Мерцание росы

– Как помогать? – общительный парень не унимался.

– Помогать, молодой человек, очень просто – искать залежи полезных ископаемых на исторической родине и за ее пределами, настроившись на частоту минерала. Человек может входить в резонанс с определенными веществами и находить их безошибочно, без помощи аппаратуры, – говоря, он раскладывал перед нами листы бумаги с цветными картинками и непонятными фигурами.

Среди изображений я не мог найти ничего из известных мне символов и форм.

– У вас есть 10 минут, чтобы выполнить тест. Инструкция на последнем листе. Время пошло. И да, не пытайтесь видеть глазами, – очкарик завершил речь и сел за стол.

Я ненавидел тесты. Складывалось впечатление, что они делают из человека секретаршу, лишая пространственного мышления и простора действий, замыкая внутри узколобых инструкций, но этот был исключением – первое задание гласило: “расположите цвета в соответствии с фразами: океанический синтез, воздушное расширение, огненная взаимосвязь, земной контакт. Четыре квадрата по четыре цвета в каждом следовали строчкой ниже.

– Первое задание и уже невыполнимо, – думал я про себя – ладно, понатыкаю.

Пока все были заняты выполнением теста, я иногда поднимал голову и несколько раз встречался взглядом с очкариком. После третьего он резко встал и подошел к физичке, сказал ей что-то на ухо и протянул белый конверт. Больше я головы не поднимал.

– Время господа. Отложить ручки. Сдать тесты, – командным тоном озвучил просьбу очкарик.

Он собрал всю бумагу и, попрощавшись, вышел из кабинета. Следом пошли и мы.

– Роман, задержись.

Вторая просьба остаться вызвала во мне еще большее напряжение. Я развернулся и замер в дверях. Она подошла и протянула мне тот самый белый конверт.

– Тебя приглашают. Время и место указано.

– Куда приглашают?

Она положила конверт на парту и, не ответив, вернулась к своему столу. Оставив конверт нетронутым, я вышел из кабинета, но спиной ощутил её взгляд.

Первым, кто меня встретил внизу лестницы, был, конечно же, Артем.

– Что она от тебя хотела?

– Пригласила на ужин при свечах, – я ответил, глядя прямо ему в глаза.

Он развернулся и ушел, чуть не воспламенив на мне футболку.

– Чего это с ним? – Стас пытался говорить с полным ртом.

– Ревнует.

– Пошли на второй урок. Сейчас звонок уже прозвенит.

– Погодь. В туалет сходим.

– Да я как-то не особо хочу, – он уже начал пятиться назад, но я во время схватил его за костюм и поволок на первый этаж в пристройку.

После того, как мы перешли в пятый класс, посещение пристройки было для нас нечто воспоминаний о детстве. Занятия там заканчивались днем и всю вторую половину дня здание пустовало. Нам это было только на руку – можно было пройтись по кабинетам, разглядывая цветные следы прошлой жизни. Но у некоторых они были черно-белыми.

– Ты ж в туалет хотел? – он шел чуть позади, но уже начал понимать задумку.

Я подошел к пятому кабинету и потянул на себя дверь. Родной кабинет, в котором пролетели три года начальной школы, ничуть не изменился. Я шел вдоль рядов и гладил парты ладонью. Стас не стал проходить и молча стоял у входа, рассматривая в сумеречном свете полки с наивными книгами. Столы были по-прежнему исписаны признаниями в любви и ненависти. Некоторые чувства были столь сильны, что оставили сквозные дыры в деревянном полотне. У предпоследнего стола третьего ряда я остановился – в ладонь ударило тепло.

– Ну что, идем?

– Помнишь её? – я провел рукой по синей краске.

– Кого?

– Перед новым годом. В первом классе. Машка.

– В первом? Я тогда на островах еще жил. Забыл что ли? – Стас зашел в кабинет – а что за случай? Ты не рассказывал.

– Под новый год. Конфеты ей подарил, мешок целый, хлопушки и фейерверк. Её мать била. Отца вроде не было. Это был последний урок перед каникулами и потом у всех наступал праздник. Но для нее он был не такой, как для всех нас. И костюм этот её… И зимой и летом в нем ходила… Она была классной, знаешь – я держал руку на парте как на святой книге и продолжал говорить – я до сих пор помню её глаза. И это “спасибо” её… Никто так больше не благодарил меня. Все тогда орали, радовались звонку с урока. А она шепотом сказала и я услышал. И слышу до сих пор иногда. Дари, Стасян. Просто так дари. Крутое ощущение.

