скачать книгу бесплатно
– Да ладно тебе, – обиделся было обладатель баритона и тут же фыркнул от смеха. – Я же не спрашиваю, сколько влезло в твою новую подружку. Она, между прочим, в своей нынешней ипостаси должна мухами питаться.
– Зато нам за нее бесплатный стакан облепихового чая с собой в картонный стаканчик налили! Хотя, я думала, с жабой в кафе не пустят.
– После того, как ты сказала, что вы с родителями ее приютили и оставили себе, потому что несчастное земноводное злые дети мучали и лапку сломали, и теперь на воле она не выживет? – парень расхохотался так звонко, что смех отозвался эхом от стен коридора. – Я удивился, как эта девица ее не расцеловала в морду от умиления!
– Не надо меня целовать, я из другой сказки, тем более, межвидовое скрещивание, да еще и особей одного пола в принципе невозможно, – занудно отчеканил третий голос, тоже женский, но звучащий как будто с приквакиванием. – А блина в меня влезло всего два, и то без варенья. Потому что вы его вдвоем сожрали!
– Марыся, прости, но ты могла перепачкаться и пришлось бы мыть тебя под краном в туалете, а там вода сама знаешь, какая. Для питьевой-то у них фильтр стоит. Дома у меня есть варенье, только клубничное, я тебе целую миску налью, будешь в ней купаться, как в родном болоте!
«Что за чертовщина?!» – Илона с трудом разлепила глаза.
И увидела на пороге собственную дочку со спасенным соколом. Тот был бодр и весел, а в легкой зеленой куртке, голубых джинсах и белых кроссовках и вовсе выглядел обычным человеческим подростком. Причем, здоровым и вполне довольным жизнью.
– Мам, привет! – радостно помахала Алиса рукой. – А мы помогать тебе пришли!
– Я рада, – Илона нашла в себе силы улыбнуться. – Индра, ты как себя чувствуешь? Не рановато ли ты вышел в город? Пневмония – все-таки не шутки…
– Я быстро выздоравливаю, – парень улыбнулся, отчего на щеках появились очаровательные ямочки. – А в городе мы почти и не были. Больше за городом. И выяснили много интересного.
– Ты погоди, тут вообще можно говорить? – Алиса прикрыла за собой дверь и оглянулась по сторонам в поисках камер.
– Можно, – успокоила их Илона. – У меня нет в кабинете ни прослушек, ни камер. Мои подопечные новую власть свергать не пойдут, а если и поведут нечестивые разговоры – так у них диагноз соответствующий, им простится. Так что присаживайтесь и говорите.
Она попыталась встать с кресла, но тут же в левый висок будто раскаленную иголку воткнули. Да что ж за напасть?! С этими переживаниями и до инсульта недалеко, вот тогда уж точно надружится и наговорится с подопечными бабками на сто лет вперед, потому что там же ее рядом и положат.
Кряхтя, Илона оперлась на подлокотники кресла, чтобы встать, но тут поймала на себе изучающий взгляд сокола.
– Госпожа Илона, вам ведь нехорошо. Не надо сейчас вставать. Позволите помочь?
– Все, что угодно, только не надо меня госпожой называть, ладно? – Илона вздохнула. – И если ты собрался помочь мне подняться, то сразу нет. Я еще не настолько старая, сама встану.
– Вы вообще еще не старая, – Индра фыркнул. – Придумаете тоже. Но вставать нельзя, пока я не посмотрю, в чем дело.
Илона только открыла рот, чтобы спросить, что именно он собрался увидеть в ее голове, как тонкие прохладные пальцы легли ей на лоб. От одного прикосновения ощущение иглы в голове уменьшилось наполовину.
– Здесь спазм, – сокол аккуратно побарабанил кончиками пальцев по виску. Вторая рука легла на основание шеи с левой стороны. – И здесь тоже. Нерв с двух сторон пережат. Такое ощущение, будто вы эти дни очень хотели подраться, но сдерживали себя титаническим усилием. Мышцы каменные, и это очень плохо.
