Тореадор. Часть 2. Лаура

Старик Пико еще не спал. Он сидел перед дверью и мирно покуривал свою трубку. Марко дружелюбно поздоровался. Старик прищурил подслеповатые глаза:

– Кто здесь? – он явно не видел стоящего перед ним юношу.

– Ты совсем ослеп, Пико. Это я, Маркос.

– А, теперь вижу. Здравствуй, здравствуй. Давненько тебя здесь не видели. Говорили, что ты теперь живешь в богатом доме. А еще, что ты сын чуть ли не самого маркиза де Васкеса.

– Это правда, Пико. – тихо ответил Марко. – Я действительно сын маркиза Хосе Викторио де Васкеса.

Пико постарался резво встать и низко поклонился. Марко подошел к нему вплотную и усадил старика обратно на пенек, спиленного давным-давно дерева.

– Не надо, Пико. Это ни к чему.

– Что же привело вас сюда, сиятельный сеньорит-то? – Пико явно робел.

– Скажи, Пико, у тебя не останавливались ли в последние дни несколько монахов иезуитского ордена. В черных, опущенных на лица капюшонах?

– Да, сеньорит-то. Они прожили в моей хижине три месяца или больше. Счет дням я давно уже потерял. Пришли ко мне в день корриды. Дали денег и сказали, что поживут тут немного, мол, дела у них церковные. Я им говорю, мол, в храме есть дом для таких как они. А самый главный отвечает: "Мы беспокойные. Часто посреди ночи уходим, можем и несколько дней отсутствовать. У нас дела по всей стране. Нам лучше жить за оградой, но поближе к храму." Я и согласился. Мне-то что? Да и деньги лишними не бывают.

– А ты случайно не слышал, о чем они говорили?

– При мне они больше молчали, делали вид, что молятся. Но это не так.

– Почему?

– Так сразу и не объяснишь. Может они и молились, но только не Святой деве Марии. Вот, как-то раз захожу к ним в комнату: один сидит и пьет вино, увидел меня и повернулся к распятию, а сам кружку из рук не выпустил. Так и стоит с кружкой, что-то шепчет. Я старый, но не глупый. А он молодой, да уже пропащий.

– Ты наблюдательный, Пико. Это здорово. Может ты еще что заметил или случайно услышал обрывок разговора, а?

– Я в молодости был городским сторожем. Весь город знаю, людей всяких видел. Эти монахи – не монахи вовсе. Я за ними приглядывал. Опасался, что они наделают бед, а люди про меня потом плохое скажут.

– Так что ты видел, Пико?

–тот, который со мной все время разговаривал, у них за главного. Один раз я услышал, как другой, который у них был самый огромный, сказал ему: "Сантос, сколько мы еще будем торчать в этой дыре? Давай хоть наведаемся к кому-нибудь , а то становится скучно." Этот, Сантос, так зыркнул на него, что здоровяк сел к столу и стал пить вино прямо из бутыли.

– Пико, ты оказал мне неоценимую помощь. Скажи, а куда они могли уйти и когда?

– Они ушли три дня тому назад. Самый щуплый отправился покупать повозку и двух мулов. А тот, главный, Сантос, сказал, что не сегодня – завтра надо хватать добычу, а то время уходит. Больше я их не видел.

– А почему ты знаешь, что они пошли покупать повозку и двух мулов?

– А этот щуплый спросил у меня, не знаю ли я где можно купить повозку и двух мулов. Я и указал ему на торговца Рохелио, который живет у дороги в Севилью, полдня пути пешком, к северу. Он разводит мулов.

– Скажи, Пико, а они ничего не говорили про Лауру?

– Про вашу сестру? Нет, сеньорит-то, при мне ничего. А как у нее дела? Здорова ли Кончита?

– Нет, Пико, Кончита уже не встает вовсе, совсем повредила свою спину. А Лауру, видать по всему, эти мерзавцы похитили.

– Как так?

– Она пропала два дня назад. Прямо из дворцового парка.

