Мерцание росы

Я постепенно пришел в себя и снова уселся рядом с ним.

– Дед, вот все говорят бог, бог. А чего это вообще такое? – отложив дымящуюся деревяшку, я приготовился внимательно слушать, но он молчал – дед? Расскажешь?

Он почесал седые виски и, положив свою настоящую сигару рядом с моей игрушечной, на выдохе начал:

– Жил один аскет, который дни и ночи проводил у статуи божества на центральной площади. Он возносил к нему молитвы, приносил последнюю еду и прекрасные цветы. Люди считали его святым. Он пренебрег всем, ради поклонения своему богу.

– Ну и что было дальше? Он попал в рай?

– Не знаю. Но однажды бог, которому он молился, заметил его и подозвал своего сына, чтобы показать, насколько люди преданы. И они вышли в город. На ту самую площадь.

– Зачем?

– Слушай дальше. Они оделись как люди, чтобы быть незаметными и подошли к статуе как раз в момент, когда аскет совершал очередное поклонение. Бог, одетый как человек обратился к аскету: “Отвернись и поклоняйся мне. Я стою перед тобой!” Аскет посмотрел на него пустыми глазами и продолжил кланяться статуе. Бог достал нож и кольнул аскета в спину со словами: “Отвернись и поклоняйся мне!”.

– А аскет продолжал кланяться статуе?

– Точно! Тогда бог взмахнул ножом прямо над ухом молящегося, заглушив молитву ветром. Но аскет даже не повернулся, и Бог проткнул верующего ножом насквозь. Когда тот висел на клинке, он сказал своему сыну: “Понял ли ты, что я хотел показать тебе? – Да отец. Я понял. Когда к тебе подходит живой бог, ты должен отвернуться от идола и поклоняться богу напрямую. – Нет, сын мой, я лишь показал тебе, что можно убивать кого угодно”.

Я сглотнул и продолжал смотреть на него. Он потушил сигару и поднялся.

– И что было потом? – я поднялся следом.

– Ничего. Тело аскета склевали грифы. Статую отмыли и продолжили верить, так и не осознав, что богам молитва не нужна.

– И всё?

– Ну это то, что о боге знаю я. А как оно там на самом деле… Пошли спать? – он положил руку мне на плечо и мы двинулись к дому.

– Дед, это не может правдой. Бог всех любит. Он создал всё – траву, камни, зверей. Он добрый, вроде бы…

– А, ты про этого? Я о нем мало знаю. Знаю, что он смешал белое с черным и мир стал серым. Мир храмов и оружейных заводов одновременно – его рук дело. Мы называем его гипсовый повелитель душ. Смотрел Поле Чудес?

– Смотрел. А кто это мы?

– Так вот там заставка перед передачей, маска такая из гипса. Вот считай это и есть его истинное лицо того, кому все молятся.

– Ага. Понятно. А кто мы то?

Он остановился и внимательно посмотрел на меня. Мне показалось, что он вот-вот заплачет, но он смог побороть накатывающее чувство и улыбнулся:

– Как-нибудь мы это обсудим. Ложись на втором. Там вид красивый утром.

Поднимаясь по лестнице, я остановился у странной картины. Стройная женщина в окружении деревьев и камней, а снизу надпись “Custodi mea corpus innocentes”. Написано по-английски, но в английском нет таких слов! Незнание языка задело меня до глубины. Я переписал буквы неизвестной фразы на листок и, положив его в карман, сам рухнул на кровать, оставив распятую колдунью в естественной стихии. Прямо передо мной на стене висел еще один странный символ – равносторонний крест с прибитым на него ключом, но до него мне уже не было никакого дела, ведь сегодняшний день был чертой между миром детства и миром подвига и, закрывая глаза, я понимал, что покидаю мир привычного солнца.

Обычно на природе просыпаются от пения птиц, но вместо трели я услышал довольное рычание и плеск воды. Выбежав на балкон, я увидел деда на поляне перед домом.

– Закаляешься?

– Проснулся? Давай ко мне!

– Да я как-то не хочу.

– Давай, давай. Отговорки не принимаются, – настойчиво сказал он и опрокинул на себя второе ведро воды со льдом – только учти, что дверь закрыта, а в доме пожар – горит первый этаж и через три минуты огонь доберется до тебя. Твои действия?

Когда дед закончил фразу я оторопел.

– Чего встал? Две минуты. Пламя ждать не станет. Ну же! – Дед продолжал смотреть на свои наградные часы.

