Посланники Нибиру

Он прикрыл глаза. Постоял так еще пару мгновений.

Вдох-выдох.

Скользнул к краю ширмы.

Все тот же больничный бокс. По центру, под продолговатыми лампами – три капсулы гиперсна, словно трилистник. Все три пустые. Около одной из них, спиной к Инвару, работала та самая клириканка. Тонкие пальцы скользили над клавиатурой, завершая введение команд. Больше никого не наблюдалось. Филин посмотрел вправо. Правее – палата, в которой он обитал до помещения в капсулу, там должны остаться его вещи. Но попасть туда, минуя клириканку, не получится.

Он криво усмехнулся и шагнул из-за ширмы.

Он двигался бесшумно и стремительно, оказавшись за спиной девушки буквально в пару шагов. Коснулся ее плеча.

Клириканка ахнула от неожиданности, осела и резко развернулась.

То самое выражение лица, которое он ждал – округлившийся взгляд, наполненные ужасом и непониманием глаза.

– Эрэ́ссе, – поздоровался на клириканском и протянув перед собой руку, сомкнул пальцы на горле девушки и с силой толкнул на корпус ближайшей капсулы, придавив девчонку к его белоснежному боку. – Мне понравилась твоя затея со снотворным, скажи, сама придумала или кто подсказал?

Он склонил голову к плечу и обнажил острые, будто бритва, зубы. Девушка хрипела и царапала его кожу, пытаясь высвободиться, оттолкнуть Филина – на его коже оставались красноватые вспухшие борозды. Он подался вперед, приблизив к ней свое лицо, и повторил вопрос:

– Кто. Приказал. Меня. Усыпить?

Девушка молча вырывалась. Филин презрительно фыркнул, перехватил ее так, чтобы сжать ее голову между ладонями и чуть надавил на череп клириканки. Под пальцами стало горячо, мощные потоки энергии потекли сквозь них, соединяясь с нейротоками несговорчивой девчонки. Та будто окаменела. Взгляд остановился, руки безвольными плетьми повисли вдоль тела. Филин снизил напор, испугавшись, что не рассчитал силу и убьет клириканку слишком быстро. Та моргнула.

– Кто приказал усыпить меня? – повторил он в третий раз, вложив в голос угрозу. Девчонка должна понять – он просит в последний раз. И для убедительности пустил ей по нейронам короткий, но мощный поток – будто на раскаленную иглу насадил. Точно рассчитанный удар током, чтобы оставить ее в живых, но достаточно сильный, чтобы у жертвы не хватило сил даже закричать. Клириканка беззвучно захрипела, оседая в его руках. – Говори…

Он ослабил ток, поймав взгляд жертвы, плотоядно улыбнулся. У него даже приоткрылся рот от возбуждения и удовольствия.

– Сыырхад, – выдохнула девушка.

Инвар ослеп от гнева, отпустил девчонку и с размаха ударил ее по щеке – та отлетела до стены, ударилась головой и сползла, безвольно царапая ноготками обшивку. Затихла, уткнувшись в угол.

– Пфаль ксё, – процедил сквозь зубы креонидянин, мысленно обращаясь к своему «спасителю», и оскалился. – Ты заплатишь за это.

Он направился к пульту связи с рубкой.

* * *

– Я надеюсь, что ты не лжешь. Потому что если в твоих словах есть ложь, я обнаружу ее и тогда… – он криво усмехнулся и скользнул взглядом в угол. Там, скрючившись, лежала клириканка. Тонкая струйка крови вытекала из ее уха, плечи слабо подрагивали. – Тогда меня не остановят двери и выставленная охрана.

Брови Сыырхада надменно изогнулись:

– Ты угрожаешь мне? Напрасно. Пока я – твой единственный союзник. Не испытывай судьбу, Инвар.

Креонидянин наблюдал, как гаснет монитор внутренней связи. На его губах играла ледяная усмешка, а мозг уже прорабатывал одно за другим решения. Он повернулся к закутку с оборудованием, к которому был подключен совсем недавно, проследил по направлению кабеля, к какому информеру он подключен и имеется ли на нем значок выхода в инфосеть. Значок был. Как и связь с головным искином фрегата.

Инвар размял плечи, вытер ладонью лицо, будто стирая с него остатки собственных заблуждений. Подбоченился – его ожидала довольно простая, хоть и нудная работа. Она пойдет быстрее, знай он кое-какие коды.

