Чугунные облака

Судя по стоящей машине, он легко бы вызвал к ней в придачу любовь, преданность и верность. В руках отца ключи от новенького авто. Он показательно протянул их вперёд, давая рассмотреть сыну мечту во всей красе.

– Сынок, – он назвал Андрея так, должно быть, впервые – мы сможем сохранить эту ужасную неловкость только между нами? – голос такой же жалобный как и глаза. Андрею аж противно стало, но руки сами тянулись к головокружительному подарку. Отец прекрасно знал о том, чего он сейчас хочет больше всего в жизни. Новенькая «Тесла» стояла первой в списке желаний. До нужного момента отец всегда отказывал в покупке нового автомобиля, оправдываясь его «ненужностью на данный момент».

Видимо, нужный момент настал.

Сейчас мечта стояла перед особняком, обивая солнечные зайчики на стены дома. Прям радужная колесница из рая.

Андрей схватил ключи, кинувшись рассматривать их и вертеть в руках. Казалось, они обжигают руку. Невероятно. То самое ощущение, когда предмет твоих мечтаний находится на расстоянии вытянутой руки. Увидев его реакцию Арсений расплылся в ухмылке. Не искренней, не довольной. Должно быть в такой улыбке расплывается дьявол, выкупая душу у какого-нибудь бедолаги.

От него пахло крепким нишевым одеколоном из Парижа. Андрей не мог вспомнить название.

От воспоминания о фото ключи начали неприятно жечь ладонь. Машина перестала радовать глаз лучезарным светом, теперь он слепил глаза. Тот самый подарок, который не доставит никакого удовольствия.

Подкуп, который так сильно хотелось принять.

И он бы принял.

Андрей мечтал об этой машине.

Очень мечтал.

Но…

Садясь в неё он будет видеть перед глазами обманутую мать.

Хитрого отца.

И не простит себя за лживое молчание.

– Нет – сухо обрезает он, протягивая ключи обратно – Мне не нужны твои показные подарки, папочка. Поверь, мне не принесёт удовольствия даже машина мечты, если управляя ею перед глазами я буду видеть как нагло ты изменяешь Нади… – он оборвал себя на полуслове – Моей матери.

– Но…

– Сейчас я говорю – резко прервал отца он – Можешь подарить эту Теслу своей шлюшке и передать привет от меня.

Отец замер на месте, растеряно смотря на ключи.

– Чао, папочка – кинул Андрей открыв дверь своей машины.

Чертовски классное чувство: ощущать себя человеком с гордостью. Человеком, готовым дать отпор.

«Мне оно нравится, чёрт возьми» – подумал Андрея, давя на педаль газа и оставляя удивлённого отца позади.

Пролистывая ленту «Booking” вниз я ухмылялся, читая название каждого кафе города.

«Голодный койот» – мексиканская еда на юге города.

Я хмыкнул.

«Придорожный уют» – гостиница и дешёвые завтраки.

Я хмыкнул.

Вчера на меня напали. На брови до сих пор заживает крупный синяк от удара.

Вчера на моих глазах повесилась старуха. Нет, не прям на моих глазах.

Вы поняли.

Вчера мой мир в очередной раз переворачивался вокруг несколько тысяч раз. Вчера я думал что умираю от отчаяния. Вчера сил вставать и жить не осталось.

Ни капли.

Ни грамма.

Но сегодня я себя чувствую, будто сзади прорезаются крылышки. Пока что они больше смахивают на куриные: голова раскалывается а настроение переодически портится с самого утра. Вот например: сижу я значит ожидаю яичницу-глазунью с помидорами и чесноком. Улыбаюсь. Ловлю жалобные взгляды родителей и рассчитываю на утешительное прибавление карманных. Тянусь за вилкой – происходит щелчок. Эмоции накатывают как прилив у берегов Атлантического океана. Лицо перекашивает а самому мне хочется кричать.