Его фраза повергла меня в панику. Глаза начали искать пути отхода, но что можно было найти на пустом балконе старого дома? Лестницы тут не было и я начал искать место для приземления, но дед рассекретил мои планы:

– Если прыгнешь, сломаешь ноги! Думай! Минута!

Я крутился как зверь в клетке, не зная куда бежать и что делать. И вдруг, обернувшись, я заметил петлю веревки, накинутой на элемент ограды. Я бросился к правой части балкона и, перекинув ноги через металлическую конструкцию, уже висел на фиолетовой веревке с умело завязанными узлами по всей длине.

– Так, теперь спокойно подрабатываем ногами и руками спускаешь себя вниз. Не дергайся.

– Легко сказать!

– Давай-давай! Левая, правая, левая, правая.

Когда мои ноги коснулись земли, дед уже приступил к каким-то непонятным движениям, похожим на восточную гимнастику.

– Что это было? – обратился я к нему, но он будто не слышал меня и продолжал скользить по траве, перетекая из одной позы в другую.

Я не любил, когда молчали в ответ и, недолго думая, схватил ведро с ледяной водой и опрокинул на себя. От моего крика наверно проснулись не только соседи, но и птицы улетели с ближайших деревьев. Я жадно хватал воздух в попытке согреться и смотрел на хохочущего деда. Пожалуй, он смеялся даже громче, чем я кричал.

– Ну ты орёл! – отдышавшись заявил дед.

Я сел на траву и начал дрожать.

– Нет нет нет. Вставай! Надо размяться.

Он начал свой яростный танец и я синхронно повторял его движения, четко следуя неведомым орбитам. Мы двигались как единое целое, рассекая воздух резкими взмахами, и залечивали раны пространства медленными перекатами. Сбросив напряжение рук, мы завершили комплекс и присели на траву.

– Получается! – он одобрительно похлопал меня по плечу – занимался таким прежде?

– Да так, кассету смотрел, – с ложной скромностью ответил я и победно втянул рассветный аромат.

Завершив движения, мы встали друг напротив друга, молча смотря в глаза.

– Тебе было неловко вчера, когда ты не понимал о чем книги, да?

Откуда он мог знать о моих чувствах? Опустив голову, я признался ему:

– Просто я думал, что знаю английский, и этого хватит.

– Для жизни да. Но не для подвига. Идём, – он резко встал и зашагал по направлению к дому.

– Куда мы?

– Поднимайся на балкон и жди меня, – сказал он на ходу.

– О нет, спасибо. С меня хватит, – я остался стоять на поляне, как вкопанный.

– Да брось. Это было обычное упражнение на внимание, и ты с ним справился.

– А что было бы, если б я не заметил веревку?

– Ты бы сгорел вместе с домом, – уверенно сказал дед и скрылся за дверью.

Я вошел следом, но не обнаружил его на первом этаже. Подняться на второй он бы не успел. В недоумении я побрел вверх по лестнице, как услышал вдруг, что шкаф двигается целиком – он выполнял маскировочную функцию двери, ведущей в подвал. Я не стал разоблачать тайны и быстро поднялся на балкон. Через мгновение появился дед. В руках у него был огромный бумажный сверток, похожий на карту.

– Что это?

– Сейчас узнаешь, – спокойно ответил он и разложил бумагу на чайном столике.

Я стал рассматривать огромный ковер и не мог понять ни слова. Символы, похожие на иероглифы, были сгруппированы в несколько столбцов, при этом семь самых больших символов располагались в одну строчку в самом верху листа, а остальные стекали равными столбцами до самого низа манускрипта.

– Посмотри на них. Что ты видишь?

– Музыкальный алфавит художника, – не думая ответил я.

– Однако! – удивленно воскликнул он – дай мне свои руки, – дед протянул открытые ладони и ждал, пока я положу на них свои – почувствуй тепло, почувствуй его как напряжение, как ток, закрой глаза.

Я следовал его инструкциям и поднес свои руки к его рукам. Мы стояли, не двигаясь, как вдруг что-то горячее потекло от кистей в направлении плеч, будто помимо крови по венам бежало ещё что-то.

– Теперь найди в центре ладоней самое горячее место.

– Ага. Есть. Слушай а… – не успел я закончить фразу, как в голове зажглись тысячи разноцветных огней в сопровождении щелчков и странного треска.

В панике я открыл глаза и обнаружил себя держащим руки над листом с иероглифами. Я ничего не понимал, ведь секунду назад я держал деда за руки, а теперь под моими ладонями был этот бумажный атлас неведомых галактик.