– Так куда же смотрела стража? – Пико так разволновался, что стал быстро ходить по траве у своей лачуги. – Вот, я как чувствовал, что они негодяи. Теперь и обо мне скажут, что я дал приют разбойникам. Позор на мою старую голову!

Пико со всей силы дернул себя за волосы, выдрав существенный клок. Но даже не почувствовал этого:

– Чем же я могу помочь тебе, Маркос? – на минуту он забыл, что Марко ему больше не ровня, а когда сообразил, то снова стал кланяться.

– Не надо, Пико, не кланяйся мне. Ты очень помог. На вот – держи – Маркос протянул Пико золотой дублон. – Если ты еще что-нибудь вспомнишь, приходи в дом моего отца, маркиза де Васкеса. Любые сведения для нас сейчас очень важны. Если бы только знать, в какую сторону они увезли Лауру…

– Не знаю, сеньорит-то. Но один из них как-то обмолвился, что-то про Тенерифе или как-то так, похоже. Ты знаешь, где это?

– Это далеко, Пико. Очень далеко отсюда. Спасибо тебе. Прощай. – Марко повернулся и медленно побрел домой.

Ему надо было все рассказать отцу. Мысли роились в голове, как рассерженное осиное гнездо. Каждая жалила мозг не хуже насекомого. Теперь он твердо знал, что Лауру похитил Хосе Сантос, что он везет ее на Тенерифе. Там ее можно легко продать хоть в Африку, хоть в Южную Америку. Где их искать? На чем он собирается ее увезти? Как перехватить их еще по дороге? Купили ли они мулов? Или лошадей? От этого зависело, с какой скоростью они продвигаются. Но куда именно? В голове засело: в Кадис. Но на самом деле морских портов хватало и без Кадиса. Наоборот, если незаметно отплывать, то лучше из Малаги или из любой удобной бухты на побережье. Что делать?

Домой он вернулся глубокой ночью, небо на востоке еще даже не собиралось светлеть. Кое – как сбросив с себя одежду, Маркос упал поперек кровати и забылся коротким тяжелым сном. Едва только начало светать, он уже пошел умываться. Надев элегантный костюм из коричневой тафты, отделанный золотыми позументами и тончайшими кружевами, Марко отправился в библиотеку. Он был уверен, что маркиз де Васкес уже не спит. И верно, дон Хосе, одетый в почти такой же костюм, стоял, склонившись над большим столом, на котором была разложена огромная карта.

Марко молча, подошел к отцу. Они коротко обнялись, не проронив при этом ни слова.

– Отец, я теперь твердо знаю, что Лауру похитил Сантос. Я сегодня ночью говорил с Пико, этот старик подметает площадь перед собором Марии – де – ла – Седе. Сантос и еще четверо его прихвостней все это время жили в лачуге у Пико. От них он случайно узнал, что эти, так называемые, монахи хотят купить повозку и двух мулов. Что они собирались забрать какую-то добычу, что время не терпит. А еще они говорили про Тенерифе.

– Что же, теперь картина становится яснее. Я тоже даром времени не терял. Вот смотри: действительно, лучше всего им встретиться на Тенерифе. Там можно как следует пополнить запасы воды и продуктов. Там можно с относительными удобствами ждать друг друга сколь угодно долго.

– Нам необходимо перехватить их до отплытия корабля. Ведь мы даже не знаем, из какого порта и на чем они собираются отправиться на Тенерифе.

– Это верно, сын. Давай дождемся все – таки известий от твоего друга, Густаво.

– Мы можем опоздать.

– Можем. – спокойно сказал дон Хосе. – Но в любом случае мы их нагоним в море. Не забывай, у нас новый корабль, хорошо вооруженный и оснащенный всем необходимым. У них такого нет.

– Почему вы так думаете, отец?

– У нас полувоенный галеон с чистым днищем, любой же другой корабль, если только он не сошел со стапелей в одно время с нашим, а уже бороздил моря и океаны, уже покрыт коркой из соли и водорослей. А это существенно замедляет его ход. Я не моряк, но я так думаю.

