Чугунные облака

Взгляд медленно перешёл на Дымящего, продолжающего крепко прижимать к широкой груди растерянную незнакомку.

– Мерзкие, гадкие животные – крикнул я, как позже сказал Алексей, не своим голосом – Вы не люди, а питающееся страданиями чужих стадо!

Последним воспоминанием с того дня стала маленькая рыжая девочка в розовых очках, перемотанных толстой клейкой лентой. Она улыбнулась мне, наблюдая за напуганной толпой, собравшейся вокруг потерявшего сознание Дылды.

Дирекция школы исключила меня. Потный лысый директор, на груди которого красовался массивный золотой крест умудрился послать моего папу «нахер».

– Вы разрешаете ученикам проталкивать дурь прямо в школе, а после этого рассказываете как мне воспитывать сына?

Подумав, директор потёр кубики на золотом прессе Иисуса, после чего вскрикнул:

– Пошёл нахер! Вместе со своим сумасшедшим сыном!

– Кусай за хер, лысое мурло! – ответил отец, кивнув мне на входную дверь.

– Проваливай! – вместо прощания кинул директор. Показав средний палец, папа хлопнул дверью так, что висевший на стене портрет семилетней дочки директора упал на пол, разлетевшись на осколки.

Собирая зелёный чемодан и пяля в окно я выдохнул, теша себя мыслью о скором отъезде. Тут меня ничего не держало: лишь Алексей, давший обещание всегда быть на связи. Уезжая, мы даже и не расстроились из-за появившейся на входной двери нашей квартиры яркой надписи зелёным баллончиком: «ПИЗДЮК, УТОПИСЬ ВО ФРУКТОВОМ ЧАЕ» – кто-то из банды Дымящего попытался организовать мне незабываемый переезд. Алексей сдержал обещание. Почти каждый день мы связывались с ним, развивая «искусство болтовни не о чём» до небывалых высот.

– Настоящий трупак это как в «Крике» или ближе к «Пиле»? – выслушав историю про вспоротый живот и лежавшую на земле кишку спросил он.

– Скорее ближе к «Хэллоуину», только тот который снял Роб Зомби.

– Мне ближе по духу старый «Хэллоуин». Да, Майкл Майерс там полоумный кретин, но в двух новых частях с первых кадров видно, что режиссёр рок-артист. Это как если бы «Сияние» снял солист «Рамштайн».

Я хмыкнул, вспоминая как мы пересматривали по сто раз все слэшеры, начиная от проходного отстоя вроде «Поворота не туда», и заканчивая «Психо» на уроке рисования.

После моего переезда у нас сохранилась традиция празднования Хэллоуина на полную катушку. Лёша приезжал ко мне, проводя период от осенних каникул до 31 октября живя у меня дома. В первый Хэллоуин он был каннибалом Лектором, а я Джоном Крамером. Во второй Хэллоуин мы были братьями Сальваторе: я Деймоном, а он Стефаном. Короче говоря, этот Хэллоуин был не за горами и мы уже во всю обсуждали кем будем в этот раз, когда он ко мне приедет.

– Чертовски нудный вечер. Чертовски нудный год. Чертовски нудная жизнь – буркнула Алина, бесцельно всматриваясь в серое небо медленно затягивающееся тучами – Да пошёл ты к чёрту! – вскрикнула она, резким движением руки столкнув десятый АйФон с подоконника. Тонкое стекло, купленное в одной из многочисленных придорожных «сервис-лавок» в одночасье треснуло.

Изначально вечер шёл как нельзя лучше. Сорок минут йоги дали тощему телу необходимую дозу кайфа, периодически больше напоминающий боль. Йога для Алины сама по себе была неоднозначной штукой: «Поза собачки – о да, кайф, кайф, кайф… сейчас только колено сзади присогну… фак!». После неё следовали два часа проведённые в «Царском фитнесс клубе» (раньше он был имперским, но после смены руководства изменился и титул) по бриллиантовому абонементу. Тренажёрный зал сменила собой римская парная, сидя в которой девушку грел не столько густой пар вылетающий из печи, сколько мысль о сегодняшнем свидании.