Чуть повздорил с отцом и о прибавке карманных прийдется только мечтать.

Кто-то знает, куда пригласить настоящую красотку на первое свидание? Точнее, официальное первое свидание.

Я решил не изобретать велосипед, пригласив Еву на ужин. А что? Так мы узнаем друг друга лучше, в приглушенном свете ламп рассказывая друг другу забавные истории о себе. Мы будем обсуждать книги, я порекомендую ей фильм с Райаном Гослингом а она мне по-настоящему хороший сериал с Беллой Торн. И-д-и-л-и-я.

А потом произойдёт самый ответственный момент, о повторении которого я мечтаю с субботу. П-о-ц-е-л-у-й. Наши губы нежно соприкоснуться, а остальные посетители будут неловко коситься на счастливую парочку, переводя глаза с запеченной утки на густые волосы моей девушки.

Мне нравилась она. Правда, за секунды это стало ясно. Она мне чертовски нравится, и место должно соответствовать моим чувствам.

Я закрыл вкладку с «Booking” и открыл «TripAdvisor”. На первом месте среди ресторанов стояло место, по своим фото больше напоминающее старинный ирландский паб, «Жирная Русалка». Была не была.

Я взглянул на своё отражение в зеркале, за которым мелькали спешащие фигуры ничего не видящих на своём пути учеников.

«Ты пойдёшь со мной?» – как-то грубо. Проговаривая фразы одними лишь губами я представлял перед собой бледное лицо Евы.

«Не хочешь пойти со мной?» – так я кажусь сопляком. Явно не катит.

Подправив чёлку, я засунул руки в карманы пытаясь сделать более глубокий взгляд. Выглядело это, будто я медленно слеплю и пытаюсь сощуриться. Как ботан читающий список литературы на лето. Как старуха разгадывающая кроссворд. Как.. Как....

И почему у меня такие пухлые щеки? Это вообще привлекательно для мужчины?

Схватив себя пальцами за правую щеку я растянул кожу, в ужасе наблюдая насколько она мягкая.

И почему у меня нет острых скул, как у коренного немца?

«Потому что ты не немец, идиот».

– Привет, как дела? – моя рука будто заледенела, пальцами продолжая впиваться в кожу. Ева улыбнулась, выдавив из себя милый смешок.

О нет, она смеётся с меня. Я был смешон.

Первая ошибка – сегодня она подошла первая. Это не ошибка, а катастрофа. Если бы дворянам, бьющимся за сердце царицы, предложение делала царица, как бы они себя почувствовали? Обосранными ни на что не годящимися соплями. Так же и я чувствовал себя сейчас.

– Да, хорошо. Ты… – я начал быстро моргать, нервно отвернувшись думая о том, когда будет нужный момент для приглашения – … Какой у тебя сейчас урок?

– Литература – продолжая улыбаться ответила она.

– Класс, литература – «Что ты делаешь, придурок? Говори немедленно! На раз.. два..» – Что вы сейчас изучаете? – внутренний голос стыдливо прикрыл лицо ладонью.

– Внеклассное чтение. «Зелёная Миля». Обожаю нашего учителя и его внеплановые занятия.

– Ого, Кинг в школе, это… – «Заканчивай эту звездопляску»

– Это круто, да – она обалденно улыбается. Даже когда кажется будто её ухмылка должна излучать едкий сарказм. Всё равно она светится позитивом – У нас классный учитель.

В воздухе повисла неловкая пауза. Широкое жирное троеточие, становящиеся длиннее с каждой секундой.

«Тот самый момент».

– Хочешь сходить со мной на ужин? – выпалил я, неловко проглатывая каждое слово. Переведя глаза с мутного грязного зеркала на улыбающуюся подругу, я молча стал ждать ответа.

– На свидание? – хмыкнув подправила она.

– Ммм, да, на свидание – промычав как фермерская корова я довольно согласился.

– Куда? Хотя нет-нет-нет, ничего не говори… «Пауки Сумрака», угадала?

