Преодолеть

Rookie12 Т

Преодолеть

Глава 1. Засада

Налетчика звали Латиф. Его история была непримечательной: член банды, наткнувшейся на древнее орудие, похороненное после Истребления. В эту же ночь он и кучка его приспешников отравили своего лидера и перебили его семью и ближайших соратников, подчинив себе остальных. Откопав машину, бандиты превратили ее в передвижной лагерь.

С тех пор Латиф путешествовал по миру, разоряя деревни и заполняя трюмы своей крепости украденными припасами и рабами для продажи. Периодически он заключал союзы с другими налетчиками, чтобы одолеть поселение, способное к сопротивлению. Такие соглашения редко длились дольше первой бреши в стенах защитников, так как Латиф всегда ударял своих союзников в спину, порабощая все на своем пути и вербуя лучших безумцев в свои ряды.

Даже амбициозные дураки учатся, и имя Латифа более не приветствовалось среди диких собраний грабителей и торговцев рабами. Их логова еще принимали его сухопутный корабль из-за дани, которую Латиф платил Пайкану, неофициальному правителю местных земель. Но за пределами рынков работорговцы, налетчики и даже простые грабители нещадно охотились за ненавистным оппортунистом, осмелившимся нарушать все негласные правила и соглашения.

Испытав на своей шкуре несколько подобных засад, когда остальные бандиты прибыли на помощь жертвам Латифа, налетчик понял, что Вольница более не являлась беззащитной кормовой базой для его банды. Он расширил свою зону охоты и покинул границы беззаконного региона, принося горе и разрушения в соседствующие земли.

Передвижная база Латифа представляла кошмар наяву. Ржавеющий вагон, весящий двести двадцать тысяч тонн, передвигался на огромных колесах. Самые разнообразные орудия, от артиллерийских стволов до ракетных установок, были приварены к корпусу этого воскрешенного зомби. Но такая махина требовала постоянного обслуживания, и лишь логова Вольницы соглашались продавать припасы и проводить серьезный ремонт. Сотни рабов трудились день и ночь во внутренностях злобного бегемота, погибая десятками и мечтая лишь о том, чтобы хозяева признали их годными к продаже.

Не было единства и в рядах прислужниках Латифа. Его изначальная банда давно исчезла. Часть предали их же подчиненные, других признали бесполезными после полученных ран и бросили доживать свои дни в отсек двигателя или подавать боеприпасы. Часто лезвия блестели в тускло освещаемых коридорах и звуки выстрелов отдавались эхом от стен, когда налетчики устраивали перетасовку лакомых позиций. Латифа не волновали любые склоки. До тех пор, пока его свора подчинялась его воле, и внушаемый им страх сковывал любые подлые мыслишки о неподчинении они могли делать все что угодно и с кем угодно. В редких случаях, вернувшиеся пленники рассказывали дикие истории о творящихся истязания в базе Латифа и демонстрировали свои изувеченные тела как доказательства.

Такой образ жизни было невозможно поддерживать долго. Латифу всегда требовались новые люди, новые рабы для продажи и мясной дани, и постоянный приток запчастей и амуниции. Он стал наглеть, совершая все более дерзкие налеты внутри и снаружи Вольницы, чудом ускользая из когтей смерти. Его история была очередной повестью о жёстком и недальновидном тиране, не преследующем никакой достижимой цели, чье единственное отличие от остальных заключалось в его необыкновенной полосе удачи.

Длившейся до сего дня. Латиф осмелился напасть и разорить поселок на дальнем востоке от Вольницы, захватив множество экзотических мутантов.

За это его приговорили к смерти. Клятвоберущие никогда не бросали своих.

Вагон Латифа нависал над пустым лагерем падальщиков. Дым вился от подожжённых хижин, обе наблюдательных башни исчезли и на их месте появились воронки. Орава вооруженных ублюдков из самых разных уголков света ворвалась внутрь поселения, разбитого возле склона горы, устремившись к широкому дому принадлежавшему вождю. Они прорвались сквозь внутренний палисад, замедлившись от отсутствия криков и людей пытавшихся добраться до арсенала. Их подозрения вскоре подтвердились, красиво расписанный дом вождя и все склады стояли пустыми, а в самом поселении и во внутреннем лагере было не души. Местные не оставили ни единого раба для налетчиков и клич Латифа призвал его орду обратно, а орудия его вагона превратили дом в дымящиеся руины.