– Что я видел?

– И слышал, не так ли? – улыбаясь, дед сворачивал манускрипт.

– Подожди, подожди! Я еще хочу!

– Не сегодня.

Просить повторно было бесполезно.

– Жди меня здесь.

Он ушел, а я остался сидеть на стуле. Я всматривался в ладони, тёр их, но, ни тепла, ни света, ни музыки извлечь не получалось. Так прошло минут пять.

– Ром, спустись, – услышал я голос деда.

В надежде, что он всё-таки позволит мне еще раз послушать эти буквы, я помчался вниз, однако застал его не с манускриптом, а в костюме.

– Мне нужно съездить по делам. Еда в холодильнике. Найди себе занятие на несколько часов. Вернусь после обеда, – не дождавшись моего ответа, он вышел из дома.

Мягкий удар входной двери означал лишь одно – теперь я хозяин дачи с бронированными окнами и всё её скрытое могущество в моем распоряжении. Покорять неизвестность нужно только на сытый желудок и первый пункт в моем плане рассекречивания – холодильник.

– Хорошо, что хоть без замка, – с ухмылкой заметил я.

Пять банок черной икры, бананы, бутылка водки и компот.

– Ну что ж, лучше чем, ничего!

Нарушая герметичность жестяного склепа с рыбьими яйцами, я поймал себя на мысли, что никогда не ел черную икру.

– Так, хлеб! Ага, есть!

Кусая бутерброд, я думал, чем же запивать этот неоправданно-дорогой вкус морепродукта – компотом или водкой? А можно ведь вместе? Нет. Вдруг вечером дед даст мне порулить. Никакого спирта.

Четвертый кусок хлеба с икрой я протолкнул стаканом компота и направился к выходу.

– Стоп! А секретный подвал? – я замер в дверях, не зная, что же сейчас важнее – исследовать местность или разобраться с имуществом – ладно, вернусь и проверю!

Утро плавно переткало в полдень и острое майское солнце заигрывало с глазами.

– Солнечные очки бы сейчас. Секретная дача, черная икра… Как я вообще мог забыть дома очки!

От спекуляций на тему своей крутости меня отвлек край блестящего колесного диска – за кустами, впереди, стоял мотоцикл. Я добавил шага и могучий силуэт стал угадываться среди зелени всё яснее.

– Странно, его что бросили?

Техника была выдающейся. Я не разбирался в марках, но, скорее всего, это был Урал. Мечта многих пацанов стояла здесь в абсолютной запущенности, вся в тополином пуху и масле.

– Да… – я слегка коснулся руля и первое, что я захотел, было, конечно же, прокатиться на этой легенде – пух этот! Всё портит!

Я оглянулся. Вокруг не было ни души. Дом, у забора которого был припаркован мотоцикл, по виду пустовал лет сто. Решено! Я отошел на несколько шагов и достал спички. Лучшей идеи, чем поджечь этот налет у меня не возникло.

– Сжигаем пух, катаемся, моем от масла и ставим обратно. Хозяин еще и спасибо скажет, – с этими словами я достал спички и зажег одну.

Через мгновение она приземлилась в самый центр белого озера. Пламя объяло всё вокруг. Я не сразу понял, что нужно бежать и только странный огонек в районе двигателя дал мне понять – дело дрянь. Так быстро я еще не бегал, казалось за мной бежит гепард, за ним тигр, а следом еще два льва. Взрыв я услышал уже забегая к себе на участок. Я присел на корточки и уперся головой в руки.

– Ну и что теперь? – я думал, что сейчас вновь появится свет и заиграет музыка, но видимо ладони работали только в присутствии деда – да, безысходность теперь всегда будет иметь для меня привкус черной икры.

Раздираемый содеянным, я проходил вдоль дачного забора остаток дня. Изучать полки с книгами мне не хотелось, да и сидеть в четырех стенах, когда на твоих плечах подрыв транспортного средства было бы пыткой для моей совести, а здесь ветер хоть как-то отвлекал меня от угрызений. Солнце сморило меня и я устроился в гамак, висящий между двух облепиховых деревьев. И только я закрыл глаза, как вдруг услышал звук подъехавшей машины. Смех двух мужских голосов, один из которых принадлежал моему деду, окончательно сбил меня с толку – не мог же дед в таком тоне разговаривать с участковым, а никого кроме милиции я не ждал сегодня в гости. Первым на территорию дачи вошел крупный мужчина средних лет, следом рыжеволосая девчонка, а замыкающим был мой дед. Все трое улыбались.