– Не-а, мимо.

– Хвала Богам, я в тебя верила – рассмеялась она – После их ужасных коктейлей мой живот скручивает на протяжении двух недель.

– «Жирная Русалка», слышала? – перебил её я.

Ева рассмеялась.

– У места явно остроумные хозяева – промолчав, она уверенно заявила – Я согласна.

– Отлично – довольно кивнул я.

«Можешь расслабиться, сопля». Обперевшись спиной об шкаф, я продолжил довольно расплываться в широкой улыбке.

Ева была идеальна: тёмные волнистые волосы спускались до открытых плеч. Сегодня на ней была светлая майка. Мой взгляд невольно опустился вниз, прожигая её бюст. Он был идеален как и она.

«Заметнее рассматривания сисек и не придумаешь»

– Как тебе «Возлюбленная»? – мой взгляд поднялся на её хрустальные глаза.

– Трогательно – сухо обрезал я, расплывшись в ещё одной улыбке. Улыбка за улыбкой… С ней они выходили из меня как после конвейера.

– Как тебе идея: книжный клуб «Влада и Евы», или «Клуб анонимных книгоманов для двоих» – рассмеявшись (сегодня она явно была в шикарном настроении), Ева закончила – Ты мне даёшь свою книгу, а я свою в замен, и дочитав мы её увлеченно обсуждаем.

– Классная идея… – протянул я – Правда классная.

Взгляд Евы замер на мне, а губы чуть приоткрылись, будто она ожидала чего-то.

– Может быть начнём?

Подумав, я понял что она имеет ввиду и ловко сбросил рюкзак с плеч.

Внутри был «Juicy Fruit” со вкусом банана, антисептик для рук пахнущий как спирт в чистом виде, уставший от жизни грязный пенал, из которого постоянно вываливались долбанные карандаши и толстая книга в мягкой обложке. Достав её, я сразу же протянул том к подруге, прочитав название лишь спустя пару секунд.

– «Загадочная история Бенджамина Баттона» – пытаясь выдумать о ней факты, я в хаотичном порядке выдавал – Вообще, это сборник рассказов Фицджеральда, но ты не поленись почитать все, там есть реально классные. Знаешь, многие посмотрев фильм с Бредом Питтом покупают книгу, думая что «Загадочная история» растянута на все пятьсот страниц, разочаровываясь обнаруживая что там всего их тридцать. Но… И кстати, фильм классный, с «Оскаром», уже не помню за что, можешь тоже посмотреть…

Ева хмыкнула ещё раз.

Может быть я кажусь смешным?

Старая как мир привычка таскать с собой в школу разные книги. Я могу забыть учебник или домашку, но книга всегда лежит в заднем кармашке – это типа само собой разумеющееся. Как для ирландцев, они испокон веков привыкли пить пиво литрами, бросать не собираются.

Так я познакомился с одной прикольной девчонкой в школе столицы. Там познакомится с кем-то «прикольным» сродни увидеть птеродактиля пролетающего над головой. Откровение! – она была человеком, любящим читать. Там это умирающий вид. Единственное, что прочитали там мои одноклассники от начала до конца, это текст дисса Эминема на Machine Gun Kelly. А тут, читаю я, значит, «Убить Пересмешника» в столовой. Очень опасное дело – не повторяйте. Алексей заболел. Сзади слышатся шепотки и мои многочисленные клички. Но а я с головой нырнул в Мейкомб – тихий южный город Америки начала двадцатого века. Одно из любимых произведений за всю жизнь, которое пестрит миллионами идей в каждой главе. Может, за ними кто-то рассмотрит лишь историю детей того периода. Может, кто-то нечто большее. Не суть. Подходит ко мне блондинка с яркими голубыми глазами и завязает разговор.

Оказывается, она также обожает эту книгу.