Приманки выскользнули из небольших расщелин на востоке ущелья: несколько потрепанных и залатанных грузовиков и четыре багги. Грузовики устремились на восток, а с установленных пусковых установок наверху багги вылетели восемь ракет, взорвавшихся в ярко-красных расцветающих цветках на корпусе базы бандитов.

Рев ярости Латифа сменился на гортанный смех, и его вагон повернулся, раздавив несколько бандитов, не успевших забраться на трап. Глупцы едва опалили его зверя и разоблачили себя. Махина тронулась с места, прочертив линию разрушения по поселению своим пузом. Внутри надзиратели применили кнуты, стимулируя рабов приложить все усилия для успешной погони. Время дани приближалось, а они все еще не набрали достаточно мяса или припасов. Если ситуация не улучшится, Латиф вполне мог продать и их дабы умаслить правителя Вольницы.

Осознав бесполезность своих усилий, багги развернулись и устремились за грузовиками по длинному ущелью. Вагон помчался за ними, оставляя выемки на песчаной земле своими огромными колесами. Орудия навелись на цель, но Латиф приказал не стрелять, жаждая заполучить грузовики относительно нетронутыми. Передняя часть вагона открылась, будто пасть огромного зверя, заполонив почти весь узкий каньон и исторгнув инфернальный рев двигателя, смешанный со звуком бесчисленных двигавшихся деталей. Пламя вырвалось из двигателей позади машины, и она начала догонять падальщиков.

Беглецы устремились к повороту в каньоне, к тому месту, где он приобретал форму буквы Т. Их надежды на неповоротливость машины сменились ужасом, когда орудия выплюнули шквал снарядов, обрушив часть скалы и завалив проход к спасению. Латиф расхохотался, наблюдая, как передняя часть его машины почти настигла беглецов, когда первый снаряд приземлился на верхнюю часть его машины. Огромные руки налетчика смяли подлокотники его кресла, в то время как люди выпрыгнули из укрытий на утесах каньона.

Здесь присутствовали и падальщики, и бандиты, и просто жертвы его прошлых завоеваний. Камеры поймали несколько знакомых лиц из числа идиотов, которых он использовал и предал, и тех, кто сумел сбежать или выкупить свою свободу. Вооруженные ракетными установками РПГ или просто швыряя вниз связки гранат, они покрыли преследователей пеленой оглушающей пылающей пеленой. Презрительный смех Латифа пронесся сквозь обстрел. Ни один снаряд не пробил корпус, и только одинокая мортира свалилась вниз после всех этих усилий.

Похожая на иглу нога рейдера поднялась в беззвучном жесте, побуждая операторов прицелиться. Они перебьют сотни, и затем его свора захватит тех, кому не посчастливится выжить. Калеки тоже стоили чего-то в аренах. Открытые врата вагона почти достигли беглецов на земле.

Завал исчез в яркой вспышке, напоминающей восход солнца. Операторы оторопело уставились на внезапно пойманные энергетические и тепловые показатели, и даже Латиф застыл, когда клаксоны завопили, оповещая об обнаружении радаром огромного объекта к югу от преследователей. Пыль создала туманную дымку на месте недавно заблокированного прохода.

И сквозь нее протиснулась пирамидальная форма. Солнце подсветило зеленый фронт парящего над землей объекта; изысканные узоры, нанесенные золотой краской, формировали буквы молитв на гладком корпусе, а в его центре был изображен круг, содержавший внутри себя несколько десятков религиозных символов. Одновременно малые окружности открылись на передней стороне пирамиды, выпуская гладкие стволы крупнокалиберных пушек без малейших следов ржавчины или неисправностей на них.

Выдрессированные полученным опытом в сотнях сражений, операторы вагона открыли огонь по новоприбывшему. Тот ответил целым заревом энергетических языков, хлестнувших из наиболее крупных орудий, и снаряды, пули, и гранаты начали разрываться в воздухе, не достигнув своей цели. Сопровождаемая мягким гулом, пирамида двинулась вперед, обрушив шквал ответного огня на противника.

Артиллерийские установки, турели и защитные установки исчезли с левой стороны машины, будто слизнутые огромным языком, и сильная тряска, проникшая в самую глубь вагона, сбросила с ног многих паникующих бандитов. Но это было только начало. Триста тысяч тонн пирамиды врезались во фланг огромного вагона, заставив его правую часть скрести по стороне каньона, теряя вооружение. Прекрасная и безупречная поверхность пирамиды получила несколько царапин, но её противнику пришлось хуже, и чудовищное давление взорвало несколько труб внутри машины, окатив налетчиков перегретым газом и раскаленной водой, обнажив кости на конечностях нескольких неудачников.