Андрей. Она. И сраный «царский» ресторан в лобби фитнес клуба. Светских мест для таких как они в городе катастрофически не хватало. Как бы Али не проклинала свой город всеми известными человечеству проклятиями, ради него она готова была в сотый раз давиться размякшей лазаньей и тёплым холодным чаем.

Но за десять минут до выхода АйФон замигал, оповещая о приходе злосчастного СМС.

«Сори, но сегодня не получится»

«?»

«Мне нужно ехать на ужин к Владу. В другой раз, ок?»

В ответ Али прислала смайлик раздражённо закатывающий глаза.

«Мой брат не часто падает с сосны, знаешь ли»

– Да я в порошок сотру этого… – осознав, насколько громким был её крик она замолчала на полуслове, аккуратно закрыв дверь в комнату. Внизу сидели родители, справляя вечернюю трапезу под белое вино привезённое из выкупленного виноградника находящегося где-то под Бари. На выходных в Апулии они решили «усыновить» виноградник, в обмен получая с десяток бутылок за сезон.

– Судя по тому, как ты орала на хозяина виноградника, в каждую вашу бутылку нассал ровно один итальянец – буркнула Алина матери за ужином.

– ПОШЛА ВОН! – откинув вилку в сторону прокричала она в ответ дочери.

– Чёртов нудный день – выдохнула она, плюхнувшись спиной на мягкую кровать круглой формы. Такой же, как и сама комната.

«Я будто живу в чёртовом Колизее» – однажды фыркнула она, ощущая дискомфорт в своей же комнате. Странности комнате придавало специфическое расположение на вершине своеобразной башни. Родители хотели дать дочери возможность ощутить себя принцессой Диснея. Теперь же она чувствует себя запертой уголовницей.

Найдя в контактной книге телефон солярия, Алина записалась на вечерний сеанс, перед этим нахамив знающему её по имени и отчеству оператору.

Солярий для Алины был своего рода фетишем. «Чем чернее– тем идеальнее» – пожизненное кредо. В погоне за ним все средства хороши – автозагар, ультрафиолетовые лампы, и конечно же, классика – тот самый солярий, который все остальные городские «колхозники» считали устаревшим пережитком двухтысячных. Да что они знают о том самом чувстве, когда каждый квадратный миллиметр тела выплясывает румбу в свете ультрафиолета? Да что они знают о тех ощущениях, когда каждая пора медленно расширяется, запуская внутрь поток нескончаемого тепла? Да что они знают о том, насколько прекрасны эти моменты?

«Рак кожи… гав-гав-гав!… Посидев там минут пять ты умрёшь в тридцать, и на своих же похоронах будешь выглядеть как семидесятилетняя тигрица, не выпускавшая сигарету из пальцев ни на секунду своей жалкой жизни. Тот самый типаж вульгарно шутящих пенсионерок, выдыхающих пар тебе в лицо и рассказывающих очередной плоский анекдот!» Кэр никогда не поддерживала своеобразный фетиш лучшей подруги.

Али потребовалось пять минут, чтоб одетой вылететь из комнаты. Поскользнувшись на лестнице она привлекла внимание семьи, доедающей холодный десерт.

– Сорбет из хвойной шишки, базилика и шпината – не поворачиваясь обрезала мать. Она узнала подкрадывающегося сзади человека по вульгарно пахнущим сладким духам – Будешь? – кинула она, заправив тёмную прядь за ухо.

Отец лениво перевёл взгляд с резко вбежавшей в столовую дочери на догорающую алую свечу. Протерев рот ладонью, он громко рыгнул после этого хрипло захихикав.

«Фу, ненавижу… Ненавижу… Ненавижу… Как можно быть таким гадким засранцем?»– у Алины никогда не складывались отношения с собственным отцом. А как может быть по другому с человеком, при виде которого ты хочешь вырвать?