После парочки проверочных вопросов о сюжете (я расспросил в деталях об истории страшилы Рэдли) у нас завязался длинный разговор, продлившийся всю перемену и вечер после школы. Единственное нормальное место в том райончике– кафе «Поле Джаза». Там, в отличии от всего района, не воняет травой.

Мы сидели и говорили не умолкая.

Говорили на следущий день.

Списывались весь месяц и подходили к друг-другу в школе, временами встречаясь в «Поле Джаза».

А потом она исчезла. Её номер перестал быть действительным.

Суть в том, что с помощью книги лежащей у вас в рюкзаке (а лучше, если она будет находиться у вас в руках) можно завести знакомство. И очень удачное.

Ева с удовольствием схватила книгу.

– Люблю Фицджеральда – она рассматривала моё лицо с некой озадаченностью – Твоя бровь…

– Ах да, вчера…

– Я знаю что произошло вчера – слава Богу, мне не прийдётся рассказывать ей вчерашние события в мельчайших подробностях – Твой шрам кровит.

Прикоснувшись к нему пальцем я обнаружил алую кровь. Она потекла вниз, не спеша подбираясь к переносице.

– Я пойду – указав на туалет я попрощался с Евой. Девочка из моих мыслей с плохо скрываемой жалостью смотрела вслед.

Я скрыл рану за ладонью, пытаясь не привлекать особого внимания. И конечно же, я его привлёк. Будто у меня на лице не несколько капель алой жидкости, а вылито ведро свинячьей крови и выгляжу я как Кэрри после выпускного.

Пробегая по коридору и стараясь не обращать внимания на удивлённые взгляды (и когда это они меня начали интересовать?), я задел плечом Андрея. На нём объёмная джинсовая куртка, под низ одета красная рубашка в клетку. Он удивлённо смотрит на меня, словно совершенно не ожидал увидеть своего одноклассника в коридоре школы, и идёт следом:

– Эй, ты как?

– Паршиво, если честно – толкая плечом дверь в мужской туалет открываю рану и опускаю руку. Кровь красным блеском сияет перед удивлёнными глазами толпы.

Все начинают шептаться, оживлённо обсуждать вчерашний вечер. Конечно, они знают что старуха мне врезала (хорошо хоть про кучу кошачьего говна на моей груди умалчивают). Все гадают, чем же МаМа разбила мне бровь. Кто-то предполагает что гантелей, кто-то что цветочным горшком. Чем вариант тупее и неоправданней тем интересней.

И опять я фигурирую как жертва. Сейчас происходит рассвет внимания ко мне. Все даже меньше замечают Андрея (конечно замечают, просто на смену обсуждения его чёлки пришли обсуждения убийств) за моей спиной. Теперь я эфирная красная точка в центре мишени для дартса, и очень часто в меня попадают колкие обидные высказывания.

Но бросьте, обращать внимание на них после всего случившегося – ха-ха – глупо.

Андрей заскакивает в туалет за мной. Замечаю как медленно он шагает сзади в грязном зеркале, на котором виднеются разводы от тряпки. У раковины стоит парень, сидящий со мной на химии. Пытаюсь вспомнить его имя но на ум ничего не приходит.

Становлюсь рядом с чуваком и пытаюсь смыть кровь. Вода ужасно холодная. В водосток будто стекает чай каркаде.

Парень из биологии удивлённо смотрит на меня и нависшего рядом Андрея.

– И что же вчера случилось? Никто не рассказывает, а верить сплетням это как позволить водить себя за нос.

– Давай не будем об этом.

В глазах тень висящего над землёй тощего тела. Сзади полумесяц.

Ноги подкашиваются, но я прочно стою продолжая обрызгивать себя водой. Это помогает не уйти в круговорот мыслей.

– Как скажешь – голос Андрея звучит надрывисто, с каждым словом всё тише и тише. Словно после следующего предложения он затихнет навсегда – Кажется, тебе следует обработать шрам. Я не доктор, но этим ты ситуацию не улучшишь.

