Будешь моей

Просыпаться каждое утро, видеть помятое со сна лицо, приходить со службы в дом, где пахнет её духами, дыханием… нет, никак не укладывалось в голове.

Олег и не пытался, знал, что этого не может быть, потому что быть не может. Начинайте считать подлецом, согласен.

С ребёнком всё намного сложнее. От своего малыша отказываться не собирался, неважно, хотел или нет, планировал или никогда не думал в этом направлении. За своего необходимо нести ответственность, минимум материальную, максимум – активно участвовать в воспитании.

Каким образом это делать, при условии, что о его матери Олег слышать не хотел, представить не получалось.

Нет ничего невозможного для человека с интеллектом, так говорят, потому Олег планировал справиться. Хотя по поводу интеллекта возникали серьёзные сомнения. Судя по ситуации, в которую вляпался, оным он похвастаться не мог, но был твёрдо намерен как-то выкрутиться…

Вернулся в город к обеду.

Первым делом выгулял счастливого от возвращения хозяина Финика. Когда Олег уезжал, за псом присматривал сосед, капитан кинологической службы в отставке, на гражданке решивший заняться дрессурой в частном порядке. Троицу участников более чем устраивало подобное сотрудничество.

Олег, с его графиком и командировками, иначе бы не справился с Фиником.

Финик получал возможность реализовывать свои потребности с профессиональным кинологом.

Капитан – подработку рядом с домом.

Позвонил Яне, вытащив контакты из чёрного списка, сказал, что заедет, нужно поговорить.

Кучеренкова распахнула дверь в золотистом шёлковом халатике, под которым если и было что-то надето, то лишь номинальное. Повисла на шее Олега, не позволив отпрянуть, не отталкивать же. Осторожно выбрался из захвата, легонько отодвинул льнущее тело, посмотрел вопросительно, буркнул, с трудом сдерживая рвущееся наружу раздражение:

– Будешь в дверях держать, или пригласишь?

– Да, да, проходи, Олежек. У меня, правда, не убрано, извини, плохо чувствую себя, так плохо, ужас какой-то, – тараторила Яна.

Шагала, вихляя бёдрами впереди Олега, который пытался вспомнить, бывал ли в этом месте.

Пару раз заезжал, прихожую видел, дальше не проходил, всегда спешил, находились другие дела. Не интересно было на чём спит проходная девица, за каким столом ест…

Оказалась обычная панельная однушка. Ремонт и мебель – ровесники хозяйки квартиры. В комнате давно не актуальная, но исправно выполняющая своё предназначение стенка лофт, разобранный диван со скомканным постельным бельём, разбросанные по стульям вещи.

Общая атмосфера какой-то гнетущей неустроенности, словно попал в нежилое помещение, даже в его холостяцкой берлоге больше уюта, чем здесь.

– Прости, – ещё раз пролепетала Яна, судорожно собирая вещи, закидывая комком в шкаф. – Надо было предупредить, я бы заказала чего-нибудь вкусного… и вообще, я волновалась, пропал на целую неделю.

– В командировке был, – буркнул Олег.

– Я так и подумала, – кивнула Яна. – Чай, кофе могу предложить. Есть вино, осталось с добеременных времён, вот ещё, – поставила на низкий журнальный стол тарелку с фруктами.

Не забыв изогнуться, отклячив аппетитную задницу, выставив на обозрения грудь в том, что формально называется бюстгальтером. Минимум ткани, золотистое, максимально прозрачное кружево, призывно торчащие соски.

В штанах предательски шевельнулось, налилось ощутимой тяжестью, мгновенно накатило отторжение. Секса не было давненько, в последние недели не удавалось вырваться, снять какую-нибудь красотулю для горячего перепихона, но это не причина вестись на Янкины прелести.

Повёлся уже… спасибо!

Яна цепко перехватила мужской взгляд. Замерла, давая лучший обзор, томно облизала губы, намекая на своё очевидное, пожалуй, единственное достоинство. Сиськами третьего размера не удивить, вот умение делать королевский минет – редкость. Кучеренкова это знала.

– Я поговорить пришёл, – Олег стряхнул наплывающий морок, с грохотом пододвинул стул, сел, небрежно прикрыв рукой пах.

Несколько минут и всё придёт в норму. Распаляться он не собирался, идиотом и мазохистом себя не считал.

– Сядь, – почти рявкнул, указывая Яне на диван, другого места не нашлось.

