Магия и прочие приключения

Она всё-таки прыгает в трубу одного из домов, выкатывается в комнату, оборвав юбку о каминную решетку, бежит по лестнице вниз, к подвалам и натыкается на жгучую плеть наставника. С онемевшей рукой выскакивает в окно, волной огня разгоняя зевак. Короткий квартал – и стена.

Она взбегает на стену, как ящерица. Там, в толще, должны быть переходы для защитников города, если пробить к ним дыру… Она подцепляет магией булыжники, пытаясь вывернуть их из кладки – в этот момент сверкает золотой луч, и весь кусок стены под ногами уходит вниз. Она падает с высоты десяти ростов на острые каменные глыбы…

Камни впиваются в тело с безумной болью.

Йера мучительно вздрогнула, открыла глаза и уставилась в густую тьму неба за грубой решёткой окна. Не сразу, с трудом вспомнила, кто она, как её сегодня зовут и что это за место. Ах да, королевский дворец, Нимуанс. В животе давило, напоминая о слишком жирных яствах на вечерней пирушке, но, конечно, с той болью не сравнить.

Снова этот сон, снова её вечный ночной кошмар. Она думала, что избавилась от тяжести памяти, что поток событий унёс воспоминания… Напрасно. Они всё равно являлись.

Надо опять заварить противосонное зелье. И не есть столько на ночь.

Йера приподнялась и обнаружила, что спит в платье. С чего бы?..

О, Вершитель! Барон же ждёт!

– Викара! – заорала ведьма. – Который час пробило?

– Полуночный, – тут же прозвучало за дверью. Йера сообразила, что стонала во сне, и служанка уже давно торчит под дверью, размышляя, не плюнуть ли на приказ не входить.

– Помоги мне нарядиться.

– Будем считать это милым дамским опозданием, – пробормотала Йера, пока Викара перетягивала корсет. Ничего, потерпит барон; в конце концов, Йере тоже нелегко изо дня в день изображать очаровашку перед этими мерзкими луфами.

– Госпожа, зачем вы туда идете? – горестно воскликнула Викара.

Йера опешила.

– А куда я, по-твоему, иду?

– Развратничать, – прошептала служанка и на всякий случай попятилась. – Не ходите!

– Тебе-то какое дело? – после ночного кошмара напускаться на служанку с рукоприкладством Йере почему-то не хотелось, осталось лишь изумление.

– Потому что у вас ещё траур по брату, и вообще… женскую честь надо беречь! – выпалила Викара так, что стало ясно: она свою бережёт изо всех сил.

Йера даже улыбнулась.

– Это глупости, девочка, их нам внушают, чтобы поработить. Свободная женщина свободна и в связях.

– Я слышала такие разговоры, – угрюмо ответила Викара. – Но это неправильно. Неправильно и всё. Вы так себя загубите, а я не хочу, чтоб вы себя загубили.

– Что-о?

– Я вижу, вы несчастная. И одинокая, вам трудно… Но если вы не любите мужчину, то не надо… это…

Йера уставилась на стушевавшуюся служанку и удивленно отметила, что та её не осуждает. Скорее жалеет.

– Не волнуйся, мой наставник в юбке, я не планирую развратничать этой ночью.

– Правда?

– Правда.

– А если он попытается… ну, силой?

– Да ты слишком много знаешь для служанки! Конечно, попытается.

Бросив последний взгляд на отражение в ручном зеркальце (луфовское, но начаровывать большое зеркало опасно: подозрительно), ведьма заспешила по лестницам.

Барон Мюзьи, к счастью, привык к женским капризам, поэтому всё ещё ждал красотку в своей пышно убранной башне, хотя и проявлял нетерпение.

– Вы хотели меня видеть, господин барон? – Йера попыталась сделать реверанс, но не успела – так стремительно мужчина преодолел расстояние между ними.

– Ты ещё скажи, что не знаешь! Ты же давно играешь со мной, красотка!