Мгновенно оценив опасность ситуации, Латиф уселся обратно в кресло и отдал приказ направить всю мощность к двигателям, и пламя, вырывающееся из них, сменилось с оранжевого на голубое. Такой внезапный выплеск тепла оплавил часть скалы и привел вагон обратно в движение, высвободив его пойманную часть с огромным скрежетом, сопровождаемым падением камней, барабанивших по поврежденной конструкции. Конвой беглецов уцелел, примкнув к стороне каньона и пропустив запаниковавшего стального зверя.

Крик разочарования донесся со стороны необычного союза, когда их угнетатели стали увеличивать дистанцию между собой и их союзниками. Несколько мутантов и людей, владеющих силой, начали разбегаться для прыжка, чтобы приземлиться на вагон. Один единственный залп с пирамиды обрезал часть обрывов, заставив ошеломленных людей отступить назад. Никто не погиб, но послание пришло четко. Не вмешивайтесь. Это наша охота.

Пирамида не повернулась, она просто изменила направление, следуя за пытавшимися скрыться налетчиками. С серией громких хлопков из пирамиды вылетели шесть длинных капсул, настигнув машину в секунды. Пять капсул вонзились в нижние палубы, безошибочно находя места рядом с арсеналами, машинным отсеком и тюрьмой. Зубчатые лезвия на носах капсул пришли в движения, вгрызаясь и разрывая метал на своем пути будто паразит закапывающийся в человеческое тело, и последняя капсула ударилась в командную башню, вызвав ухмылку на лице Латифа. Броня в этом месте была слишком плотной и одна из уцелевших пушек нацелилась на незваных гостей. В полном спокойствии, Латиф отдал приказ готовиться к отражению абордажа.

****

– Вперед, ублюдки! На позиции! – Пинок в плечо послал Рустама вперед головой, и он проскользнул по полу. Парень с трудом поднялся, чудом выскользнув из-под топчущих его ног.

Паника царила на борту. Надзиратели выдали рабам простенькое малокалиберное оружие и погнали их по коридорам, к тому месту, где стены погнулись. Долгие месяцы избиений и издевательств сделали свое дело, и отчаявшиеся люди не смели даже подумать о сопротивлении. Мужчины и женщины, Нормалы и Мутанты, сформировали круг, поднимая оружие дрожавшими руками.

За их спинами поднялись панели, и Рустам припал к одной из них, выглядывая поверх неё в ужасе и прижимая дробовик к своей груди. Ему повезло: неделю назад один из ублюдков, что спалили его деревню, затащил его в туннель, намереваясь познакомиться. Он познакомился с острым куском трубы, который Рустам вонзил в низ его живота. Затем он использовал её, чтобы проломить подонку голову, и каким-то чудом за этот поступок хозяева подарили ему слишком великоватую броню и оружие погибшего.

Слева и справа от Рустама собрались ребята его возраста, новички, как их называли налётчики. Их жизни ценились слабо, и любое неподчинение вело к смерти. Только вчера Юру сварили заживо в реакторе за отказ выстрелить в человека, у которого отказали ноги. Но по крайней мере, их больше не избивали просто так и давали питательную пищу, а не говеный бульон, потребляемый рабами.

Все потеряло смысл. Па и Ма всегда учили Рустама проявлять заботу о ближних и быть честным, но когда звери в облике людей посетили их деревню, ничего из этого не спасло никого из них. Рустам выжил, боясь и трясясь, подчиняясь и закрывая глаза на совершаемую жестокость вокруг. Даже гибель его братьев и сестёр от голода больше не трогала его. Парень хотел уцелеть и смел надеяться, что получил билет в будущее, что он сможет однажды сбежать…

А теперь вот это случилось. Ничего не шло так, как должно было. Ему никогда не освободится от этого кошмара.

Один из рабов, девчонка по имени Сильви с копной коричневых волос, сделала шаг назад, открыв рот от страха, когда визг рвущегося металла пронесся по вагону. Странно, но Рустам подумал, что он доносился сверху, вместо продолжавшего набухать ‘фурункула’ перед ними. Сильви вскрикнула, увидев искры и падающий шлак со стены. Парень учуял дым.