– Что? – уставилась на него Яна, не дожидаясь ответа, начала тараторить: – Я по поводу свадьбы думала. Нет смысла закатывать большой банкет с ведущими, фейерверком, всё равно плохо себя чувствую, и деньги не лишние… Окупится банкет или нет – вопрос открытый, зачем тратиться зря. Лучше съездим отдохнуть, на ГОА или Тай… ой, тебе же нельзя! – обхватила лицо руками, спохватившись. – Ничего, в стране полно интересных мест для медового месяца. Мы в в конце февраля в Дагестан с подружками ездили, красиво… Летом ещё красивее будет!

– Ян, Яна! – пришлось перебить влажные мечты о медовом месяце в Дагестане. – Не будет никакой свадьбы, – отрезал твёрдо.

– Да? Ну и хорошо, просто распишемся, съездим в отпуск и начнём готовиться к рождению малыша. Детскую сделаем в одной из комнат, думаю, той, что меньше, она дальше от кухни. Нужно же будет нам личное пространство, когда маленький подрастёт, – погладила себя по животу, кинув на Олега трогательный взгляд, полный надежд и обещаний.

– Никакой свадьбы не будет, – чётко проговорил он. – Мы не будем расписываться ни с банкетом, ни без банкета, никак. И в Дагестан этот твой не поедем.

– Но?.. – явно опешила Яна, на глаза навернулись слёзы.

Олег поймал себя на раздражении. Кучеренковой нужно раздражаться, а бесился он. На Янку ли, на себя – не понятно, скорей на ситуацию в целом.

– Ян, давай начистоту, – придав тону спокойствия начал Олег. – Я тебя не люблю, – стоически перенёс полный возмущения и обиды взгляд в упор, – Ты мне даже не нравишься как женщина. Не подумай, ты привлекательная и всё такое, но никто не может нравиться поголовно всем. Анжелина Джоли, и та не всем нравится, – усмехнулся он. – Какой смысл нам жениться? Чтобы развестись через год?

– А ребёнок? – возмущённо взмахнула руками Яна.

– Что ребёнок… если мой – не брошу. Буду закрывать все нужды, что там…одежда, еда, садики, секции спортивные… – Олег стушевался, не слишком-то он представлял, что нужно ребёнку, поверхностно понимал, что-то слышал от друзей-приятелей и старших братьев. – На твои личные расходы выделять, пока в декрете сидишь…

– Ты понимаешь, что это не то же самое, что расти в полной семье?! – вылупилась Яна, потеряв внешний благостный настрой.

Позу сменила, вальяжно-томною на натянутую, напряжённую.

– Понимаю, – отрезал Олег, – но ничего другого предложить не могу. Ребёнка запишу на себя, не волнуйся. Имущественные, финансовые права, все остальные будут соблюдены, но это единственное, что я могу предложить. Прости.

Олег встал, решив, что разговор окончен. Переливать из пустого в порожнее можно долго. Всё, что хотел, он сказал. Молча пошёл в сторону выхода, надел кроссовки в прихожей, потянулся к замку, услышал за спиной шаги.

– Что-то хотела сказать? – повернулся он в сторону Яны, которая смотрела на него, как на врага народа.

Заслуженно, в общем-то. В целом же – насрать.

– Хотела сказать, что свадьба в июне меня устроит, – отчеканила та, смотря в упор.

– Свадьбы не будет, – отрезал Олег, вернув взгляд.

– Это мы ещё посмотрим.

Надутый гиалуронкой рот Яны скривился в усмешке, вызвав холодок по спине от неприглядности зрелища, пугающей неестественности, словно кукла-уродец из дешёвого пластика ожила.

– Не угрожай, Кучеренкова, – сузив глаза, проговорил Олег, ощущая, как волны неприятия и злости растекаются от него по всей маленькой прихожей.

Вышел, на улице закурил, с трудом успокоился, еле сдержался, не вернулся, не поговорил другим тоном, чтобы навсегда отбить желание фантазировать о несбыточном, тем более угрожать.

Кучеренкова в положении, даже если не от него, наезжать стрёмно, а если от него, тем более.

Один чёрт придётся договариваться, сосуществовать… да, отстой.

После поехал туда, куда на самом деле рвался всё время. Губы растянулись в счастливую улыбку, сам себе напомнил Финика в предвкушении вкусняшки и прогулки, а лучше вкусняшки во время прогулки.

Любил он прокручивать их недолгую встречу в больничном коридоре, смаковать детали.

