Чугунные облака

Похоже это было на непроницаемое прозрачное поле, не пускавшее никого к Андрею ближе чем на пять шагов.

– Так вот, я хотел купить газировку. Стоял у ряда с соками, знаешь, не тот там где все сладкие напитки а именно соки. И там была она – просто зажигалка. Поворачиваю голову раз, смотрю, она взгляда не отрывает. Должно быть наслышана обо мне. Просто как зацикленная, уткнулась и всё тут. А я сразу подметил – горячая малышка.

«Бла-бла-бла» – удивительно, но Андрей иногда дал бы фору любой блондинке любящей поболтать с подругой по телефону, одновременно делая маникюр.

– Такие не ходят в магазины семьи Никиты – я то знаю. Сам случайно зашёл. Мусорка там редкостная. Недавно видел в ютубе видео где из банана в супермаркете вылазит гигантский бразильский тарантул – жесть просто. Думаю, не в магазине родителей этого поехавшего снимали ролик?

Все, находившиеся перед кабинетом экологии напряглись. Заметил я это по тому, что крепкие цепи внимания, прикованного к моему брату в миг треснули и разорвались. Толпа склонила головы. Люди один за другим достали смартфоны.

– Так вот, о чём я. Никогда не видел эту красотку – достаточно странно. Таких я запоминаю всегда, в сотке процентов случаев. А тут стоит бомба, мигает офигенски длинными ресницами, в одной руке держит смузи, в другой телефон, в глазах пожар. И мне становится стыдно, ведь я совсем её не припоминаю. Прикинь?

Причмокнув, я закатил глаза.

– Хочу напомнить: твоя девушка в больнице. Многочисленные ожоги, нападение, всё максимально ужасно.

– И?

– Даже отбросив все моральные нормы – воздержись от заигрывания с другими, хотя бы во избежание осуждения общественности.

– Да что ты прицепился к этой общественности? После того, что мы пережили окружающие и их сранное мнение – последнее дело.

Перед глазами девушка, тощее тело которой в мгновение покрывает огонь.

Крик боли.

Я чувствую обжигающее тепло.

«Да уж, точнее не скажешь»

– Вот ШЛЮХА – компания «свитеров» сегодня перепрыгнула свою же планку креативности. Каждая злобная заучка надела яркий цветной свитер, повторяющихся не было – Интересно, они там трахались?

– Мне плевать, хоть террористический акт планировали – нет, два одинаковых свитера оранжевого цвета присутствовали. Как у Велмы из мультиков про «Скуби-Ду» – Фу, мне тошно смотреть на это порно. И зачем нам это прислали?

– Они тут в купальниках, фантазерка. Просто целуются – ничего более.

– ПРОСТО ЦЕЛУЮТСЯ? – конопатое пухлое лицо девушки стало красным. Я встречал её в Инстаграм – сплошь кофе, книги, и разрушающее мировозрение своей концептуальностью композиции из кофе и лежащих на столе книг – ДА ЭТО ЖЕ… ЭТО ЖЕ…

– Девочки, что происходит?

Оранжевый свитер выдохнула. Рука с телефоном в ней опустилась, невинно почесав бедро облачённое в багровые чулки. Послышался скрипучий звук– «шорх-шорх». По конопатой физиономии, как швейцарский сыр фондю, расплылась невинная улыбка.

– Андрей… Мы как раз обсуждали…

По коридору прокатилась вторая волна уведомлений. Симфонический оркестр из рингтонов: ударные – стандартное «Блы-н-н-ь», на клавишах – клаксон айфона парня с ярко-желтым рюкзаком, сбивает композицию звук называющийся «дверной звонок» или «мамба».

Знаю я это, потому что ещё вчера выбирал рингтон на перемене после биологии.

В кармане раздалось вибрирование. Мне также пришло СМС. Андрей достал телефон первее, осветив озадаченное лицо белым светом экрана. Он замер, внимательно всматриваясь в текст сообщения.

