скачать книгу бесплатно
Тем, что умеют только боги.
– На самом деле это настолько просто, что даже смешно, – сварливо говорил Машибухер. – Только не умеет этого никто. Бриар подошел ближе всех, но даже он не сумел побороть зависимость от маны. П-фе. Не нужна эта мана, лишняя она. Так же как глаза не нужны, чтобы видеть. Все, что нужно – не сомневаться.
– Я правильно понимаю, гуру?.. – осторожно спросил Монго. – Ты просто сам себя убеждаешь, что это правда… и это становится правдой?
– Не себя. Вселенную. Сила убеждения – могучая сила.
– А как ты заставляешь Вселенную тебя слушать?
– Весь секрет в правильной акустике.
– И все-таки…
– Что, сомневаешься во мне? Говорю тебе, дурак, если сильный духом скажет той горе – отдались, так отдалится она в ту же секунду.
– Я, конечно, верю тебе, гуру…
– Все-таки сомневаешься. Ну так смотри. Отдались. Видишь? Отдаляется.
– Эм… гуру…
– Что?
– Ты… пятишься, – с упреком сказал Монго.
– Да. И гора отдаляется.
– Но так-то любой может…
– А я тебе о чем говорю? Любой может это сделать – достаточно поверить в свои силы.
– Ты издеваешься надо мной, – стиснул кулаки Монго. – Может, хватит издеваться надо мной, старик?!
– О, как ты рано начал. Возможно, зря я взял тебя в ученики, – сказал Машибухер, беря гору двумя пальцами. – Так тоже любой сможет?
– Не… не любой… – произнес Монго, изумленно таращась на ладонь грязного старикашки.
Там стояла гора. Все такая же, как была – древняя, несокрушимая, с ледяной шапкой, размером лишь чуть меньше великой Кор-Таррот… но ставшая высотой в палец.
– Так любой или не любой? – спросил Машибухер, возвращая гору на место.
– Любой… не любой… я не знаю!.. Чего ты от меня хочешь?!
– Я хочу? Это ты чего хочешь? Ты сам пришел учиться – вот и отвечай на вопросы.
– Это учителя отвечают на вопросы учеников!
– А ученики – на вопросы учителей. Ты вообще учился где-нибудь, остолоп?
– Меня учили оранги, – огрызнулся Монго. – Не очень много и не очень долго, но у них я научился куда большему, чем у тебя!
– Мы с тобой знакомы десять дней. Имей терпение, макака. Или оно поимеет тебя.
Сказав это, Машибухер ударил Монго палкой.
После этого сим взял себя в руки. Ему все-таки до смерти хотелось научиться волшебству… или, еще лучше, вот этому самому, которое по сути то же волшебство, но, если верить безумному старику, на самом деле нечто большее. И он снова стал ловить каждое слово, послушно медитировать на вершине и довольствоваться плошкой риса в день.
Так прошло полгода. Монго терпел. Монго наблюдал. Монго учился. Он все еще не мог ходить по воздуху и собирать в ладони солнечный свет, но очень пытался научиться.
Время от времени он срывался. Ему периодически снова начинало казаться, что старик над ним издевается. Что он на самом деле – рехнувшийся колдун, который просто забыл, как именно делает то, что делает.
Но потом у Монго впервые получилось. Вся эта галиматья, что нес святой Машибухер… что-то все-таки оседало у сима в голове, что-то там из нее формировалось. Иногда ему казалось, что он почти понимает, что еще чуть-чуть – и он ухватит суть.
И однажды он и в самом деле что-то ухватил.
– Все вокруг нас, все, что мы видим – суть иллюзия нашего восприятия, – говорил Машибухер, ходя вокруг медитирующего сима. – Наши несовершенные тела и души рисуют нам несовершенную картину мира. Мы смотрим, но не видим, потому что упускаем суть вещей.
– А суть вещей – это пустота? – спросил Монго.
– Пустота, если тебе так хочется. Но в этой пустоте больше, чем ты можешь себе представить. Там, куда мы смотрим, есть или вообще ничего, или все сразу.