– А у вас нет собаки? А то я боюсь, – прозвучал незнакомый женский голос.

– Даже если б была, тебя бы не укусила! – дед ласково ответил незнакомке – знакомьтесь! Мой внук – Роман. Рома – это наши соседи.

– Здрасьте, – сказал я с наигранной улыбкой и специально не обратил внимания на девчонку, но взгляд ее почувствовал.

Мужчина протянул мне свою крепкую руку.

– Аркадий Аркадьевич.

Я кивнул в ответ, однако моей руки он не отпустил и с улыбкой добавил:

– Если бы не Марина, как бы я узнал своего спасителя?

Я вопросительно посмотрел на деда. Он улыбался, а я был в замешательстве. Наконец мужчина отпустил мою руку и продолжил:

– Марина видела тебя около нашего мотоцикла. Он был сломан и стоял уже много лет, а выкинуть его я не мог. Но ты решил проблему и никто не пострадал. Эх, как он горел! Марина мне всё рассказала и даже пожарных вызывать не стала.

Я не знал, как реагировать на это и выпалил первое, что пришло в голову:

– Обращайтесь, – подвел я черту под диалогом и все рассмеялись.

– Ладно, все в дом – дед пригласил нас пройти, а сам пошел в машину за продуктами.

Аркадий прошел первым, а я остался на улице. Осталась и рыжая девчонка.

– Злишься на меня? – заглянула она в мои глаза своими зелеными.

– Не. Всё ж решилось. Тем более я тебя и не видел.

– Я стояла за шторой.

– Ну, значит я не совсем еще разведчик, – выдохнул я обреченно.

– Мой дед разведчик, – спокойно сказала она, а я чуть не подавился слюной.

– Как?

– Так. Это правительственные дачи, ты разве не знал?

– И что, мой дед тоже? – тихо спросил я.

– Не. Он в другом отделе. Тише!

Сзади показался мой дед с двумя пакетами продуктов.

– Вы чего тут стоите? Быстро в дом! Обедать будем!

Мы сели за стол, а Маринка пошла готовить обед, и этим я был поражен не меньше, чем таинственной профессией моего деда. Девчонка моих лет умеет готовить и чувствует себя как рыба в воде с этими тарелками, чашками, ножами и вилками. Я тайно завидовал её будущему мужу.

– Как тебе тут отдыхается? – обратился ко мне Аркадий.

– Да… Нормально. Мотоциклы вот жгу, – ответил я и два мужских хохота вновь сотрясли пространство.

– Да…– протянул Аркадий, протирая слезы – ну Марк и внук у тебя.

– Твоя то, под стать! Смотри что делает, – дед махнул головой в сторону кухонного стола, где Маринка с беличьей скоростью раскладывала еду по тарелкам.

– Да. Тренирую ее быть женщиной, – серьезным голосом ответил Аркадий – а как иначе?

– Никак! В нашем деле важен двуглавый орел. Я своего тоже гоняю. Сегодня вот обливались и еще кое-что, да? – моргнул мне дед.

Я молча кивнул. Кто знает – что можно говорить за этим столом, а что нет? Маринка внесла первые тарелки. Колбаса и овощной салат, конечно, не отвечали моим пищевым пристрастиям, но после раннего завтрака я был готов съесть даже это. Следующие тарелки она поставила нам.

– Помоги мне сок принести, – она толкнула меня в бок, и я пошел с ней на кухню.

Пока она разливала жидкость по четырем стаканам, я изучал её медальон. Я видел такой символ на музыкальных пластинках.

– Любишь музыку?

– Играю на инструменте, – не поднимая глаз, ответила она.

– Барабаны?

– Саксофон. Неси на стол, – она передала мне два стакана и взглядом остановила диалог.

Мы сидели друг напротив друга – она со своим дедом на одной стороне стола, я со своим на другой. Видимо, проголодался не только я, потому что за несколько минут полнейшей тишины мы опрокинули в себя по две тарелки каждый.

– Что ж, нам пора, да Марин? – начал разговор Аркадий Аркадьевич.

Девочка, молча кивнув, встала и спокойно пошла в сторону выхода. Её предок последовал за ней.

– Ну, до свидания Марк, – они обнялись как-то очень тепло и момент замер на этом объятии. Было ощущение, что они прощались навек. Мы с Маринкой даже почувствовали себя неловко.

– Ром, подождите нас на улице, – попросил меня дед.

