скачать книгу бесплатно
Хронист медленно покачал головой.
– В этих историях говорится не о герое, а об убийце, наемном убийце. Квоут Мистический и Квоут Убийца Короля – два очень разных человека.
Коут бросил протирать полку и повернулся спиной к залу. Он кивнул, не поднимая глаз.
– Некоторые говорят даже, будто это появился новый чандриан. Еще один ночной кошмар. И что волосы у него красны, как кровь, которую он проливает.
– Ну, все, чье мнение имеет значение, понимают разницу, – сказал Коут так, будто пытался убедить себя самого, однако голос у него звучал устало и безнадежно, и особой убежденности там не было.
Хронист хмыкнул:
– Ну да. Пока что. Но вам ли не знать, как тонка грань между истиной и убедительной ложью? Между историей и занятной байкой? – Хронист помолчал, чтобы дать Коуту время осознать его слова. – И вы знаете, что из них возьмет верх со временем.
Коут так и стоял лицом к стенке, положив руки на полку. Голова у него была слегка опущена, как будто на плечи ему лег тяжкий груз. Он молчал.
Хронист почуял победу и нетерпеливо шагнул вперед:
– Говорят еще, будто была какая-то женщина…
– Да что они могут знать? – голос Коута пробирал, точно звук пилы, впивающейся в кость. – Что они могут знать о случившемся?..
Он сказал это так тихо, что Хронисту пришлось затаить дыхание, чтобы его расслышать.
– Говорят, будто она… – Слова Хрониста застряли в его внезапно пересохшем горле.
В комнате сделалось неестественно тихо. Коут стоял спиной к комнате, тело его застыло и напряглось, стиснутые зубы удерживали жуткое молчание. Его правая рука, опутанная чистой белой тряпицей, медленно сжималась в кулак.
В восьми дюймах от него лопнула бутылка. Запахло земляникой, зазвенело разбитое стекло. Негромкий шум для такого огромного безмолвия, но его хватило. Молчание разлетелось на мелкие, острые осколки. Хронист похолодел, внезапно осознав, что за опасную игру он затеял. «Вот тебе разница между тем, чтобы рассказывать историю, и тем, чтобы в ней участвовать, – в оцепенении подумал он. – Разница в страхе».
Коут обернулся.
– Да что хоть кто-то из них может знать о ней? – вполголоса спросил он. Хронист увидел лицо Коута, и у него перехватило дыхание. Безмятежная физиономия трактирщика выглядела как разбитая маска. Подлинное лицо Коута под ней было затравленным, и взгляд был наполовину отсутствующий – он смотрел в никуда, в воспоминания.
Хронист поневоле вспомнил слышанную им историю. Одну из многих. Историю о том, как Квоут отправился искать свое заветное желание. Ему пришлось одурачить демона, чтобы заполучить то, что он искал. Но, когда оно оказалось уже у него в руках, ему пришлось сразиться с ангелом, чтобы оставить его себе. «Я в это верю, – невольно подумал Хронист. – Раньше я думал, что это всего лишь сказка, но теперь я могу в это поверить. Это лицо человека, который убил ангела».
– И что хоть кто-то из них может знать обо мне? – осведомился Коут. В его голосе звучал застывший гнев. – Что могут они знать обо всем этом? – Он сделал резкий, яростный жест, как будто указывая на все вокруг: и на разбитую бутылку, и на стойку, и на весь мир.
Хронист сглотнул, борясь с пересохшим горлом:
– Только то, что им расскажут.
Кап. Кап. Кап-кап… Ликер из разбитой бутылки закапал на пол, выбивая неровный ритм.
– А-га-а-а! – выдохнул Коут. Кап-кап. Кап-кап. Кап. – Умно-о! Вы хотите использовать против меня мою любимую уловку. Вы взяли в заложники мою историю.
– Ну, я бы рассказал правду.
– Ничто, кроме правды, меня и не сломит. Что может быть тверже правды?
По его лицу пробежала вялая насмешливая улыбочка. Довольно долго лишь негромкий перестук капель по полу не давал безмолвию окутать их снова.
Наконец Коут ушел в дверь за стойкой. Хронист остался неловко стоять посреди пустого зала, не понимая, то ли пора уходить, то ли все-таки нет.
Несколько минут спустя Коут вернулся с ведром мыльной воды. И, не глядя в сторону повествователя, принялся бережно, методично мыть свои бутылки. Коут брал их по одной, старательно протирал донышко от земляничного вина и выставлял на стойку между собой и Хронистом, как будто хотел ими отгородиться.
– Так значит, вы отправились искать миф – и нашли человека, – монотонным голосом сказал он, не поднимая глаз. – Наслушались историй и теперь желаете знать, как все было на самом деле.
