Чугунные облака

Что, простите?

Мы что, в 1999 году? Неужели ещё кто-то ворует серебро?

Две тени хихикают рядом, одобрительно кивая хозяину. Ой, простите, лидеру. Он достаёт ложки и ножи, довольно рассматривая их в ладони. Чистое серебро блестит в свете тусклых ламп.

Я молчу, уставившись на выходящую из ряда вон картину. Гопники, воркующие серебро из местного ресторана. Анекдот.

– Кого ты рассматриваешь? – поинтересовалась Ева обернувшись. На её лице застыло удивление – Воровать столовые приборы – низко даже для «адидасов».

Понаблюдав за ситуацией пару секунд она хихикнула. Спасибо, что не начала принуждать меня геройствовать. Не хотелось получить в живот во второй раз.

– Сейчас их остановят – ухмыляюсь я. Официант в белом быстро шагает, шаркая тёмными туфлями по палубной доске. На нём форма всего персонала заведения – морская фуфайка.

– Эй, молодые люди, что вы делаете? – на резкий крик молодого человека обернулись почти все посетители. Даже парень из школы прервал игру, пяля в центр зала. Разговоры стихли. Теперь все обратили внимание на ворующих серебро подростков – Я вызову полицию! – вот что называется «пофигист». Рыжий плевать хотел на его слова. Хихикает и продолжает очищать подставку с вилками.

Тени нагло разваливаются на высоких стульях, закидывая ноги на стойку. Грязная подошва обклеенная сырой грязью (похоже, я замечаю собачье дерьмо в свете лампы) соприкасается с аккуратно выставленными стаканами.

Мы с Евой затихли, устремив взгляд на перепалку.

– Это неслыханная наглость – лицо молодого официанта краснеет. Он, будто выйдя из мультика, упирает руки в боки и подходит ближе к парням – ПОКИНЬТЕ ЗАВЕДЕНИЕ! СЕЙЧАС ЖЕ!

Его крик привлекает внимание остального персонала. Даже гардеробщик вышел из своей каморки. Пара официантов-моряков окружают хулиганов. Рыжий поднимает ленивые глаза и быстро отбрасывает всех дерзких взглядом. Фыркает и продолжает дело.

– А-ну прекрати!– другой официант, с по-французски законченными усами нервно хватает рыжего за руку. Его ладонь нервно вцепляется рыжему в запястье.

– Это ты зря сделал, парень– ухмыляется рыжий. Знакомая безумная улыбка. Не злобы, не ненависти. Лишь отталкивающая пустота, ужасное бездумье. Блестящие глаза и зловещий оскал от уха до уха.

А далее, весь мир замер. Я испытал настоящее дежавю– место и люди другие, но кажется, происходит всё то же самое.

Официант с усиками, назовём его «отважный француз», взмывает в воздух. Да, вот так просто. Словно крепкие руки амбала ростом в два метра обхватили его шею и тянут вверх. Он задыхается, из рта вылетают слюни. Место вокруг губ становиться влажным. В его глазах читается страх.

Он болтает ногами в разные стороны, будто его кто-то держит. Но этого «кого-то» не видно даже на горизонте. Спереди довольные парни, сзади – напуганные коллеги.

«Отважный француз» хрипло кашляет, как будто выкурил пачку сигарет за раз. Серебряная вилка с четырьмя зубцами взлетает в воздух за спиной рыжего.

Публика вздыхает.

Все шокированы, и нарочитые вздохи – это всё, на что хватает ума.

Вилка замирает в воздухе на три секунды. Я веду про себя счёт. Каждая секунда тянется максимально медленно.

/Раз, два, три…/

Вилка срывается с места и летит к «отважному французу», развёрнутому к нам лицом. Будто его специально так повернули к посетителям, для того чтобы каждый смог «насладится» его дёргающимся в конвульсиях лицом.

Наконец, кто-то выкрикивает: «О ужас, что за…», но я не стану дословно цитировать эту реплику. Воздержусь.