– Я не то что подраться, я убивать хотела и до сих пор хочу, – пробормотала Илона, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза. Индра не делал практически ничего, только аккуратно надавливал по очереди какие-то точки от левого плеча до затылка, но с каждым нажатием боль отступала. – Все нервы вымотали. У меня старикам гулять не с кем, помощнички отказались, им медитировать некогда. Теперь даже не знаю, как сказать им…
– А зачем говорить? – удивился парень. – Мы же здесь, мы и пришли помочь.
– Индра, там десяток дедушек и бабушек, они сидят с трудом, опираясь на стену, как вы их собрались поднимать? Девочка-восьмиклассница и мальчик с воспалением легких? С ума сошли, что ли? – воскликнула Илона и тут же охнула – Индра нажал на очень болезненную точку около затылка.
– Если не прекратите подпрыгивать и нервничать, боль вернется, – тут же предупредил он. – И мы с ума не сошли. Я их один подниму легко, сколько бы они не весили. Что такое десять человек для подобного мне? Хорошо бы только что-то из осины взять, мало ли, вдруг колдовать придется.
– Спички, – вдруг снова раздалось непонятное квакание. – Почти все виды спичек до сих пор производят из осины. Вон, коробка на столе лежит. Напихаешь между пальцев и вперед.
Илона снова открыла глаза и попыталась оглянуться в поисках обладателя странного голоса, но Индра положил ей ладонь на макушку, заставляя наклонить голову вправо, и резким движением нажал куда-то в основание шеи. Раздался хруст, который заставил ее испуганно взвизгнуть – и тут же ощущение иглы в виске исчезло. А с шеи и плеч будто упала огромная гиря.
– Ох, мамочки, аж в голове прояснилось, – выдохнула женщина от облегчения. – Ты никак целитель в своем мире?
– Я воин, – покачал головой сокол, но было видно, что ему польстило такое предположение. – Причем, не самый сильный. А это мелочи. У нас в отряде все умеют и спазм снять, и сустав на место поставить, если нужно. Всякое бывает, иногда на траве спать приходится, с поленом деревянным под головой, так утром шею вбок не повернуть. Вот и выкручиваемся, как можем…
Дверь кабинета распахнулась и стукнулась о стену.
– Илона Владимировна, а я старичков катать пришел! Меня Ольга Тимофеевна у ворот встретила и к вам отправила помогать, а я и не против! – радостно заорал прямо с порога Мишка, и тут же смутился, увидев гостей. – Здрасьте! Вы помогать пришли? Меня Миша Олейник звать, я тут живу!
– Привет, Миша Олейник, – кивнул сокол, как ни в чем не бывало. – А я Индра. Приехал научиться гулять со стариками в своем городе.
– Ух, ты, вы издалека, да? – еще больше оробел Мишаня, услышав непривычное слуху имя.
– Очень издалека, – снова согласился Индра. – Только я здесь неофициально, так что никому не болтай. Иначе придется кучу документов и пропусков заполнять, и к старикам вашим меня не пустят, а им сегодня гулять не с кем.
– Никому не скажу! – пообещал Миша, и тут же повернулся к своей наставнице. – Так я пойду, да? Одевать их начну пока…
– Иди, Мишаня, мы тоже скоро будем, – кивнула Илона, вставая с кресла. – Еще коляски с балконов достань, пожалуйста, и около кроватей поставь.
Миша повернулся и тут же побежал прочь, не забыв, однако, закрыть за собой дверь.
– Удивительно, – покачал головой Индра, когда шаги затихли вдали. – А говорите, у вас колдовства нет. Ребенок во взрослом теле! Я первый раз вижу подобное диво.
– Это не диво, это болезнь такая, – Илона помрачнела. – С самого рождения и на всю жизнь. У меня их здесь двадцать пять человек. Очень хорошие ребята, но действительно ведут себя, как дети. Из-за этого их не понимают и часто обижают.
– Не болезнь, а особенность, – заквакало откуда-то сбоку. – Патология развития коры головного мозга, ведущая к нарушению интеллекта.
– И я опять почти ни слова не понял из того, что ты говоришь, – рассердился Индра, хлопая ладонью по ремню, тянущемуся через грудь. – Ты специально так коверкаешь здешний язык?
И тут до Илоны внезапно дошло, что обладатель странного голоса сидел у сокола в кожаной сумке на длинном ремне.