Йера опустила взгляд на выгодное, то есть обширное, декольте, Мюзьи – тоже.

Барон задыхался от страсти. Горячая кровь вскипела, и он рывком прижал строптивицу к стене. Сжал в руках ворох тканей и корсетов, под которым дышала вожделенная плоть… И вдруг почувствовал укол в живот.

Страсть схлынула волной, и он наконец-то перевел взгляд с декольте на чёрные зрачки.

– Полегче, Мюзьи, – сказала она насмешливым, хоть и слегка задохнувшимся голосом. – Сначала поинтересуйтесь согласием дамы.

Правая рука Йеры сжимала узкий кинжал, и его острие целилось барону в пупок. Сильному мужчине не составило бы труда вырвать опасную игрушку и заломить непослушные руки, но барон, мастер интриг, оценил, как профессионально эта милая девушка держит оружие, и в голове зашевелились мысли, оттягивая кровь на себя.

– Так ты правда не хочешь? Но почему?

– Женщине свойственно искать сильного, который обеспечит ее всем.

Ее лицо было слишком близко. Снова сжав непокорную девку, барон прорычал:

– Так кого же тебе еще надо? Я богат как король, у меня замки и своя армия! Или тебя только король устроит?

Йера поморщилась от брызг слюней и подавила желание стереть самовлюбленного болвана в порошок прямо сейчас.

– О нет, – всё тем же нежно-насмешливым тоном продолжила она. – Что король, что все ваши богатства, когда по одному щелчку наставника они оборачиваются в пыль.

Потрясённый, Мюзьи наконец-то разжал руки. Йера тут же скользнула на несколько шагов назад.

– Наставники? Ты в своём уме?!

– Им тоже нужны женщины, и наплевать, что там запрещает их кодекс. Я ищу могущественного любовника и покровителя. Желательно… – она театрально помедлила, – со Святой Искрой.

– Вот шлюха! – в тоне барона досады было куда больше, чем осуждения.

– О нет. Всего лишь слабая женщина. Мы для них – пыль, черви. Или ты никогда не замечал? Они даже разговаривают с нами как со слабоумными или детьми. Кто ты перед «пауком»? Со всеми своими богатствами, привилегиями – никто.

Барон снова побагровел от нахлынувших эмоций. Йера с удовольствием наблюдала, как гнев от нереализованного желания переплавляется в ненависть к названным ею людям.

– Они точно такие же люди, как и мы!

– С Даром.

– Они точно так же умирают, как и мы!

– Вот когда принесешь мне голову главы «пауков», тогда я буду твоей!

Барон запнулся. Он хорошо знал Арестиса, которому лучше подошло бы звание «глава змей и всех гадов земных и подводных». Йера пожала плечами, при этом грудь в декольте соблазнительно поднялась.

– Сам видишь. Кто ты, и кто он.

– А если и принесу?!

– Я буду твоей на том же самом месте.

Йера послала барону воздушный поцелуй, мягко шагнула за дверь и понеслась скорей в свою комнатку, чтобы там броситься в кровать и дать волю истеричному смеху. Как легко вертеть такими самовлюбленными кабанами! Это уже пятый.

– Баб надо убивать, – отсмеявшись, с чувством сказала она.

Барон Мюзьи ещё какое-то время стоял, потом рявкнул:

– Да ни одна девка такого дела не стоит!

И пошёл прочь, прекрасно осознавая, что кривит душой.

***

Серые унылые пустоши остались позади. Обочины закудрявились солнечными рощами, где щебетали птицы. В зеленой траве тут и там журчали прозрачные ручьи. Фургоны стояли на симпатичной лужайке, Трубач и Герольд обгладывали кусты, а артисты собрались кругом вокруг костра. Впрочем, в котле варилось несколько мелких рыбёшек, единственный улов за весь день, и оттого худые лица были мрачны.