Филин медленно повернулся к клириканке. Неторопливо подошел к ней и легонько пнул под ребра, заставив заскулить и обернуться. Присел перед ней на корточки:

– Эй, тварь. Ты жить хочешь?

Девушка, имя которой он даже не знал – оно ему было не интересно, как не интересно, как звали кусок мяса, который ты собираешься употребить в пищу – с трудом сфокусировала взгляд на его лице, с усилием кивнула.

– Это хорошо, – Филин кивнул на монитор, с которым девушка работала, когда он застал ее. – Мне нужны пароли доступа.

– Я знаю только свои, пользовательские, – пролепетала девушка, облизнув потрескавшиеся губы.

– Этого достаточно.

Хозяйским движением он снял с ее руки креоник, расстегнул бромох, тут же защелкнув на своем запястье, поправил ремни. Потянул девушке пластину креоника:

– Введи пароль.

Та помедлила всего мгновение. Недоверчиво скользнула взглядом по запястью креонидянина, но свой креоник взяла. Активировала программу доступа и ввела пароль. Вернула интерактивную панель Филину. Тот, пробежав по цифрам взглядом, усмехнулся:

– Они словно дети, – сообщил неизвестно кому.

– Что ты хочешь сделать? – осмелела девушка. Ее рот был чуть приоткрыт, глаза с любопытством и ужасом наблюдали за креонидянином.

Тот пожал плечами.

– Кто был у тебя там? – поинтересовался. Его голос звучал обманчиво мягко и располагающе.

Девушка замялась, взгляд ее метнулся в сторону, веки дрогнули.

– Где?

– На «Менанделе»… У тебя ведь кто-то был на «Менанделе»? – его голос звучал вкрадчиво и располагающе к откровениям. В нем чувствовалась грусть и обманчивое сожаление. – Кто-то особенно важный… Особенно любимый… Я прав?

Он говорил тихо, шепот напоминал шелест ветра песчаных дюн. Он выглядел безопасно и заинтересованно. Будто ангел, которого оговорили. В глазах девушки мелькнуло удивление и жалость. Она уставилась в пол, вцепилась в край медицинского кителя, запачканного собственной кровью.

– Отец… Там был мой отец.

Филин понимающе кивнул и, вздохнув, поднялся.

– Отец… – тихо повторил он. – Надо же, насколько тесен мир.

Он сделал шаг к девушке, погладил ту по волосам – жест ей показался совершенно человеческим и живым. Подавшись вперед, она всхлипнула и расслабила плечи. Инвар положил вторую руку на подбородок девушки и резко дернул. Тишину медблока разорвал влажный хруст позвоночника, невесомый вздох умирающей жертвы повис на защитный сетках ламп – клириканка рухнула к ногам Филина, так и не успев закрыть полные непонимания глаза. Инвар Сабо склонился к ней, вытер о полу кителя испачканные ее же кровью руки и направился к мониторам – убитая его больше не интересовала.

* * *

Он убрал голограмму разговора Шшо с Хаско Боллом, вызвав на монитор 3D изображение инкрустированной драгоценными камнями сферы неправильной формы: зеленая поверхность поблескивала, отражая свет направленных на нее софитов.

– Это нефритовое пасхальное яйцо «Александровский дворец», изготовленное земным мастером Генрихом Вигстремом в 1908 году по заказу русского Императора Николая II. Оно было похищено с экспозиции артефактов Земли на Флокусе в 2020 году.

– 2020? Экспозиция на Флокусе? – Хаско Болл деловито прищурился. – Это почти четыре года назад. Я был там…

Тоби Ларк понимающе улыбнулся, заметив, как молодой креонидянин прикусил собственный язык при упоминании о своем визите на Флокус во время представительной межпланетной выставки – оба знали, с какими целями туда наведывался профессиональный вор.

– Я это не крал, – на всякий случай отметил Болл, кивнув на драгоценное яйцо. Одного взгляда на голограмму ему хватило, чтобы понять – эта вещица стоит как два межпланетных крейсера: россыпь алмазов, золото, эмаль, рубины, нефрит… Но главное – тончайшая работа, техника, давно утерянная в Единой галактике.

Тоби Ларк кивнул:

– Охотно верю. Я, собственно, не за тем вам показывал эту занятную вещицу.

– В самом деле? – молодой вор лукаво прищурился. – Я весь во внимании…

Тоби Ларк безмятежно улыбнулся:

– Мне нужно, чтобы вы нашли эту вещицу и вернули домой.

Креонидянин замер с открытым ртом.

– Вы шутите?