Оставив в покое памятный стол, я вышел в коридор. Он стоял у окна и смотрел на улицу.

– Чего ушел? – я сел на подоконник рядом с ним, но он отвернулся.

– Не смогу тебя понять. Не смогу услышать такое “спасибо”, которое слышал ты. Я богатый. Покупаю себе всё, что хочу. И дарят мне всё, что попрошу. Но у меня не было желания подарить кому-то что-то, – едва он закончил говорить, как мощный поток звука прошел по стеклу.

– Дискач уже? – я слез с подоконника – урок же должен быть!

– Пошли, глянем, – он улыбнулся, и мы двинулись прочь из улья детских воспоминаний.

– Кто последний, тот лох! – я сорвался раньше, но знал, что могу проиграть – слушай, а что за острова то?

– Острова как острова, – он пытался не сбить дыхание, прыгая через три ступеньки – даже русские были.

– Много?

– Ну, были.

За беседой про невероятную страну мы добежали до дверей актового зала. Стас остановил меня, чтобы перевести дыхание.

– Знаешь, на острове был район – он говорил, хватая воздух – куда не пускали, даже полицию. Никто не знал, что там происходило. Даже местная мафия.

– Закончим школу и узнаем, – я открыл дверь и пропустил его вперед.

Что ощущает человек, попав внутрь огнедышащего дракона? Я хотел выяснить это у нашего организатора, но не смог найти его в красном облаке концертного дыма.

– Если выйдет из окон, бабушки пожарных вызовут, – Стаса было едва слышно в подавляющей мощи техно-ритмов.

– Советские колонки, видал? У меня сейчас уши лопнут!

Стас кивнул, сделав вид, что услышал меня и пошел к кому-то, кто помахал ему рукой. Поддельный свет диско-шаров не мог прорваться сквозь густые облака. Угадывая контуры учителей, постепенно снимающих маски наставников, и учеников, радующихся тайно-пронесенному алкоголю, я простоял у стены несколько песен, не обращая внимания на приглашения, разговоры и ритуальные конвульсии одноклассников, полностью погрузившись в поиск причины моего появления здесь, но так и не смог найти повод оставаться здесь еще хоть сколько-нибудь. Я двинулся к двери прямо в момент объявления медляка – мне было неприятно смотреть на подобие чувств, которые закончатся щипанием задниц под запах дешевого спирта.

– Подожди! – голос Симы прозвучал как гром, заглушив низкочастотную атаку динамиков.

На этот раз подходила она. Я верил тому, что происходит и не требовал доказательств. Да, первая красавица школы вновь была напротив меня. Я смотрел на неё всего секунду, пытаясь отыскать то самое пламя, но – передо мной стояла обычная девчонка в красивом наряде. Может действительно это пламя существует только во сне. Я не стал подбирать слова и закрыл дверь, оставив позади праздник красного дыма. В коридоре было темно. Скорее всего, экономили электроэнергию, а может и мощности не хватало, чтобы питать одновременно и дискотеку и освещение всего здания. Зеленое мерцание застыло на отметке 19.35. Старые часы “Электроника” были единственным источником света, возможно, поэтому я был так рад увидеть теплый луч, сочившийся из-за двери. Класс был пуст. Физичка сидела, закинув ноги на стол, и курила в окно. На столе лежал тот самый конверт, который я отказался взять. Я знал, что она меня заметила. Наедине с собой люди никогда так не выпускают дым. А ещё я знал, что женщины видят на 360 градусов без поворота головы.

– Можно?

– Заходи, – ответила она, не повернувшись.

Я закрыл дверь и присел на ближайшую парту. Меня не волновало, что я сижу на столе, ведь я пришел во внеурочное время и был свободен от выполнения нормативов, к тому же, это придавало смелости в разговоре.

– А почему вас не было? Все учителя пришли, – я говорил, сжимая пальцы рук излишне слишком сильно.

– Я своё оттанцевала. Теперь вот даю ногам отдохнуть, – она медленно опустила ноги с подоконника на пол и длина её юбки стала чуть более приличной.

– Спросить хотел.

– Спроси.

Я ждал, когда она повернется, но она продолжала курить и смотреть в темноту окна. И только я собрался с мыслями, она заговорила:

– Над облаками, в самом центре неба есть незримое солнце.