– Я тоже не моряк, хотя уже дважды пересекал Атлантический океан и Карибское море. Но, к своему стыду, ничего не мыслю в морских судах и их быстроходности.

– Увы, я тоже. Но не будем отчаиваться. У нас есть очень хороший капитан. Его зовут Себастьяно Морено. Он уже не молод, опытен и не единожды вступал в схватку с пиратами. Положимся на него.

– Да, отец. Когда отправляемся?

– Как только узнаем, в какую сторону направился Сантос, так сразу. У меня все готово.

День тянулся мучительно долго. Завтрак, обед и даже ужин проходили в унылой тревожной обстановке. Падре Бенито пытался ободрить и успокоить донью Каталину, но это выходило плохо. Чем чаще заходил разговор о поездке, тем бледнее становилась маркиза. Она умоляюще смотрела то на мужа, то на сына. Стараясь держать себя в руках, она, тем не менее, постоянно тяжело вздыхала и всхлипывала.

Ужин уже подходил к концу, когда дворецкий доложил о визите дона Дельгадо. Почти сразу за этим, в дверях показался смущенный дон Эстебан. Его тут же усадили за стол.

– Простите мою навязчивость, дон Хосе. Я не должен был являться к Вам без приглашения, и не в таком виде. Но когда Вы узнаете причину, по которой я так спешил, то, возможно, Вы извините меня.

– Что случилось, дорогой Эстебан? Не надо извиняться. Двери моего дома всегда открыты для всех моих родственников. Расскажите, что привело вас в такое возбуждение. Возможно, я смогу вам помочь в вашей беде. – дон Хосе мягко и дружелюбно попытался успокоить племянника.

– Хорошо. Я постараюсь рассказать все по – порядку. Тогда станут понятны мои мотивы и поступки. И, возможно, вы не станете сильно презирать меня. Впрочем, это сейчас не так важно.

– Мы внимательно слушаем вас, Эстебан.

– Для вас, дон Хосе, не секрет, что я, как бы это сказать, помолвлен с моей кузиной, Исабель Герреро. Не стану скрывать, что эта помолвка произошла так быстро, что я не успел как следует узнать характер своей будущей жены. А когда чуть – чуть узнал, то понял, что не готов всю жизнь провести в жерле огнедышащего вулкана. Вы можете презирать меня за это. Но моя жизнь мне как-то дороже, чем мнение света или родственников. За это, не столь долгое время, я все же уразумел, что Исабель не терпит отказов, что ее аппетиты не соизмеримы с моими возможностями, что любой другой, имеющий больший доход, чем у меня, для нее предпочтительнее, чем я. Тогда я решил исчезнуть из ее жизни. Это не простая трусость или расчет. Это мое глубоко обдуманное решение. Короче, три дня тому назад, я тихонечко сел на свою лошадь и отправился в Кадис, с намерением отбыть во Францию, где у меня есть небольшое поместье. Там я собирался поселиться на ближайшие лет десять.

При этих словах, все заулыбались, прекрасно понимая мотив и замысел дона Эстебана. Он же, видя, что никто не спешит порицать его решение, приободрившись, продолжил:

– Я уже проехал почти сутки, оставалось еще дня три – четыре, если ехать неспешно. Я, впрочем, никуда и не спешил. Так вот, на этот раз я остановился в придорожном трактире, намереваясь основательно подкрепиться, отдохнуть самому и дать отдохнуть своей лошади. Я занял небольшой стол в углу обеденного зала. Там довольно большой обеденный зал, столов так восемь или десять. По центру небольшая площадка, на которой танцевала и пела молоденькая цыганка. Страшненькая как обезьянка, но такая юркая и языкастая, что все поневоле таращились на нее. Я сначала тоже слушал ее песни и даже дал ей эскудильо, но вскоре мне это надоело и я, закрыв лицо своей шляпой, сделал вид, что уснул. Я действительно задремал, но проснулся от какого-то шума. Через два стола от меня разместилась компания из шести человек – пятерых мужчин и одной женщины. Мой сон слетел с меня мгновенно. Этой женщиной оказалась Лаура. Ее ведь невозможно спутать ни с кем. Она была в полубессознательном состоянии. Эти бандиты. Я точно уверен, что они бандиты, пытались накормить ее и напоить. Она качалась из стороны в сторону. Глаза у нее были полузакрыты. При этом она пыталась увернуться от подносимого питья. Эти скоты грубо хватали ее за волосы, за шею, поворачивая ей голову. При этом произнося такие мерзкие фразы, что даже у меня поневоле сжимались кулаки. Я понимаю, что поступил как последний трус, не вступившись за сеньориту. Но я бы все равно ничего не смог поделать. Их было пятеро, а я даже не умею толком владеть шпагой. Я себя чувствовал, как жирный боров, не способный ни к чему. Я искал возможность как-нибудь привлечь внимание других путников. Но все, кто видел эту компанию, как-то быстро расплатились и ушли. В пустом зале остались только эти бандиты с Лаурой, маленькая цыганка и я. Пока я терзался от своей беспомощности, в обеденный зал ворвался монах огромного роста. Он прямиком направился к их столу и закричал:

– Ах, вот где вы, дьявольские отродья! Сейчас же, немедленно освободите сеньориту Лауру! Иначе я вас всех уничтожу!

Он сделал еще пару шагов и рухнул как подкошенный. Один из бандитов ударил его чем-то по голове, да так сильно, что из раны потекла кровь. Другой хотел добить монаха, но третий, по всей вероятности, самый главный у них, сказал грозно:

– Нет! Свяжите его и бросьте в повозку! Мы не можем оставлять после себя следы. Нас не должны найти до поры.

Двое других принесли длинную веревку и связали монаха как сноп, и вынесли прочь. А тот, главный, расхохотался:

– Вот так славно! Густаво Пенья! Это он помог сбежать Марко и Лауре из – под носа дона Алонсо! Теперь у него есть возможность поквитаться с обидчиком. Мы ему в этом поможем. Еще и заработаем на этом деле. Перевяжите монаху голову, чтобы не сдох по дороге. И в путь.

– Слушай, Сантос, а что нам делать с девчонкой? Она же все видела и слышала. Надо ее грохнуть.

– Нет. Не надо. – Сантос поманил к себе цыганку – Эй, ты! Иди сюда. Ты умеешь ухаживать за сеньоритами? Кормить, переодевать и всякое такое?

– Умею. А что?

–тогда ты поедешь с нами. Видишь, мы не можем покормить эту сеньориту. А ты можешь. Приступай.

– Ишь ты какой! Так я тебе и подчинилась! Сначала скажи, сколько ты мне заплатишь, если я соглашусь. А потом я подумаю, ехать мне с вами или нет.

Сантос захохотал:

– Ну, ты, нахалка! Да я тебя сейчас убью. И твоя песенка спета.

– Не получится! – в руках у цыганки оказался пистолет. И она спокойно навела его на Сантоса, потом перевела на верзилу: – Предупреждаю, стреляю я хорошо. И смогу убить любого из вас, кто сделает хоть шаг ко мне. Не верите? Попробуйте!

Желающих как-то не нашлось. Тогда Сантос опять зло засмеялся:

– Слушай, ты мне нравишься. Давай договоримся. Сколько ты хочешь?

– Я хочу все украшения с твоей куклы.

– Идет. На Тенерифе получишь все: и платье, и украшения. Годится?

– Годится. Отвали от нее. Я сама с ней поговорю и все сделаю.

Сантос отошел от Лауры. Цыганка направилась к сеньорите. Когда она проходила мимо бандитов, один протянул к ней руки и тут же отдернул, сквернословя и прикладывая грязную тряпку к ране на руке. В руке у цыганки блеснул стилет.