Вот Маська смотрит вбок, разглядывая его профиль, думая, что он не замечает.

Вот бросает восхищённый взгляд на мышцы рук, скользит глазами по животу, обтянутому футболкой, резко приходит в себя, отводит взгляд к окну, заливается румянцем.

А вот слушает его короткие рассказы о семье, скупые факты, которыми успел поделиться.

Восхищение в глазах понравившейся девушки откровенно льстило. Он готов был прыгать с победным кличем Кинг Конга, когда видел вспышки в полуопущенном взгляде, но больше подкупала какая-то неподдельная искренность Маськи.

Что-то… природное, настоящее, то, чему определения точного дать не мог, не получалось. Не встречал такого за почти двадцать восемь лет жизни, зато точно знал, что хотел видеть это «что-то» как можно чаще.

Палата встретила грузной тёткой, сидевшей на кровати Тины. Медсестра, – та же самая, что выставила его из отделения неделю назад, не дав договорить, хотя бы телефонами перекинуться, вышвырнула, как кота облезлого, только пинка напоследок не отвесила – сказала, что Силантьеву выписали сегодня с утра.

И нет, телефон и адрес не даст ни за какие коврижки. Шёл бы ты товарищ со своей корочкой в задницу на метр в глубину. Она обязанности свои знает назубок, распространять информацию о пациентах права не имеет.

– Андрюх, – набрал он командира, понимая, что звонок сейчас, когда тот не видел семью неделю, совсем не в тему. – Прости, горит.

– Не проблема, – ответил Андрей, на заднем плане слышались крики дочки, ворчание младенца, шум от мультиков – какофония семейной жизни.

– Можешь пробить по своим каналам Силантьеву Тину?

– Кто это?

– Врач скорой, которая беременную вытащила. Она же потерпевшей считается, значит, данные должны быть.

– А самому спросить не судьба? – усмехнулся Андрюха.

О своих визитах Олег не распространялся, да и не придал бы никто значения, привыкли к бесконечной веренице Калугинских девиц. Не успеют с одним именем сродниться, второе на языке, третье и четвёртое одновременно.

– Так вышло.

– Посмотрю, что можно сделать. Не обещаю, – отрезал командир, сразу же переключился на разговор с Соней, требующей что-то от папочки, быстро распрощался с Олегом, положил трубку.

Так… на командира надейся, а сам не плошай, гласит народная мудрость. Кое-какой информацией Олег владел сам. Тина сказала, что заканчивает медицинский колледж. В их городке их не сто, с пяток вряд ли насчитать можно. Все объедет и найдёт. Можно узнать с какой станции скорой помощи была бригада, с которой приехала Тина, поинтересоваться там. Зацепки есть, одним словом.

Мысли перебил звонок.

– Да, мам, – ответил, переводя на громкую связь, выворачивая в сторону первого медицинского колледжа, который вспомнился, недалеко от дома, напротив парка, где они с Фиником гуляли.

– Как дела? Как Яночка себя чувствует? – Кучеренкова уже Яночкой стала, зашибись! – Что-то ты пропал, сыночек.

– В командировке был, прости. Ты же знаешь, связь не всегда есть, не всегда дозволено.

– Знаю, знаю, но не сложно же кинуть сообщение матери…

– Прости, – повторил Олег, закатив глаза. – Исправлюсь, обещаю.

– Ладно. Что вы решили с Яночкой, когда свадьба?

– Не будет свадьбы, мам.

– Но?.. – в голосе матери слышалось очевидно осуждение, такое, что ножом резать можно и раздавать для усугубления чувства вины перед всем человечеством скопом.

– Что «но»? Я даже не уверен, что это мой ребёнок, а если и мой – это не причина жениться на посторонней женщине.

– Если беременна, значит, не посторонняя, – одёрнула мать, поставив на место. – Когда ты повзрослеешь и начнёшь нести ответственность за свои поступки, Олег? Что мне отцу прикажешь говорить? Свадьбы не будет, потому что… Почему? Почему его внук должен расти без отца, вне нашего согласия?

– Ничего не говори, не вмешивайся, – отрезал Олег, не очень-то надеясь, что родители не станут вмешиваться, если речь пойдёт о родном внуке или внучке.

Живьём не слезут, сожрут с потрохами, душу вытрясут.

Твою мать, надо же было так попасть, ещё и с Кучеренковой! Была до неё Настя, Марина была, Оксана… Почему шустрый сперматозоид не оплодотворил яйцеклетку одной из них?

