скачать книгу бесплатно
– Саббату нужно существовать на что-то, вот и взяла учеников.
– Я не об этом, – смотрю на Реджину, которая делает вид, что не понимает. Хотя на самом деле, кто-кто, а уж она знает лучше всех, что творится не только в жизни каждого, но и в голове.
– Тебе нужно отвлечься, Рэйнольд. Посмотри на себя, – кивает на меня. – Ты стал словно призрак. Если остальные считают, что ты справляешься, надевая каждое утро свой безупречный костюм, то я – не все. У тебя же в голове только одно: Мелани, Мелани, Мелани.
На каждое упоминание ее имени она делает легкий удар по столу своей ладонью, но эффект производит страшный: будто мне в голову гвоздь вбивают.
– Ты посмотри, – Реджина тут же ловит мое состояние, – Рэй, ты имя ее даже слышать не можешь!
– Реджина, я люблю ее. И так просто вычеркнуть из сердца и головы не могу, как это делаешь ты с ее вещами из комнаты!
Я взрываюсь. Мы говорим со Светочем на повышенных тонах; уверен, наши голоса слышны в замке, который эхом разносит любой громкий звук.
– Кстати, о комнате! Хорошо, что вспомнил. Что это было с утра?
– Это комната Мелани! Вещи тоже! И ты не имеешь права распоряжаться ими, стоит хозяйке покинуть пределы замка!
– Ох ты! Неужели думаешь, что она вернется? – Хелмак вздергивает подбородок и скрещивает руки на груди. Ее вопрос болезненный: вот уж несколько недель задаюсь им постоянно.
– Да, я верю, – голос-предатель звучит неуверенно.
– Химеры ее тебе так просто не отдадут. Я буду удивлена, если она еще не одна из них. Они хотели ее – они получили и теперь не выпустят живой. Это во-первых. А во-вторых, неужели ты думаешь, что она захочет вернуться после всего, что мы сделали?
– Она любит меня.
– Какая уверенность! – саркастически фыркает Реджина.
– То, что Мелани отказалась от меня на суде, ошибка, просто глупая недосказанность. И ты знаешь это, потому что сама была в суде! Так что не смей, слышишь, Реджина, не смей пытаться оттолкнуть меня от нее.
– Дурак, ты, Оденкирк. Неужели не понимаешь, что я пытаюсь уберечь тебя от ошибок и боли? – Реджина тяжело вздыхает и устало садится на один из стульев. Она смотрит на меня снизу своими светлыми серыми глазами, которые излучают материнскую заботу. Это остужает мой пыл. – Думаешь, мне не тяжело наблюдать, как ты мучаешься? Ну не дадут вам быть вместе! Вы же на разных сторонах.
– Почему ты думаешь, что Мелани снова станет Химерой?
Реджина опять тяжело вздыхает и отворачивается. Видно, что не хочет говорить свое мнение. Светоч пытается найти доводы, которые уже заранее бесполезны против моего любящего сердца.
– Хорошо. Давай представим, что она снова станет Инквизитором. И что дальше?
– Она вернется сюда.
– Скажи мне, как она будет жить дальше? Она не сможет, как Клаусснер, ненавидеть сестру. Или смириться с потерей, как Курт. Поверь, здесь, – Реджина указывает на сердце, – она очень привязана к сестре, как и та. У нее такая же связь, что у тебя была с Мириам. Ты до сих пор не оправился от ее потери. А уже шестой год идет!
В столовой повисает тишина. Слышно, как в коридоре что-то звякнуло, кто-то прошел мимо, наверху заиграл мобильник, судя по мелодии, одной из новеньких. Именно в эту затянувшуюся грустную паузу я слышу отчетливый зов Мелани: «Рэй», – и ветер проносится по столовой, раскачав люстру и всколыхнув занавески. Секунда, и все затихает, оставляя меня в смятенных чувствах.
– Она тебя зовет? – Реджина оглядывается вокруг, будто не понимает, что произошло.
– Да…
Зовет, но я не могу прийти или ответить. Это лишает покоя и остатков силы.
Светоч вздыхает, как отчаявшиеся родители, когда их уговоры не действуют на детей.
– Бог с вами! Делайте, что хотите. Комната твоя.
– А что насчет Кристен?
– А что насчет нее? Ты будешь обучать. Девочка талантлива.
– Слишком дерзкая, и мне не нравится, что она… – слово «поклонница» не хочется озвучивать.
– Является твоей фанаткой? – Реджина хмыкает, разглядывая свои идеальные глянцевые ногти. – Зато отвлечет от Мелани. Ты же сам устал от этих мыслей. Разлекайся!
Последнее Хелмак выдает резко и отрывисто, давая понять, что разговор окончен. Светоч встает и, цокая каблуками, удаляется, оставляя меня одного. Отлично! Я теперь должен обучать какую-то нахалку. Не люблю таких. С ними проблем не оберешься.
Я слышу легкий шорох откуда-то из коридора, и через мгновение там проскальзывает тень. Кажется, кто-то стоит за дверью. Я, не раздумывая, быстро встаю со стула и подлетаю к входу, чтобы подглядывающий не успел сбежать. Резко открыв дверь, хватаю шпиона и ощущаю кожаную куртку под рукой.