Мы понимающе вышли, но я расслышал начало фразы Аркадия “ Это вещество работает. Вчера получили первый образец Иро…” – сквозняк захлопнул дверь на полуслове и я не смог разобрать остаток слова. То ли фии, то ли мии. В общем, речь шла о каком-то веществе и мне хотелось узнать его называние. Солнце клонилось к закату и среди этих розовых облаков у нас не было тем для разговора. Я ждал пока она нарушит тишину и она это сделала:

– Вы где живете?

– Нефтяники. А ты?

– И я, – без намека на удивление ответила Маринка.

– Странно, что не виделись.

– Увидимся еще. Мы идем на экскурсию с классом в один день с вами, – уверенно сказала она и в этот момент вышли взрослые.

Дед повел их в сторону ворот, а я присел на ступеньки крыльца.

– А может и правда, вселенная рождается от взрыва? Может, даже мотоцикла…

Засыпая, на заднем сидении, я не хотел ни мороженного, ни порулить. Я хотел понять – что это были за символы на древней бумаге, почему я слышал музыку и видел свет, но ответ на этот вопрос был за рамками сегодняшнего дня и, возможно, всей моей жизни.

Я ощутил, как изо рта вот-вот капнет слюна и резко открыл глаза. Хоть сон был сладок, я не мог позволить себе такого уровня беззащитности. Мы стояли на парковке около большого серого здания. Вокруг было несколько таких же авто на дипломатических номерах и ни одного человека.

– Где мы? – обратился я к деду, отклеивая лицо от кожаного сидения.

– Мне нужно забрать документы.

– Почему ты сидишь в машине?

– Ждал, пока проснешься, – тихо сказал дед и вышел из авто.

Я протер глаза от остатков грёз и посмотрел в открытый люк – до лета оставалось всего несколько дней и листья, будто чувствуя приближающийся праздник жизни, искрились зеленью надежды. На этой безлюдной парковке среди представительских авто и стоящего неподалеку непонятного здания, я почувствовал ответственность за каждый свой прожитый день и грядущую вечность. Я смотрел, как свет играл на разводах мраморных ступеней крыльца и понимал, что это же самое солнце сияло для великих людей древности. Разве есть у нас право на слабость под солнцем, освещавшим царей?

Открылась дверь авто и раздался голос деда:

– Всё. Можем ехать, – сказал он, выкладывая на переднее сидение какой-то кожаный блокнот.

Машина тронулась, а я уперевшись носом в стекло, провожал взглядом неизвестное серое здание с непонятной табличкой А-17/22.

Фото на память

Двор был подозрительно пуст. Ни друзей-свидетелей моего драматического выхода из авто, ни бабушек-оракулов, все будто игнорировали мое возвращение. Смирившись с бойкотом, я поднялся на свой этаж и обрадовался открытой двери. Ну, хоть кто-то меня ждет!

– Ма, я дома! – положив ранец, я принялся снимать кроссовки, но заметил две пары неизвестных ботинок в прихожей и замер – ма? У нас гости?

Из моей комнаты доносился какой-то шорох, будто проводили уборку. Я выглянул из-за угла и увидел двух крепких мужиков, роющихся в вещах. Родители молча наблюдали за геологической разведкой в нашем шкафу.

– Ма, па, что происходит?

Родители, не ответив, отрицательно помахали головой.

– А происходит у вас, молодой человек, обыск по делу об убийстве. Вам знаком Касаткин Александр? – не поднимая головы, ко мне обратился один из незнакомцев.

Я знал отца Стаса и даже здоровался с ним несколько раз, поэтому врать о человеке из соседнего подъезда я не видел смысла.

– Учусь в одном классе с его сыном, а что? – ответив, я ощутил как расслабляется челюсть, в моем случае это было признаком зреющего презрения к собеседнику.

– А то, что у нас есть сведения, что люди из его группировки убили человека и оружие может спрятано где угодно. Даже у вас, – он достал свою голову из ящика и направил на меня свой крысиный взор.

Я посмотрел на родителей – их глаза молчали. Никто не понимал, что происходит, но мне не нужно было объяснять дважды – я видел как грузили тело в багажник джипа, поэтому спокойно прислонился к дверному проему и скрестил руки на груди. Перевернув все вещи в шкафу, ищейки принялись протыкать цветочные горшки. Я удивлялся, насколько мама спокойно на все это смотрит. Если бы я любил цветы, то уже бы сам проткнул одного из них этим же штырем.

