видно, не обессудь. Спешил.

– А остальное? – Тидер попытался заглянуть себе за спину.

– Свет будет огибать наши тела, и всякий с той стороны увидит лишь то, что находится за нами, а не нас самих.

– Потом расскажешь, как это делается. Лезем.

– Куда?

Тидер потащил друга к горельефу, закинул ногу на гигантскую прядь бороды, а руками схватился за завитушку волны.

– Туда? – Рефинье запрокинул голову, думая о том, что это святотатство, и что Тидер ловчее, потому что моложе на десять лет.

– Шевелись, а то порвём твою накидку.

Тидер был уже на половину роста выше, и плащ невидимости растянулся. Рефинье полез за другом, цепляясь за удивительно удобные, как нарочно для этого придуманные, выступы скульптур.

– И часто ты здесь лазишь?

– Чаще, чем ты заезжаешь из своего аббатства в Орден…

Они карабкались уже на приличной высоте, по гигантской бороде Вершителя. От взглядов из зала их скрывала толстая перекладина священного знака.