– Не буду – протараторила она, резко бросившись на выход.

Стуча каблуками по выстеленной розовой плиткой тропе и одновременно листая ленту Инстаграм, Алина умудрилась поскользнуться второй раз за вечер.

– Дерьмо! – вскрикнула она, обхватив ладонью белоснежный кед на левой ноге.

Осмотревшись по сторонам, хромая, Алина поковыляла к стоящему у высокого забора белому «мерседесу». Вокруг подъезда к особняку вырастали высочайшие колючие туи, грозно охранявшие территорию. Прямо за ними начинался оазис, мираж во плоти, подобный которому возможно встретить на страницах 1000 и одной ночи или тут. Мать Алины помешана на растениях и ландшафтном дизайне. Собственноручно, с разных уголков земного шара она привезла пёстрые цветочки и диковинные деревца, о которых в городе за трёхметровым забором слагали легенды.

Например, знаменитое драконовое дерево из подножья Тэнэрифского вулкана. Мать, прятавшую росточек этого монстра хотели арестовать прямо в международном аэропорту. Или алые розы длинной в человеческий рост. С ними уже помогли услужливые контрабандисты из Кито, незаконно похищающие ящериц с Галапагосских островов. Двухметровые розы для них плёвое дело.

В ботаническом саду принадлежавшем лишь трём людям можно было с лёгкостью заблудиться. С приходом темноты он становился мрачной пучиной, из которой найти выход почти нереально. Засосёт – и оставайся один на один с агрессивными бродящими по территории псами.

Телефон, находившийся в ладони Алины, разразился громким рингтоном.

«Аноним» – белыми буквами загорелся экран.

– Что за чёрт? – в полголоса спросила сама у себя Али, удивлённо смахнув блокировку вправо.

Поднеся телефон к уху она мрачно обрезала:

– Я вас слушаю.

Ответа не последовало. Лишь удручающая тишина по другую сторону линии.

– Ало? Кто это?

– Привет – грубый и одновременно писклявый голос наконец отозвался. Лишь по нему сразу стало ясно, что неизвестным собеседником является пожилая дама. Откашлявшись, старуха продолжила – Дорогая, мне нужна твоя помощь.

– Кто это?

– Я ломаю голову над одним единственным вопросом ночи на пролёт. Он мучает меня так давно – по голосу казалось что рот собеседницы растянулся в широкой улыбке, причмокивая, она делала выразительные паузы в предложениях – Я хочу спросить тебя…

– Ответьте, кто Вы?– буркнула Али, доставая из кармана джинс ключи от авто.

– Такая девушка как ты обязана… – Алина оборвала ответ старухи на полуслове.

– Я ничего Вам не обязана, пока вы не скажете кто…

– ОТВЕТЬ МНЕ – завопила старуха, абсолютно резко сменив тон с режима «позитивная бабушка держащая блюдце с печеньем» на «негативная бабушка отрывающая головы петухам» – Что отличает загоревшую тварь от разумного человека, мразь?

Алина резко отодвинула телефон от уха, будто неожиданно из динамика на ухо полился кипяток.

– Ты сгоришь в аду…– доносился крик, ставший тихим – Ты сгоришь в аду… Ты сгоришь… – Алина наконец решилась отбить вызов, открыв дверь машины и закинув АйФон в подстаканник.

– Долбанные шутки – дрожащими руками девушка завела мотор – Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу…

Всё её тело будто пронизывало струёй тока. Так часто бывало ранее. Алина чувствовала неописуемую злость, заставлявшую конечности трястись как от судороги. Психологи ознаменовали это «синдромом парализующей ненависти», собрав с родителей трёхзначное число за выдуманную болезнь.

Положив руки на руль Алина глубоко вздохнула.