– Ничуть. Хотя ладно, упрощу вам задачу: найдете вещицу. Принесете мне, а уж землянам я ее, так и быть, сам передам.

Креонидянин хохотнул:

– Боги, какая щедрость!

Следователь иронично изогнул бровь и кивнул в знак согласия. Креонидянин ткнул указательным пальцем на креоник с голограммой ювелирного изделия, пожал плечами:

– Его никто не найдет, за четыре года его уже разобрали и перепродали на черном рынке…

Тоби Ларк понял – молодой пройдоха перешел к стадии торга, что само по себе было хорошо. Однако козырей у следователя изначально было немного, а сейчас они и вовсе закончились. Он скривился:

– Такую редкость? Разобрать? Вы же умный и довольно опытный вор, вы сами-то в это верите?

Креонидянин замолчал. Почти лег на стол, чтобы рассмотреть голограмму, все еще горевшую над креоником следователя. Рассмотрел ее со всех сторон. Протянул руку и медленно прокрутил изображение по часовой стрелке. Его взгляд стал пристальным, профессионально-оценивающим. Тоби Ларк ждал.

Хаско Болл поднял глаза, прищурился:

– И вы знаете, у кого я его должен выкрасть? – от почти детской наивности во взгляде не осталось и следа. Перед следователем сидел очень внимательный и настороженный хищник.

Тоби Ларк отрицательно качнул головой и выжидательно уставился на задержанного, еще надеясь, что все правильно рассчитал. Молодой вор отстранился от стола, скрестил руки на груди, начиная догадываться, что за вещицей кроется что-то еще и можно выторговать для себя что-то ценное. Парень обворожительно улыбнулся:

– А что мне будет, если я найду ее.

– Единая галактика будет вам очень… очень благодарна.

Молодой вор хмыкнул. Откинувшись на спинку кресла, уставился на следователя. В тюрьму Болл не желал так сильно, что просто не передать словами, а благодарность Единой галактики хотел бы монетизировать. Он прокручивал в голове довольно скудную информацию о похищенном артефакте, прикидывал предложенные условия и степень откровенности собеседника, а после вздохнул:

– А знаете что?.. Откажусь-ка я от вашего предложения и пошлю-ка я вас к скварру! – губы креонидянина растянулись в ухмылке. – Почему бы вам не поискать эту вещицу самостоятельно, м-м?

Тоби Ларк разочарованно откашлялся. Отодвинувшись от стола, разделявшего их с задержанным, свернул виртуальную копию ювелирного яйца, упаковал информер в папку и выключил запись допроса. Все это он проделал в полной тишине, избегая встречаться взглядом с молодым вором. Застегивая кнопку на папке, на мгновение замер и посмотрел в глаза креонидянину.

– А и то верно, – воодушевился наигранно. – Сам справлюсь. А ты посиди, подожди. Завтра-послезавтра тебе предъявят обвинение…

Креонидянин фыркнул, пожал плечами, прекрасно понимая, к чему клонил старший следователь.

– Когда эта штука должна быть у вас? – он указал взглядом на креоник следователя.

– Завтра.

Хаско Болл покачал головой:

– Мне нужно три дня…

Тоби Ларк широко улыбнулся и щелкнул пальцами.

– Считай, они у тебя есть. – Под его пальцами щелкнула канцелярская кнопка на папке.

Хаско продолжал с той же интонацией:

– …И катер с вуалью-декодером.

Тоби Ларк скривился, будто съел что-то кислое:

– Я попрошу своего помощника, он ускорится и подготовит постановление о твоем переводе на Калипсо уже сегодня, – он похлопал по папке. – Все доказательства же налицо, чего тянуть, верно? Тем более, тебя там наверняка заждались твои друзья. Тот же Сурф будет чрезвычайно рад встрече.

Он подмигнул креонидянину. Тот чертыхнулся, покосился с осуждением:

– Я понял, – выдавил с трудом. – Но катер мне все равно нужен.

– У меня есть предложение получше.

Глава 8. Других идей не нашлось

Борт фрегата «Концор»

Первым делом Филин заблокировал дверь. Оторвав переднюю панель, вытащил из корпуса пучок проводов и один из разъемов, соединил в неправильном порядке. Пока операторы «Концора» найдут ошибку, пока перенастроят по новым линиям, пройдет пара часов.