Хронист, исполнившись облегчения, положил свой портфель на один из столов, с удивлением обнаружив, что руки у него немного дрожат.
– Некоторое время назад мы прослышали о вас. Слухи были весьма смутные. Я, на самом деле, даже не рассчитывал… – Хронист запнулся, ему вдруг сделалось неловко. – Я думал, вы окажетесь старше…
– Я старше, – ответил Коут. Хронист озадачился было, но спросить ничего не успел – трактирщик продолжал: – И что же привело вас в это никчемное захолустье?
– Встреча с графом Бейдн-Бритским, – ответил Хронист, слегка напыжась. – Через три дня, в Трейе.
Трактирщик остановился, тряпка повисла в воздухе.
– Что, вы рассчитываете добраться до графского поместья за четыре дня? – тихо спросил он.
– Я опаздываю, – признался Хронист. – У меня лошадь украли недалеко от Эбботсфорда. – Он взглянул в окно на темнеющее небо. – Но я, так и быть, готов поступиться сном. Утром я уеду и избавлю вас от своего присутствия.
– Ну что вы, я не собираюсь мешать вам спать, – ехидно ответил Коут, и глаза у него снова сделались жесткими. – Всю свою историю я могу рассказать на одном дыхании. – Он откашлялся и выпалил: – «Кочевал, скитался, любил, терял, доверял и был предан». Запишите слово в слово и сожгите – все равно от этого никакого толку.
– Ну зачем же так-то? – поспешно возразил Хронист. – Мы можем просидеть всю ночь, если вам угодно. И еще часть утра захватить.
– Как это любезно! – огрызнулся Коут. – То есть вы хотите, чтобы я рассказал вам свою историю за один вечер? Не успев даже собраться с мыслями? Не успев подготовиться? – Губы у него стянулись в ниточку: – Не надо. Ступайте к вашему графу. Я на такое не пойду.
– Если вы уверены, что вам потребуется… – торопливо сказал Хронист.
– Да, я уверен! – Коут со стуком поставил бутылку на стойку. – Могу сразу сказать, что времени мне потребуется намного больше. И нынче вечером я ничего рассказывать не стану. Настоящая история требует времени на подготовку.
Хронист нервно нахмурился, взъерошил волосы:
– Ну, я мог бы потратить на вашу историю завтрашний день… – Он осекся, увидев, что Коут качает головой. Помолчав, он заговорил снова, почти что сам с собой. – Если я найду в Бейдне лошадь, я мог бы уделить вам весь завтрашний день, большую часть ночи и часть завтрашнего дня. – Он потер лоб. – Терпеть не могу ездить ночью, но…
– Мне потребуется три дня, – сказал Коут. – В этом я совершенно уверен.
Хронист побледнел:
– Но… граф же!
Коут только рукой махнул.
– Три дня никому не требуется, – твердо сказал Хронист. – Я с Ореном Велсайтером беседовал. С самим Ореном Велсайтером, понимаете? Старику восемьдесят, а подвигов он совершил на все двести. А то и на пятьсот, если считать враки. Он сам меня разыскал, – подчеркнул Хронист. – И то всего два дня ушло.
– Ничего другого предложить не могу, – невозмутимо сказал трактирщик. – Либо как следует, либо никак.
– Постойте-ка! – Хронист вдруг просветлел лицом. – Как же я сразу-то не сообразил! Надо сделать все наоборот! – сказал он и покачал головой, удивляясь собственной глупости. – Сейчас я съезжу к графу, а потом вернусь сюда. И тогда можете рассказывать сколько вашей душе угодно. Могу даже Скарпи с собой захватить!
Коут посмотрел на Хрониста с глубочайшим презрением.
– А что, собственно, заставляет вас предположить, будто я непременно буду здесь, когда вы вернетесь? – скептически осведомился он. – И, кстати, с чего вы взяли, будто можете спокойно взять и уйти отсюда, зная то, что вам известно?
Хронист так и застыл:
– В-вы… – Он сглотнул и начал снова:
– Вы хотите сказать, что…
– На рассказ уйдет три дня, – перебил Коут. – Начинаем завтра. Больше я ничего сказать не хочу.
Хронист зажмурился и провел рукой по лицу. Граф, конечно же, будет в ярости. И неизвестно, чего потом будет стоить снова добиться его расположения. Но…
– Если это единственный способ, то я согласен.
– Рад слышать. – Трактирщик успокоился и слегка улыбнулся: – Послушайте, а что, три дня – это действительно так необычно?
Хронист вновь сделался серьезен:
– Три дня – это весьма необычно. Но, с другой стороны… – и самомнения у него как-то поубавилось, – с другой стороны, – он махнул рукой, словно показывая, что слова тут бесполезны, – вы все-таки Квоут.