– Ненавижу… Ненавижу… – внезапная дрожь по всему телу постепенно стихла. Выдохнув, Али улыбнулась сама себе в зеркало заднего вида. Прикусив нижнюю губу, она сказала своему отражению: – Ты прекрасна. Ты идеал. И все обиженные недотраханные сучки только и делают, что видят в своих влажных снах как ты горишь в аду. – Ещё один совет психологов, лекарство от выдуманной болезни – беседы с самой собой. Отвлекают от ярости.

Выехав на проезжую часть, Али поехала по узкой однополостной дороге к северу города через мрачную посадку. Салон авто погрузился во мрак. Свет бледно-голубого неба залил всё вокруг, создавая иллюзию словно сейчас ты проезжаешь по дну океана.

«Ты сгоришь в аду…» – полный ненависти хриплый голос старого человека продолжал звучать в её ушах. Мозг рисовал портрет собеседника – узкие дрожащие губы, глубокие морщины, слегка косые глаза и гнилые зубы. Как толстая точка над всем этим красовалась пухлая бородавка на носу.

Схватив телефон, Алина набрала номер Андрея. Ответа не последовало. Он никогда не отвечал.

– Козёл – кинула она, ощущая как снова ненависть медленно окутывает тело.

Надавив на тормоз, белый мерседес встал посреди узкой дороги. Вокруг покрытый туманом лес. Впереди уходящая вправо тропа. Под шинами покрытый ямами асфальт. Она одна посреди сумрака леса.

– Ненавижу… Ненавижу… – сердце готово было выскочить из груди. Пальцы будто сворачивались в три погибели сами собой. Ладони нервно дрожали. Ей хотелось выйти наружу и начать поочередно срывать ветви с деревьев, кричать и рвать волосы на голове. Ей хотелось разорвать в клочья любого случайного прохожего. Хотелось остановить проезжающую мимо машину и ногтями вцепиться в лицо водителя. Так было часто. Та самая ненависть пульсирующая по всему телу.

Ударив кулаком об руль, в центре которого переливался серебряный фирменный знак, Алина заглушила собственный вопль громким сигналом, раздавшимся по лесу.

– Воскресный солярий… Воскресный солярий.. .– тараторила она, теша себя мыслью о ставшей традиционной процедуре. Каждое воскресенье – как одно. Она проводила вечер в жаркой тесной кабине, собираясь сделать сегодня исключение.

Али приоткрыла окно, вдохнув свежий прохладный воздух пахнущий сыростью земли. Заводя машину, она собиралась поехать вновь.

Надавив на педаль газа, белый Мерседес сорвался с места, безудержно полетев по выходившей из посадки дороге. В тот момент, когда Алина проезжала мимо высокого биллборда с надписью «Бизнес ланчи в «Жирной Русалке»» телефон в очередной раз замигал.

Чёртов аноним.

Руки Алины задрожали. Ненависть прилила к голове в очередной раз. Старуха прислала ей СМС.

«Ты палила других людей своими словами. Ты мнила себя послом ада, созданного для приношения преисподней в жизнь другим. Ты унижала. Ты растаптывала, и думала что выйдешь сухой из воды, никогда не осознавая, что на самом деле ты выйдешь по голову в пепле.

Время вышло.

Леди V”.

Руки сжали кожаную обшивку руля из всех сил. Длинные ногти впились в мягкую ткань.

Подняв глаза на зеркало заднего вида Али выдохнула, прошептав себе под нос:

– Никто не сможет испортить тебе вечер. Я не позволю. Ты будешь наслаждаться жизнью не смотря на все приколы, какими пугающе реалистичными они не были.

Через семь минут перламутрового цвета джип ловко заехал на парковку салона красоты «X-SPA”, заняв одновременно два места для инвалидов. Подняв подбородок, Алина гордо прошла мимо стойки ресепшн в знакомую тесную комнату.

Ни окон, ни телевизора и ни запылённого Wi-Fi роутера, как в остальных салонах красоты города. Тут всё способствовало максимальной изоляции от мира, чем и хотела воспользоваться в полной мере девушка. Такая знакомая процедура: «на автомате» она сняла с себя одежду, расстегнула застёжку на лифчике и облачилась в белоснежный пахнущий дешёвым гелем для душа халат.

