скачать книгу бесплатно
– Да анорексичка чертова, с суицидальными наклонностями. Ее Дракула привел. После косяка стала себе руки резать. Ну наши и поперли на дармовщину: когда тут смертный бесплатно кровь раздает? Как упыри прямо! Еле оттащил.
«Наши» – под этим подразумевались те, которые продали душу Ламии, демонице, взимавшей плату человеческой кровью. Я знаю, что были в кланах Воронов и Темных любители отдать ей душу и стать последователями, взамен получая то, что хотели.
Я морщусь от сказанного Сопатычем. Это даже хорошо, что девушка обкурена до бессознательного состояния, значит, она не будет помнить всей этой дряни. Владик бурчит, чтобы я присмотрела за анорексичкой, а сам уходит куда-то.
– Смотри-ка, они все-таки порезали ее, – доносится из угла женский голос. Я поворачиваюсь и вижу Лику с той девицей, у которой красные волосы.
– Да нет! Она сама сделала. Слышала, как рассказывал Сопатыч.
– Идиотка, – Лика издевается над смертной. – Как думаешь, она что-нибудь чувствует сейчас? Или ничего?
– Зачем тебе?
Лика закуривает обычную сигарету и взглядом указывает на нее красноволосой.
– Проверим? Прижжем сигареткой?
И обе, словно звери, со страшным взглядом идут к смертной.
– Не троньте ее! – Я вылезаю из своей засады и преграждаю путь к девушке.
– Ты еще кто такая? – девица с красными волосами смотрит на меня вызывающе и самоуверенно. Я же чувствую, как во мне поднимается страх. Ведь я не ведьма сейчас, так же беззащитна, как эта анорексичка на полу, и не смогу дать отпор этим двум Химерам.
– Это Шувалова, – говорит Лика, которая внезапно присмирела при виде меня.
– Кто?
– Шувалова. Одна из близняшек. Я тебе рассказывала.
– А-а-а! Наша панацея? Или оружие массового поражения?
– Да тихо ты! – шикает на нее Лика, одергивая за руку. – Чего тебе?
Она обращается так, будто не обо мне сейчас речь шла.
– Я сказала: оставьте в покое смертную.
– Да мы ее пальцем не тронем!
Эта, с красными волосами, начинает хохотать, будто Лика сказала потрясающую шутку. Притом заходится в смехе так, что начинает утирать слезы.
– Оставьте ее и уходите, – я стараюсь говорить тихо, твердо и уверенно, не показывая страха.
– Э-э-э! Очумела, что ли? – красноволосая все никак не может угомониться: ее кидает из крайности в крайность. Теперь она возмущается, будто я оскорбила ее самыми непристойными словами.
– Успокойся, Даш! – Лика одергивает свою подружку. – Хорошо, как скажешь, детка, мы уйдем! Смотри, уже уходим!
Она, ошалело улыбаясь, поворачивается и тащит Дашу к выходу. По пути к двери я все еще слышу их обсуждение:
– Да кто она такая? Раскомандовалась! Я ее вмиг в порошок сотру!
– Заткнись, дура. Она из высших. Ее Марго облизывает, как кошка своих котят. На нее работает Кукольник…
Слово звучит подобно выстрелу. Сразу вспоминаю ночной разговор с Кевином. Да кто он такой, этот Кукольник? Кажется, еще там был какой-то Психолог…
– Чего стоишь, рот разинула? – Нина незаметно оказывается рядом. В руках держит тонкую серенькую брошюрку, напоминающую цветом и форматом школьный орфографический словарь.
– Нина, сделаешь одолжение?
– Какое?
– Мне нужно узнать кое-что. Мне нужна правда.
Нина жует жвачку, громко чавкая, с открытым ртом. От этого становится похожей на человека с ЗПР: стеклянный взгляд, механическое пережевывание, большой открытый лоб из-за косичек, которые заплела сегодня.
– Окей. Кого будем расспрашивать?
Субботина никогда мне не отказывала в даре, как и я ей. При этом все делала бескорыстно. В этом и заключалось ее понятие дружбы. Она никогда ничего не просила у меня взамен. Так же и я, хотя мы обе не ночевали друг у друга, не сплетничали о парнях, не обменивались сообщениями – короче, не делали того, что обычно делают подруги. Мы с ней скорее напарницы, боевые товарищи.