Рука схватила Сильви за шкирку, вздернув девочку в воздух и повернув ее лицом к искривленному гримасой морде надзирателя Даулета. Опухоли от частой работы с протекающим реактором покрывали его ожиревшее тело, почти закрывая заплывший глаз, и хищно клацающая механическая клешня заменяла ему правую руку от локтя. Заточенный в непрекращающейся боли, надзиратель обожал вымещать свой садистский нрав на других.

– Если ты не хочешь почетной участи пушечного мяса, ты сыграешь роль предупредительной лепешки. – Выдохнул Даулет, выплевывая тягучую слюну с каждым словом и поднимая свою клешню для удара.

Рустам повернулся прежде, чем он успел даже подумать о том, что он делает. Он не знал Сильви; они едва обмолвились парой слов, но ее вид, ее тонкие ребра, напирающие на кожу, и цвет ее волос напомнили ему о его сестричке. Я не позволю этому повториться. В этот раз, я… Я смогу! Его палец нажал на курок, и клешня двинулась с нечеловеческой скоростью, защитив перекошенную харю от дроби. Несколько дробинок срикошетили от брони надзирателя, и другой хозяин выбил дробовик из рук Рустама.

– Да у нас тут герой, Даулет! – фыркнул бандит. Рустам схватил нож со своего пояса и кольнул им в ногу мужчины, но клинок лишь сломался о его поножи. Бандит сунул дуло пистолета в рот мальчика, сломав часть его верхнего зуба.

– Я думал, в нем есть стержень. Все это новое поколение – такие мягкосердечные сопляки. Пристрели это мясо… – Выстрел прервал Даулета.

Штурмовики не стали дожидаться пока их машины прорежут ровный круг. Они пнули ослабленную секцию переборки, обрушив ее, и немедленно открыли огонь. Первая из пуль срезала кусок с падающей секции и ударила в шлем Даулета, сорвав его с головы хозяина. Выпуклая опухоль под шлемом лопнула, залив левый глаз мужчины отвратительно пахнувшей, липкой желтой субстанцией.

С грохотом первый из посторонних ворвался внутрь, и время замедлилось для Рустама. Он увидел палец хозяина, двигающийся невообразимо медленно, нажимающий на курок, и извернулся в его хватке. Я не умру. Я ни за что не умру тут. Подумал мальчик, открывая рот как можно шире, так что уголки его рта треснули.

Пуля порвала его рот и выбила несколько зубов Рустама, пронзив все его тело чудовищной болью, как будто кислота пролилась в его рот. Его глотка пересохла, одно ухо перестало слышать, и голова раскалывалась от сильного звона. Но он был жив. Краем глаза он увидел движение от бреши.

– Встретьте нас и сгиньте! – рявкнул женский голос.

Фигура, закованная с ног до головы в белые доспехи, протиснулась вперед. За спиной у нее хлопал плащ, зацепляясь за края пробоины, а позади нее внутрь повалил туман, переливающийся синим и зеленым. В его глубинах Рустам увидел другие фигуры гигантов, а первая уже мчалась вперед, и на ее то ли плаще, то ли робе, накинутой поверх доспехов, блистал вышитый золотой нитью морской конек, соседствующий с круглым символом.

Не останавливаясь, она перепрыгнула остолбеневших рабов, вмяв металл на потолке своим шлемом, в разрезе которого танцевал зеленый свет. Приземлившись позади рабов она кинулась к Даулету, походя взмахнув покрытой шипами булавой. Острие вонзилось в горжет мужчины державшего Рустама и пронзило его, к удивлению парня. Его шокировало не бульканье задыхающегося бандита, или то что рука буквально сорвала его с ног, швырнув в стены позади других хозяев. Нет, он был удивлен слабости брони налетчика. Он помнил, как эта же самая броня позволила бандитам пройти нетронутыми сквозь пулеметные очереди защитников его деревни. Приподнявшись на одной руке, парень увидел блик электричества, пробежавший по булаве.

Даулет выругался, подняв Сильви как щит. Штурмовик не остановилась, выстрелив несколько раз из пистолета в своей руке, попав в плечи и запястье бандита. Пластины его костюма треснули, но выдержали, и он воспользовался клешней, заблокировав удар потрескивающей булавы, проскользнувшей мимо заложницы. С легким жужжанием моторчиков внутри её доспехов женщина протащила механическую конечность вниз, к бедру Даулета, и отпустила свой пистолет.