Я встал со стола и не знал, что ответить.

– Выключи свет, – она повернулась в мою сторону, обдав пламенем глаз, и потушила сигарету.

Тишина и темнота вошли без стука.

– Когда оранжевый шар бессилен во власти мрака, лучи другого солнца пронизывают всё, навсегда лишая человека права на слабость, – она закончила фразу и последний свет отразился в её слезе.

Я не понимал, от счастья это или от беды, пытался найти разгадку в интонации, но голос звучал профессионально и безлично.

– Это знают не все, мой друг – она подошла ко мне и присела на корточки.

Смутившись, в надежде хоть как-то остановить приближение женщины, я спросил:

– А… А кто знает?

Мое бормотание её не остановило. Она посмотрела на меня своими черными глазами и, взяв мою голову в руки, поцеловала в лоб.

– Это знают только настоящие стюардессы, – прозвучал её голос над моим правым ухом.

Она привстала и начала собирать вещи в сумку, оставив меня наедине с ароматом её духов. Я стоял и не мог прийти в себя от касания её губ. Закончив с вещами, она прошла мимо меня, как будто я был незнакомым человеком.

– А как понять настоящая стюардесса или нет? – моя фраза остановила её в дверях и я повернулся следом.

Глядя в меня уже будто взрослого, она тихо сказала:

– Настоящие… Улыбаются до конца.

В голове звенела тьма кабинета. Я знал, что буду помнить этот вечер, который заставил меня повзрослеть на 10 лет за минуту. Выходя из школы, у меня было такое ощущение, будто я ухожу навсегда. Я не стал класть конверт в карман и нес его в руках до самого дома, но вечер не спешил завершаться. Обычно в это время двор был уже пуст, но, то ли весна была особенно-теплой, то ли чьи-то интересы столкнулись прямо у нас под окнами. Тело грузили в багажник джипа. Как раз в тот, откуда доставали компьютер. Я наблюдал за происходящим из-за угла дома и не решался подойти ближе. Кто знает, вспомнили бы они о том, что свидетель погрузки дружит с сыном их главаря или погрузили бы меня следом? Этого я выяснять не хотел и дождался, пока машины исчезнут из двора. Перешагнув через капли свежей крови, я открыл дверь подъезда и спокойно двинулся по лестнице вверх. Засыпая, я прашивал себя – повторится ли это время вновь? Приглашение от первой красавицы школы, поцелуй учителя, разборка прямо во дворе… Было ощущение, что над миром трясут шкатулку странного волшебства и по радио забыли предупредить об осадках.

Икра

Утро пришло во время. Краем глаза я наблюдал, как солнечный свет пожирает лабиринты напольного ковра. Этот ворсистый квадрат мне всегда казался чем-то большим, чем просто ткань. Уж очень я любил бродить мыслями по его вышитым коридорам. Каждый раз я представлял, что разноцветные узоры и лини это вроде полосы препятствий с потайными комнатами и ловушками. Но это было давно, когда я был ребенком. Теперь же я думал совершенно о другом.

– Рома, дедушка приедет с минуты на минуту. В комнате порядок?

– Да ма, – скидывая на бегу в коробку всё, что лежало на полу, ответил я.

Быстро оценив ситуацию, я закинул мяч на балкон, скейт отправил под кровать и, плюхнувшись кресло, начал читать учебник вверх ногами. Едва я успел перевернуть книгу в нормальное положение, как вошла Мама и принесла прекрасный аромат домашнего фруктового печенья.

– Хватит учить, идем!

Оттолкнувшись ногой от стола, я крутанулся на кресле и с довольным видом пошагал на кухню. Нет, я любил науку, но печенье сильнее.

– Он надолго к нам?

– Не знаю. Ты же понимаешь, с твоим дедом нельзя быть уверенным ни в чем.

Звонок в дверь застал нас на полпути к праздничному столу.

– Беги скорее, открывай!