Перед ней стояла допотопная кабинка солярия, разогретая для приёма клиентки. Уникальная в своём роде, ведь в городе она была единственной.

Заходя в салон красоты открывшийся тут для стрижки сальных локонов уставших фермеров Али всегда морщила нос. Но выхода не было. Она не могла изменить привычке. Одев тёмные очки и сунув в уши белые беспроводные «AirPods”, имевшие свойство раскаляться в свете ультрафиолетовых лучей, Алина нырнула в кабинку.

– Можно! – небрежно рявкнула она ожидавшей за дверью лохматой работнице, от одного вида которой девушке становилось дурно. Лохматые волосы, напоминавшие стог обписанной коровами соломы, гигантская шоколадного цвета бородавка над пахнущим миллионом изъятых из гардероба вечно потных игроков в регби носков ртом. Установив нужную температуру на стоявшей рядом панели, женщина покинула комнату оставляя за собой едкий след зловонного дыхания.

– Эй! Ничего не забыла? – вскричала Алина, заёрзав на месте. Она чувствовала себя как раскалённый чайник, медленно заполняющийся кипятком. Ещё чуть-чуть, и горяченная вода хлынет через край.

– Точно-точно – замешкалась работница, пронзительно шаркая белыми тапочками по кафелю, без остановки бубня одно и то же слово. «Точно-точно-точно-точно-точно-точно».

– ЗАЛЕПИ СВОЁ ПАХНУЩЕЕ СТАРОЙ ПИЗДОЙ ДУЛО – выкрикнула Алина, ладонью ударив по крышке кабинки – ВКЛЮЧИ МНЕ НАКОНЕЦ ЭТУ ЧЁРТОВУ МУЗЫКУ И ВЫМЕТАЙСЯ ОТСЮДА.

Спустя секунду в наушниках заиграл динамичный трек. Палоумная выдра наконец нашла Алинын АйФон, заставив работать своё серое вещество и додумавшись нажать на кнопку «Play”. “Простите-простите-простите-простите» – засуетилась дама, шаркая тапками направившись к выходу.

– СВАЛИИИИИИ!!!!! – завизжала Алина, ударив по крышке второй раз.

Сердце колотилось а всё тело нервно дрожало. С ног до головы стремительно ходил противный озноб, не дающий девушке расслабиться ни на секунду.

Это СМС. Эти слова. Этот противный и хриплый до ужаса голос, который в одну секунду зазвучал так громко, будто вместо динамика телефона к уху Адины поднесли колонки, украденные с мирового турне U2.

Успокоить её смог лишь запевший голос Тейлор Свифт. Она была её любимой певицей. Оставалась таковой с самого детства. Алина фанатела от неё всегда: начиная с ранних кантри-эр и заканчивая поздними поп-альбомами.

Своё день рождение два года назад она встретила на концерте «1982» в Финиксе, сорвав горло на две недели. И в чём причина столь пылкой любви не ясно: то ли в кажущимся таким жизненным тексте, то ли в ангельском голоске, который способен был очаровать Алину до самых последних строчек трека. Так случилось и сейчас: переживание смешанное с ненавистью отступило, ведь звучал созданный самой Али плейлист «фаворитов от Тейлор».

Алина глубоко вздохнула, растянув рот в неестественной дурашливой улыбке.

«Кажется, всё начало налаживаться» – подумала она выдохнув. Приятное тепло, проникавшее в каждую пору тощего тела. Несравнимые ощущения. Невероятный экстаз смешивающийся с голосом, звучавшим будто из рая.

«Клыкастая Тейлор Свифт» – так прозвали Алину в школе «свитера» – помешанные на убогой бульварной литературе злобные задротки, потеющие от массивных вязаных свитеров 365 дней в году.