Человек, называвший себя Коутом, выглянул из-за своих бутылок. На губах у него играла широкая, искренняя улыбка. В глазах вспыхнула искорка. Он словно бы сделался выше ростом.
– Ну да, я все-таки Квоут, – сказал Квоут, и его голос зазвенел железом.
Глава 7
О начале и именах вещей
В окна «Путеводного камня» лился солнечный свет. Свет был прохладный и свежий – самое оно для начала дела. Он мимоходом коснулся мельника, пускающего воду на колесо. Озарил кузницу, где кузнец, четыре дня проработав с холодным металлом, разжигал, наконец, горн. Осветил ломовых лошадей, запряженных в фургоны, и наточенные, готовые к работе серпы, сверкающие в начале осеннего дня.
В «Путеводном камне» свет наискосок озарил лицо Хрониста, и это было начало, чистый лист, ожидающий первых слов истории. Свет затопил стойку, рассыпался тысячей крохотных радужных начал, отразясь от разноцветных бутылок, и взобрался на стенку, к мечу, словно разыскивая одно, окончательное, начало.
Однако, когда свет коснулся меча, никакого начала видно не было. На самом деле свет, отразившийся от меча, сделался тусклым, начищенным и древним-предревним. Хронист поглядел на него и сразу вспомнил, что, хотя день только начинается, осень уже заканчивается и с каждым днем подступают холода. Меч сиял знанием о том, что рассвет – это лишь крохотное начало на фоне конца сезона и конца года.
Хронист отвел взгляд от меча – он понял, что Квоут только что что-то сказал, но что именно – он не расслышал.
– А как люди обычно рассказывают свои истории? – спросил Квоут.
Хронист пожал плечами:
– По большей части попросту говорят мне все, что они помнят. А я потом записываю события в правильном порядке, убираю лишнее, проясняю, упрощаю и все такое.
Квоут нахмурился:
– Нет, думаю, так не пойдет.
Хронист осторожно улыбнулся:
– Ну да, с умелыми рассказчиками все иначе. Они предпочитают, чтобы их истории излагали как есть. Однако они кроме того предпочитают, чтобы их внимательно слушали. Так что я обычно сижу и слушаю, а записываю после. У меня почти идеальная память.
– «Почти идеальная» меня не вполне устраивает, – Квоут прижал палец к губам. – А насколько быстро вы можете писать?
Хронист понимающе улыбнулся:
– Быстрее, чем человек может говорить.
Квоут вскинул бровь:
– Хотел бы я на это посмотреть!
Хронист открыл портфель. Достал стопку хорошей белой бумаги и пузырек чернил. Аккуратно разложил все на столе, обмакнул перо в чернила и выжидательно посмотрел на Квоута.
Квоут подался вперед и быстро произнес:
– Аз есмь. Они суть. Она есть. Он был. Они будут.
Перо Хрониста забегало по бумаге. Квоут внимательно следил за ним.
– Я, Хронист, сим удостоверяю, что не умею ни читать, ни писать. Герундий. Отсутствующий. Галка. Кварцит. Интерференция. Трагокуздрение. Лхин та лу сорен хеа. «Молодая вдова из Суральо всюду славилась строгой моралью, часто в церковь ходила, но, увы, угодила…» – Квоут еще сильнее подался вперед, глядя, как Хронист пишет. – Интересно… Ладно, хватит пока.
Хронист снова улыбнулся и протер перо тряпицей. На лежащем перед ним листе красовалась одна-единственная строка непонятных символов.
– Шифр какой-то? – вслух спросил Квоут. – Да еще как аккуратно написано… Могу поручиться, вы нечасто портите бумагу! – Он развернул лист к себе, чтобы получше рассмотреть написанное.
– Я ее никогда не порчу! – надменно ответил Хронист.
Квоут кивнул, не поднимая головы.
– А что значит «трагокуздрение»? – спросил Хронист.
– М-м? А-а! Да ничего. Только что придумал. Просто хотел посмотреть, запнетесь ли вы на незнакомом слове.
Он потянулся, подвинул свой стул поближе к Хронисту.
– Ну ладно, объясните мне, как это читается, и можем начинать.
Хронист замялся:
– Но это же очень сложно… – Он увидел, как нахмурился Квоут, и вздохнул: – Ну, я попробую.
Хронист набрал в грудь побольше воздуха и принялся записывать строчку символов, одновременно объясняя:
– В речи мы используем всего примерно пятьдесят звуков. Каждый из звуков я обозначил символом, состоящим из одного или двух штрихов. Это все звуки. Я, в принципе, мог бы записать текст на языке, которого я вообще не понимаю. – Он указал на страницу. – Вот это – различные гласные.
– Все вертикальные штрихи, – сказал Квоут, пристально вглядываясь в строку.
Хронист запнулся, сбившись с мысли.