Щеки новенькой заливает стыдливый румянец, темно-каштановые волосы кажутся черными в тени; девушка смотрит на меня красивыми большими голубыми глазами, но рот кривится в дерзкой ухмылке.
– Подслушивала?
– И подсматривала…
Она вызывающе смотрит в глаза, будто спрашивает: «Ну? Что дальше будешь делать?» Злость зверем просыпается во мне.
– Еще раз будешь подслушивать мои разговоры, я быстро собью твою спесь. И не таких приструнивал!
В подтверждение слов я встряхиваю ее, как куклу, ощущая, насколько сильнее ее физически. Но даже на то, что могу свернуть ей шею легким движением, Кристен смотрит дерзко и вызывающе.
– Ruit! – рычу я. И девушку сбивает с ног мое заклинание, придавливая к полу. Она вскрикивает от беспомощности, но ничего сделать не может. Девушка лежит на полу лицом вниз у моих ног. Для такой нахалки, как она, это унизительно, знаю по опыту.
Я разворачиваюсь и, не оглядываясь, ухожу. Стоит мне выйти из коридора к общей лестнице, как заклинание прекращает действовать и освобождает дерзкую. Но мне все равно, то было воспитательная мера. Кажется, у меня с Деннард будут проблемы.
Мы вытащим тебя
Ночью не спалось совсем, потому что бабушкин дом был наполнен непривычными звуками. Пугающими. Сверчки стрекочут, ветер скрипит чем-то снаружи, машины проезжают быстро, редко и шумно. И все кажется, что сейчас войдет призрак бабушки, шаркая и кряхтя. А еще здесь очень темно. Ведь в городе свет льется в спальню от фонарей, реклам и баннеров за окном, постоянно ездят машины, ходят люди независимо от времени суток. А тут даже электричество не издает свой мерный пищащий звук, нет тикающих часов, и постоянно кто-то копошится: то ли зверь, то ли птица под крышей. Кровать неудобная. Как я на ней в детстве спала? Скрипучая, жесткая, пахнет железом и плесенью. Варя и Кевин легли в сенях на более широкую и новую кровать. Желание остаться наедине у двух безумно влюбленных понятно. Поэтому не претендую на удобство. Пускай нежатся в объятиях друг друга на широкой кровати.
Не выдержав этой ужасной тишины и темноты, я одеваюсь и, крадучись, выхожу на свежий ночной воздух. Надо мной распласталось огромное черное небо с яркими брызгами звезд, словно небесный художник неловко взмахнул кистью. Красиво. Луна желтая, круглая, глядит на меня своим глазом, все видит, все знает.
– У него через несколько дней день рождения… – шепчу я ей, сидя на крыльце. – Я могу позвонить! Услышу голос. Его голос! Я скучаю по нему, Луна. Очень. Ты скажи ему, что люблю его.
Я замолкаю, утираю слезы и хлюпаю носом. После чего вспоминаю слова заклинания, только они бессмысленны сейчас. Их нужно шептать возлюбленному. Мне все равно, поэтому, шмыгая носом, шепчу себе в коленки:
– Я, Дева-Луна, зову через ветер, зову через звезды, зову через облака: пусть придет в мои сны, в мою явь тот, кто любит меня – Рэйнольд Оденкирк.
Рыдаю снова, опять. Варя жестокими словами вскрывала меня похлеще патологоанатомов в морге.
«Аня, прекрати себя вести как ребенок. Не хочу конфету, дайте мне бутерброд с колбасой. Включи мозги и посмотри на реальное положение дел. Твой Инквизитор не примет тебя, если ты станешь Химерой, а если станешь Инквизитором, он не даст тебе общаться с Химерами. Он бросит, как только ты надоешь ему. И с кем ты тогда останешься? Ни семьи, ни сестры, ни любовника. Ты с ним была неделю. Всего неделю! Когда с Виктором год! Я хоть не в восторге от Савова, но он пытается вернуть тебя и борется. С ним будет стабильность. А где твой Инквизитор? Ты хоть слышала от него что-нибудь за эти две недели?» – «Если бы любил, нашел бы способ весточку кинуть».
Ну почему я сомневаюсь? Ведь Рэй признался, что любит! Почему? Ведь мог бы СМС Кевину послать. Через Гроховски же посылал сообщение! Или он боится, что я опять все пойму превратно? Я обязана ему позвонить. Достаточно услышать его голос, чтобы узнать: ждет меня он или нет.
– Не спится? – Я вздрагиваю от неожиданности. Обернувшись, вижу Ганна, который, как и я, вышел завернутым в одеяло поверх куртки.
– Нет. А тебе?
– Слишком тихо в доме. Жутко.
Ганн спускается и присаживается ко мне на ступеньку. Через непродолжительную паузу звучит голос Кевина, глуша стрекотание сверчков. Я стараюсь вытереть слезы и меньше хлюпать носом.
– Ты прости ее за то, что она тебе наговорила. Она действительно с ума сходила, когда искала тебя.