Йан расправил на коленях карту, разглядывая в золотистом вечернем свете чернильные нити дорог.

– Совсем скоро мы должны приехать в один из пригородов Лестеции. Там можно устроить выступление.

Никакого ответа.

Йан зло свернул карту.

– Ладно, я пойду. Ужинать не буду.

– Йан…

Смущённый голос Дилекти не остановил разозлившегося студиоза. Они уже несколько дней как выехали с Пустошей, но до сих пор отношение к нему не изменилось. Все вежливы, тихи… Но не дружелюбны. Как стена отчуждения между ним и всеми.

Йан хотел залезть в фургон, но передумал. Надо ещё раз поискать что-то съестное, хоть ягод или грибов. Он пошёл обратно, крадучись за фургонами, чтобы не попасться на глаза артистам, и вдруг услышал куда более оживлённый, чем при нём, разговор.

– …не представляю, как это, – хрипло рассуждал Калидус. – Я должен лупить шута, а как его бить, если он колдун!

– До этого же как-то справлялись, – возражал Тениус.

– Ага, но теперь ты почему-то спихнул эту роль на меня! Сам небось боишься ему тумаки отвешивать?!

– И то верно, – загудел басом Потенс. – Видали вы, как он всё время зыркает? С тех пор, как его тайну раскрыли…

– Без оплеух публику не потешить, – перебил Тениус. – Или ты придумал другой номер?

– Эдак нам скоро опять придется взяться за разбой.

Йан, вскипев ещё сильней, на цыпочках понесся прочь, в вечернюю рощу. Грубое мужичьё! Только пинки да оплеухи их и забавляют!

Выскочив на очередную полянку, он остановился. Тениус прав, возвышенные стихи заставят лишь зевать простой народ. Глубочайшие трагедии мастеров прошлого могут оценить лишь немногие, и поставить спектакль для господ – задача не для нищих циркачей. Йан опустился на густую зелёную траву, отсчитал от закатного солнца сторону света, где была Лестеция. Скоро, совсем скоро он вернётся туда, и стены учёности отделят его от грубого, ограниченного народа, которого развлекает лишь унижение ближнего. Там люди, которые говорят на языке древних букколийцев, слагают стихи. Книги, которые словно дают вторые глаза, позволяя видеть дальние земли и суть вещей…

Зашуршали ветки. На поляну выбралась Дилекти. Она совсем похудела, светлое платье износилось, но закатный свет скрадывал эти недостатки. Девушка села рядом с Йаном.

– Извини ребят за это поведение. Они просто тебя боятся. А я считаю, что ты очень храбрый.

– Вот как, – отозвался Йан, моментально примиряясь с «грубым народом».

– Да-да, я же видела, как ты сражался с химерами. Это было невероятно.

Говоря это, она придвинулась так близко, что Йан заподозрил неладное.

– А ещё ты учёный, и владеешь колдовством…

– Не владею, – машинально возразил Йан, больше переживая от того, что вырез платья Дилекти оказался у самого лица.

– Брось, мы всё видели, – артистка обвила его руками. – Как та ведьма на тебя смотрела, а? Я не хуже, поверь! И я хочу изведать твою силу… А можешь передать мне её?

«Вот это поворот», – только и успел подумать Йан.

***

Вырвавшись от Дилекти, Йан под покровом вечерних сумерек поспешил в «свой» фургон. Надо собрать вещи и срочно, срочно в путь… Потенс вряд ли примет в расчет, что его подруга сама набросилась на студиоза с ласками, и не постесняется пустить в ход свои самые весомые аргументы – кулаки. Подумав о кулачищах размером и весом побольше многих булыжников, Йан прибавил скорости. Опасно подсвечивая лучиной, нашёл среди тюков свою мантию, тощий узелок с пожитками и выскочил вон. До рассвета артисты не тронутся с места, они и так ехали весь день, и он успеет убраться подальше. До Лестеции недалеко, дойдёт и пешком, всё лучше, чем терпеть чужую ненависть и нарываться на ревность бывшего кузнеца.