– Я вас уже предупреждала, что первый, кто попробует до меня дотронуться, жестоко пожалеет.

– Слушай, нас тут пятеро. И ты не боишься? – Сантос откровенно пялился на эту обезьяну.

– Мне все равно. Даже если вы меня убьете, двоих – троих я успею грохнуть – она не красовалась, а сообщала так, как будто только этим и занималась каждый день.

Я сразу понял, что эти бандиты ее не тронут. Мне даже показалось, что они прониклись к ней уважением. Потому что они расступились и освободили ей место возле Лауры. Что и как с ней делала эта цыганка, я со своего места не видел, только она вывела ее из – за стола и вернулась с ней обратно примерно через полчаса. Накормила и напоила Лауру, и проводила ее в повозку. Сантос гоготал во все горло:

– Лихо ты с ней обходишься. Как это у тебя получается? Что она стала такой послушной. Мы с ней промучились сутки.

– Я колдунья. Если мне надо будет, я любого заставлю подчиняться.

– А если не сможешь?

– Смогу. А нет, тогда просто отравлю. Так-то. Учтите.

Потом верзила указал Сантосу на меня:

– А с этим, что делать?

– Пусть дальше спит. Ты же видишь, кабальеро устал. Пусть себе отдыхает. А нам некогда. Лишний шум поднимать не будем. Поехали. Через четыре дня нам надо быть в Кадисе. Еще через две недели, на Тенерифе. Там дон Алонсо заплатит нам за все.

– Сколько?

– Двадцать тысяч. Если мы ему привезем девчонку целой и невредимой. Все понятно?

Бандиты радостно загалдели. И вышли вслед за Сантосом всей толпой. Я посидел еще с полчаса. Когда в обеденном зале стали появляться новые люди, я тихонько выскользнул на улицу, сел на свою лошадь и во весь опор поскакал назад. Будь я храбрее, я бы, конечно, вступился за Лауру. Но, как оказалось, я прирожденный трус.

Марко не выдержал, поднялся со своего места, подошел к дону Эстебану, который тоже робко встал, и прижал его к своей груди:

– Кузен! Дон Эстебан! Вы для меня лучший друг на все времена. Благодарю вас. За вашу беспримерную храбрость и решимость. За то, что не дали себя убить, а привезли нам важные вести. Я теперь точно знаю, куда мне следует направиться. Вы помогли мне в самый безысходный момент. Благодарю. – Маркос протянул Эстебану руку и крепко пожал мягкую пухлую как у женщины руку дона Дельгадо.

Эстебан вытаращил глаза на Маркоса и никак не мог взять в толк, отчего тот так радуется его рассказу.

Сразу после этого все пришло в движение. К крыльцу подали дорожную карету. Лакеи понесли туда сундуки и баулы. Донья Каталина заторопилась к себе, чтобы переодеться в дорожное платье.

– Матушка, не спешите. Я прошу Вас остаться дома. Это будет не прогулка на красивом корабле по волнам морей и океанов. Я не хочу рисковать Вашим драгоценным здоровьем. Лучше обнимите и благословите меня. – Марко склонился в поклоне перед матерью.

– Как же так? Я… я не могу оставаться одна, в неведении. Я сойду с ума, не зная, что с вами. – донья Каталина умоляюще смотрела на сына, потом на мужа, потом снова на сына.

– Матушка, – мягко сказал Маркос. – Вы не останетесь в одиночестве. Отец только проводит меня в Кадис, познакомит с капитаном корабля и вернется к вам домой. Он будет вместе с вами и падре Бенито ждать нас. Я клянусь вам, что спасу Лауру, и мы вернемся вместе. Не стану вас обманывать, сейчас я не знаю, сколько времени мне потребуется, чтобы найти и спасти ее, но вы можете мне верить и ждать. Это обязательно произойдет.

– Маркос, там ведь пираты. Их очень много. Они могут убить тебя. – почти шепотом произнесла донья Каталина.