Далее, оглядевшись, он нашел взглядом глазки камер видеонаблюдения – их тоже надо закрыть. Пройдя к шкафчикам с препаратами и методично открывая их, он нашел медицинский пластырь для фиксации повязок. Разорвав упаковку, бросил ее в корзину для мусора и оторвал от рулона несколько лоскутов. Переставляя стул, он легко поднимался на него, чтобы один за другим заклеить глазки камер. Он не прятал лицо, будучи уверенным, что дежурные в рубке уже обнаружили диверсию и доложили руководству. Да и с Сыырхадом он успел поговорить откровеннее некуда. Теперь у него своя игра.

Стоило только выяснить некоторые детали. Но этим Филин планировал заняться прямо сейчас.

Он придвинул к себе высокий стул, установил его перед монитором искина у группы саркофагов. Он прекрасно знал, что подобное управление – типично для всех кораблей. Центральный информационный узел блока, в данном случае медицинского, на котором размещен специализированный функционал – программы гиперсна, диагностики членов навигаторской группы, авто-лекарь. Но любой специализированный функционал является частью общей сети, подключен к искину корабля. Значит, уязвим.

И Филин лучше всех знал эти уязвимости.

Он ввел код, который сообщила ему клириканка перед смертью – экран ожил, на мониторе застыло окно, которое клириканка не успела закрыть. Филин побежал взглядом по таблице, ничего не понял – медицинские параметры были для него темным лесом. Но цифровому коду в уголке экрана сообразил, что это его собственная биотелеметрия. Клириканку заинтересовал уровень его нейроактивности – именно в этом столбце замер курсор. Филин усмехнулся и свернул окно – о своей нейроактивности он все знает и без табличек. Но ему стало забавным, что клириканка обратила внимание именно на это свойство.

Его пальцы порхали над узкой и неудобной клавиатурой, в ней не было некоторых обозначений – Филину пришлось настраивать обозначения. Монитор не соответствовал нужной цветности для работы с алгоритмом – Филину приходилось вглядываться в тесное переплетение графиков и диаграмм, чтобы отследить нужные и вовремя ввести коррективы.

Иногда он тихо ругался, сцеживая сквозь зубы креонидянские ругательства, пока, наконец, не выдохнул с облегчением: он был в основном искине. Развитый мозг корабля быстро подчинился ему как наиболее достойному – в этом не сомневался сам Филин. Он усовершенствовал имеющийся алгоритм, и тот теперь смотрел на мир его глазами – удивленными и злыми. Он чувствовал биение сердец навигаторской группы, слышал скрежет металла в трюме. Он практически чувствовал «Концор» как если бы стал его навигатором-аватаром. Только он не был ни тем, ни другим.

– Что ж, – прошептал он, – займемся главным.

Он выделил промежуток времени, когда был в капсуле гиперсна и под капельницей. Сыырхад в это время куда-то летал. А потом, буквально за несколько минут до разговора с Филином, у него состоялся разговор по выделенному и зашифрованному каналу. Кодировки его у искина не было. Но это было и не нужно – запись зачем-то сохранили и вот поручили спрятать искину корабля.

– Идиоты, – фыркнул Филин. – Как вы вообще мятежниками стали?!

Нужный файл лежал на отдельном сервере. Но крепился к общей базе данных. Филин пожал плечами и открыл файл. Едва увидев на экране бледное лицо Кродо Тиамат, он помрачнел и насторожился. Плечи, по-прежнему обнаженные, напряглись, босые ступни уперлись в пол. Мрачный взгляд в упор смотрел на улыбающуюся директрису «Новой эры».

С Сыырхадом они обсуждали его, Филина, судьбу.

Инвар Сабо молча слушал. Когда ему наскучило, он продвинул джойстик вправо, установив флажок на конец записи. Кродо его продала. Вот почему отношение Сыырхада так резко изменилось – Филин стал неудобной и опасной обузой. Не сложно было догадаться, что и выбирался он с «Концорна» тоже ради торговли Филином. Видимо, не слишком удачно, раз предложил его напрямую «Новой эре». Но этим трусам было проще сохранить статус кво и избавиться от него, чем сражаться. Сейчас, когда он нанес репутации Единой галактики сокрушительный удар, опрокинуть центральную власть не представляло труда: молодые, неопытные политики во главе Креониды и Клирика даже не поймут, когда утратят власть. А когда поймут, будет уже поздно. Самых ретивых, в крайнем случае, следует отправить на отдаленный необитаемый остров посреди аммиачного океана. Филин рассмеялся – смех получился едким и трескучим, будто расплескавшаяся на камни кислота. Взгляд стал злым.