Ночь выдалась светлой, в небе то и дело вспыхивало разноцветное зарево. Зелёные и розоватые отблески ложились на поля, высвечивали заостренные крыши. Здешние поселяне, как и большинство людей, боялись «дыхания Дьяволицы», и Йан в одиночестве любовался красотой ночи. К тому же никто не мешает выдернуть походя морковку или сорвать яблочко…

Йан помялся, но всё же оставил на грядке обнесённого им огорода несколько медных простиков. Хватит грешить.

Небо побелело у края, и взгорье на горизонте ощетинилось шпилями. Слева вдали жутким призраком замаячила чёрная гора Монфьи, увенчанная длинной виселицей – место последнего упокоения преступников всех мастей. Затем вдоль дороги потянулось кладбище – в самом большом городе страны и умирает больше всего людей. К рассвету слегка замёрзший и задохнувшийся студиоз наконец-то одолел подъем к городской стене и миновал вялых, сонных стражников на воротах Лестеции. Тихие улицы, окутанные дымкой, без прокажённых и попрошаек казались куда прекраснее, чем на самом деле, виселицы и позорные столбы скрыл туман, а соборы, изукрашенные статуями королей и чудищ, будто только что сотворил сам Вершитель. Йан далеко обогнул мрачный квартал, где высилась твердыня Авса – там даже грабители не шастают, опасаясь «пауков». Прошёл сквозь нарядный район спящих особняков, окруженных садами, поднялся в гору по узким наклонным улицам и вышел на Центральный мост, прямо над гребнем переката.

Мост украшали скульптуры королей-основателей Нимуанса. Широкоплечие коронованные статуи выше человеческого роста словно дремали с открытыми глазами. Йан остановился на середине моста, возле скульптуры Кранца Огненосного, и тоже застыл, наслаждаясь редким в столице покоем, глядя на родной город. Тишину нарушал только неумолчный гул Инкурсы, течение которой разбивалось о быки моста. До переката вода неслась вверх с натугой, вопреки природе влекомая древней магией, а здесь перекатывалась через гребень лестецийского холма и яростно срывалась вниз. Так реку зачаровали в прошлом могущественные отцы Церкви, основатели столицы, дабы обнесенный стенами город на вершине холма не знал жажды во время вражеских осад.

Вниз по течению в потоке полоскали лопасти десятки мельниц. От пекарен за ними уже тянулись в розовое небо дымки печей. Йан унюхал даже аромат свежей сдобы. Уютная ежедневная жизнь.

– Пора покончить с тёмными приключениями, – пробормотал студиоз, извлекая из-под полы мантии злосчастный чародейский ножик. – И превратиться из отщепенца в порядочного человека.

Перегнулся через перила, намереваясь кинуть колдовскую дрянь в воду, но заколебался, разглядывая тонкий узор. Жаль совсем уничтожать такую изысканную, сложную вещицу.

Оглянувшись и убедившись, что вокруг ни души, а ставни ещё закрыты, Йан опустился на четвереньки и засунул нож в расщелину под перилами моста, где начинались его мощные деревянные опоры. Встал. Со стороны не видать, если не знаешь – нипочём не найдёшь.

Избавившись от мелкого, но такого тяжкого груза, Йан не оглядываясь весело зашагал на другую сторону, где начинался квартал универсума.

Уже виднелась отсюда голова Авы, статуя которого увенчивала главный корпус. Йан свернул направо, прошёл по берегу реки, вдоль учебных корпусов, украшенных лепкой и скульптурами. Циркули, каменные книги, боги и богини из доцерковных букколийских легенд богато украшали высокие стены Лестецийского универсума. Солнце вынырнуло из-за зубчатой кромки городского горизонта и мгновенно отразилось алым в сотнях стекол – кафедры медицины, юристов и богословов могли себе позволить такую роскошь. Наконец Йан дошёл до здания попроще, где малость облезлые скульптуры сов увенчивали парадный вход и крышу по углам… И столкнулся нос к носу с компанией знакомых пьяных рож.