По школе прокатилась буря из негодующих возгласов. Традиционный сет из «шлюха», «тварь» и «прошмандовка».

Кто-то ещё говорит слово «прошмандовка»? Удивительно.

Кажется, я догадался что так взволновало школьный мир. Его взволновать с такой силой могло лишь одно. Точнее, одна.

Блондинка, которая наплевала на все ходившие вокруг неё стереотипы, и решила жить как вздумается, нарвавшись на тяжеловесный бумер, распластавший её репутацию по капоту как клубничный джем.

Ожидания оправдались: в «непрочитанных» ВатсАп два файла. Две фотографии, сделанные на дорогостоящий качественный объектив. Первый – скандальная пара в подсвеченном фиолетовым бассейном, из которого одна за другой вылетают прозрачные струйки пара. Их уста сомкнуты в страстном поцелуе, крепкие руки Валентина, покрытые венами, смыкаются вокруг стройной спины девушки.

Второй – столовая богатого дома. Это понятно по искусно вырезанным ножкам дубового стола, будто сделанным на заказ именитым столяром. Девушка сидит на нём, оставляя мокрый след. В губах кубинская сигара. Парень рядом, всматриваясь очарованным взглядом в её волосы.

– И что? – вслух удивился я, ещё до того как прочесть текст.

«СРОЧНЫЕ НОВОСТИ из жизни блондинки лёгкого поведения.

Подстилка гопников на этот раз поразила весь город, незаконно проникнув на территорию особняка директора местного металлургического завода – Владислава Андреевича. Более того, обычного осквернения его бассейна голубкам показалось недостаточно: они забрались в его дом, занявшись сексом на кухонном столе.

Удивлены?

Больше похоже на новость из частной жизни какой-нибудь поп-певицы: «Очередной фанатик проник в дом звезды шоу-бизнеса», или на клип Селены Гомес.

Теперь такое происходит в НАШЕМ городе»

Приемы настоящего лидера крупной политической партии – акцент на важности места, в котором живут все получатели письма.

«Надеюсь маленькая грязная преступница поплатится за свои ужасные поступки. И надеюсь, дело не ограничится многозначительным «ну-ну» от родителей.

Как дела, сучка?

Передавай привет гопниковским яйцам.

Хорошего дня, школа.

Ваша блюстительница справедливости – Леди V”

– Маньячка решила пойти более экономным путём – сказал я Андрею, подняв глаза на его удивлённое лицо. Он рассеянно осматривался по сторонам, взглядом ища героиню скандала – Больше не тратится на бумагу.

– Угу.

Он был явно озадачен. Свитера с интересом всматривались в его реакцию. На лице оранжевой сверкнула хитрая улыбка.

– Надеюсь её посадят в колонию для несовершеннолетних.

– Надейся, малышка. На завтрашний день все это забудут.

– И каким образом? Это же нарушение закона!

– Поверь, её родители знают что делать.

Улей бушевал. Сейчас все примерили на себя мантию судьи, разбрасываясь знаниями закона с лицом найумнейших знатоков, когда-либо ходивших по этой планете. Все размахивали перед собой смартфонами, желая разыскать изгоя, до которого ещё не дошла экстренная новость.

«Ты видел?»

«Ты слышал?»

«А Я ЖЕ ГОВОРИЛА ЧТО ОНА ШЛЮХА!»

Теперь, к привычной «шлюхе» прибавилось окончание «-уголовница». Инстаграм-звезда притягивала новые клички и прочий мусор как пылесос.

Улей жалит часто и очень болезненно. Она в этом убеждалась, проходя всё глубже и глубже.

Толпа привычно расходилась как Красное море перед Моисеем, но на этот раз не сдерживала накопившийся гнев. Должно быть, так себя чувствовали ведьмы в средневековье, прокатываясь в открытых клетках на смертную казнь.

– Нет, ну ты посмотри на неё!