Кродо решила сбросить его со счетов. Что ж, у него припасен сюрприз на этот случай.

Инвар задумался – он мог преждевременно выдать себя. Нужно проявить терпение и осторожность. Филин задумался и вышел в открытую инфсеть. Искин беспокоился, покидая пределы своих серверов, Филин ввел нужный адрес и алгоритм сразу вывел его на нужные сервера. Они хранились в надежном месте, не доступные ни для «Новой эры», ни для криминальной полиции, ни для друзей, ни для врагов. В месте, о котором бы подумали в последнюю очередь.

По спине Инвара пробежал холодок – он замер и оглянулся через плечо на сетку воздушного фильтра, прислушался: кто-то пытается внедриться в систему жизнеобеспечения его блока. Что ж, это хотя бы интересно, Инвар уже решил, что его маневры остались все еще не замеченными.

– Инвар, – позвал его измененный протоколом голос Сыырхада, неживой и приглушенный. – Что ты затеял? Впусти меня и мы поговорим.

Филин взглянул на часы, кивнул:

– Уже скоро.

И вернулся к работе. Быстро найдя нужный файл, он вытащил его из базы, скопировал, спрятав метрические данные на место хранения и записи. И простым письмом отправил на входящую почту криминальной полиции, установив еще и старую дату, день взрыва «Менанделя» – именно тогда Кродо Тиамат подписала себе смертный приговор, предоставив Филину карт-бланш и свободный от контроля спецслужб Единой галактики траффик. Пароли доступа, мощности, посекундная тарификация каналов. Тех самых, что транслировали купные планы жертв.

– Сдохни, кса́у дева́р, – мстительно выругался и отодвинулся от монитора.

Рано или поздно кто-то наткнется на этот файл. Никто не вздумает связать его с ним. Но этот законник Тиль Теон, получит безоговорочные доказательства вины Кродо, решившей, видимо, что опасность миновала и можно вздохнуть с облегчением.

– Напрасно…

– Инвар, пусти меня. – Сыырхад был уже у двери и настойчиво стучался в нее. Где-то внизу, у пола, работала сварка – дверь медблока пытались вскрыть. Инвар засмеялся, поднимаясь со стула.

– Инвар, я знаю, ты меня слышишь. Мы должны объясниться!

– Всенепременно, – фыркнул креонидянин.

Он соединил провода в нужном порядке, приоткрыв дверь.

– Один. – он смерил взглядом охранников и скрючившегося у двери сварщика, повторил строго: – Ты можешь зайти, один.

Сыырхад помедлил мгновение, помрачнел, но кивнул – коротко и безапелляционно: своим охранникам и Инвару одновременно.

– Хорошо, пусть так.

* * *Борт фрегата управления сопровождения следственных действий «Тольда»

Других идей не нашлось. После установки чипа Владу стало плохо – сперва он потерял сознание, потом, стиснув зубы, метался от головной боли.

Духов вздыхал, проверяя биотелеметрию, сравнивал динамику температур. Чип не приживался, принося Владу нестерпимую боль: весь мокрый от пота, с мутным взглядом и усмешкой, больше напоминавшей оскал, он то невидящим взглядом смотрел в потолок, то хватался за простыни так, что ткань рвалась под пальцами.

Привязывать его ремнями Духов не позволил – это бы причиняло дополнительные мучения парню. Но приставил к нему дежурных на время, пока сам работал в лаборатории и медблоке – Корсаков и Крыж по очереди сидели в палате Влада, смачивали ему губы влажной тканью и проверяли капельницы, по которым капля за каплей текло лекарство.

Лицо Влада потемнело и осунулось. Он часто и поверхностно дышал, впадая в беспамятство, и стонал, возвращаясь в сознание.

Глеб мрачнел, глядя на него.

Крыж ругал себя, что не остановил товарища, с тоской и болью поглядывал за тем, как тяжело вздымается у того грудь и пульсирует вена на виске. В один из таких дней, ближе к вечеру, дверь боязливо приоткрылась и в палату заглянула дочка Теона, розово-волосая девочка-подросток Семаль. Василий обернулся на шорох. Увидев Семаль, кивнул в знак приветствия и одновременно приложил указательный палец к губам, призывая к тишине.

Девчонка опустила глаза и покосилась на Чайку – Крыж на всякий случай проверил, достаточно ли тот прикрыт тонкой лианиновой простынью.

– Плохо ему?

– Не очень хорошо, да, – Крыж кивнул. – Ты чего хотела?