Разогнавшись, вилка вонзилась «французу» прямо в зад. Слышится треск. Видимо, зубцы разорвали ткань синих штанов. Столовый прибор проседает в его заднице глубже и глубже. Француз (я уверен что с французом у него общего ровно столько же, сколько у меня с жителем Атлантиды) скулит как не дорезанная свинья.

Вспоминаю вчерашний сон и становится не по себе.

– ТВОЮ МАТЬ – кричит молодой официант и отступает назад. Он не замечает крутой выступ и валится на руки пожилому гардеробщику.

– Влад, что происходит? – Ева дрожит. Она обхватывает мою руку под столом и непонимающе смотрит мне в глаза.

– Не знаю – из уст выходит лишь хрип. Кажется, сейчас я не ощущаю парализующий шок. Удивление, испытываемое при первом взгляде на что-то мистическое. Сейчас, я как бывалый игрок пытаюсь уловить малейшие детали этого действа.

Рыжий не закрывает глаз. Скорее всего, именно он и центр этих необъяснимых действий. Парень лишь застывает в безумной улыбке и с восторгом наблюдает за конвульсиями француза.

– Я помогу тебе – героически выступает поднявшийся парень, шагая к французу и хватая его за дрожащую руку. Секунда – и он с писком отлетает к бильярдному столу. Руки впереди, ноги впереди, вроде как теперь тот гневный амбал долбанул его по животу.

Парень с моей школы отходит от стонущего от боли официанта и хватается за рукав футболки отца.

Рыжий захохотал. Жуткий смех эхом разнёсся по мрачному ресторану, будоража каждого сидящего тут. Смех омена из старого культового фильма, увлечённого игрой с жизнью своей няньки. Смех парня наслаждающегося мучениями другого человека.

Смех безумца.

Тени хихикают в ответ, как эхо горлового зловещего смеха рыжего.

Француз обрушивается на пол. Вилка до сих пор торчит в его заднице. Он резво обхватил себя руками, пытаясь её достать. Из его рта вырывается резкий и короткий крик. Усы поднимаются и опускаются.

Во время падения барная стойка содрогается. Стаканы, стоящие на ней начинают звенеть. Кофеварка дрожит. Похоже на начало сильного землятресения, отграничивающегося одним пятачком в центре кафе.

И вот, когда казалось что безумнее развернувшихся перед нами действий ничего не может произойти, хрустальные стаканы начинают взмывать в воздух. Один за другим. Они возвышаются над барной стойкой и плывут к столикам. За ними сервис – вилки, ложки и ножи. Они звенят, вздымаясь вверх. Бокалы для вина и шампанского. Всё, находившееся в пределах бара.

Посуда разлетается по комнате со скоростью мелких ловких мошек. Она как сгущающиеся тучи выбирает самые людные места: пара стаканов летит к нам с Евой.

Она в шоке проводит их взглядом, сжимая мою руку ещё сильнее. Мне кажется, сейчас мои кости треснут.

Но а я в шоке наблюдаю как медленно разваливается наше свидание, идёт под откос. Пора привыкнуть, что каждый вечер в этом городе превращается в бал в аду. Но я хотел ЭТОТ вечер. ЭТО свидание. Я рассчитывал на него: специально нарочито тихое место. Тише не бывает. Подвал мрачного здания в центре, что может быть спокойнее?

Но нет, Влад. Выкуси-вкуси. Теперь каждый иной вечер будет походить на сон укуренной фанатки фильмов ужасов.

Рыжий ловко соскакивает со стойки. Он проходит в центр «партера», с восторгом рассматривая летающие по залу предметы. Так смотрит гениальный изобретатель на своё творение. Так смотрит безумец на стекло, которое должно с минуты на минуту мелкими осколками усыпать несчастных отдыхающих людей.

И тут до меня доходит.

Всё, что летает когда-то должно упасть.