– Кто там у тебя? – испуганно спросила она.
– Одно маленькое и очень противное создание, которое подобрали мы в лесу на свою голову, – пробурчал Индра недовольно. – Алиса, запри дверь, пожалуйста, чтобы точно никто не зашел.
А затем он открыл сумку и посадил на стол огромную пупырчатую жабу с желтыми глазами.
– Здравствуйте, Илона, мама девочки Алисы, – квакнула она, шаркнув передней лапкой по лакированной столешнице.
Илона как стояла, так и рухнула назад в кресло.
– Ты Царевна-Лягушка или Василиса Премудрая? – спросила она через минуту, когда дар речи вернулся к ней. – Из какой ты сказки?
– Местная я, – сказала жаба польщенно. – С болота около водохранилища. Меня Марыся зовут, можно Маря.
– И… и много вас таких в наших краях?
– Уже нет, – жаба вздохнула совсем по-человечески. – Белобрысые под корень практически весь сказочный народец извели, кто лучше всех прятаться умеет – тот уцелел.
– Давайте о сказках потом, – вмешался Индра, подтаскивая к креслу два стула. – Сейчас надо вернуться в реальность и рассказать гос… Илоне о том, что мы узнали.
И подростки, перебивая друг друга, поведали о своих приключениях в лесу и на водохранилище, о беспардонной тетке и ее семье, о белом порошке в речке, и обо всем остальном.
– Вот дела, – ошарашенно протянула Илона, когда они закончили. – Я десять лет задавалась вопросом, почему люди терпят белобрысых, вот это все сжигание на кострах, запрет на лекарства с прививками, на транспорт, массово верят в бред про позитивные вибрации, соду и травы с грибами, которые лечат любые болезни, про планеты, вставшие не тем боком и отнимающие силы, про женское непослушание, способное разрушить семью и отнять счастье у ее детей… Теперь все сошлось.
Спокойно сидеть от полученных новостей не представлялось возможным, женщина встала и начала ходить по кабинету из угла в угол, продолжая говорить.
– От бочки воды в теории повреждается разум, но кто на практике столько выпьет за короткое время? Почки откажут раньше, и человек умрет, поэтому экспериментально ничего не доказать. А если пить по чуть-чуть? Готовить еду на этой воде? Мыться ею? С ума не сойдешь, но критическое отношение к себе и к жизни понизится. Начнешь верить в любую чушь. Даже в дурную карму родителей ребенка-инвалида. А сожжение на «позорной» площади другого человека тебя просто напугает, но не вызовет гнева и не посеет в душе желание свергнуть новую власть. Я думаю, ребята, тут не только разум отказывает, но и вся высшая нервная деятельность тормозится. А новые навязанные правила только способствуют этому процессу. Сильная воля, упрямство, эмоциональность, критичность – все это сейчас активно порицается и выдается за недостаток. Нужно быть инертными, спокойными, доверять Мирозданию, Вселенной, Великим и кому там еще…
– И перекладывать на них ответственность за свою судьбу, – Индра прекрасно понял, о чем она говорит. – Пусть решают другие, им виднее, они умные. Поэтому и принимают люди спокойно эти правила. Так легче жить, за тебя уже все придумали. А кому не легче – тех уже в живых не осталось.
– Как мальчишки в классе у меня, – пробормотала Алиса. – Бараны баранами. Только бы не трогали и учиться не заставляли. И их почти не ругают, только старые наставники, которые учителями еще назывались. Потому что глупыми тоже быть нормально.
– Я сегодня же попрошу Рика сделать фильтры в систему водоснабжения, – Илона не могла оправиться от шока. – Хоть из тряпок старых. Я не хочу мыться водой с непонятным наркотическим порошком, парализующим волю и разум.
– У меня есть запас нормальных в катакомбах, я поделюсь, – квакнула сидящая на столе жаба. – Только посмотреть бы на ваши краны сначала.
– Ура, Марыся идет к нам в гости! – обрадовалась Алиса. – Мама, ты же не против? Тем более, я ей пиалу варенья обещала.
– Да хоть бочку варенья и корзину печенья, – отмахнулась Илона. Пусть хоть полный дом жаб натаскает! Голова думала совершенно о другом. – Делать-то что нам теперь с этими открытиями?