«Моя жизнь прекрасна» – про себя оборвала Али – «Я прекрасна»

Леди V. Ха-ха, ну и чушь. Впервые новость про неё озвучил Влад, выставив себя идиотом. Определённо, это был какой-то сумасшедший помешанный на комиксах прыщавый четырнадцатилетка которому покоя не давала популярность компании Алины в городе.

И как она, самая опасная стерва города могла испугаться шуток каких-то задротов? Она готова поспорить, что та старая бабушка сейчас сидит в своей комнате, ей лет 15, она покрыта прыщами, носит очки и переодически посматривает порнушку.

Песня «Getaway car” закончилась, оставив лежавшую в кабинке солярия девушку с воздушной улыбкой на лице.

Началась «Shake it off” – хит, с которым у Алины ассоциируется день её рождения. Она видела мисс Свифт на расстоянии вытянутой руки, ели сдержавшись чтоб не упасть в обморок.

Сквозь музыку послышался звучный хлопок дверью.

– Кто здесь? – достав правый наушник крикнула Алина. В ответ тишина. Показалось. Да, точно показалось. Что не делают с человеческим сознанием пустые пугающие угрозы.

Надев наушники, она продолжила смирно лежать под ультрафиолетовыми лампами. Десять минут пройдут так быстро, так чего же растрачивать их на безосновный страх? «Хэйтеры будут хэйтить, хэйтить, хэйтить…»

И опять сквозь голос Тейлор отчётливо послышался звон. Будто кто-то неторопливо перетаскивает по кафелю нежно-кремового цвета самые настоящие… цепи? Да, будто-бы звук металла, падающего на пол.

Маразм.

Полный бред.

Вдох-выдох. Будь спокойна.

Вдох-выдох. Возьми себя в руки и прекращай накручивать. Ты чересчур эмоциональная. На каждого завистника нельзя реагировать подобным образом. Много кто будет желать тебе скорейшей смерти, но это же не значит что каждого нужно до смерти бояться?

«Не могу, я слышу этот звон и всё тут» – он проникал в уши даже сквозь громкую весёлую песню.

«Детка, я лишь могу трясти, трясти, трясти…»

Звон продолжался, становясь всё ближе и ближе. Алина закрывала на некоторое время глаза, пытаясь расслабиться. Сильный удар, раскачавший кабинку заставил веки открыться а тело содрогнуться.

Сквозь тёмные очки свет сине-фиолетовых ламп казался белоснежным. Будто в одночасье мир превратился в нуарный детектив двадцатых годов. По крыше кабинки зазвенели мелкие удары. Алина ощущала их спиной, руками, ногами, головой…

Это были цепи.

«Ты бредишь, какие в жопу цепи?!»

Звук цепей, медленно обматывающихся вокруг кабинки. Её хотели заблокировать в жарком солярии как в гробу под землёй. Алина резко стянула с себя очки. Яркий фиолетовый свет защипал глаза, медленно выжигая зрачки.

«ПОТРЯСИ! ПОТРЯСИ» – Тейлор продолжала петь. Сквозь её голос донёсся приглушённый щелчок.

Замок… Будто кто-то замкнул замок…

«Ты сходишь сума, подруга. Замок? Ха-ха!»

«Может я и правда схожу сума. Пора вылазить и дать понять самой себе что снаружи никого нет! Это глюк! Это всё мой страх! Я одна в этом грёбанном крысятнике, а если и кто-то тут присутствует кроме меня, так это та недомытая сука!»

Уперевшись костлявыми локтями в крышку, девушка приложила все силы чтоб отворить её. Ничего не вышло. Она наглухо стояла на месте и не хотела открываться, будто была выточена из холодной тяжеловесной глыбы.

Из рта вырвался тонкий горловой звук. Писком назвать это никак нельзя было. Звук паники в чистом виде. Звук человека, отчаянно непонимающего происходящего с ним. Звук человека, осознающим, что лампы над ним накаляются всё больше и больше.

– Ай !– вскрикнула Али, убрав локти от горячих ламп. Попытки освободиться безуспешны. На руках появились красные пятна от ожога.