Я зашагал к двери спокойным, даже настороженным шагом. Всё-таки последний раз я видел деда, когда мне было года два и сегодня этот человек мог быть кем угодно. Прислонившись лицом к неприятной синтетической обивке, я посмотрел в глазок. На площадке стоял одетый в костюм солидного вида мужчина. С портфелем и большим мешком он был похож на деда мороза, вернувшегося с дежурства. Я повернул замок. Дверь почему-то открывалась медленнее, чем обычно, да и не только дверь, всё будто замедлилось – звуки, ощущения, даже дыхание стало тише. Превращение угла из острого в прямой раскрывало образ таинственного человека. Я смотрел на него снизу вверх и моя голова была как в тумане. Я медленно поднимал взгляд от коричневых ботинок из грубой кожи к ремню такого же цвета и далее к глазам. Он молчал. Я ощутил что-то, для чего у меня не было слов. Будто сразу несколько человек смотрели на меня через его глаза и каждый усиливал другого. Я знал каждого из них. Свидание с духом предков прервал радостный звон маминого голоса:

– Папа, привет! Проходи скорее!

– Привет дорогие! – улыбка скрасила строгость его морщин и он сделал шаг в квартиру.

Я знал, что он играет в эту радость, ведь еще секунду назад его взгляд вмещал в себя боль и отвагу поколений. После процедуры объятий он, наконец, обратился ко мне:

– Кто это у нас тут, а?

Я смутился и, улыбнувшись, пожал его руку. Она была теплой.

– Пап, умывайся и к столу, – добавил мама на бегу.

Мы оба сделали вид, что ничего не произошло и каждый пошел по своим делам – я к столу, он – в ванну. Зайдя в комнату, я оценил размах торжества – стол был накрыт в лучших традициях нашего времени и каждый изыск был уместен. Были даже чипсы с газировкой, что немыслимо при любых других обстоятельствах. Но сегодня был особенный день и каждая деталь сообщала об этом.

– Ма, я буду салат и торт.

– Торт позже, а салат можешь брать.

Я не стал спорить и принялся отмерять порции. Едва взявшись за вилку, я мгновенно отложил её в сторону. Мешок! Что было в нём? Спрашивать было невежливо, но если очень хочется, то нужно.

– Ма, давай принесу дедушкины вещи? Что они там стоят в прихожей!

– Вещи уже здесь! – прозвучал радостный мужской голос за моей спиной – смотри, что я тебе привез!

Я развернулся с такой скоростью, что чуть шею себе не свернул. Передо мной стоял огромный стеклянный квадратный сосуд, а внутри был целый мир! Уменьшенная модель не то джунглей, не то пустыни. Зелень, песок, сухие ветки и какой-то странный пень, похожий на нору.

– Что это? – боясь подойти ближе, обратился я к деду.

– Твой новый друг, подруга точнее, – присаживаясь на корточки, ответил он – смотри!

Внутри пня что-то шевелилось.

– Смелее, – мягким шепотом добавил дед.

Собравшись с духом, я стал медленно наклоняться к стеклянному квадрату. Зеленый мир становился всё больше. Пески стали похожи на непроходимые дюны, кусочки травы и веток мерещились оазисами. В момент, когда я коснулся носом стекла, из норы медленно начала показываться голова огромной черепахи. Я выдохнул от растерянности. Лоб покрылся каплями пота.

– На ней держится весь мир, – услышал я голос деда, идущий откуда-то издалека.

Я не мог отрываться от ее плавных движений. Казалось, мощь всех океанов была спрятана под этим панцирем, а в глазах сияло первое солнце вселенной.

– Рома, основа мира никуда не убежит, садись обедать, – расслышал я голос мамы.

– Давайте, приступайте, Василий будет позже, – мама предвосхитила вопрос деда и подала ему основное блюдо.

Да, папа действительно сегодня задерживался, но все были предупреждены и поэтому спокойно начали трапезу. Но разговоров я не слушал, всё моё внимание было приковано к этому пятнистому кораблю. Он плавно двигался по собственному миру и мне казалось, что один его глаз всегда смотрит в мою сторону. Однозначно подарок деда превзошел все мыслимые границы и даже вкус подаваемых блюд был просто приятным фоном для созерцания.

– Хочу взять с собой на дачу Романа, отпустите?

О даче деда в семье ходили легенды. Говорят, что там он занимался какой-то странной деятельностью, в которую не посвящал никого и даже свою собаку.

– Да, да! Едем дед! – оторвавшись от террариума, радостно закричал я и однозначно посмотрел на маму. Такого взгляда не мог вынести никто и добро на отъезд было получено в рекордные пять секунд.

– Ура! – я выскочил из-за стола и побежал в комнату собирать рюкзак.

– Сапоги резиновые возьми, – сказала вслед мама.