– Я думаю, сейчас – ничего, потому что старики и прогулка нас ждут, – Индра встал. – А вечером с Риком все обсудим. И подруг ваших тоже нужно предупредить…
– По стационарному телефону опасно, могут прослушать, – покачала головой Илона. – Мобильники и вовсе под запретом, у меня лежат дома, но толку с них никакого. Но у нас сегодня по плану волшебный сон с чешуйкой дракона под подушкой и встреча с представителями Иномирья, там и поговорим, и про порошок скажу, если не забуду, и про все остальное…
Индра, услышав последнее предложение, вздрогнул, на долю секунды глаза его вспыхнули желтым. Но мать и дочь, торопливо обсуждающие с жабой дальнейшие планы, этого не заметили.
***
За дверью с мутным стеклом и старенькой табличкой «Отделение Высшего Сострадания» тянулся узкий коридор, освещенный лампами, дававшими противный белый цвет, от которого все посетители сразу выглядели старыми и измученными.
Зато палаты, которые разрешено было украшать по-своему, пестрели рисунками и открытками, приклеенными прямо к стенам. На окнах радовали взгляд цветы в горшках. Если бы не кровати с железными поручнями и не стойкий запах травяных настоев (один вонючее другого), можно было бы принять казенное обиталище постояльцев Дома призрения за обычные комнаты.
– Баб Нина готова! – широко улыбаясь, отчитался Мишка, показывая на сидящую на кровати пожилую женщину, уже одетую в вязаную кофту и шерстяные штаны. Картину довершали теплые носки и платок на шее.
– Миша Олейник, не будет ли госпоже бабушке жарко в этом? – уточнил стоящий у дверей Индра. – За окном солнце светит. И лето.
– Не будет, – тот помотал головой. – У них кровь по телу плохо бегает, они же не двигаются. Так Илона Владимировна говорит. И я просто Миша. Фамилия – это для документов.
– Как скажешь, Миша, – сокол подошел к сидящей на кровати старушке. – Вы позволите вас поднять?
Та посмотрела снизу вверх на парня в зеленой куртке, на его вьющиеся волосы и по-доброму прищуренные глаза, протянула ладонь с узловатыми от артрита пальцами и погладила его по руке.
– Хороший ты какой… на Лелика моего похож, когда тот школу заканчивал. Такой же высокий был, – она шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки. – Поднимай, дружок. Только не надорвись.
– Вы легче пушинки, – заверил Индра, и одним движением пересадил бабулю в стоящую у кровати коляску. Миша тут же подхватил ее за ручки и повез к выходу.
– Кто такой Лелик? – спросил сокол, глядя им вслед.
– Сын ее младший, – ответила Илона полушепотом, чтобы не слышала баба Зоя у окна. – В аварии погиб прямо после окончания школы. А дочка старшая от рака умерла в тридцать восемь. Ее и парализовало от переживаний. А женщина умнейшая, заслуженный учитель, столько талантливых детей выпустила! Только уже позабыли все про нее, много лет уже прошло. А с другой стороны, может, и к лучшему. Неизвестно, смогла бы она новым порядкам подчиняться…
Индра ничего не ответил, только опустил голову и присел на опустевшую кровать.
– Это… несправедливо, – наконец, произнес он. – От нее добротой веет. Ей бы детей учить уму-разуму, тогда и жизнь будет долгой, и болезнь хоть немного, но отступит. Командир Рагнар говорит, что, если в жизни есть дело по душе, болеть не будешь долго. А она тут, одинокая и неприкаянная.
– Потому и мы здесь. Чтобы помочь и хоть как-то подбодрить. И они действительно потом чувствуют себя лучше. Но нам нельзя рассиживаться, у нас еще баба Зоя с кровати в углу. С ней сложнее будет, может, Мишку дождемся?
– Я покушать люблю, – смущенно призналась кругленькая бабуля в ситцевом платке. – Великие запрещают объедаться, но как же без пончиков и булочек?
– Никак, – согласился сокол, садясь рядом со старухой. Он прямо лучился радушием, не хуже какого-нибудь новомодного гуру, вещающего про просветление. – Я вас прекрасно понимаю! Сам пирожных недавно объелся так, что чуть не лопнул.
