Будешь моей

Покоя не случилось. В дверях появился парень, обвёл пустую палату карим взглядом. Соседка, уставшая от шума, предпочла ретироваться во время визита корреспондентки.

– Тина? Силантьева? – спросил он, будто сомневался в том, что видел.

Я приподнялась с подушки, села, тяжело вздохнула, оглядывая исподлобья пришедшего. Спортивная фигура с широкими плечами, рост не меньше ста восьмидесяти, может и выше, но ненамного.

Светлая, однотонная футболка обхватывала накачанные руки, несмотря на раннюю весну – со следами свежего загара. Тёмно-серые штаны-карго с эластичным поясом, демократичные кроссовки New Balance 574, на которые старательно натянуты голубые бахилы. В одной руке снятая толстовка, в другой полупрозрачный пакет с продуктовым набором. Фрукты, шоколад, творог, колбаса какая-то, сыр в производственной упаковке…

Я уставилась в лицо спрашивающего. Взлохмаченные волосы, стрижка актуальная, но явно живущая своей жизнь, отсутствие модной сейчас бороды, лишь лёгкая небритость, и что-то такое… едва уловимое в образе, аура вокруг, говорили, что он имеет отношение к силовым структурам.

Следователь, опер, прокурор… я толком не разбиралась в служебной иерархии, в должностях, званиях и их обязанностях. Пакет с продуктами, одежда, общий расслабленный вид указывали на обратное – если следователь или опер, то на выходных или в отпуске. Странное место выбрал товарищ для отдыха…

– Силантьева, – кивнула я, смотря на пришедшего.

В характеристике «парень» я ошиблась, передо мной стоял мужчина. Старше моих двадцати на шесть-восемь лет минимум. Крошечные морщинки в уголках карих глаз говорили о том, что их обладатель часто смеётся. Чётко очерченные губы, широкие скулы, квадратный подбородок, такой называют волевым.

От академической красоты далёк, от нынешних стандартов тоже. В рекламе селективного парфюма такого не увидишь, не красавец с голливудской улыбкой и совершенно пустым, пусть и выразительным взглядом.

И всё же что-то… притягивающее, примагничивающее бросалось в глаза, откровенно смущало, вводило в ступор. Мысли глупые в голову лезли, мутило от этого, вынуждая сердце рвано дёрнуться, будто в преддверии чего-то знакового.

Глупости! Действие усталости, пережитого стресса, лекарств. Какая разница, как часто смеётся пришедший, пусть задаёт очередные вопросы и проваливает.

Глава 3

Проснувшись после обеда от яркого солнечного света в глаза, Олег лениво потянулся, дёрнул подушку, водрузил себе на лицо, невнятно выражая недовольство.

Подушку бесцеремонно стянули, следом одеяло, не обращая внимания на протесты и мат. Смертельно не хотелось вставать, но делать нечего, пришлось.

– Ну? Доволен? – уставился он на сидящего у кровати пса, демонстративно держащего в пасти угол одеяла. – Отдай. Отдай, я сказал.

Джеффри Таурус по документам, в миру банальный Финик, породы американский булли шоколадно-подпалого окраса, смотрел исподлобья, не моргая, всем своим видом показывая, что веры хозяину нет.

Мало того, что пришлось ночь провести в одиночестве – это ладно, Финик парень взрослый, целых полтора года от роду, что такое служба понимает, – утром гулять с соседом, кинологом Валерием, так ещё и стрелки часов перевалили за полдень, а хозяин продолжает спать.

Не-не, уговор есть уговор, по плану долгая прогулка!

Пришлось идти в душ, приходить в себя под холодными струями. Крепкий кофе, сигарета на балконе, наслаждение пустой со сна головой, без неясной тревоги, которая поселилась в груди и никак не покидала.

С какой стати он так волновался о той девчонке со скорой?.. Посторонний человек, наверняка у неё родители есть, дедушки, бабушки, молодой человек или муж. В общем, имеется кому позаботиться, мысли же лезли и лезли. Аномалия как-то. Достало!

– Вперёд! – кинул он у дверей, глядя на перетаптывающегося Финика.

Пёс выкатился, перебирая крепкими короткими лапами, довольно виляя хвостом, бросая на хозяина благодарно-восхищённый взгляд.