Он давно заметил, что девочка-подросток то и дело мелькает у него перед глазами, будто хочет что-то сказать, и всякий раз тушуется, сбегая. В подростковую любовь он не верил, но девчонке что-то было нужно. Вот и сейчас, не просто же так она прокралась в медблок.

Семаль подавила вздох, открыла было рот, но в этот момент дверь открылась и на пороге появился Духов:

– Ты чего тут делаешь?! – опешил, уставившись на подростка. – Тут стерильная зона, а ты без халата даже!

Девочка густо покраснела, пробормотала, что уже уходит, а приходила вообще по поручению отца, узнать, как себя чувствует землянин, торопливо попрощалась и змейкой юркнула за дверь.

«Врет», – не сговариваясь, догадались мужчины, переглявшись. Духов качнул головой.

– Ну, как он? – Мельком взглянув на пациента, задержался взглядом на экране биометрии. Положил руку на плечо Крыжа, дежурившего у постели больного товарища с обеда: – Иди, поспи, я уже освободился, с ним побуду…

Василий встал:

– Почему не получается?

– Кто сказал, что не получается? – Духов опустился на его место, вытянул ноги и с наслаждением откинулся на спинку. Глаза у него оказались покрасневшими от усталости, но продолжали излучать снисходительную уверенность и улыбаться.

Крыж перевел взгляд на пожелтевшее лицо Влада.

– Хочешь сказать, так и было задумано?

Духов скрестил руки на груди, разглядывая молодого человека снизу вверх:

– Я предупреждал, что операция сложная. И технически, и эмоционально. Биочип, который мы внедрили ему, должен врасти в нервную систему, стать ее продолжением. Это немного напоминает операцию по лечению пульпита. Только полная медикаментозная блокада нам не подходит. А это… всегда сопряжено с определенными рисками.

– Но ему ведь даже обезбол не помогает, – Крыж вздохнул.

– Помогает, иначе бы он уже охрип от крика, – Духов вздохнул. – Иди, Василий. Владислав – сильный молодой человек, у него за плечами – годы тренировок и довольно опасных заданий… Завтра ему уже будет легче, обещаю…

– Надеюсь, – протянул Василий, направляясь к выходу из палаты. На мгновение он задержался, обернулся через плечо: – Я бы предпочел не пускать его туда… С одной стороны я смотрю на Глеба и понимаю, что он сейчас чувствует, с другой – на Влада, и понимаю, зачем это делает он.

– И какие мысли? – Духов с интересом разглядывал его.

Крыжа эти мысли не отпускали.

– Я думаю, что они оба бросаются очертя голову в самое пекло, потому что у каждого из них есть личное, что связывает их с Филином: Светлана и Ноэль. Потери ослепляют. И в этом они уязвимы. Филин знает об этой уязвимости и будет использовать ее против них.

Он отвел взгляд и опустил глаза, уставившись в пол. Начмед прищурился, кивнул:

– Но у них есть ты. И твоя холодная голова. – Он встал и подошел к Василию, заложил руки за спину, разглядывая парня. – Я больше тебе скажу, если бы не было этого условия, я бы не согласился на операцию Чайке. Понимаешь?..

Крыж медленно поднял голову, заставил себя с трудом кивнуть, хотя до конца и не понимал, к чему клонит начмед. Влад тихо зарычал, словно уставший до изнеможения зверь, уже смирившийся с тем, что попал в капкан к охотнику. Духов обернулся на него.

– Он подставляется, Корсаков организовывает подставу… но ты – тот трос, который должен его вытащить. И потому что у тебя единственного холодная голова, и потому что ты с ним из одного города, а землячество никто не отменял. И еще потому что ты бывал в руках креонидян и хорошо представляешь, на что способен этот психопат Филин. – Он снова выдохнул, на этот раз грустно и будто бы обреченно. Похлопал Крыжа по плечу: – Иди, парень, вся основная работа еще впереди.

* * *Борт фрегата управления сопровождения следственных действий «Тольда», зал аналитиков

Выйдя из медблока, Крыж помедлил. Посмотрел вправо, в жилую зону. Сунув руки в карманы брюк и задумался всего на пару мгновений и направился налево. Прошел к винтовой лестнице в атриум и спустился по ней. Внизу направился в полутемный аквариум айтишников. В первом ряду работали дежурные аналитики, ведь «Тольда» никогда не спала, в углу, в третьем ряду, Крыж заметил бледное лицо Корсакова. Направился к нему.