Я тяну Еву в сторону:

– Уходим отсюда. Срочно. – шепчу я. Безумец нас не замечает. Он вскочил на деревянный табурет и пальцем прикасается к лезвию ножа. Потом хохочет. Б-р-р, жуткий тип.

Ева кивает. Я восторгаюсь её пониманием. Казалось бы, девчонка. Сейчас она должна визжать и рвать волосы на своей голове. Грызть длинный маникюр. Рыдать, в конце концов. Вместо этого она, не отпуская моей руки, следует в коридор. Вдали виднеется узкое окно. На улице мрак сумерок.

Рядом с нами мужской туалет. Чтобы выйти отсюда прийдётся идти через гопников.

Зато сюда не долетела посуда (о Господи, я не верю в то, что пишу).

– Что происходит? – истерично шепчет Ева. Я прислонил ей указательный палец к устам, молча прося её замолчать. В крупных глазах слёзы и непонимание. Я и сам ничего не понимаю, хоть вижу подобное не впервые.

Я подкрадываюсь к углу коридора и незаметно выглядываю. Парень хохочет стоя на стуле. Тени вальяжно развалились сзади.

Посетители сидели в немом шоке. Официанты стояли в немом шоке. Один из них резко бросился к рыжему, обхватив его ноги.

«Ох, зря»

Очередной молодой парень подвергся мучением.

Бокал для вина свалился на его голову, разлетевшись на мелкие осколки. Раздался звонкий глухой звук. Ева последовав моему примеру прислонилась к стенке и высунула голову за мной. Удивлённо вздохнув, она не отрывала глаз от официанта как от весёлого телевизионного шоу.

Он грохнулся на пол без сознания. Рыжий захохотал ещё больше, кедом пнув парня по животу. Никакой реакции.

– Я думаю никто не возразит, если мы это заберём – рыжий кивнул на синий потрёпанный рюкзак. В ответ молчание. Он расплылся в фирменной улыбке, сойдя со стула и подойдя к дружкам.

«Сейчас точно уйдёт»

Посуда оставалась висеть в воздухе.

Схватив рюкзак, рыжий топнул. Палубная доска издала мучительный скрип. Вся посуда, парившая в воздухе обрушилась на головы зрителей и посыпалась мелкими осколками.

Ева вскрикнула. Я вздрогнул. Дыхание перехватило.

Ресторан превратился в седьмой круг ада. Стены зашевелились от стонов боли. Бутылки с алкоголем затряслись от визга женщин, в кожу которых врезались осколки.

Я взял себя в руки, достав телефон из кармана. Быстрый звонок в «911», просьба о помощи максимально тихим голосом. Ева прикрыла рот и уставилась на меня, будто умоляя оператора:

«Пожалуйста, быстрее, быстрее…»

Несколько стеклянных осколков подкатились к нашим ногам.

Рыжего просто распирало от смеха. Сейчас он находился в созданном им же царстве боли и мучений. Он наслаждался. Он радовался как ребёнок, получивший «X-box” на день рождение – искренне.

– Посмотрите на меня! – громко крикнул он, бас эхом отбился от стен. Никто не обратил внимания корчась от боли – Я СКАЗАЛ ВЗГЛЯНИТЕ В МОИ ГЛАЗА! – истерично завопил он. Бас превратился в визг. Наконец, все сидящие тут нехотя повернули головы к рыжему подонку.

В кармане джинс раздалась вибрация. Я опустил глаза, взглянув в телефон и параллельно слушая визгливый голос:

Сообщение от Алексея

«Значит, в столовой подрался? Да-да, я знаю, не удивляйся»

«Ты нарочно сплагиатил чувака из шайки Дымящего?»

Как же не вовремя.

– Взгляните мне в глаза. Вы ничего не вспомните из того что произошло, вы не вспомните меня и моих друзей. Последним воспоминанием будет то, как вы мирно сидели в этом ресторанчике и вели свои тупые беседы о ваших тупых жизнях.

«ЩЁЛК!» – раздался щелчок.