В парк добрались быстро. Всего одна остановка от недавно построенного жилого комплекса, в котором года два назад у Олега появилась просторная двухкомнатная квартира с балконом. Вообще, риэлтор доказывал, что это «евротрёшка», по факту же двушка с двумя отдельными комнатами и кухней, чуть большей площади, чем принято в бюджетном сегменте.

Олег неспешно бежал, выровняв дыхание, Финик семенил рядом, игнорируя боязливые взгляды прохожих.

В парке сделали символический круг вокруг малого пруда, наслаждаясь весенней погодой, ласковыми лучами солнышка, щебетанием птиц, запахом нераспустившихся почек на деревьях. Спешно обошли по большой дуге детскую площадку, дабы избежать волнения мамаш. Выбрались на аллею, в конце которой раскинулась оборудованная площадка для собак – цель сегодняшней прогулки.

По центру тропинки, засыпанной гранитной крошкой, с двух сторон которой простирался газон со свежей зеленью, маячил знакомый силуэт. Андрей Сергеевич Тихомиров, он же Андрюха, он же их командир, стоял на месте, одной рукой покачивая коляску с полугодовалым сынишкой, второй держал телефон, одновременно смотря на экран и на трёхлетнюю кроху, волочащую санки со скрежетом на всю округу. Резиновые сапожки, пышная юбка поверх комбинезона, кособоко напяленные крылья, светящиеся рожки прямо на шапке с помпоном – наглядная иллюстрация счастья отцовства.

– Здоров, – поздоровался Олег с командиром. – На снег надеялись? – глянул на кроху с крыльями не то бабочки, не то феечки.

– Кризис трёх лет, – усмехнулся Андрюха. – Хоть так выбрались, Вера на ходу уже засыпает.

– Финик! – закричала кроха, подпрыгнула на месте, бросила санки, понеслась в сторону пса, который флегматично и привычно принимал знаки внимания трёхлетнего создания. – Хороший мальчик, самый хороший, какие у тебя ушки, носик, глазки, ла-а-а-апочки.

Мимо проходящая тётка в ужасе отпрянула, бросила возмущённый взгляд на нерадивых папаш, допустивших общение ребёнка с собакой-убийцей, но предпочла ретироваться молча. Олег проигнорировал бубнящее недовольство, каждому не объяснишь, что амбулли, несмотря на грозный вид, доброжелательные плюхи, относящиеся к детям со спокойствием, достойным подражания.

Тем более Соня – та самая кроха с крыльями, – считай, росла вместе с Фиником, была частью стаи, ей позволялось всё. Недооценивать опасность любой собаки не стоит, чихуахуа, и тот может напасть, но в данном случае – абсолютно безопасный тандем ребёнка и пса.

– Чего там? – Олег заглянул в телефон, куда минутой назад с интересом смотрел Андрюха.

– Да беременная, та, которую выпустили в обмен на врача скорой, интервью раздаёт. Рассказывает, как врачиха бойко торговалась с террористами, как спасала её, уговаривала и уговорила в итоге. Требует, чтобы власти области наградили девушку. Глянь.

Олег посмотрел, в конце Наумова Елизавета – так звали пострадавшую, – от души говорила спасибо «ребяткам», которые принимали непосредственное участие в освобождении заложников, и всем остальным, так или иначе причастным. Благодаря слаженной работе спецслужб, особенно врача скорой помощи, и докторам стационара, куда её экстренно доставили, удалось остановить родовую деятельность. Появился шанс родить в срок.

Спасибо тебе, Наумова Лиза, от всего сердца. Жалко, начальство эйфорию пострадавших не разделяло. Командира едва не отстранили до выяснения обстоятельств, в итоге на месте оставили, однако, служебного расследования не избежать.

Мать погибшего требует крови, обивает пороги, доказывает невиновность единственного сына, что расстреляли его ни за что. Изуверы. Любой человек может оступиться. Зачем же сразу на поражение?.. Жена Максимушки тоже объявилась, грозила судом, требовала возмещение морального ущерба и материального вреда…

По-человечески людей понять можно. Жалко и мать, потерявшего единственного сына, и жену, только факт, что этот урод взял в заложники детей, стрелял в беременную, чудом не всадил пулю в пятилетнего ребёнка, попав во врача скорой, остаётся фактом.

– Слушай, командир, ты не знаешь, куда отвезли докторицу? Сильно она ранена?