Дождался, партизан хренов, «лучшую» партию.

– Ладно, – вполне миролюбиво продолжила мать, – я знаешь, что звоню… У вас в садовом центре продаются рододендроны из Калужского питомника, можешь купить? Если не получится самому привезти, я попрошу Николая забрать, или водителя, главное – купить.

– Родедодрон? – переспросил Олег. – Что это хоть такое? Цветок, дерево?

– Кустарник. Рододендрон, – повторила мать.

Олегу показалось, что на него разом высыпали все сорок тысяч иероглифов китайской грамоты. Уточнение, какой именно радедогудрон нужен и вовсе привело к катарсису головного мозга лёгкой степени.

Нельзя придумать названия проще? Например, «кустарник с большими листьями», «кустарник с маленькими листья», «тоже кустарник», как вариант.

– Хорошо, – понимающе засмеялась в трубку мать, – скину точное название и фотографию. Только сегодня съезди, мало осталось. Сможешь?

– Смогу, – ответил Олег. – Надеюсь, он не сдохнет у меня на балконе…

Садовый центр встретил забитой парковкой. Люди, как муравьи, тащили большие тележки, заваленные землёй в пакетах, какими-то удобрениями, керамзитом. Волокли рассаду в больших и маленьких ёмкостях, лопаты, грабли, горшки для цветов. Дородный мужик вдохновлённо пёр биотуалет, следуя за важно шествующей женой, которая гордо несла чахлые саженцы помидоров. Предусмотрительный чёрт.

Господи, если ты есть, сделай так, чтобы Олега эта земельная лихорадка не коснулась никогда в жизни.

Аминь!

Смотаться ради матери, купить мифический радораберабироид он не возражал, но таскать землю в квартиру, засаживать балкон цветами, и что ещё сажают – лимоны, помидоры-черри, тимьян какой-нибудь, – он не готов…

– Девушка, – окликнул Олег продавца-консультанта, машинально отметив, что той лет тридцать пять, и он точно был бы не против дальнейшего знакомства, если бы голову хотя бы на минуту покинули мысли о Тине, Маське. – Девушка, мне нужно вот это, – показал присланное сообщение.

– В третьем зале, прямо, – быстро ответила та, и понеслась по своим делам.

Третий зал нашёл быстро, стройные ряды нужных кустарников тоже, а потом замер…

Они же все одинаковые, чёрт возьми!

Кое-где стояли ценники, где-то нет, горшки были перепутаны покупателями, которые брали и возвращали растения, часто оставляя не на отведённом месте.

Бескрайнее море зелёных, совершенно одинаковых кустов, которые и на кустарники-то не похожи, скорее на «фикусы», кои растут в общественных местах, больницах, школах…

Он вообще то, что нужно нашёл?

Это радеродром этот… рудеродром…

Нужный это кустарник или нет, если короче!

А-а-а-а!

Не заметил, как врезался в женщину, не посмотрел в кого. Машинально извинился, уставившись в телефон в тщетной попытке сравнить то, что видит на картинке, с тем, что воочию.

Листья, определённо, зелёные… нда…

– Помочь? – услышал знакомый голос.

Не поверил себе от счастья и неожиданности. Поднял взгляд.

Рядом, на расстоянии какого-то метра стояла Тина, Маська его.

Однотонная футболка, широкие джинсы, кроссовки, волосы собраны в хвост, минимум косметики. В тележке рядом, на ручке которой собственнически покоилась рука Тины, красовалась рассада цветов.

С листьями. Зелёными… да…

Глава 7

Олег, традиционно уже, встретился в парке с Андрюхой, тот, так же традиционно, покачивал коляску, наблюдая за Соней. В этот раз без крыльев, зато в кигуруми в виде разноцветного единорога или ещё какого-то сказочного существа.

Андрюха жадно глотал кофе, стоически борясь со сном. Олег остановился, с сожалением посмотрел на свой закончившийся стаканчик с бодрящей дозой кофеина. Финик с терпением, достойным всяческого поощрения, принимал знаки внимания трёхлетнего создания, ему отлично жилось и без эспрессо.

Дежурство выдалось не из лёгких. Накрыли трёх криминальных авторитетов, решивших, что перекантоваться в их провинциальном городке – отличная идея. Начали раньше обычного, группу сорвали посредине тренировки, освободились лишь ранним утром, после разбор полётов. Итого вторые сутки без сна.