– П-хе, бессмыслица…
– Познай пустоту, обезьяна! – повысил голос Машибухер. – Ты не познаешь существующее, пока не познаешь пустоту! Атманы – суть врата, чтобы упорядочивать Хаос. Точечные источники воли Творца. Но они – конец пути. А начинаем мы с начала, и начало – это пустота.
– Но Хаос же – не пустота.
– Откуда ты знаешь? Ты видел этот Хаос? Ты там был? Хаос – это расплавленное золото под Тьмой. Океаны конских грив и хребтов драконов. Пожары всех возможных страстей и холодная заледеневшая воля, что кристаллизует их в четкой форме. Хаос – это все сразу, но вперемешку. Одновременно несуществующее, существующее потенциально, способное существовать, будущее существовать когда-нибудь и существовавшее всегда. Но пока Хаос не оформлен, он суть Пустота. И вот с него мы начинаем познание.
Монго слушал. Монго смотрел. Монго таращился в пустоту.
А если очень долго таращиться в пустоту, можно что-то увидеть.
Это было… он не знал, как это описать. Как будто завеса, за которой притаился… Монго не знал, как это описать. Вначале казалось, что это ничего, пустота, но чем дольше Монго смотрел, тем сильнее оно откликалось. Тянулось к его вниманию, как нерожденный ребенок к свету.
Кошмарный, жуткий ребенок.
Оно… оно хотело родиться. Хотело обрести форму.
Монго мог ему ее дать – и оно к нему тянулось.
Оно было безмерно и вечно. Его нельзя было даже сравнить со вселенной, потому что вселенную все-таки можно попытаться осознать, измерить и описать, а это… расширившимися от ужаса глазами сим смотрел, как оно начинает обретать сразу множество разных форм, обликов, возможностей. Становится крошечным и гигантским, сокращается и раздувается, меняет цвета. Является всем одновременно и ничем конкретным.
Монго попытался его удержать – и оно вперилось ответным взглядом.
Или не взглядом. Или не вперилось.
Оно выжидало.
На самом деле здесь был только Монго – и пустота вокруг. И на самом деле длилось это какое-то мгновение. Потом сим вздрогнул, преодолел наваждение и покатился кубарем.
Он упал бы в пропасть, если бы его не схватил за шкирку учитель.
– Ага, вижу, ты увидел Хаос, – удовлетворенно сказал он. – Ну и как тебе?
– Как-то… слов для такого нет.
– Поэтому его и называют невыразимым.
– Кто называет?
– Я.
Сказав это, Машибухер сунул руку… теперь Монго понял, что прямо в Хаос… и достал оттуда банан. Он швырнул его симу, и благодушно сказал:
– Твоя награда, макака. Заслужил.
– Я не макака, – уже привычно сказал Монго.
Но банан взял.
– Я видел там… много вещей, – сказал он. – И чудовищ. Они и вещи… и чудовища. Этот банан – чудовище?
Сказав это, Монго решил, что начинает сходить с ума. Он смотрел на банан и ждал, что тот перестанет быть бананом, станет чем-то еще. Но банан оставался бананом. Довольно банановым бананом с видом и запахом банана. Буквально излучающим банановость.
Чтобы банан точно его не провел, Монго его слопал.
Однако Машибухеру вопрос понравился. Наблюдая за Монго, он довольно улыбался в бороду.
– Вот теперь ты начинаешь ухватывать суть, – сказал старец. – Начинаем учиться по-настоящему.
И потянулись годы. Монго познавал Хаос. Познавал Пустоту. Учился видеть незримое. Применять силу, что не в руках, но в голове. Покорять реальность собственной волей.
Поначалу шло медленно и трудно, но Монго не сдавался.
На исходе третьего года Машибухер научил его летать. Для начала – с помощью подручных средств.
– Держи, – сказал он, сотворив очень плотное маленькое облачко. – Вставай на него.