– О-о, Йанко, дружище! Мы думали, тебя уже прикопали!

– И вам не болеть, – Йан уклонился от шутливых тычков. – За что меня копать на сей раз?

– Как же, за купеческую-то дочку!

– Она в монастыре, и я вообще был согласен жениться!

– Га-хаха, и не на то согласишься, когда лопата у шеи!

Компания ввалилась в «совятник», но притихла при виде коменданта. Отставной вояка браво спал, и поэтому без упрёков пропустил шалопаев внутрь, к дормиториям. Йан с разгону влетел в свой, маленький – всего на четыре кровати, дормиторий, ещё пустой по случаю каникул, и рухнул на голый деревянный лежак. Стопки конспектов под кроватью пахнули в лицо бумажной пылью.

Всё, он дома.

Глава 15

Две пары глаз недружелюбно смотрели на Йеру. Такого сопротивления от супругов Брикс она не ожидала. Ведьма снова и снова оглядывала тесную комнатку портных, пытаясь понять – чем вообще можно заманить их в ряды колдовского восстания? Властью? Деньгами? Комнатка бедная: только кровать, на которой лежит задумчивая Илла, сундук и стол, где свалены ткани, мотки нитей, куски кружев и швейные принадлежности. За спиной главное богатство – зеркало в половину человеческого роста, куда смотрятся заказчицы. Взять зеркало в заложники и угрожать разбить? Чушь, это только луфы над ними трясутся…

– Норжен! Илла… Почему? Разве вы не хотите перестать прятаться? Колдовать в открытую?

– Мы не присоединимся ни к каким интригам, – Норжен сказал – как кусок ткани отрезал. И встал посреди комнаты, скрестив руки на груди.

– Вы бы разбогатели!

Илла слабо сказала:

– Мы рады и малому. И тебе советуем. Бунты – это грязь и смерть, а мы любим жить. Пускай тихо, но жить.

– Но почему-то же вы не пошли с покаянием в церковь? – возмутилась Йера. – Ну, когда впервые Дар обнаружили – не пошли, как проповеди велят, к наставнику, выбрали вольную жизнь вне Церкви? Если бы вы и впрямь хотели тихой жизни, жили бы сейчас при монастыре, в паучьей рясе…

Супруги обменялись взглядами, Илла усмехнулась.

– Именно поэтому. Когда я поняла, что могу… Знаешь, может и не зря наставники нас причисляют к Дьяволице, мы ведь и правда делаем выбор… Я действительно захотела денег. Ведь все двери, замки и сундуки видны насквозь! – Она шевельнула пальцами, намечая нужный жест, и Йера понимающе кивнула. Простейшее «ощупывание» нитями, которое интуитивно осваивает почти каждый новичок. – И попыталась ограбить купца.

Йера снова кивнула. От простейшего магического жеста – простейшая защита, сигнальная нить, поставленная местным «пауком». Как только сундук с деньгами вскрыла чужая рука, хозяин почувствовал раскаленную иглу в запястье и кинулся к наставникам.

– Меня очень быстро нашли, и если бы не Норжен…

– Я отбил свою ведьму, и перечеркнул шансы на покаяние, – Норжен подошел к жене, взял за руку с такой нежностью, от которой даже зачерствелая Йера чуть не прослезилась. – И мы не хотим терять друг друга из-за интриг какого-то баламута – Креса, да?

– Да.

Йера, чувствуя, что проигрывает этот раунд, рассеянно подошла к окну. Как же склонить этих мастеров на свою сторону? Деревянные ставни с простой резьбой – игла и ножницы, были распахнуты. С высоты второго этажа улочка казалась ещё теснее.