– Нет. Не могут. Я не дон Дельгадо. Клянусь, я буду очень осторожен и не позволю, не только убить, но даже ранить себя.

– Дон Хосе! – донья Каталина повернулась к мужу. – Почему вы молчите? Вы слышите, что говорит наш сын? Я не могу смириться с тем, что он один направляется в логово пиратов, в руки страшного Сантоса. Скажите же мне, как мне выжить, зная, что моего сына могут убить?

– Дорогая, бесценная моя, донья Каталина. Наш сын давно не ребенок. Я уже много раз говорил вам об этом. Он вполне способен постоять за себя и отомстить за поруганную честь любимой девушки. Если Маркос собирается сам, без моей помощи сразиться с бандитами, то пусть так и будет. Возможно, что он прав. Мое присутствие будет его только отвлекать. Беспокоясь обо мне лишний раз, он может допустить ошибку. Поэтому, я провожу его в порт, а сам вернусь домой. И вновь мы вместе станем молиться о его скорейшем возвращении. Но чтобы хоть как-то успокоить свою совесть, я настаиваю, чтобы верный Серхио повсюду сопровождал нашего сына.

– Что же, так тому и быть. – глотая слезы, прошептала донья Каталина

Глава 14

Усталые мулы неспешно тянули повозки по колдобистой пыльной дороге. Впереди уже виднелись неказистые домики окраины Кадиса. В первой повозке ехали Сантос и молоденькая цыганка. У ее ног, укрытая грязной дерюжкой, лежала Лаура. На козлах сидел верзила самой разбойничьей наружности. Сантос строго следил за тем, чтобы цыганка не общалась с пленницей больше, чем того требовали естественные потребности. Но он зря беспокоился, юркая девица и сама не спешила оказывать повышенное внимание девушке. Она всячески демонстрировала свое к ней презрение. Сантос только удовлетворенно похохатывал, видя, как она нещадно дергает прекрасные волосы Лауры, как резко толкает девушку, если она мешкает при необходимости поторопиться. За время пути цыганка между делом выяснила все, что ей хотелось узнать. Сантосу очень нравилось ее неподдельное восхищение его изобретательностью и ловкостью. Уверовав в преданность подобранной побирушки, Сантос стал обращать меньше внимания на девушек. Он уже изрядно устал охранять свою пленницу. Вот и теперь, он спрыгнул с козел первой повозки и вразвалочку отправился ко второй, где ехали остальные три разбойника, охраняющие связанного монаха. Сантос гордился собой и уже предвкушал хорошую оплату за богатую добычу. Цыганку он тоже собирался продать по сходной цене. У него и в мыслях не было оплачивать ей обещанную награду. Сантос прикинул, что украшения, да и само платье, надетое теперь на Лауре, потянут тысяч на пять, если не больше. Так что эта обезьянка может не рассчитывать на его щедрость. А если дон Алонсо откажется платить за нее и за монаха, то их тоже можно будет продать в колониях, как минимум, монет за двести. Сантос очень любил деньги.

Пока он проверял, жив ли Густаво Пенья, цыганка улеглась на сено рядом с Лаурой, сделав вид, что тоже хочет вздремнуть. Ехать оставалось еще часа три, если не больше.

– Послушайте, сеньорита. – вдруг обратилась к ней Лаура. – Спасите меня. Помогите мне убежать. Я клянусь вам, что достойно заплачу за свое спасение. А мой жених сделает вас богатой. Вам больше никогда не придется блуждать по дорогам.

– Лежи тихо. Нас могут услышать. Я подумаю. Если увижу, что смогу тебе помочь, то помогу. Но ты должна мне поклясться, что будешь послушной и не усомнишься во мне, что бы такого я не сказала и не сделала.

– Как тебя зовут?

– Сабина.

– Сабина, я клянусь, что буду делать все так, как ты скажешь. Но как я могу быть уверена, что ты не предашь меня?