Я выключил в телефон и спрятал его обратно в карман. Ева зажмурила глаза, будто всё это время смотрела на сварку. Я осмотрелся по сторонам: все сидели с зажмуренными глазами. Некоторые в крови, некоторые не пострадали – выглядят точно так же, как и до этого злосчастного ужина.

Выглядываю из-за угла. У барной стойки никого. «Адидасы» бесследно исчезли, унеся за собой столовое серебро.

Ева открыла глаза и вцепилась в мой рукав:

– Что тут произошло? – растерянно спрашивает она слыша десятки стонов.

– Какая боль! – женщина держится за виски, с которых водопадом стекает кровь.

– Чёрт, что произошло? – вздыхает отец парня со школы. Его бровь рассечена, капая алыми каплями на зелёный бильярдный стол.

– Откуда… Откуда… ОТКУДА ЭТИ УЖАСНЫЕ ПОРЕЗЫ? – завопила дама в коротком тёмном платье. Слава Богу, пострадавших оказалось не так уж и много. Все остальные отделались промежуточным отсутствием памяти.

Как Ева.

Все остальные, кроме меня. Похоже, я единственный кто помнит о случившемся.

Что же это было?

Гипноз?

Телекинез?

Всё в одном флаконе?

Кто этот рыжий?

ЧТО, МАТЬ ЕГО, ПРОИСХОДИТ?

– Влад, ответь мне! – кричит Ева.

– Что ты помнишь последнее из этого вечера?

– Мы сидели и держались за руку, а дальше, дальше… Я стою. Даже и не понимаю как я тут оказалась и откуда столько осколков?

Я всегда был хорошим лжецом. При вранье даже не краснел. Чешу что-то языком и не замечаю, что выдумываю полную несуразицу.

Но тут другой случай. Для моей подруги будет лучше не знать об этом ужасе. Я знаю, какого это, всё знать. Я знаю что это за тяжёлые ощущения, когда вся твоя голова забита не решаемыми вопросами. Я знаю, как это терзает.

И я решаюсь уберечь её от этого. Она мне правда нравится.

– Я тоже ничего не помню – отвечаю я абсолютную ложь и заключаю Еву в крепкие объятия. Слышу её стойкий аромат парфюма. Ощущаю как она дрожит. Такая хрупкая.

Она кладёт голову мне на грудь. Сейчас, именно она помогает мне не уйти вновь вглубь своих переживаний. Помогает не сойти с ума от криков боли, заполняющих «Жирную Русалку».

И хорошо, что она ничего не знает. Я хочу чтобы она жила обычной, но такой прекрасной жизнью. Даже в таком городе как этот.

Приезжает полиция. Слышны сирены скорой помощи.

Шериф с удивлением узнаёт о том, что все посетители ресторана в центре города ничего не помнят. И я не помню вместе с ними.

Как бы я хотел забыть это всё. Вот так легко, по щелчку пальцев какого-то мудозвона.

Глава 20 #perfectillusion

Итак, я по уши вляпался в необъяснимую мистическую дрянь. Такую, об одной мысли о которой становится плохо.

Я правильно поступил, придержав язык за зубами. И что бы я сказал полисменам?

«Пришли три гопника, начав воровать столовые приборы. Вы читали комиксы про Лигу Справедливости? Нет? А про Мстителей? Да? Что ж, правда я не помню кто там владел телекинезом… Короче, рыжий похожий на ирландца начал поднимать в воздух предметы и людей силой мысли! Почему вы смеётесь?»

После такого заявления я бы отправился в дурдом для несовершеннолетних. Как в «Тело Дженифер», там героиня Аманды Сейфрид сидела в подобном. Я бы там не был лишним: по ночам кричал бы от кошмаров, рассказывал всем байки о невероятных приключениях в самом обычном городе. Все бы смеялись, даже отбитые психопаты, приговаривая «во даёт парень»!

Вообщем, мой мозг кипит. Я опять в знакомом полицейском участке, на этот раз меня так просто не отпустили домой, и не могу собрать мысли в кучу. Они не думают о скрытых силах гопников, которые точно как-то связаны с Никитой. Они затуманены, нечёткие.