– Даже после ТАКОГО вырядилась как куртизанка! – и даже непонятно, чем она могла вызвать такую внезапную ненависть со стороны школьников. Как лужа керосина, мгновенно возгорающаяся от одного не потушенного окурка.

Они ненавидели её. Дышали ненавистью. Готовы были в любой момент набросится и растерзать посреди коридора.

Прижав учебники к груди посильнее, она ускорила шаг. Словно от этого негодования можно убежать. Куда бы она не повернула, везде находились смельчаки острые на язык. Похоже на то, что у всех находящихся в школе один узкомыслящий мозг. Одно заезженное мнение. Находились, конечно, те, кому было всё рано. Но и они не скрывали недоброжелательных взглядов.

«Образ сучки тебе к лицу» – голос Алины звучал как светлое наставление, высказывающие истину жизни. Слова вырвались из горла Каролины, прозвучав звонко и уверенно как проигрыш бас-гитары на концерте «Coldplay”.

– Пошли вы все! – этого хватило, чтобы на секунды утихомирить толпу – Мне нравится этот человек, и ваше осуждение выглядит жалким на фоне наших чувств! Усекли, злобные помойные крысы?

– И вашим чувствам неподвластен даже закон, да, Кэр? – Вика. Настырная блондинка, которая достанет любого своим не стихающим желанием добиться абсолютной справедливости в этом мире.

– Что ты имеешь ввиду? – девушка удивленно всмотрелась в дрожащие от злости губы, в сверкающие глаза. На лице отобразилась широкая улыбка:

– Ах, ты не знаешь? Полюбуйся – к лицу подобрался телефон. Безвкусный розовый чехол, укрытый слоем царапин, за которым не просматриваются даже вульгарные блёстки. На стекле трещина. За ним то самое СМС. «Девушке не простительно держать АйФон в таком состоянии» – хотела выпалить она, но дыхание перехватило. Они с Валентином, сидящие на столе в чужом доме.

Они всё знают.

Ну конечно же, эта стерва в маске только этого и хотела. Это смс было лишь вопросом времени.

К глазам подкатили слёзы, удержать которые стало вопросом принципа. «Что же теперь со мной будет?» Толпа завращалась тошнотворным калейдоскопом. Школьный лазурный кафель уплывал из-под ног.

Паника. Должно быть, она именно такая. На ум приходят всевозможные варианты развития жизни. Первый– женская колония. Как в «Оранжевый – цвет сезона». Второй – жизнь в пахнущем собачей мочей домике сделанном из картонок. Почему-то тут представляется орущий младенец на руках без отца, хотя неизвестно от куда он взялся. Третий – жалкое существование, походы от одного старого предуна к другому, в надеждах выклянчить деньги на хлеб. Скорее всего, родители откажутся от дочери после этой новости.

Каролина подняла глаза на довольное лицо Вики. Хотелось плюнуть в него. Вцепиться в волосы. Расцарапать самодовольное выражение лица.

Хвала небесам, она вовремя себя сдержала. Как раз в тот момент, когда левая нога сделала шаг вперёд к самодовольной стерве. Внезапно, Кэр вспомнила про неё интересную вещь. В девятом классе весь первый семестр её называли «королевой вибраторов», после того как один умник выложил бумеранг с ней. Там настырная блондинка «развлекается» с игрушками в одном из магазинов электроники.

Ну вы не думайте – она просто их включала и выключала, чувствуя себя маэстро перед роялем.

Кэр скрылась прочь из коридора.

Слёзы ушли – сейчас, в постоянном ритме громко бьющегося сердца, в картинах мрачного будущего, они были абсолютно лишними. Девушка не различала таблички на дверях кабинетов, лица вокруг и громкие звуки. Она хотела сбежать, сбежать быстрее из этого города.

То самое ощущение, когда ты знаешь что сотворила что-то плохое, но неготова понести за это наказание. Всё тело охватила крупная дрожь – и больше она не уверенная сучка. Теперь, скорее, пугливая напуганная лань, убегающая от жестоких охотников.

Становится невыносимо жарко. Невыносимо громко. Возникает нужда в свежем воздухе.