– Слушай, я еду с тобой четвертый день. Я запретила давать тебе пейот – пойло мексиканских индейцев. Эта отрава может убить тебя раньше, чем они продадут тебя твоему хозяину. Я обещала не отходить от тебя ни на шаг. Я так и делаю. Иначе бы эти звери уже растерзали твое белое тело. Я не знаю, почему, но ты мне нравишься. А может, я просто ненавижу скотов. Во всяком случае, пока я рядом, к тебе никто не сможет притронуться.

– Спасибо тебе, Сабина. У меня никогда не было ни сестры, ни подруги. Но я тебе верю. Верю – как верю Марко.

– Марко – это твой жених?

– Марко – моя жизнь. Мое все.

– Так не бывает.

– Если у нас выпадет время, я тебе все расскажу. И тогда ты сама поймешь.

– Тихо. Спи. Сантос возвращается.

Лаура отвернула голову в сторону. Сабина тоже прикрыла глаза, делая вид, что задремала. Сантос придирчиво посмотрел на двух девушек, но не заметил ничего, чтобы его насторожило.

Ближе к вечеру повозки въехали на пристань.

– Это твой корабль? – Сабина показала рукой на новенький, как будто только что сошедший со стапелей красный, отделанный золотыми завитушками, корабль. – Он очень красивый.

– Нет. Мой корабль стоит вон там. – сквозь зубы процедил Сантос, с желчной завистью разглядывая двадцати четырех пушечный галеон "Санта Роза"

. – Видишь бриг " Сан Антонио"? Туда мы и направляемся?

– Это вон то облезлое двухмачтовое корыто? – Сабина презрительно скривила рожицу. – Такому бравому корсару, как ты, надо управлять только "Санта Розой". Чего ты ждешь? Возьми и отбери его у этих расфуфыренных болванов.

– Если бы он встретился мне где-нибудь у берегов Гаити, будь спокойна, я бы его легко отобрал. А здесь слишком много солдат. Со всеми мои люди не справятся.

– Фи. Я бы вышла за пределы порта и поджидала бы его в море. Потом неспеша бы пошла за ним подальше от любопытных глаз, подгадала бы удобный момент… и … вот уже – корабль мой.

– Не все так просто, крошка. На этом галеоне человек двести охраны, а у меня только сто двадцать. Здесь надо кое – что похитрее придумать.

– Я в тебя верю. Мне кажется, если ты захочешь, то этот красавец станет твоим.

– Возможно, … возможно. – Сантос жадно рассматривал "Санта Розу" сквозь прищуренные ресницы. В голове у него возник некий план. Но тут он вспомнил, зачем, собственно, торопился в порт. Вздохнув с сожалением, он стукнул своего возницу кулаком по спине:

– Христиан, бери пленницу и тащи ее на наше корыто. – он с усмешкой посмотрел на Сабину. – Давай, двигай туда же. Да смотри, чтобы девица была в порядке. Недели через две мы от нее избавимся. Вот тогда и поговорим о "Санта Розе". …Я пойду, пройдусь.

Сабина видела, как Сантос неспешно направился в сторону "Санта Розы". Она только этого и добивалась. Ей необходимо было без Сантоса увидеть своими глазами судно, на котором предстояло пересечь море и океан. Сабина быстро догнала верзилу, который перекинул через плечо Лауру. И легким размашистым шагом, ни на кого не глядя (а зевак хватало. Не каждый день громила самой разбойничьей внешности несет на плече богато одетую сеньориту.) отнес девушку на бриг. Там он пнул ногой грязную дверь каюты капитана и свалил бесчувственную пленницу на драное покрывало, наброшенное на огромный сундук. Сабина презрительно разглядывала некогда роскошную, а теперь облезлую обстановку каюты. Когда-то резные дверцы шкафа были наполовину сломаны, бывшие стеклянные вставки зияли дырами. На месте серебряной посуды валялись пустые бутылки и куски черствого хлеба. Стол из красного дерева весь был посечен ножами и заляпан жирными пятнами.