Полицейский в очередной раз допрашивает меня. Всего три вопроса, и я свободен.

– Да уж, парень. Чего-то ты зачастил к нам приезжать.

– Да я сам в ужасе.

В коридоре стоит Ева. Она грызёт ногти и меряет шагами комнату, блуждая от угла до угла.

– Это… это… невероятно! У меня провал в памяти! ХА!

– Этот провал в памяти у всех кто там был, Ева.

– Что за? Что? Что? – она истерично повторяет одно слово, будто вот-вот взорвётся.

Всё-таки у меня не получилось её уберечь от тяжёлых, как гиря, вопросов. С провалом памяти приехала очередная тележка неопределённости и недоверия к себе.

Люди просто в ужасе. Мы покидаем участок самыми первыми, остальные «свидетели» (ничего не помнящие) разбрелись по разным комнатам допроса. Им всем дана одна и та же команда – не реагировать на вопросы СМИ. Девушка с до ужаса противным писклявым голосом визжит:

– ПОЧЕМУУУ-У ЭТА-А-А!?

Полицейский объясняет, мол, город не готов узнать подобное в свете последних убийств и бла-бла-бла. Этот мужик явно умеет без конца лить воду.

Нас забирает моя мама. Она, вообще-то, в полнейшей растерянности. Забирать сына из полиции по пять раз на неделю для неё в новинку.

Мы с Евой на заднем сидении. Она уткнулась лбом в стекло, и должно быть, считает проплывающие мимо нас фонари. Они освещают её вдумчивое мрачное лицо огненным цветом. В её глазах ужас. Именно так выглядит человек, не знающий что с ним происходило этим вечером.

Я придвигаюсь к ней и аккуратно обнимаю. Чувствую холод её тела. Биение сердца, отдающееся ударами повсюду. Она наклоняет голову и ложится мне на плечо, громко выдыхая:

– И всё-таки, что же там произошло?

Чувствую как к горлу подкатывает ком, но врать на удивление легко. Слова вылетают как сойки из клеток – безудержно и навсегда.

– Не знаю, Ева – я, последовав её примеру, тяжело вздыхают– Жаль, что этот вечер вышел таким…

– Влад – Ева поднимает глаза на меня. Мы максимально близко – Будь уверен – этот вечер я не забуду никогда.

Мама смотрит в зеркало заднего вида и улыбается. Мы пролетаем мимо очередной тёмной посадки.

Знакомо ли вам чувство, когда все окружающие смотрят лишь на вас? Буквально. Глаз не отводят. Смотрят и обсуждают. Обсуждают и смотрят. Кажется, что кто-то вот-вот тыкнет в вашу сторону пальцем и начнёт описывать внешний вид привлекающего всеобщее внимание парня:

«Так-с, Влад. Ага. Забыл расчесать волосы, маленький гадёныш? Видно-видно что деньки у тебя нелёгкие настали. Рожа кислая. И сам ты поникший какой-то. Сутулый, подбородок опущенный, глаза бегают»

Я сам понимаю что вид у меня не из лучших. Голова болит просто нетерпимо. В ушах стоит звон. Хочется закрыть уши и начать что есть мочи кричать. Но и без того у моей персоны чересчур много внимания.

Почему?

Это всё что меня интересовало: почему людям вдруг стал ТАК СИЛЬНО интересен я?

Я спрашиваю точь-в-точь этот вопрос у Ярослава. Он вырастает за дверцей моего шкафа как дерево, отбросившее тут корни много веков назад. Словно он всегда был моим лучшим другом и навсегда им останется. Смуглая кожа блестит в свете школьных ламп, словно она помазана кремом для загара. Длинный нос кажется двухмерным.

Вообще, у этого парня уникальный нос. Ему нужно дать награду с титулом:

«Уникальный шнобель, кажущийся нарисованным для Диснеевского мультфильма девяностых». Может быть, он обиделся бы такой награде.