Вместо того чтобы упасть, оружие заняло место на предплечье, а пальцы женщины, заканчивающиеся острыми когтями, вонзились в трещину на запястье Даулета, вырвав из него крик боли. Булава сверкнула, размозжив голову одному из бандитов, поспешивших на помощь Даулету, и проломив коленную чашечку другому, когда он выпустил автоматную очередь в нее. Бандит упал, крича и держась за искалеченную ногу, и несколько зазубрин появилось на толстых пластинах незнакомки.

– Пощады, – выдавил упавший.

– Ха! Вы воспользовались нашим гостеприимством, теперь принимайте карающий палец! – Женщина подняла ногу, оканчивающуюся подкованным копытом вместо обычной стопы. И топнула, раздробив лицо бандита и вдавив разорванные остатки его мозга в смятый шлем.

Рука Даулета дернулась, и он выпустил Сильви. Штурмовик вынула пальцы из раны противника и задвинула девочку к себе за спину. Воспользовавшись этим мгновенным замешательством, налетчик ударил коленом в ребро противника, заставив ее согнуться. Его клешня ускользнула от встречи с булавой и вонзилась в подбрюшную часть доспеха штурмовика.

Сильви! Полубессознательный от боли, Рустам поднялся. Девочка все еще стояла, оцепенев от хаоса, за спиной у странной женщины, и если та сделает хоть шаг назад или упадет… Пошатнувшись, он собрал все свои силы и ломанулся к бойцам, не обращая внимания на хаос вокруг и летящие пули. Спасти. Он не смог спасти свою семью или себя, но может быть даже он… Его руки сомкнулись на талии Сильви, оттащив ее в сторону.

Странная женщина не упала. Клешня вонзилась глубже в ее тело и попыталась открыться, увеличив брешь. Струйка крови пробежала по ее лезвию к ухмылке Даулета. Его рука скользнула к автомату на поясе и судорожно дернулась от удара рукоятью булавы в лицо. Клюв на ее нижней части порвал бандиту губу, и он отшатнулся, вырвав свою клешню. Он обменялся тремя ударами со штурмовиком и вдруг повернулся, побежав по коридору, бросая двух бандитов, прибывших ему на помощь. Мужчина и женщина долго не продержались. Одна погибла под ударами булавы, а второй попытался выстрелить в женщину, но пуля пролетела над ее плечом, попав в его темечко.

Сильви и Рустам ахнули от расплывающейся крови по полу, привлекая внимание странного воина. Она оказалась перед ними быстрее, чем подростки смогли моргнуть, её копыта цокали по полу, и булава приблизилась к глазу Рустама, кристально чистая несмотря на жестокий бой. Его сердце ушло в пятки, а рот отказался двигаться. Вместе с Сильви они застыли в ужасе.

– Что ты планировал с ней сделать, животное? – прошипела женщина.

– Руда! Он всего лишь мальчик! – прозвучал крик от пролома, и Рустам бросил взор туда.

Крутящийся туман скрывал остальных рабов и новичков, а налетчики или лежали мертвыми, или сбежали. Гигант, окликнувший Руду, был облачен в сине-красные одежды и броню, украшенные символом быка. У двоих штурмовиков были слишком длинные руки, достигающие им до щиколоток.

– Оно в их броне, Ней. Что, думаешь подростки магически обретают возможность отличать хорошее от плохого только по достижению совершеннолетия? Оно неисправимо.

– Сариант. Не трожь несовершеннолетних, – сказал длиннорук. Две позолоченные орлиные головы удерживали его темно-зеленый плащ, украшенный фиолетовыми звездами. Несмотря на недавнюю схватку, его не пачкало ни единое пятнышко крови или сажи.

– Так точно, командор! – Булава отступила от лица Рустама.

– Как твоя рана, сариант?

– Едва царапина, командор! Даже не кровоточит! – Руда вскинула пистолет и начала палить в коридор, попав в выглянувшего бандита. – Неужто никто не сможет предложить мне достойный танец перед смертью?! Что, нет добровольцев? Но вы были такими храбрыми с деревенскими!

– Медики, у нас раненый. – Светящий разрез шлема командора смотрел на Рустама. – Нет, завеса остается.

– Пошлите мне ваших лучших, чтобы я могла растереть их кости в пыль! – Руда держала булаву над дырой в своем доспехе.