Я вздыхаю. Уже простила. На Варю обижаться долго не умею, как бы больно она не сделала.
– Я смотрю, ты в самом деле сильно полюбила Оденкирка.
Киваю, не в силах произнести хоть что-то. Опять повисает молчание, не знаю, о чем думает Кевин, но я пытаюсь справиться со слезами, чтобы не разрыдаться на плече у Ганна.
– Я ошиблась, Кев, – специально перехожу на английский, чтобы Ганн понял, что я все еще Мелани. Что Гриффит и Шувалова – это один и тот же человек, который не разграничивается амнезией и знанием языков. – Я должна была выбрать Рэя, не Виктора. И Варя это сразу же почувствовала.
– Ты выбрала то, что должна была.
Я смотрю на Кевина, не понимая, что он имеет в виду. Ганн смотрит меня: я не вижу его медового цвета глаз, они в ночи черные, но знаю, что взгляд серьезный. Теплый и заботливый.
– Ты выбрала семью. Я выбрал любовь. И мы на разных сторонах… Невозможно сложить то, что не складывается. Закон выбора суров.
– Да-да, закон суров, но это закон, – вспоминаю крылатую латинскую фразу, в которую Кевин вложил свое понимание.
Да, как-то не задумывалась, что он в том же положении, что и я.
– Ты жалеешь? – спрашиваю то, что съедает меня изнутри.
Кевин как-то неоднозначно жмет плечами.
– Глядя на тебя, понимаю, что тогда бы жалел о потери Варвары.
– Ты ее любишь? – улыбаюсь, не сдерживаясь. Приятно слышать признания в любви, пускай и не к тебе. Мужчины сразу становятся такими милыми, ранимыми. Ты понимаешь, что, несмотря на различие между ними и нами, в любви мы едины.
– Ну… – мнется Кевин, широко улыбаясь. По нему видно все без слов, но я хочу услышать! – Знаешь, иногда приходит глупая мысль, что влюбился в тебя, потому что ждал Варю.
– Какое странное признание!
Кевин смущенно смеется.
– Просто она у тебя нереальная. Со своими тараканами в голове, но… – он запинается, так как видно, что не находит слов от восхищения. – И как вы не похожи! Я до сих пор не понимаю, как вы можете быть сестрами.
Настала моя очередь смеяться. Многие задаются этим вопросом. Но такова жизнь со своим суровым законом выбора. Просто Варя когда-то сделала его раньше меня, я же сейчас расплачиваюсь.
– Варя сказала, что вы в Италию поедете…
Кевин кивает.
– Поэтому столько итальянской еды?
– Это Лаура прислала.
– Лаура?
Лаура Клаусснер – сестра Стефана. Кевин застает меня врасплох. Удивление, граничащее с шоком.
– Она Химера, – напоминает мне Ганн.
– Я помню. Просто не думала, что ты и Варя общаетесь с ней.
– А что такого?
– Как? – Я вспоминаю то, что мне рассказывал Рэй про нее. Для меня Лаура отвратительная личность. – Она же пыталась убить Еву.
– Пыталась, – Кевин смотрит на меня в упор. Поднимается резкий пронизывающий ветер, который пытается забраться ко мне под одеяло, приходится сильнее закутаться, чтобы не продрогнуть окончательно. – Она Химера, как и Варя. Думаю, у каждого на этой стороне есть мертвец на своем счету.
И я отвожу глаза, смотря в черноту ночи, которая шелестит листьями, стрекочет сверчками, лает где-то собакой. Ганн напомнил мне об Анджелине и двух француженках, моем личном списке смертей.
– И какая она?
– Лаура? Красивая. – Это было сказано без явного интереса и желания продолжать тему.
– Значит, ты, Варя и Италия.
– Вряд ли…
– Почему? – я удивляюсь скепсису Ганна.
– Кто нас отпустит? Если только под надзор клана Монакьелли[3 - Монакьелли – согласно итальянскому фольклору маленькие антропоморфные существа с кошачьими чертами, в длинных монашеских сутанах и маленьких красных остроконечных колпачках. http://www.bestiary.us/monakelli.]. Но вряд ли Марго отпустит Варю, как и она не уйдет от Темной… Со мной тоже все сложно.
– Мне не нравится, как ты это говоришь. Будто нет выбора.
От печального тона Кевина, в котором слышится безысходность, меня бросает в дрожь.
– Мелани, кому нужен сбежавший Инквизитор?
– Ну есть же Инициированные, ушедшие в мир Смертных…
– Есть. Но обычно у них есть образование, дом, работа, или же уходят на покой после службы Сенату, который обеспечит им счастливую старость. У меня ничего нет. Мне некуда уходить. А еще я выдал планы Светоча Темной, между прочим, это карается Сенатом. Пока Варвара укрывает меня как свою пару, Химеры держат меня. Стоит ей отказаться – меня убьют. И вполне возможно, свои же.
То, что Кевин говорил, было страшно. Я и подумать не могла, чем он рисковал ради сестры и меня. Во истину Ганн любит ее!
– Да и Варю не кину.
В этом простом предложении скрывается что-то опасное.
– Что ты имеешь в виду?