– Ты шутишь? – у него лицо, будто более бредового вопроса он никогда не слыхал в жизни – ШУТИШЬ? Да ты же, чёрт возьми, мелькаешь во всех сплетнях. Нашли труп. Ты там. В ресторане происходит какая-то дичь. Ты там. Старуха повесилась. Ты там. Убили доставщика пиццы «Ин-Сити» и украли труп. Ты тут как тут.

Звучит разумно, но не отменяет того факта что мне некомфортно под таким пристальным вниманием.

И это внимание везде: на меня подписалась (только вдумайтесь) ТЫСЯЧА человек в Инстаграм. Вот тебе сила сплетен. А в фейсбук и то больше – там бабушки и мамаши больше всего парятся о последних новостях.

На меня смотрят когда я подхожу к Еве. Прожигают десятком взглядов Еву. Она, конечно же, замечает такое резкое помешательство.

– Что произошло за эту ночь? – улыбаясь спрашивает она. Выглядит гораздо лучше – судя по всему, смерилась с внезапным провалом памяти, что само по себе достаточно удивительно.

– Понятия не имею – я целую её в щеку. Она хихикает.

И тут возрастает ураган Катрин за нашими спинами: «ОГОГО, залижутся, смотри, смотри…» И с каких это пор долбанный поцелуй в щечку стал новинкой в ШКОЛЕ? В школе где в прошлом году все гудели о потери девственности девятиклассницы за футбольным полем. Где ходит от уха до уха нашумевшая легенда про груповушку во время школьных танцев прямо на морозе в десять градусов.

И они удивились поцелую в щеку. Абсурд на абсурде.

Мимо как рота солдат курсируют «мажоры». Старая схема: Каролина выделывается перед парнями, взмахивает волосами и ведает очередную сногсшибательную сплетню. Потом откалывается как льдина от айсберга и оставляет их одних.

Эта парочка курсирует мимо нас с Евой и с интересом всматривается в мою сторону. Я машу рукой. Реакция только от Макса – он ухмыляется и машет в ответ. От Андрея ноль эмоций.

«Ну и морозся дальше, ублюдок»

Большая перемена в столовой больше смахивает на шумный музыкальный фестиваль. Точно мой стол – сцена, на которой выступает какой-нибудь Weekend. Толпа окружает его вокруг, забрасывая меня многочисленными вопросами как минами во время войны.

Ярослав горд и расплывается в улыбке. Он чувствует себя секретарём и параллельно самым популярным парнем школы:

– Нет, он не в порядке. Да, он не желает с тобой говорить. Он сейчас занят картошкой фри, но я ему передам. Что-что, у тебя вечеринка сегодня? Влад, что насчёт вечеринки?

Я качаю головой.

– Нет, он не прийдёт на твою вечеринку. Почему? Ты ещё спрашиваешь?

Мальчик заигрался.

Голова стала болеть ещё больше. Я ожидаю что баскетболисты отгонят всех этих людей.

Чёрт, описывая это я, скорее всего, выгляжу как полнейший мудак. Рассказываю о людях которые проявляют жалость и интерес к моему несчастью как о безумных малолетних фанатках бойс-бэнда.

Почему-то моя лексика сегодня насыщенна метафорами, связанными с музыкой. Я надеваю наушники и включаю первый трек, попавшийся в Spotify. Почему-то им оказывается Мэрилин Мэнсон. Я бы не хотел расценивать это как знак, но…

На перемене Ярослав меня тащит на «экскурсию по злачным местам школы»:

– Какая экскурсия? Я тут уже неделю! – но он настырен. Мы вышли на задний двор. Поляна заполнена любящими обедать на свежем воздухе. Самое козырное место – под дубом рядом с корпусом природных наук.

Мысль о том, что я проучился тут неделю и ещё ни разу не смотрел окрестности щимит грудь. Сколько же всего я упускаю растворяясь в мраке загадок этого города?