Кровь перестаёт сочится. Я победно поднимаю голову, смотря на себя в зеркало. Парень-химия испарился, шрам продолжает выглядеть сырым, но красных потеков вокруг не виднеется.

Смотрю на Андрея. Рядом с его отражением прилипла пылинка. Выглядит он, как же обьяснить… не по своему. Словно его внутрення гордость исчезла. Широкие плечи и волевая осанка поникли вниз. Уголки губ нервно дрожат. Под глазами прояснились заграждающийся синие мешки. Для него это сродни вымирания всего человечества.

Должно быть, эта ночь поразила не одного меня:

– Что случилось? – поворачиваясь к нему лицом спрашиваю я. По шее вниз к воротнику рубашки стекают капли воды.

– Всё отлично – саркастично улыбается он – Моя девушка сгорела и моей жизни угрожает поехавшая сука в маске, способная убить меня с минуты на минуту. Лучше не бывает.

Он стыдливо смотрит в сторону.

Это точно не Андрей.

Как в британском фильме «Армагеддец» с Саймоном Пэгом, инопланетяне заменили его на робота.

– Я… я… – он начал заикаться. Красный свет. Тревога.

Задумчиво смотрит на швабру с деревянной ручкой рядом с писсуарами. Срывается с места, хватает её и заталкивает в ручку двери. Так, чтоб никто не смог зайти.

– Я могу доверить это только тебе – он достаёт телефон из кармана и открывает сообщения. Читаю слово «Аноним» и сразу понимаю что к чему – Мой отец изменяет матери.

На дисплее фотография, смахивающая на начало порно. Чётко узнается Арсений, а вот лицо девушки, чьи ноги облачённые в колготки и торчат в разные стороны, скрыто за его широкой спиной.

Случилось.

Он узнал.

Я знал тоже.

Смотрю в разные стороны, туалет становится слишком тесным. Воздух заканчивается. Я потею. Смотрю на себя в зеркало и понимаю, насколько жалким выгляжу.

Я покраснел. На щеках румянец который выдаёт меня как немецкий партизан.

Андрей, каким бы бездумным не хотел казаться, умный человек. Унаследовал это от отца, стараясь рубить ДНК каждый день при помощи травки и алкоголя. Но мою реакцию он раскусил мгновенно.

– Ты знал… – шептал он. Нос дёргался а глаза заливались злостью.

– Что? Нет!

–Я же вижу – он отвернулся, сжав ладони в кулаки. Словно вот-вот и двинет меня прямо в челюсть.

И как он догадался? Прям прочёл с чистого листа правду… Удивительно.

После парочки раздражённых утверждений я оставил все попытки оправдать себя. Этого делать просто не хотелось. Но при этом особого стыда я не испытывал. Да, я скрыл. Но кто сказал что во всех 100 % случаев нужно лезть в ситуации, не касающиеся тебя никаким боком?

Я просто оставался в стороне, выбрав нейтралитет и слушая информацию из уст отца.

– Почему ты не сказал мне? Я же тебе доверял! – смазливые заезженные фразы сыпались из него градом. Я молчал, внимая каждой из них. А что ещё ответить? Начать без умолку болтать пытаясь замять ситуацию? Разреветься?

– Мой отец видел твоего отца с той девушкой. Я думал лучше будет промолчать.

– Да ты ничего не думал! Ты не брат, ты… Ты… Ты гандон! – обрезал он – Никогда не думал что меня сможет предать такой…

«Такой… Ну? Что же ты выдашь?»

– Такой невзрачный придурок как ты! – «Оу! Как больно!» – Ты жалкий, и к тому же оказался подлым! – «Оу, как обидно!» – А хуже жалких и подлых людей только…

– Напыщенная испорченная «золотая молодёжь»? – само с языка сошло. Тут я не несу ответственности за свои слова.

– И после всего что ты наделал, ты ещё будешь что-то тявкать?