Сейчас бы растянуться на кровати, оглашая пространство богатырским храпом, но нет. Андрюха выполнял отцовский долг. Олег – долг перед Фиником, тоже, можно сказать, отцовский.

Перекинулись парой слов. Работу не обсуждали, незачем. Обговорили планы на ближайший отдых на базе недалеко от города. Есть у них традиция раз в сезон собираться всем отрядом, с семьями.

Деревянные А-фрейм домики, раскиданные на берегу живописного лесного озера, окутанного густым лесом, благоустроенная мангальная зона с беседками, развлечения по сезону, от рыбалки, катания на сапбордах[3] до лыж и коньков. Банька, включая фурако[4], с видом на изумрудную гладь.

Тимбилдинг на добровольных началах, по инициативе коллектива, который в сплочении не нуждался, и без того теснее некуда общение и взаимопонимание. Иначе в их сфере никак.

На выходе из парка остановился у новой торговой палатки, уставленной рассадой, ветками плодовых деревьев, увешанную кашпо с шапками цветов. Глаза сами выцепили самый пышный горшок с синими мелкими цветочками.

– Девушка, а эти цветы в землю надо сажать? – спросил Олег, показывая на синюю поросль.

– Они и так в земле, – громыхнула «девушка» с пятой точкой размером с палатку, лет пятидесяти от роду, в фартуке в горошек.

– Я имею в виду – на грядку их пересаживать надо, клумбу там, или на балконе можно в горшке оставить?

– Можно в горшке, – уверенно кивнула продавщица. – Это лобелия, – пояснила так, словно этим всё объясняется.

– Дайте мне эту… лобелию, – сказал Олег, надеясь, что правильно запомнил название. – Карточки принимаете?

– Хоть карточкой, хоть переводом, хоть наличными, как вам удобней, – пробурчала в ответ, снимая нужное кашпо.

Дома Олег быстро принял душ, сварил кофе, заглотил, на ходу запихнул в себя бутерброд с колбасой. С более серьёзным завтраком заморачиваться не стал, побоялся, что не успеет к Тине.

Финик остался дома, проводив недовольным взглядом хозяина. Дескать, куда снова чёрт понёс?

Нравилась Олегу Тина, сильно нравилась. При малейшем воспоминании распирало, как счастливый воздушный шарик, готовый взмыть в небо, гонимый ветром надежды на большее. В груди становилось тепло, сладко и щекотно. Губы расплывались в счастливой улыбке, а лицо наверняка приобретало выражение дебильности слабой степени.

До сих пор не мог поверить в удачу, что встретил свою пропажу в садовом центре. Боже, храни Калугину Елену Андреевну и её новую страсть к огородничеству в целом, и рододендрону из Калужского питомника в частности. Если бы не совокупность этих факторов, никакая лихая не занесла бы его в садовый центр.

Они мило пообщались. Тина быстро помогла найти нужный цветок – оказалось, Олег смотрел не на те «фикусы», – заподозрив в его лице единомышленника, похвасталась своим выбором. Он, естественно, похвалил, на самом деле искренне, от всей души. Красивые ведь цветочки… разноцветные, нарядные.

Воспользовался случаем, продемонстрировал манеры джентльмена. Донёс рассаду до своей машины, окольными путями, чтобы потянуть время, доставил домой хозяйку цветочного царства. Хотел было по пути заехать в ресторан или кафе, закрепить хорошее впечатление.

Тина, сославшись на плохое самочувствие, отказалась.

Доставил в лучшем виде, поднял сокровища на четвёртый этаж, в гости напрашиваться не стал, даже на прощальном поцелуе не настаивал, несмотря на зарумянившиеся щёчки Маськи. Лишь обменялись телефонами, дабы снова не потеряться.

Олег готов был биться о заклад – Тина поплыла. Осталась парочка грамотных ходов, и «девочка наша». Опрокинется, никаких сомнений. Поджилки тряслись от одной мысли, что вот-вот, движение-другое, и Маська будет с ним, вернее под ним.

Давно он не чувствовала подобного интереса к девушке, желания, азарта. С него словно ленивое оцепенение слетело, когда женщина воспринимается не иначе, как доступный объект для слива сексуального напряжения, не более. Не одна, значит, другая, главное – результат. Кончить.

В случае с Маськой его интересовал секс только с Маськой, другую он не рассматривал и в теории, в качестве запасного варианта.

Или она, или… никаких «или».

Он собирался получить эту девочку, даже если все тектонические структуры Кавказского хребта разом сдвинутся.

Лобелия ему в помощь.