Лазурный бассейн, у которого тридцать первого августа состоялась вечеринка для новичков (я тогда лежал в кровати убитый после дороги), отделён забором от остальной территории. Мы обходим его, Ярослав идёт в припрыжку и при этом рассказывает самые увлекательные истории:

– Чувиха из одиннадцатого была единственной, кому удалось пронести траву. Я траву не курю, конечно, но все на неё смотрели как на Мессию. А девятиклассница, которую вообще не должны были пускать, грохнулась в бассейн. Ты бы это видел!

И наконец, то самое «злачное» место. Затерянное пространство между корпусом природных наук и душевой бассейна. На него не выходят окна, этот клочок земли прикрыт куском фанеры.

– Курилка! – объявляет Ярослав, и тут я осознаю что начинаю задыхаться. В воздухе стоит дым от сигарет – ужасно едкий. У меня от него слезятся глаза. Ощущаю, как моментально пропитываются этим запахам волосы и вся одежда. Хочется вырвать.

Стены задней части корпуса исписаны вдоволь. Маты, отзывы и сплетни о учениках. Узнаю знакомое имя:

«Каролина иди…» – а дальше пересказывать нет смысла. Все гадости мира не пересказать.

Тут стоят самые обычные ученики, в зубах держа сигарету. Дым вздымается вверх. Они смотрят на меня настороженно, как на агента ФБР в мексиканском картеле. Выглядит это как какая-то тусовка, вроде ночного просмотра кино или подпольной выставки. В глаза бросаются девушки с цветными волосами. У одной, пухлощёкой, яркие фиолетовые. Выедающий цвет. От такого меня тошнит. У другой, подруги, зелёный цвет болотной тины. От такого меня тошнит ещё больше.

Ярослав подходит к ним и заводит лёгкую беседу как давний друг. Они хихикают и улыбаются, не привыкнув к знакам внимания со стороны членов спортивной команды. Даже совсем свежих:

– Мы художницы – объясняют они, и как только я хочу представиться заявляют – Влад. Мы знаем – и это начинает бесить. Я тоже хочу представляться как нормальный человек.

Я уже подумал что в этом месте весь контингент сводится к меланхоличным эмо-художницам и отчаялся, но в углу заметил знакомую кривую физиономию. Это… имя сразу приходит на ум. Виктор, многие называют его «помощником Франкенштейна». Не мудрено – они идентичны.

Его со всех сторон обступают парни, хихикающие над шутками своего лидера (и как он им стал с такой внешностью?). Все, без исключений, курят как паровозы.

Смотря с какой преданностью парни общаются с этим уродцем, волей не волей, проникаешься уважением. Уметь нести себя с не самым привлекательным лицом – талант. Стать лидером среди компании в школе – тем более. Он гордо подымает голову, расправляет плечи и вырастает в глазах окружающих.

Сейчас он рассказывает о своих сексуальных приключениях с девятиклассницей. Всё до мельчайших подробностей, прям мастерство матёрой писательницы эротических романов для домохозяек. Видя меня, он кивает:

– Эй! – ему понадобилось пять секунд, чтоб вспомнить моё имя.

/Раз, два, три, четыре, пять./

– Влад! Давай к нам! – я принимаю приглашение и на время покидаю Ярослава. Виктор смотрит на меня своим хитрым взглядом. На носу у него красным пятном блестит синяк от недавней драки с Максом.

Слово за слово я рассказываю ему о своих похождениях. Все слушают меня с открытыми ртами. Тут я как местный Лавкрафт, рассказ за рассказом нахожу своего слушателя.

– Ну а ты что?

– Да ладно!

– Нет-нет, продолжай?

Подбегает Ярослав, здороваясь с компанией. Не все обращают внимание. Замечаю в его губах сигарету, от неё в верх исходит тонкая струйка дыма. Он протягивает мне пачку «Мальборо»:

– Будешь?

– Нет, спасибо.

– Как знаешь, это единственное место во всей школе где можно нормально покурить.