Паника чистой воды.

Каролина идёт в неизвестном направлении, пытаясь усмирить накатившую дрожь. И где же Валентин, когда он так сильно нужен?

Она никогда не пересекалась с ним в коридорах. Вообще, выпускной класс встречался ей редко. Осматриваясь по сторонам она совсем не заметила, как уткнулась в чью-то крепкую грудь. Широкие плечи, знакомая американка пахнущая новым мужским ароматом от «Dior” – прекрасный запах.

Макс, она всегда узнает его лишь по этим двум признакам. Он удивлённо смотрел на неё сверху вниз, как отец смотрит на свою провинившуюся дочь.

Разговор с ним оставался делом времени. Он был необходимым, но нежеланным. Его слова ранили её как пули высокого калибра. Парень не сразу отвёл глаза от девушки-сенсации, пристально всматриваясь в неё будто перед ним Чубака из «Звёздных воин». Не прошло и десяти секунд как он опомнился, включив стандартный образ «обиженки» (да-да, Каролина считала: один… два…) – нос задрал, губы скорчил в помятый плоский бантик, а сам отвернулся.

Духи Диор мягким порывом последний раз ударили по носу Каролины.

Язык уже практически повернулся чтоб выкрикнуть приветствие парню, как тут прозвучал ужасно громкий гундосый голос. Напоминает озвучку практически всех уродливых персонажей из мультиков: будто носа и не существует в помине.

– Как живётся, грязная шлюха? – к ней вплотную подошёл Виктор – местный предводитель шайки болванов из баскетбольной команды. Все их называют «однояйцевые», хоть и боятся, конечно же, сказать в лицо. Все знают, что парни ходящие за спиной этого уродца наделены впечатляющей силой. Однажды они отлупили одного из «адидасов» – хот это всего лишь слухи.

Виктор – прямо таки вылитый помощник Франкенштейна. Должно быть, кто-то слепой или сумасшедший сказал ему о том, что он сексуален. Лицо будто перемолото блендером: нос с горбинкой, левый глаз больше правого, рот напоминает молнию по своим резким изгибам. Урод, умеющий нести себя как самого востребованного альфа-самца. Сыпет в разные стороны кислотным дождём из матов. Все его давно узнали по грязному рту, изрыгающему самые постыдные ругательства.

Приводить пример не прийдётся.

Сейчас эти восемьдесят семь килограммов настоящего внешнего уродства нависли над ней. Зубы, весьма ровные для такого убого лица, обнажились в ухмылке-молнии. Квазимодо оценивал степень негодования жертвы. А она выходила за все поставленные рамки.

Для Кэр банальная фраза стала лишь хлопком, выстрелом после которого напряженный марафон начался. Ладони сжались в крепкие кулаки. Захотелось одарить кривой нос Виктора ещё одной горбинкой, превратив его в своеобразную лесенку.

– Ах, шлюха говоришь? – Каролина сделала уверенный шаг. Тонкие руки толкнули обидчика в грудь. Холм из мышц пошатнулся, найдя опору в лице своего друга – более удавшегося лицом баскетболиста.

– Оу, детка. Все обсуждают твою готовность, но чтоб так сразу – ухмылка-молния продолжала сверкать самодовольной гримасой на отвратительной роже – Мне нравится. Можем начинать прямо тут.

– Да пошёл ты нахрен! – ладонь всыпала громкую пощечину озабоченному мудаку. Звон прокатился по толпе, ожидающей урока у кабинета истории.

– Ты нарвалась, манда – молния затянулась тучами. Улыбка сошла. Вместе с красным следом от хрупкой ладони на лице Виктора отобразилась чистая злость. Он превалился к ней, протянув крепкие руки к тощему телу. Напоминали они железный кран в автомате, цепляющий мягкие игрушки. Девушке показалось что этот парень и вправду может её ударить. Никто бы не осудил, все только этого и ждали.