В кабинке становилось всё жарче и жарче. Крышка недвижимо стояла на своём месте, делая главную красотку города заложницей своего же фетиша. Она била руками, помогая ногами открыть гребанную кабинку. Ничего, лишь новые красные ожоги на конечностях.

«Нет! Не сдавайся!» – на руках проступили жилы, но она не замечала. Алине казалось, что руки вот-вот разломаются на две части, как ветки качающейся на ветру берёзы.

Тело пылало. Каждая капелька пота, стекавшая по коже, стала болезненной. Они давили на болезненные места, теснясь на ожогах.

Руки, находившиеся над головой девушки начали медленно покрываться мерзкими пухлыми волдырями, раздувавшимися как пузырь бабльгама со вкусом клубники. Вскрикнув, Алина опустила руки глазами бегая по медленно сгорающему телу. Всё оно покрывалась подобными буграми, похожими на гигантские гнойные прыщи.

Алина вскрикнула, продолжив попытки выбраться. Голос не мог связать отчётливую мольбу о помощи. Издавался лишь заглушаемый толстой крышкой и работающим генератором писк.

Пальцами Али провела по мокрым от пота щекам, ощущая омерзительные волдыри под пальцами. Она была омерзительна сама себе. Она не могла выйти. Она была пленницей роковой кабинки. Она становилась уродом на своих глазах.

Она жарилась заживо.

«Привет» – и почему одно сухое «привет», отправленное мною Еве в инстаграмме заставляет так нервничать?

Ёрзая на кровати, я с замиранием сердца ожидал ответа. Что она могла написать?

Что она испытывала после нашего поцелуя? Испытала хотя бы пятьдесят процентов удовольствия, испытанного мной?

Хм, можно ли мерить удовольствие в процентах? Почему бы и нет.

Я до сих пор помню тот поцелуй, с той девочкой, кажущейся мне созданной будто специально для меня. Словно Бог специально вылепил её из глины, использовав моё собственное ребро. Создавая её необычный причудливый характер он использовал те же ингредиенты что и у меня. Как ещё объяснить то, что в неё я влюбился за секунды, сев рядом за парту и заглянув в прозрачные глаза?

Её книга лежала на письменном столе. Всё напоминало о ней, только не она сама. Она напрочь не хотела заходить в сеть, и это настораживало. Мне хотелось, чтобы именно это настораживало меня, а не ужасные бесчеловечные убийства. Я хотел думать о ней, а не о окровавленном трупе.

Принимая ванну, я то и дело посматривал на экран телефона, продолжавший быть удручающе тёмным.

«Твой богатенький брат не смеет считать себя богатеньким братом, если в качестве утешительного подарка не привезёт с собой жопастую шлюху» – вскочив из горячей воды, на радостях я чуть не поскользнулся, с досадой обнаружив что написать мне решился лишь Алексей.

«И что они будут есть у тебя в гостях? Ты об этом подумал? Ты вылетишь раз и навсегда из компании мажоров, преподнеся «читоз» в побитой тарелке»

«И вовсе нет. Андрей без ума от кислого «скитлз»»

«Я уверен что это миф»

Обернувшись и уткнувшись носом в окно, выходившее на залитый оранжевым закатом двор, я стыдливо прикрыл достоинство и опустился в ванную, поджав колени к груди. Странное ощущение. Вроде никого и нет, а иногда кажется что на твоё окно смотрит незнакомец, притаившийся у начала леса.

Я был один дома. Родители ушли в гости к новым соседям, державшим сразу четыре одинаковых мопса у себя дома. На мой вопрос «зачем?», они ответили что «из четырёх мопсов впоследствии получается пятнадцать, а из пятнадцати по двадцать долларов за щенка». Милая женщина, носившая строгое серое пальто. Говорят муж у неё работает в полицейском участке. В таком случае, он должен был увидеть несчастного мальчика неловко свалившегося с сосны.