– О, какое мягкое! – запрыгнул на него Монго. – А что это?
– Облаце. Мне эту штуку эльфийская колдунья дала.
– В смысле дала?.. Ты же его только что создал.
– Нет, это то же самое.
– Но его же раньше не было.
– Будешь допытываться – исчезнет.
– Нет, не надо. Спасибо.
Монго запрыгнул на облаце, покачался на нем, быстро сообразил, как его двигать, и облетел вокруг горы Кор-Таррот. Его охватил дикий восторг – он летел, он по-настоящему летел!
– Погоди, гуру, – сказал он, вернувшись к уступу. – А у тебя что, теперь его не будет?
– Почему это? – сотворил второе облаце Машибухер. – Мне же его эльфийская колдунья дала.
– А…
– А тебе его я дал.
– Но…
– Пользуйся молча!
Собственно Учение У Монго начал ухватывать только еще через семь лет. Десять лет он провел на вершине горы Кор-Таррот, десять лет учился у полоумного старика – но в конце концов это принесло плоды.
Вовремя. Монго уже не чувствовал себя юношей. Ему исполнилось тридцать шесть, а симы живут примерно столько же, сколько и люди. Прыжки по скалам давались не так легко, как десять лет назад, забираться на отвесные кручи становилось все труднее. Он все чаще предпочитал не лазить по горе, а использовать подаренное облаце.
Но сегодня… сегодня Монго просто поглядел на остроконечную макушку, и осознал, что гора есть гора. Гора – это единое целое. Он прямо сейчас стоит на горе. А если он прямо сейчас стоит на горе, то получается… что он стоит на горе.
И Монго оказался на горе. На самой ее вершине. Он нисколько не удивился произошедшему, потому что если бы он удивился – это и не сработало бы.
Он потратил десять лет, чтобы научиться не удивляться. Чтобы убить малейшие сомнения в том, что все работает именно так.
Чтобы подчинить себе реальность.
После этого Монго целый год просидел на вершине Кор-Таррот неподвижно, скрестив нижние руки. Он не ел и не пил, он не чувствовал холода, он не замечал бега времени. Сегодня он познал Пустоту – и все остальное стало незначительным.
Потом ему надоело. Он спустился и съел плошку риса. Ему полагалась плошка риса, так что он съел ее, не дожидаясь, пока учитель ему ее даст.
И лег подремать.
После этого пошло по накатанной. Как только Монго уловил принцип, стало легко. Стало так легко, что он удивлялся – неужели раньше это и в самом деле казалось чем-то сложным. Удивлялся тому, что раньше этому удивлялся.
Монго ходил по воздуху и погружался в глубины камня. Увеличивался и уменьшался. Превращался в зверя, птицу и рыбу. Переставлял горы. Делал и прекращал дождь. Сидел в огне. Покидал свое тело и возвращался в него. Размножал себя и делался невидимым. Узнавал суть вещей. Призывал нужное. Лечил болезни. Становился старым или молодым по своему желанию.
Был бессмертен.
Всего семьдесят две сиддхи, волшебных техники. Хвастаясь перед учителем, Монго выписал их все на один большой свиток. Увеличил до огромных размеров и повесил на гору – чтоб издалека все видали, каков великий Монго!
– Ты и в самом деле способный ученик, – признал и святой Машибухер. – Мне пять с половиной тысяч лет, и за это время у меня были десятки учеников. Среди них были люди, эльфы, гномы, огры, великаны… даже титаны и демоны. Одних я научил одному, других – другому. Кого-то научил сражаться, кого-то – колдовать. Но никто до тебя не сумел познать Пустоту. Никто не овладел Учением У в полной мере.
– А я вот овладел! – рассмеялся Монго, танцуя на потоке ветра. – Потому что я самый, самый, самый великий на свете! Я сильнее всех, я мудрее всех!
– Однажды ты можешь таким стать, – согласился Машибухер. – Но в полной мере ты Учением У еще не овладел. Ты научился видеть незримое – а теперь ты научишься его не видеть.