О каких сапогах могла идти речь, я не понимал, ведь с сухими ногами путешествие – не путешествие. Я наспех покидал все, что было в шкафу, и через три минуты уже стоял в прихожей, готовый к покорению неизвестности.

– Пап, только без приключений! И до ночи не сидите!

– До ночи сидеть не будем, – дед умолчал о приключениях и вышел в прихожую.

– Так, ну что, все готовы?

– Все! – вытянулся я по стойке смирно.

– Тогда в путь! Держи ключи, иди заводи машину, – он протянул мне автомобильный брелок, отчего я потерял дар речи.

Я водил машину и раньше, но чтобы получить ключи… Я не мог его не оправдать такого доверия. Не обратив внимание на ребят у дежурной скамейки, я прямиком мчался к темно-зеленому Вольво на правительственных номерах. Пульт сработал с первого раза и замки приятно щелкнули в ответ. С дипломатической степенностью я погрузил вещи в багажник и устроился на водительском месте, жаль только, что обозревать мир мне мешала приборная панель, всё-таки для полноценного управления консулу не хватало роста. Внезапно открылась правая дверь и дед как ни в чем ни бывало занял пассажирское место.

– Запускай, – он пристегнул ремень безопасности и повернулся ко мне.

Струйка пота побежала по спине.

– Ключ по часовой.

Я знал, как заводить машину и медлил не поэтому. Меня манила и одновременно угнетала перспектива самостоятельного управления. К этому я не был готов.

– Если сомневаешься, никогда не делай шаг вперед. Интуиция и страх это верные друзья. Но сейчас они ни к чему. Всё будет хорошо.

Поверив ему, я сделал легкое движение кистью. Замок поддался с первого раза. Под капотом ожил ускоритель и лампы приборной панели одобрительно погасли.

– Выжимай тормоз и ручку в D. Потом чуть газу.

– Дед, я не ездил на автомате!

– Это проще, чем играть в твою приставку. Давай же!

После простых манипуляций я – 12-летний троечник, привел в движение правительственный автомобиль. И кто мне скажет, что математичка была права? В системе уравнений успеха всегда есть дополнительная неизвестная и таковой сегодня был мой дед. Проехав до конца двора под ошарашенные взгляды друзей, я степенно вышел из машины и мы с дедом поменялись местами. Он объяснил это тем, что путь предстоял дальний и я мог устать от недостаточно удобной для моего роста посадки. Естественно я согласился, хоть мы оба понимали, что причина рокировки кроется в ином.

– Ну, рассказывай!

– О чем? – не отрываясь от окна, ответил я.

– Как в школе успехи?

– Да нормально.

– Точно?

– Да, – ответил я коротко.

Хоть я и ехал на пассажирском сидении дипломатической машины, моя способность врать всё еще оставалась несовершенной, наверное, поэтому дед широко улыбнулся и добавил газу.

– О! Папа! – пролетевший старый Мерседес моргнул нам фарами.

– Точно! Он по этой дороге с работы ездит?

– Ага, – я обнял спинку переднего сидения и уставился в горизонт.

Городской пейзаж незаметно сменился сельским. Я любил эти места. Легкость березовых лесов, воздух с запахом надежды и простые люди. Машина остановилась возле бело-голубого киоска.

– Мороженное будешь? – спросил дед, выходя из авто.

– Два!

– Договорились!

Да что же это за день! И на машине поездил и два мороженных разрешили! Поскольку я знал, что халявы не бывает, мысленно я подготовился к внезапному ухудшению ситуации, но мой страх развеял дед, занося в салон пакет с газировкой и двумя стаканчиками пломбира.

–Держи. Такого в городе не купишь.

Я откусил небольшой кусочек и сливочный вкус стал вливаться в меня с такой интенсивностью, что кроме мычания я был не способен ни на что.

– Ну как?

– Дед, это супер! Почему в городе такого нет?

– В городе нет коров.

– Слушай, наверно поэтому я мычал, да? Коровий дух попал в меня с этим пломбиром.

– Именно, – с невозмутимым видом ответил он.

Вторая половина пути после двух стаканчиков пронеслась незаметно. Мы остановились около кирпичного забора, из-за которого виднелась крыша двухэтажного дома.

– Приехали! Ну как? Не устал?

Я молча помотал головой и выгрузил свое затекшее тело из транспорта. Дипломатический автомобиль научил меня уверенно врать меньше чем за час.