Так, с кашпо наперевес, отправился с ранним визитом. Если не путает, Тина должна быть дома. Она говорила про консультации перед госами, в том числе индивидуальные, которые начинались в одиннадцать-двенадцать дня, не раньше.

От дома до дома идти всего-то десять минут, на машине, в объезд, дольше выходило. Они ещё и соседи. И техникум, который заканчивала Тина, через дорогу от его жилого комплекса.

Одним словом – судьба.

Судьба Олегу заполучить в недолгое, но точно единоличное пользование сладкую Маську. Не единоличное его не устраивало.

Чёртов эгоист и та ещё сволочь, согласен.

Обычная пятиэтажка без лифта, участь которой – попасть под реновацию. Во дворе детский сад, площадка для малышни и подростков, тренажёры, лавочки с вездесущими пенсионерками, автомобили, припаркованные рядком.

На одном дыхании взбежал на нужный этаж. Остановился у нужной двери, перевёл чуть сбитое от волнения дыхание. Нажал на допотопный звонок, поднял кашпо на уровень Тининого личика, чтобы сразу обалдела, рассчитывая на эффект неожиданности.

На Яну и иже с ней безотказно действовала коробочка из ювелирного.

На Маську, он верил, эта… как её… лобелия.

Дверь распахнулась почти сразу, Олег выдохнул:

– Сюрприз-сюрприз! Это тебе!

– Неожиданно, опта, – раздался гнусавый мужской бас, гася мерзкий смешок.

Олег в упор уставился на стоявшего напротив парня. Сопляк, от силы лет девятнадцать-двадцать, в мятой футболке и широких шортах. Белобрысый, взлохмаченный, с носом-картошкой и подростковой сыпью на лбу. Тощий и длинный – глист, одним словом. Проломить такому грудину дело пары секунд…

– Ти-и-и-ин, Тинка, – вдруг заголосил глист. – К тебе, выходи.

Из ближайшей к выходу двери выскочила Тина в спортивных лосинах и топике.

Твою мать!

Точёная фигурка… глаз не оторвать, так бы и сожрал, а лучше трахнул не сходя с места.

Большая часть женской половины человечества убила бы за такую фигуру, мужской – за возможность обладать ею во всех смыслах и позах.

Она перед глистом в таком виде расхаживает? Не сыграть ли в тетрис с его позвоночником?.. Знал, чтобы, гадина, на кого можно пялиться, а на кого опасно для здоровья.

– Сюрприз, – повторил Олег, сделал шаг вперёд, протянул кашпо с синей шапкой растерявшейся Тине, которая смотрела широко распахнутыми светло-синими глазищами.

Не голубыми, а именно синими, едва светлее упруго покачивающейся в горшке лобелии.

– Пригласишь? – подсказал он, подмигнув.

О том, что в квартире находился парень, возможно, не чужой человек Тине, Олег думать не собирался. Был не чужой, станет чужим. Не для покрытых акне жердей такие девочки появляются на свет.

Прости, пацан, твой поезд ушёл. Видишь, за поворотом дым из трубы? Тебе в том же направлении.

– Я ненадолго, только после дежурства. Цветы увидел, сразу о тебе подумал, – пояснил он свой визит.

Естественно, ни о чём, кроме лобелии и балкона, где той предстоит жить, он думать не думал.

Святая простота. Сама невинность!

– П-проходи, – выдохнула Тина, распахивая шире дверь в комнату, одновременно забирая кашпо.

Довольный взгляд на подарок от Олега не скрылся. Зачёт тебе, Калугин! Молодец!

Стандартная шестнадцатиметровая комната с балконом. Ремонт… не получалось даже примерно прикинуть каких годов. Определённо, Олег тогда ещё не родился. Мебель из полированного, тёмно-коричневого ДСП тянула на антиквариат эпохи застоя. Сейчас подобную разве что в музее СССР найти можно, или в квартире особо упрямой бабули, категорически отказывающейся от перемен.

Люстра с круглыми плафонами с нарисованными цветами, покосившийся паркет ёлочкой, трюмо с тремя зеркалами…

И, несмотря на внешнюю неустроенность, почему-то уютно. То ли шторы от стены до стены, удивительно вписывающиеся в «интерьер» играли роль, то ли цветы на всех возможных поверхностях, то ли безделушки, расставленные продуманно, с любовью, то ли идеальный порядок, чистота, а то и сама хозяйка комнаты – всё создавало впечатление благоустроенности.