Я оглядываю комнату в поисках Сопатыча. Словно по заказу, он появляется в дверях и идет к нам, точнее, к анорексичке, которая все еще лежит на полу в очень неудобной позе.
– Ну что? Пошли домой! – Владик наклоняется к смертной, будто та сейчас очнется и ответит ему. После чего подзывает какого-то бугая, и тот, перекинув несчастную через плечо, уходит.
– Владик! – зову я Сопатыча, который был готов покинуть нас. – А куда он ее понес?
– К ней домой. Сейчас сдаст на ручки папе с мамой. Не беспокойся, Миша ответственный, не бросит ее где-нибудь.
– А-а-а… – тяну так, будто мне это интересно, а сама кошусь в сторону Нины.
Субботина сразу понимает, что от нее требуется и принимает сосредоточенный вид, буравя взглядом Сопатыча.
– Влад, слушай, ты, может быть, в курсе: здесь девчонки были, они упоминали некоего Кукольника, который работает с Марго. Это кто? Новенький?
– Новенький? Нет, – интригующе тянет довольный Сопатыч, не подозревая, что уже находится под воздействием Нины. – Кукольник? О, милая моя, это мистическая личность!
– Да? И чем же он «мистическая»?
– О нем лишь слухи витают, – Владик говорит тихо, практически соблазнительно шепчет на ухо, приобняв меня за плечи. От него пахнет марихуаной и кисло-сладким одеколоном.
– Да ты что? И что за слухи? – я начинаю заигрывать, игнорируя неприятные ощущения от прикосновений Сопатыча.
– Якобы на нашей стороне появился сильный колдун. Никто его не видел, никто его не знает, но он, если захочет, будет знать тебя.
– Это как?
– Технику вуду знаешь?
– Ну… имею представление.
– Здесь то же самое. Делает куколку, пишет твое имя и с помощью дара влияет на тебя.
Словно рядом услышала голос Кевина: «Среди Химер есть кто-то, кого она назвала Кукольником. Якобы он работает на дистанции в тандеме с Психологом над тобой и Варей». Во рту пересохло от страха. Неужели Ганн прав? Бред какой-то!
– А что означает «влияет на тебя»?
– Ну, знаешь, есть такие Инициированные, с телепатией или с психологической сенсорикой: якобы вкладывают свои мысли тебе в голову или заставляют действовать так, как им нужно?
Я киваю, не в силах подать голос от страха, что даже знаю одного такого.
– Как я понял, здесь то же самое.
– То есть Кукольник управляет человеком на расстоянии с помощью куклы?
Сопатыч довольно улыбается, сам будучи под воздействием Нины и не догадываясь об этом. Додумается он позже, если вспомнит или осознает, что сболтнул лишнего.
– А Психолог? Это кто?
– Впервые слышу! А что? Проблемы с психикой?
– Нет, – смеюсь я. Хотя его вариант имеет место быть. Давно подозреваю, что мне пора в дурдом на постоянное место жительства.
– Ладно, Владик, мы пойдем. Спасибо тебе! – я вижу, как расслабляется Нина, прекращая влиять даром на Сопатыча.
– За что спасибо-то?
– За все! – смеюсь я, утягивая Нину за рукав к двери.
– А! Ну бывайте! Приходите еще, девчонки.
Мы практически вываливаемся из квартиры Сопатыча в офисное здание Химер. Резкая тишина коридоров с раздающимся эхом странно оглушает после громкой вечеринки Владика.
– Э! Ты куда? – басит Субботина, наблюдая, как прохожу мимо двери, ведущей домой.
– Прогуляться хочу. Я вся провоняла марихуаной и прочей дрянью! – Во мне просыпается задор. Не хочу сразу домой, выбираю путь длиннее: пройтись и освежиться через весь город.
Субботина идет за мной. Обе слышим, как снова открылась и закрылась дверь квартиры Сопатыча, выпуская в тишину здания чей-то крик: «Ну и катись к черту!» Кто-то покинул вечеринку, торопясь убраться оттуда. Может быть, и к самому черту. У Химер и это возможно.