– Командор, не думайте ничего плохого о нашей сестре. Она чересчур усердна, но у нее верные намерения.

– Усердие похвально, но чрезмерное позирование создает ненужный риск, – сказал командор. – Сестра, ты относишься к своим одеждам без должного почтения. – Он покосился на изодранную и покрытую кровью и сажей робу женщины.

– Я отмою и зашью свой табард и плащ по возвращении, брат. Жизнь не починить также просто.

– Слушайте, слушайте! – рассмеялся Ней. – Самоотверженность моей сестры вдохновляет меня. Для меня будет честью помочь ей в столь обыденном деле. После того, как мы зачистим это логово разврата от зла и найдем наших людей.

– Ней прав! – Руда сказала. – Священные писания Ландмейстера Яро учат не сбавлять натиск, когда вражья оборона и их моральный дух обрушены. У них есть превосходство в численности, незачем давать им шанс собраться вместе и воспользоваться им. Давайте перебьем животных и спасем заключенных!

– Я согласен. Но в этот раз я пойду на острие. Сарианты, замыкайте строй. Солдаты, обезопасьте наших пленников и дайте медикам работать, – сказал командор, подняв булаву, и промаршировал по коридору, сопровождаемый четырьмя гигантами. Вскоре из глубины вагона донеслись редкие выстрелы.

Внутри тумана кто-то двигался и Рустам попытался встать, но разноцветный пар достиг его, обволакивая юношу и он вдохнул его. Его взор помутнел, тело онемело и чувство боли и даже волнения за Сильви исчезло. Существовал только он и убеждение что все будет в порядке, что ему ничего не угрожает. Рустам зевнул, неожиданно осознав, как он устал и лег на пол. Нет, это был не пол, это была его кровать. Он почуял аромат свежеиспечённого хлеба, приготовленный папой. Он увидел призрачные силуэты своих братьев, сестер, друзей и белую фигуру, смотрящую на него красными как рубины глазами. Слабость растеклась по его конечностям и перед тем, как он уснул в этой странной дымке ему почудился мамин голос и слезы выступили у него на глазах.

Глава 2: Завоевание

Зубья осадных пил заскрежетали, замедляясь и ломаясь в толстенном слое металла, покрывающего командную башню. Раскалённое пламя, вырывающееся из сопл, безобидно разбрызгалось по серой поверхности, не в силах расплавить её. Внутри штурмовой капсулы завыла сирена, оповещая о наводящемся орудии.

Упряжи расстегнулись, освобождая солдат, одного медика, и высокую фигуру, закованную до подбородка в черные силовые доспехи.

Сзарел эль-Фарах поднял руку, и артиллерийская установка на палубе смялась в блин. Незримые полосы силы, созданные его телекинезом, ударили в упрямую поверхность башни, образовав трещину шириной не шире пальца. Воля Сзарела сформировала крючья, вонзив их в пробоину и достаточно ее расширив, чтобы нос капсулы смог протиснуться внутрь с оглушительным скрежетом.

– Магистр, позвольте нам быть первыми, – попросил Бутылин, лидер взвода поддержки.

Одетые в цвета ордена с ног до головы и носившие нательные экзоскелеты, они выглядели ожившими тенями, выскользнувшими из-за спин своих людей. С тихим щелчком, линзы их шлемов активировались, приобретя легкий фиолетовый оттенок, и синие цифры высветились на дисплеях их винтовок и гранатометов, показывая текущий боезапас.

– Нас всех ждут дома, сержант, – ответил Сзарел, чувствуя на себе взгляд медика, бурящий его в затылок.

С легким шелестом гербовой накидки и жужжанием генератора, магистр ступил внутрь коридора командной башни, сопровождая каждый свой шаг громким ударом острого посоха. В отличие от провонявших, загрязненных и шумных коридоров нижних уровней, это место было чистым от ржавчины, ярко освещенным и пахло духами. Драгоценные ткани устилали пол, а по всей длине коридора стояли безвкусно поставленные статуи из драгоценных металлов.

Обрамлённое серебром зеркало отразило Сзарела, его туго натянутую на череп кожу, впавший нос, глубоко посаженные карие глаза и дыры вместо ушей. Камеры на потолке навились на посторонних и задрожали, распадаясь на части, уничтоженные волей магистра. Одинокий пленник, державший в руках поднос с грубо нарезанным мясом, попытался вжаться в стену, пытаясь спрятаться от появившихся штурмовиков.