Она чувствовала его тяжелое разъяренное дыхание. Чувствовала его возбуждённость и готовность к самым постыдным поступкам. Сейчас стало не по себе – но лицо, выражавшее холодное безразличие, этого не отобразило. Она встала на месте, зажатая между взволнованными телами, в ожидании дальнейших событий.

– Ещё шаг – и я превращу твою кривую сосалку в более страшное месиво.

Диор вновь ударил в нос. Широкие плечи, укрытые бело-серой американкой заслонили её от злобной стены.

– Заступаешься за бывшую, подтеревшую об тебя зад как об дешёвую туалетную бумагу на заправке? Очень благородно.

– Вали отсюда, мудила.

– Или что? – через плечи просматривалось лицо, жаждавшее закончить начатую перепалку. Решимость, стойкость – Что ты сделаешь?

Вокруг Макса всегда стоял сложенный годами авторитет. Такой может быть лишь у капитана школьной команды. Но Виктору на него явно наплевать. Зависть, злоба. Сейчас он проникался ими как половая губка.

– Уйди нахрен с дороги, и дай наконец проучить эту шлюху.

Макс толкнул Каролину, замахнувшись и ударив в первый раз.

Началась очередная драка.

На этот раз дерущиеся не стали показательно валиться на пол. Всё оказалось предельно просто – пару сильных ударов кулаком прямо в физиономию, и определить победителя не составило труда.

Из шнобеля хама стекала струя крови. Под глазом обозначился синяк. Это просматривалось сквозь тени резких ударов. Стоявшая вокруг толпа осветилась в свет заставок смартфонов. Никто не кинулся разнимать дерущихся, точнее, грушу и боксёра. Одна рыжая, с рассыпанными по лицу веснушками, начала прямой эфир.

«Один зритель – как иронично!» – про себя думала Каролина, пытаясь разнять парней (безуспешно). Вообще, приложи она усилий на процентов пять больше – всё бы удалось. Но ей хотелось чтоб парень проучил наглеца, готового напасть на девушку.

Подобные ублюдки представляют нешуточную опасность для общества в целом. «Потом такие перерождаются в мудаков-сексистов, избивающих жён одновременно хлеща дешёвое пиво из пластиковой банки».

– А-А-А. ААААА – омерзительные звуки сродни пения злобных русалок-сирен из фильмов про пиратов. Они отбиваются эхом от стен, звучат скрипом в мозгу каждого. Ультразвук, который страна должна использовать как потенциальное оружие.

И кто может его издавать? Точно– учительница по истории!

Мерзкий хрип сопровождает каждое её слово. Нет ни одного предложения, которое эта бестия вымолвила бы без воплей.

– А-АА-ААА РАЗОШЛИСЬ!!! – вот это сработало по-настоящему. Парни разлетелись друг от друга став смирно как плюшевые зайчики. Лица добрые, невинные, правда по одному продолжает стекать кровь.

– Я ЖДУ ВАС В КАБИНЕТЕ У ДИРЕКТОРА – сразу после прозвучал визг– ААААА!

С этим визгом она открыла крупным железным ключом свой кабинет.

– АААААА-А-А-А!!! – единственная учительница во всей школе, не пускающая учеников в класс до звонка (бредовое правило, выдуманное ей же).

– Макс – парень услышал не сразу, с гордостью победителя осматривая поверженного врага. К нему сунулись все члены шайки, по очереди высказывая восхищение (лесть чистой воды) – Макс!

Парень обернулся.

«Ох, Диор, Диор…»

– Спасибо. Правда спасибо.

Он закатил глаза.

– Я бы за любую девчонку заступился.

– Ну да, ну да… – на левой щеке парня медленно опухала шишка. Всё таки грабли урода задели его лицо – У тебя фингал.

Макс ухватился ладонью за щеку.

– Ничего страшного, просто синяк.

– Надо срочно что-то приложить – она сняла с плечей небольшой рюкзак от «Michael Kors” шоколадного цвета, расстегнув молнию и проникнув внутрь. Холодная банка диетической колы с ванилью сразу же попалась под руки.