– Если тебе больше нечего добавить, можешь идти, – грубовато закруглил разговор Норжен.

– Вас ждут клиенты?

– Нет, сегодня никого. Илла расхворалась.

– Давайте я посмотрю. – Йера подошла к кровати. – Поверьте, у меня немалый… лечебный опыт.

– Не трудись. Мы уж чего только не перепробовали. Когда удирали от наставников, «жнец» зацепил мою девочку за бок.

Йера, присев у кровати и растопырив пальцы, и сама почувствовала. Илла с виду была совершенно цела, но нити вокруг её тела, в боку – разорваны, рассечены безнадежно, и зримые ткани тела стремились распасться вслед за ними. Портниха, бледная, покосилась на Йеру с той безосновательной надеждой больного, с какой луф вцепляется в пузырек с новым лекарством.

– Каждый месяц подштопываю её. И ребенка из-за этого не можем завесть…

В голосе Норжена прорезалась такая грусть, что Йера даже отвлеклась от нитей. Вот уж шутка судьбы: мужчина сам хочет детей от любимой – и они не могут!

– А ведь, будь у меня Грань, я могла бы… – наобум протянула Йера. – Да, точно.

– Что за грань? – прошептала Илла.

– Артефакт один, я его ищу. Знаете про Моннера?

– Нет.

– Совсем отшельники! Это мастер такой был, великий… хотя, неважно. Главное, что через пару седьмиц у меня будет артефакт, который может вам помочь.

Йера посмотрела в лица супругов, чувствуя воистину дьяволицкую смесь стыда и удовольствия за этот шантаж.

– Помогите мне, и я помогу вам.

Супруги снова переглянулись, и торжество начисто вытеснило стыд. Она сумела! Нашла к ним ключ.

– Что нам надо сделать?

– Для таких искусных портных, как вы – ничего особенного. – Йера начала стаскивать с себя платье. – Перекроите меня в мужчину. Не волнуйтесь, только до пояса, низ мне, надеюсь, не понадобится… хотя было бы любопытно попробовать, ну да ладно. Сделайте мне мужское лицо и туловище, так, чтобы потом вернуть всё назад, как было.

– Можем мы узнать, зачем? – Норжен ещё стоял, наклонив голову, а Илла уже садилась, с профессиональным интересом оглядывая новую задачу.

– Надоели домогательства, – усмехнулась Йера. И впрямь надоели, кстати. – Думаю, вам спокойней будет спаться, если вы не узнаете.

– И это всё? – дотошно уточнил Норжен.

– Возможно, мне понадобится перевоплощаться несколько раз. А что до магической бури – когда она начнется, вы сами разберетесь, что делать и с кем быть, – уклончиво ответила Йера.

***

Юный монах из Йеры получился – загляденье. Кареглазый, с нежным личиком и шапкой непослушных кудрявых волос, он в простой коричневой мантии выглядел так трогательно, что на юношу оглядывались и женщины, и мужчины. Знали бы они все, что ниже пояса… Бриксы обещали, что эффект продержится до трех дней, если не колдовать, но затем истинная сущность всё равно проявит себя и настоящий облик вернётся.

Скромно потупившись, Йера дошла до площади, где жил наставник. Единственный, чье участие в заговоре Крес гарантировал. Но Тидер – следователь, «жнец», и наверняка сейчас настороже, соваться к нему в дверь глупо. Вот если бы подслушать…

Йера обошла небольшой двухэтажный дом без прикрас. Чуть не попала под копыта и колеса кареты, мстительно прищурилась вслед – будь её воля, торопыга уже летел бы вверх тормашками.

– Пора приближать колдовскую революцию, – беззвучно произнесла ведьма, молитвенно сложив ладони и снова оглядывая дом. Странный выбор места – торчит, прилепившись к глухой стене соседнего, трехэтажного домищи, где нанимает квартиры всякий сброд. Прямо на дорогу выпирает… Почему? Что такого в этом месте?