– Что я наделал? – до этого мы старались говорить шепотом, боясь стоящих за дверьми лезущих без мыла в задницу умников и умниц – Попытался сохранить карьеру отца?

– Причём тут это?

– Да брось, он бы вылетел пулей со своего рабочего места. Твой папаша об этом позаботился бы – ноги подкашивались. Кажется, после всего случившегося со мной я готов сорваться с секунды на секунду. Мысли туманятся, остаются лишь слова. Ими и хочется идти в бой – Я не хотел влезать в взаимоотношения чужой семьи!

– Теперь то уж точно мы чужие – фыркнул Андрей прямо мне в лицо. Он подошёл настолько близко, что я чувствовал запах его утреннего «Листерина» в мелких подробностях – Я не хочу тебя знать, подлый засранец.

– Я не умру от грусти из-за этого, поверь.

Далее Андрей сделал то, что он делает в любой ситуации. Он ткнул мне фак прямо в лицо. Так, что его средний палец чуть не залез мне в ноздрю.

А я чем хуже? Мы же братья!

Ткнул фак ему в след. Он отодвинул швабру и вышел за дверь, показательно ею хлопнув. От этого хлопка затряслись стены, заходил кафель под ногами. Швабра медленно покатилась мне под ноги.

Я смотрю на своё красное лицо в зеркало и не чувствую НИЧЕГО. Ни стыда, ни горечи. Внутри пустота. Возможно даже облегчение. Ещё один груз-секрет за моей спиной легко отцепился. «Щёлк!»

Поджидая нужного момента, пропустив Андрея в туалет вошли знакомые братья-хоббиты.

Теперь я точно уверен что они геи.

Кажется, вот-вот, и два низкорослых гнома объединятся в симбиоз (надеюсь, прозвучало не вульгарно). Две пары лопоухих ушей, как у слона Дамбо, торчали в стороны. Они будто созданы для удобнейшего подслушивания сплетен.

– С того света звонила дохлая старуха и передавала тебе привет. Говорила жалеет, что не размозжила твой череп статуэткой.

Я мог бы накинутся на гнома и с лёгкостью разорвать его челюсть. Вырвать хитрые глаза. Выкрутить еврейский шнобель как пробку из бутылки шампанского. Сдуть их как волк из «трёх поросят».

Но агрессии к ним совершенно не было.

Жалкие обиженные ублюдки. И разве они стоят моих сил?

Нет, ну вот правда – и разве они стоят моих сил, когда вокруг разворачивается жуткий триллер, полностью охвативший мою жизнь?

– Трахните, наконец, друг друга как следует – с улыбкой отвечаю я – Может, полегчает.

Хлопнув дверью я вышел в коридор. Все до сих пор смотрят в мою сторону, разглядывая шрам у брови.

Наверное, это был первый случай когда я засыпал на уроках. Но я просто не мог высидеть эту лекцию. Раньше (ещё дней пять назад) история для меня была сродни святой науке. Каждое слово, факт, дата – всё интересно. Интересно до коликов в животе.

Сейчас же я склонился над партой рассматривая выцарапанные надписи. Единственный кабинет в школе где кто-то осмеливался писать на партах.

«КЭР тупая шлюха» – крупным шрифтом написано чёрным маркером рядом с моей щекой. Кажется, что слово «шлюха» заходит в мой рот, который по-дурацки открылся.

Глаза сомкнулись и я отключился.

Провалился в себя, видя тёмный силуэт висящей в свете луны старухи.

А затем открыл глаза.

Класс оказался пустым. За партами никого. Кто-то оставил недоеденный Сникерс на соседнем стуле. Голова перестала болеть. Я почувствовал себя прекрасно, просто прекрасно. Вся тяжесть этого утра ушла. Ноги понесли меня сами, как роботизированные ходули. Выйдя из-за парты я ступал шаг за шагом расплываясь в улыбке.

Замечательно.