– Спасибо, Кэр – прошептал Макс после того, как блондинка бережно приложила баночку к синяку.

Каролина расцвела. Он был первый, кто в семь лет придумал сокращённо называть её «Кэр». Они играли в «Марко Поло» в бассейне, и тогда такой вариант имени прозвучал впервые – Мне жаль.

– За что? – девушка попыталась смягчить лицо, выразив непонимание. Хотя она прекрасно знало, что причин для жалости было много.

«Может, за те «милые комплименты» что ты мне высказал в «Пауках», гавнюк?»

– Я много лишнего сказал в среду. Прости.

Она молчала.

– Правда, я не считаю так. Всю неделю жалею о сказанном.

– И я не права – её голос прозвучал как сироп для ушей. Тихий и мягкий– Надо уметь расставаться красиво.

– Что же, нам остаётся только учиться.

По коридору прокатился смех. Окружающие смотрели на них как на пару сатанистов, планирующих массовое убийство.

Старая добрая парочка: этот город запомнит их именно так и не иначе. Она – улыбчивая, хрупкая всегда готовая помочь ему – брутальному самодовольному капитану баскетбольной команды.

Должно быть класс шепчется и подсмеивается над парнем, вылетевшим в туалет прямо во время урока истории. Начался разговор за фашизм. В кабинете стоит могильная тишина, и лишь крикливая истеричка визжит и брызжет слюной, высказывая своё мнение об эпохе в целом, забывая о том что у нас как-бы история и нам нужно поведать хоть какие-то факты.

Я прерываю её речь, пробивающую на слёзы, поднимая руку. Её передёргивает и она дергаясь как смертник на электрическом стуле спрашивает: «НУ ЧТО?!?!».

Так я оказался тут – в пахнущей говном кабинке, читая надписи на дверце. Куча номеров телефона, под которыми написаны фразы вроде «Алекс. Дешёвый минет» или «Стив. Мальчик по вызову». В ужасе ищу свой номер. Не нахожу. Выдыхаю.

Невероятно остроумные шутки у здешних туалетных художников.

Рядом с номером очередного бедолаги красуется детальная картина совокупления криво нарисованной пары. Похоже, в туалетах люди ни о чём другом и не думают.

Слышу шаги. Распознаю четыре ноги, кто-то зашёл в туалет продолжая весело смеяться:

– Нет, а я такой типа говорю… – абсолютно противный голос. Сейчас меня раздражает всё. Голова раскалывается, и я ощущаю как медленно и уверенно моё настроение идёт под откос. Бесит и его примитивный словарный запас (вместо точек слово «типа»), и его голос, который будто тонет в соплях, и ОН в целом. Рассказывает сплетню про какую-то девчонку. Сейчас обсуждает её сиськи.

Ничего нового.

В разговор подключается второй, как только речь заходит за сиськи. Они прям из кожи вон лезут, чтоб рассказать свои самые сокровенные фантазии связанные с несчастной. Ну а я жду, что они с минуты на минуту засосутся.

В голове звенит тот крик. Голоса двух незнакомцев стихают, и я пытаюсь справится с накатившей болью. Рукой упираюсь о стенки кабинки, чуть не натыкаясь на прилипшую пожеванную жвачку. Ногой пинаю огрызок яблока.

Хочется кричать, чтоб заглушить её визг. Она до сих пор сгорает. Кабинка наполняется жаром, будто она рядом. Ну а я знаю, что всё это фантазии, хоть и за последнее время граница между ними и реальностью стёрлась до прозрачности.

Знакомое ощущение, словно каждый мой орган раздулся до размеров громоздкого воздушного шара. Хватаясь за живот, я пытаюсь не сдерживать рвоту. Наклоняюсь к толчку, в нос ударяет омерзительный смрад и я думаю что вот-вот вырву.

А эта стерва всё ещё визжит.