Йера закрыла глаза, пытаясь магически прощупать землю пальцами ног. Колдовать ногами ещё неудобнее, чем есть или причёсываться, короткие пальцы еле-еле зацепляют Нити, но, кажется, она на верном пути! Ведьма отбежала в сторону, спряталась от чужих взглядов за углом скорняжной мастерской и наклонилась к мостовой. Коснулась пальцами булыжников, старательно не обращая внимания на мух и навоз между камнями. Так и есть! К дому наставника вёл туннель.

Теперь всё ясно – здесь когда-то была стена древнего букколийского городища, а под ней подземный ход. Один конец его – в доме Тидера, а второй? Йера выпрямилась, пошла за туннелем, постоянно прощупывая направление и спотыкаясь – и вскоре вышла к ревущему потоку Инкурсы.

Прохожие один за другим стали оборачиваться на юного монаха, что перебрался через шаткую ограду набережной и полез в реку. На мосту немедленно сгрудились мальчишки:

– Ща будет топиться!

– А вдруг он «паук» и будет оживлять утопленцев, как Ава?

– Спорим?

Йера досадливо вскинулась. Несколько кумушек, толстяк с сушеными фруктами в горсти… Собрались на зрелище. И ведь не разгонишь магией. Что же ещё их отпугивает?

– Братья… – голос, непривычно густой, сломался, Йере пришлось прокашляться. – И сёстры! Вознесём же молитвы за всех безвременно утонувших, дабы души их спаслись от ненасытной Дьяволицы и слились с Вершителем нашим…

Эдак она научится справляться с людьми безо всякого колдовства! Йера с трудом удержала на лице скорбную мину, видя, как горожане, очерчивая перед собой священный знак, пятятся и расходятся. Тратить время на скучную молитву не пожелал никто, ну совсем выветрилась из луфов богобоязненность! Мальчишки уже дрались, выясняя, кто кому проспорил, и не смотрели на монаха, а зря. Убедившись, что никому нет дела до фигуры в воде, тот резко нырнул. И не вынырнул.

Вход скрывался под толщей воды в половину человеческого роста. Йера вынырнула в абсолютной тьме и шумно забултыхалась в намокшей мантии, жадно вдыхая сырой воздух с запахом плесени. Нашарила ногами скользкий покатый пол, почти выползла из воды и на ощупь двинулась вверх по тоннелю.

Довольно широкий коридор – раскинув руки, Йера не дотягивалась от одной стены до другой, но невысокий, потолок едва не скребет макушку. С каждым шагом делалось всё суше, в стене стали попадаться ниши. Может, это был склад, может, захоронение… Вскоре воздух потеплел, пахнуло домашней пылью, и Йера споткнулась о ступени. Вверху – деревянная дверь, за которой в отдалении слышались голоса.

Ведьма припала чутким ухом к двери.

«…не должны…»

«…монастырь…»

«…Авского стада не с нами!»

«…Арестиса…»

– И что тут к чему? – беззвучно рассуждала Йера спустя бездну времени, растирая затекшую ногу. Соединить обрывки фраз в связную картину, подслушать разговор без магии – ничего не разберёшь… Рискнуть? А как потом выбираться? А может, вскрыть дверь… Йера всё-таки растянула между пальцами крошечную искорку света и увидела над головой полки с глиняными сосудами. Зелья? Секретные опыты? А…

– А-а-а!

Сверху точно на руки Йере упал клубок копошащихся нитей. Они змеями хватали за пальцы, норовя оплести, сжать. Искра полыхнула ярким огнем прежде, чем Йера успела обдумать заклинание, мелкий клубок сгорел, но рядом упал его собрат покрупней – куча копошащихся веревок размером с ребенка покатилась к ведьме, и тут же воздух взвыл охотничьим рожком.