Не замечательным было только то, что я полностью проспал урок. Первый раз в жизни. Я уже представляю миллион историй где новенький-безумец спит носом уткнувшись в парту: «АХАХА, невероятно смешно».

Но самым НЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ была историчка, склонившаяся над конспектами. Я ждал того момента, как она поднимет холодные глаза и завизжит:

«ААААА-ААААА»

Может быть кинет в меня свою ручку – я бы не удивился. Но она подняла глаза и улыбнулась.

«Что происходит?» дубль один.

Историчка. Улыбнулась. Это, конечно, могло бы произойти. Но обозначало бы это что квантовая физика дала сбой. Тектонические плиты вышли из границ. Мир уничтожается.

Или что перед её глазами расчленяют учеников.

Удивившись её резкой улыбки я вздрогнул от ужаса. Глаза без зрачков – как у бабки, пришедшей ко мне во сне в первый день. Похоже на образ Рианны из клипа на «Disturbia”. Там она носила белые линзы без зрачков. Сейчас же эти пустые глаза заглядывали в душу, в сумме с безумной улыбкой составляя полноценную картину женщины из кошмаров.

«Что происходит?» дубль два.

Тогда я не сразу догадался, что сплю. Вообще, мысль о том что я во сне приходит ко мне во время сна практически всегда. Это помогает не сойти с ума во время кошмаров. Но тут, такое ощущение, что я ничего не понимал.

– Простите, где все? – озадаченно спросил я. Предложение эхом разлетелось по пустому кабинету.

«Где все»

«Где все»

«Где»

«Где»

Улыбка на её лице начала дрожать, будто вот-вот и я услышу знакомый отчаянный вопль.

– Все на парковке. Там начинается невероятное шоу – продолжая улыбаться ответила она. Ну а я продолжал пялить на её пугающие глаза.

Выйдя из кабинета я кивнул. Что-то вроде прощания.

Историчка продолжила улыбаться.

Коридор так же пуст как и кабинет. На полу валяются скомканные в клочки бумажки. На стене десятки газет. Некоторые шкафчики распахнуты, будто совсем недавно из них что-то доставали.

Школа опустела.

Вдали слышу детские крики. Слов не разобрать, они смешиваются в звонкий гул.

Я ступаю по лазурной плитке коридора с осторожностью, с недоверием. Пытаюсь вслушаться в отдалённый крик, ничего не выходит. Попутно рассматриваю настенные газеты.

Справа целый стенд посвящённый французской истории. Оформлен в мрачно-серые тона, с листовок отстранённо смотрит Жанна Д’Арк и Людвик тринадцатый. Рядом карты Франции и Парижа, слегка помятые и порванные по бокам.

Недалеко крупная рамка с плакатом «Девяносто лет школе имени Дилана Грина». Заголовок разрисован всеми цветами радуги, в то время как текст напечатан на принтере – выглядит безвкусно.

Снизу заглядывает меланхоличным взглядом в душу, конечно же, Дилан Грин. Седой американец в своей стандартной позе. Рассматривая его портрет я не замечаю пожилую женщину, стоящую впереди, и чуть не врезаюсь в неё.

Она даже глазом и не повела. Единственная живая душа в школе (не считая Горгоны в кабинете истории). Пользуясь моментом, я с неприкрытым интересом рассматриваю её лицо; минимум морщин как для её возраста. Рискну предположить что ей лет 65, может быть больше. Лишь глубокие как каньоны Аризоны носогубки, бросающиеся в глаза. Передняя челюсть слегка выдвинута вперёд, из-за неправильного привкуса она напомнила мне орангутанга.

Она недвижимо осматривала постер.

На нём информация о школе, собранная по десятилетиям. Куча фоток, есть черно-белые и выгладившее более старыми желто-белые. На них ученики разных поколений: выигрывают в олимпиады, ставят спектакли в актовом зале. Счастливые и не очень. Красивые и не очень. Десятки фотографий и сотни эмоций, неразлучно связанных с годами в школе.