Вижу ржавчину перед носом, или, возможно, это куски чужого дерьма. Открываю рот, рассчитывая на полное очищение организма.

Стерва продолжает кричать.

Ничего не выходит. Голова разболелась ещё сильнее.

–Знаешь Веронику из одиннадцатого. Так вот…

Кабинка сужается, начиная давить на меня. Как в фильмах про шпионов, выхода нет, я чувствую головокружение. Возможно у меня обостряется клаустрофобия.

Плюю на брезгливость и сажусь на грязный пол. Руками обхватываю голову, пытаясь приглушить мерзопакостные голоса дуэта сплетников, схожие на фальшивую игру сувенирного банджо.

«Мне точно нужно идти домой…»

Ощущаю как медленно выключаюсь. Засыпаю, теряю сознание – неважно. Голоса наконец стихают. Должно быть на долю минуты я заснул, продолжая чувствовать жар и слышать крик.

– Влад – это отдельная история.

Глаза раскрываются так широко, что начинают болеть от яркого света. Два сплетника начали меня обсуждать. Интересно.

– Никогда не понимал, почему его имя стало такой популярной темой. Да, он обнаружил труп и в его доме произошла какая-то ужасная фигня. Но, брось – это не причина для популярности. Обычно такие «жертвы» продолжают сидеть в тёмном углу столовой и тихо рыдают, думая о том что их жизнь отстой.

– Выскочка, вот и всё. Ты тоже заметил как он задирается?

– Да-да.

– Подхватил волну брата. Все эти взгляды, ухмылки… Прямо хочется ему врезать!

– Ангелина весь второй урок о нём трещала. Говорила что «он как результат, если бы любого парня из One Direction скрестить с кем-то из N’SYNC – просто идеал» – два парня как один раздраженно цокнули.

Я улыбнулся, не буду скрывать.

– И что они нашли в нём? Разговоры об этом засранце пришли на замену обсуждениям мажоров.

– Типа всесторонне развит – это тоже Ангелина сказала. Цитирует Есенина, шутит отсылками из кино и умело пародирует Лиама Хэмсфорфта и Зака Эфрона.

– Из какого фильма?

– Да из любого! Я с ним хожу на факультатив по Театральному мастерству. Какая-то чувиха загадала ему самую второсортную драму у Эфрона, так он в точь-в-точь показал его персонажа оттуда! Все прямо ахнули!

Да-да, было такое в пятницу.

– И ещё его манера говорить, ты слышал вообще?! Хочется переехать его на внедорожнике каждый раз когда он улыбается и шутит цитатой из фильма или какой-нибудь книжонки! – парень причмокнул. У него это выходило лучше всего – так влажно и эмоционально. Громкий «Ч-М-О-О-К», уверен, сопровождается закатыванием глаз – Эти сучки на 100 % даже не понимают отсылок, но все равно ржут!

Мне тоже это приходило но ум, хоть и отсылки у меня всегда до ужаса простые. Оказывается, для школы Дилана Грина этого достаточно. И оказывается, слышать о себе чужое мнение в туалете не так уж и обидно. Может быть даже немного льстит.

– Все с ума сошли трандеть о нём. Ты хоть припоминаешь чтоб какого-либо новенького так обсуждали?

– Бесит.

– Ужасно раздражает.

Брезгливость вернулась и ударила в голову деревянным бумерангом. «Шмяк!» – я подскочил, в ужасе осматривая собравшуюся на белой плитке грязь. Пыль, следы от чего-то ботинка, окурок “Мальборо», фантики от шипучек. Миллионы кишащего микробами мусора. Фантазия рисовала их в деталях – с маленькими хвостами и глазками-пуговками. С ртами дырочками и острыми как лезвия бритвы зубами. Они голодно всматриваются в мою кожу, ожидая наилучшего момента. Хотят забраться на руку и присосаться, высасывая лучшие витамины тела. Я чувствую как они налипли на одежду, пытаясь смахнуть их с зада джинс. Случайно ударяясь об дверцу – разговоры стихают.