– Правда? – баба Зоя робко заулыбалась. – Я думала, вы ругаться будете, что я такая толстая и меня не поднять…
– Поднимем всех, кто захочет, – пообещал Индра. – Надо только подумать… Вы же в медитации и в силу мысли верите? Давайте сделаем так: вы закроете глаза и будете представлять себе, как ваше тело становится легче перышка, затем поднимается в воздух и опускается вот в эту конструкцию на колесах. Откроете глаза, когда я скажу, договорились? И ни секундой раньше, а то ничего не выйдет и погулять не получится.
Напуганная безрадостными перспективами баба Зоя послушно закрыла глаза.
– Индра, ты что несешь, какие перышки? – шепотом начала Алиса, но тот моментально прижал палец к губам, и девочка замолчала.
Илона стояла и удивленно смотрела, как сокол достает из захваченного из кабинета коробка спички и быстро втыкает их по пять штук между пальцами обеих рук.
– Должно хватить, – практически беззвучно сказал он, и протянул ладони вперед.
В следующую секунду кругленькая старушка медленно поднялась с кровати и зависла в воздухе. Видимо, она что-то почувствовала, потому что ахнула и прикрыла лицо руками, чтобы уж точно ничего не разглядеть.
Илона с Алисой, наоборот, распахнули глаза еще шире, и только смотрели, как аккуратно баба Зоя проплывает над тумбочкой с разноцветными лечебными настойками в бутылках, над соседней кроватью, зависает на мгновение над инвалидной коляской и аккуратно опускается попой на сидушку.
– Получилось, – ахнула она спустя секунду. – Никогда не выходило так хорошо медитировать, а тут вдруг удалось!
– Не всегда получается легко, – тут же предупредил Индра, пряча за спиной руки со спичками между пальцев. – И не факт, что выйдет в следующий раз. Надо вам силы ментальной подкопить.
– Подкоплю, – охотно согласилась бабка, хлопая от восторга по боковым поручням коляски. – Алиса, отвезешь меня, детка? А то Мишка застрял где-то по пути.
Когда коляска исчезла за поворотом, к Илоне вернулся дар речи.
– Индра, ты с ума сошел? Она же теперь всему отделению расскажет, как медитировала и по воздуху летала!
– А кто ей поверит? – сокол даже удивился. – Скажем, что старушка выжила из ума, тем более, это почти правда. У нее сахарная болезнь, вы знаете? Я по запаху понял. Эта дрянь вредит телу и рассудку, если себя не ограничивать. Почему ее продолжают кормить сладким?
Теперь настал черед Илоны помолчать, подбирая слова.
– Потому что ей и без того недолго осталось, – тихо вздохнула она. – Диабет сокращает жизнь, но у нее вдобавок серьезные проблемы с сосудами. Не поест сладкого – поднимается давление в артериях, что может привести к гибели. А лекарства химические запрещены, кроме самых слабых, поэтому сбивать его нечем. Она все равно скоро умрет, но пусть хотя бы с маленькой толикой радости. Понимаешь, сложно человеку, который половину жизни голодал, а теперь не может даже встать с кровати, отказаться от вкусной еды, когда больше никаких удовольствий нет. Мы можем прыгать, бегать, много гулять, ходить, куда вздумается, есть, что захотим. У них нет ничего из этого, тело их больше не слушается, а в отдаленной перспективе станет только хуже. Поэтому они и тянутся к сиюминутным радостям, а дальше будь, что будет.
– Понимаю, – кивнул Индра. – И много здесь таких, с несчастной судьбой?
– Все, – просто ответила Илона. – Может, хватит тогда, если тебе тяжело? Вывезем остальных в другой раз. Тут не каждый выдерживает, физически-то можно справиться, а вот морально…
– Ну уж нет, – сокол упрямо поджал губы и помотал головой, отчего его кудри снова встали дыбом. – Если здесь каждый тяжело болен и может умереть в любой день, им тем более надо на улицу, чтобы голова на воздухе проветрилась, чтобы хоть теплому дню порадоваться.
– Но ты точно справишься? – спросила Илона уже ему в спину – парень заторопился к другой палате.