Мы с Субботиной пробираемся к черному ходу и выходим на улицу. Свежий влажный воздух будоражит. Только что прошел дождь, и в свете фонарей искрятся лужи.
Нина достала и уткнулась в добытую книгу, я же стала ее поводырем, чтобы она случаем не врезалась в кого-нибудь из прохожих. До метро обе молчали, каждая в своих мыслях.
– Как понять, есть на тебе воздействие или нет? – Мы ехали до Тушинской в полупустом вагоне. Нина не отрывалась от своей книжки, что-то сосредоточенно вычитывая.
– Как получишь кирпичом по голове без помощи рук, тогда и поймешь.
– Вот ты воздействовала сейчас на Сопатыча. Он даже не почувствовал!
– Он это поймет позже… – бурчит она, перелистывая страницу.
– А как почувствовать?
– Ну разные способы есть…
– Какие?
Нина наконец-то отрывается от книги и смотрит мне в глаза.
– Можно заклинание произнести одно, оно покажет: находишься ты под воздействием сейчас или нет. Если надо на более долгий период, можно амулет сварганить.
– Я вот смертная сейчас. Ничего не могу. Как мне узнать?
Нина тяжело вздыхает и поднимает глаза к потолку.
– Думаю, никак. Если только, типа, заклинания. И то, это проверка на данный момент, а не постоянное отслеживание. И кровь твоя, наверное, нужна будет…
– Хорошо. Бери! – протягиваю ей руку. Нина недоуменно пялится сначала на мою кисть, затем на меня.
– Не-е-е… Я не знаю заклинания и что нужно делать. Это надо искать в книжках.
Я горько вздыхаю и снова засучиваю рукав так, чтобы ладонь спряталась в рукаве куртки. Одеваться я стала, как раньше, не отличаясь от Нины: черная большая кожаная куртка, напоминающая мотоциклетные, в которую очень удобно кутать свое тощее тело, серая безразмерная футболка, подарок сестры с цитатой из песни группы «Сплин»: «Прочь из моей головы! Над Москвой на метле, через тернии к звездам», черные джинсы и кожаные тяжелые ботинки. От Гриффит ничего нет. Ее кружевные платья и блузки остались в Саббате. Меня как девушку печалит этот факт. Все-таки я тряпичница.
Люди входили в вагон, садились, уныло замирали и снова выходили, сменяя друг друга. Мы ждали свою очередь рядом с ними. Ощущение одиночества: вот они, люди, но каждый в себе. Я не выдерживаю молчания.
– О чем хоть книга?
– О кинетике.
– И что там? А то сидишь, ушла туда с головой.
– О магии, о том, как она в нас развивается, как блокируется, как можно стать смертным и, наоборот, как можно смертного сделать Инициированным.
– А такое возможно?
– Ну… Пишут, что были такие дары, правда, это было чревато для Смертного и чары действовали на пару минут.
В эту минуту слышим объявление нашей станции.
– Пойдем, – и Нина убирает книгу, мы плетемся к выходу.
Двадцатое сентября. Утро началось с мысли: «Позвонить Рэю». Но посчитала, что если позвоню ему в четыре часа ночи, он вряд ли будет рад. Хотя у меня семь часов утра.
Решила подождать, мучимая мыслью: желанна я ему еще или нет?
Коротала время, как могла. Закончилось тем, что я напекла всем на завтрак блинов. Варя вышла из спальни на запах, толком еще не проснувшись. Я таращилась на сестру и поражалась, как она может быть такой томной и соблазнительной, еще не умывшись и не причесавшись, одетая в свой черный атласный халат и ажурный пеньюар. Я так не могу! С утра у меня обычно воронье гнездо на голове, лицо опухшее, помятая, а во рту кисло. Никакой сексуальности и в помине нет!
На часах время нещадно шло к обеду, а Кевин с Варей только проснулись, лениво почесываясь и зевая!
Сестра сразу же стала поглощать блинчики, оценив мое мастерство и заботу. Ганн, заметив мою нервозность, понял ее причины и взглядом указал на спальню, улыбаясь своей фирменной мальчишеской улыбкой.