– Что это? – вторая ищейка взяла в руки утяжелительный пояс.

– Это моё! – я сделал движение, чтобы забрать вещь из рук чужака, но он не позволил.

– Плотный какой. Наркотики внутри?

В этот момент он достал нож и вспорол пояс. Песок тонкой струйкой посыпался на паркет. В голове всплыл тот самый диалог с тренером:

“– А что там внутри?

– Победа.”

Мой взгляд следовал за песком и я понял, что так утекает время наших жизней. Пока недоумки уничтожают растения и спортивный инвентарь, время исчезает из-под ног. Я не стал поднимать взгляд и, молча развернувшись, вышел из комнаты. Меня ждал Стас и я должен был успеть на экскурсию. Он стоял у подъезда, спиной ко мне и, видимо я так сильно его напугал, что мороженное рухнуло на асфальт.

– Блин! Такое вкусное!

– Как ты можешь есть, когда твоего отца разыскивают? У нас обыск в квартире!

– Да? И что мне не есть теперь? У нас эти обыски постоянно. Мы уже на стол накрываем к их приходу.

– Слушай, как ты… Как ты можешь так жить?

Он расплылся в улыбке и показал карман, полный денег.

– Живу неплохо. Гуляем сегодня на мои.

– Знаешь куда упало твое мороженное? – я подошел к нему ближе и заглянул в глаза.

– На асфальт, – он чуть отпрянул.

– В капли крови с того трупа, который люди твоего отца грузили в багажник.

Стас покраснел и молча стоял, изучая засохшие пятна на асфальте.

– Так что сегодня просто гуляем. Закрой свои карманы.

Больше всего в прогулках с классом меня угнетал порядок. Я понимал, что это необходимо для безопасности, но выдержать энергию весны удавалось не всем. Хотелось бежать, скупая всё вкусное и яркое.

– Так, все встали парами, – начала инструктаж классный руководитель – как войдем в парк, никто никуда не разбегается. Мне вас искать некогда. Всем ясно?

В хоре согласных я, как обычно, молчал и, не то чтобы я делал это специально, просто что-то внутри меня не позволяло соглашаться, а идти на открытый мятеж было глупо и наивно, ведь система создается недоступной для разрушения её элементами. Через пять минут марша, четырьмя колоннами мы вошли на территорию детства. Странное чувство – сам еще ребенок, а уже считаешь карусели забавой для детей и смотришь на девчонок совсем другими глазами.

– А чего Артём не пошел? – Стас впервые за всю дорогу заговорил.

– Так физички же нет, – я сказал это серьезным тоном и улыбка, наконец, вернулась к нему.

Пока мы шли, я краем глаза наблюдал за своим другом и пытался понять его чувства. Едва уловимая тоска то и дело играла сумерками на его лице. Конечно, после элитного побережья парню было сложно радоваться облезлым попыткам развлечений, но он держался молодцом.

– Скорее бы на чертово колесо! – Стас выдохнул грёзы – так охота покататься!

– Мне иногда кажется, что мы никогда с него и не слазили.

Наши переговоры прервала учительница:

– Так, кассы – там. Везде ходим по двое. Пары не разбивать. Я буду ждать вас у центрального фонтана. У вас есть полтора часа.

Крик бешеной толпы потоком ветра снёс последнюю фразу классного руководителя – все бросились врассыпную. Не устоял и Стас.

– Я на колесо. Ты со мной?

– Не, я пока осмотрюсь.

Но он уже не слышал моих слов. Я остался один на один с огромным парком. Система водных каналов омывала всю территорию, превращая набор типичных аттракционов и киосков со сладкой ватой в сказочный город. Я шел вдоль одного из русел и рассматривал мелкую цветную плитку. Солнечный свет играл на воде и я полностью погрузился в это световое представление, позабыв о каруселях, газировке и даже пещера ужасов уже не так манила как прежде, хотя именно туда была самая большая очередь. Я присел на край вымощенного камнем канала и коснулся воды. Сияние обволакивало пальцы и, казалось, с них стекают живые капли света – мягкого огня, не способного причинить боль. Но, как ни крути, майский зной оставался верен себе в способности выжимать из людей влагу и я был вынужден найти место в тени. Скамейка неподалеку от колеса обозрения была идеальным местом и к тому же была свободна. Минуя очереди и плотные группы людей, здороваясь то с одними, то с другими ребятами из параллельных классов, некоторых вообще не узнавая в лицо, но всё равно здороваясь, я быстро направился к ней.