– Дааа… Классный у тебя дом, – обозревая строение снаружи, заявил я.

– Проходи внутрь, – дед пропускал меня вперед, придерживая массивную дверь.

Было ощущение, что я попал в музей: стеллажи книг, статуи, портреты ученых и всё это было чистым, без единой пылинки. Казалось, каждый предмет использовался ежедневно. Дед открыл шторы, но света сильно не прибавилось.

– Почему окна такие зеленые? – я моргнул в сторону стекол.

– Бронь. Чтоб хулиганы не залезли.

– Что это должны быть за хулиганы такие, от которых бронируют окна?

Дед не ответил и я подумал про себя – что же здесь хранится такого, что нужно ставить бронебойные стекла? Неужели всё из-за книг? Дед ушел на второй этаж, а я продолжал рассматривать полки. Сколько же здесь было красивых обложек. Таких не было ни в школьной библиотеке, ни у нас дома. А некоторые вообще были на непонятном языке. Да, вот и учи английский до посинения, чтоб потом вот так стоять, не зная о чем книга. Я взял ближайшую, с серебряным теснением, и открыл примерно посередине. Моему счастью не было предела, когда вместо букв я увидел картинку. Разрушающаяся от времени бумага была покрыта какой-то невероятно-стойкой краской. Все детали изображения были прорисованы с такой четкостью, что я буквально ощутил себя частью этой звездной схемы. И почему этот человек покидал привычный мир? Ведь в нем было солнце и деревья.

– Прекрасный выбор! – прозвучал радостный голос за моей спиной.

– Дед, да я… – замямлил я вполголоса.

– Нет, нет. Всё отлично. Бери любую, – одобрительно сказал он, закуривая сигару.

Я закрыл книгу и прошел мимо улыбающегося деда в сторону выхода. Мне хотелось на свежий воздух. Участок вокруг дома был полон зелени и цветов. Клумбы стояли вдоль мощеной гранитом аллеи, соединявшей основной дом и беседку в дальнем углу. Я побрел туда, переступая с квадрата на квадрат шахматным порядком. Прыгая, я пытался вернуть в себя детство, уж очень сильно давила эта атмосфера статуй и древних книг. Через минуту пришел дед, присел рядом и обдал меня густым облаком качественного дыма. Мне всегда нравился процесс выдыхания этих паров. Это делало человека невероятно крутым, ну, по крайней мере, так считали все мои сверстники, и я не был исключением. В голове рождался план достижения абсолютного могущества. Раз уж сегодня мне доверил управление автомобилем, разрешили съесть сразу два мороженных. А, была не была!

– Дед, дай покурить? – обратился я к нему и сам испугался своих слов.

Он сделал глубокую затяжку и молча удалился в сарай. Я думал он пошел за ремнем, но этот вариант я отмёл – ремень был у него на поясе. Вернувшись, он достал небольшую круглую деревяшку, внешне напоминающую сигару, и ручную дрель. Установив деревяшку в вертикальное положение, он начал сверлить отверстие прямо по центру. Я был в замешательстве. Это занятие его настолько поглотило, что он уже начал жевать свою сигару, забыв про ритуал выпускания дыма. Завершив с отверстием, он взял спички и начал опалять края. Один слегка, а второй довел до горения. Подождав около минуты, он потушил горящий край и протянул мне деревянную сигару.

– Первые разы сильно не тяни. Так, по чуть-чуть.

Видимо, мои глаза были настолько круглыми, что ему пришлось самому продемонстрировать процесс. Мне оставалось только повторить. Мы сидели рядом. Он, человек из дипломатического автомобиля, которого я видел второй раз в жизни и я, школьник, списывающий домашку у соседа по парте. Мы курили молча и нас объединял не только дым. Мы оба мечтали о чем-то большем и майский розовый закат понимающе молчал.

– Меня вызывали к директору, – мое признание было скрашено глубокой затяжкой древесного дыма.

– Он мог бы и сам прийти, если так срочно, – дед поднёс огня к тухнущему макету сигары – тяни, тяни, сейчас разгорится.

Его реакция удивила меня настолько, что я вдохнул слишком сильно и мгновенно был схвачен кашлем.

– Да бог с ним, с директором с этим, сдался он тебе, – дед хлопал меня по спине, помогая выпустить лишний воздух из груди.