Мысли о мальчишке, спрятанном между шкафом и стеной, о пуле, которая влетела в руку девушки… как там её… Тина вроде, снова окунули в неясную тревогу. Появилось отчаянное желание срочно что-то сделать. Необходимость жизненно важная, в край.

– Чирком. В первую городскую, куда ещё, – кивнул Андрюха. – У нас больниц раз-два и обчёлся, городок-то небольшой.

Несмотря на то, что Олег жил здесь не первый год, он оставался в сознании жителя мегаполиса. Никак не мог привыкнуть, что от одного края города до другого можно пешком дойти, все жители так или иначе, через кого-то, да знакомы. Поначалу думал, что эта «ссылка» временная, постепенно втянулся, обзавёлся друзьями, жильём, теперь и не помышлял о переезде.

– Точно, ступил, – улыбнулся Олег. – Пойдём мы. Финик! Пойдём-ка, брат, – подозвал он пса. – Прости, сегодня без площадки, но завтра – обещаю.

– Давай, – кивнул Андрюха. – Привет передавай, – подмигнул.

Сразу же переключил внимание на дочь, до этого спокойно игравшую с собакой, а теперь решившую, что срочно нужно влезть в ближайшую лужу. Полежать, порелаксировать. СПА-процедуры, лечебные грязи…

В больницу пустили спокойно, охранник проводил унылым взглядом Олега, несущего пакет с гостинцами. Не идти же с пустыми руками. Набрал по мелочи в супермаркете рядом с домом, вышел увесистый набор. Ничего, не съест, так с соседками по палате поделится, с медсёстрами. Найдёт, куда деть, в общем.

В справочном вышла заминка, неожиданно вспомнил, что фамилии Тины он не знал. Собственно, имени тоже. Тина – могло происходить от какого угодно имени, могло полным быть.

– Девушка, подскажите, будьте любезны, где лежит пострадавшая в захвате детского сада, – сунулся он в окошко справочной, протягивая шоколадку.

Девушка, лет шестидесяти от роду, мазнула безразличным взглядом по дару, уставилась осуждающе на Олега, поправляя очки. Человек важным делом занят, не до лишних разговоров ему. Сканворд нерешённый ждёт, чай с вишнёвым вареньем, сериал стоит на паузе, а тут ходят всякие…

– Фамилия?

– Не знаю, – честно ответил Олег. – Она ранена в руку, одна-единственная такая.

Беременную отвезли в роддом, так что Тина – единственная, это Олег знал точно. Остальные пострадали морально, может у кого-то обострились хронические заболевания на фоне стресса, сахар поднялся, нервы расшалились, но с огнестрельным ранением в теракте здесь одна.

– Без фамилии не могу сказать, – бросила «девушка», уставилась в газету, вертя карандашом.

– А так? – ткнул корочками в окошко, что категорически не поощряло начальство.

Нельзя им светить корками, лицами, службой. Лучше говорить, что работаешь в местном ЖЭКе сантехником, что многие и делали. Олег обычно загибал, что трудится менеджером среднего звена в курьерской службе, иногда верили, иногда нет, но опровергнуть не могли.

– Силантьева в пятом отделении, четырнадцатая палата, – тут же отрапортовала тётка, непроизвольно вытянувшись. – Второй этаж, сынок, налево от лифтов, – добавила умильно-заискивающе.

Палату нашёл быстро, что там искать. Справа чётные, слева нечётные, коридор, заканчивающийся окном в пол и раскидистым фикусом, пост медсестры в середине, двери в процедурную, ординаторскую, комнату дежурного врача, место отдыха с диваном и двумя креслами – стандартный набор рядового отделения городской больницы. Свежий ремонт, бюджетная новая мебель, шатающиеся без дела пациенты, несущиеся, как на пожар медики.

Зашёл в палату, огляделся. Все кровати пустые, кроме одной. На ней, обхватив себя руками, сидела девушка, с тревогой оглядывая зашедшего.

Олег не знал, чего ожидать от визита, кого он собирался увидеть, зачем. Черты лица запомнил, профессиональная память, врождённая особенность. И всё равно первое, что бросалось в глаза, – то, что эту девушку он видел первый раз в жизни. Сильно не похожа на ту, которая зашла в детский сад, чтобы стать одной из заложниц.

Нахохлившаяся, как озябшая канарейка, смотрящая настороженно, ожидая подвох, и какая-то… уставшая что ли, вымотанная. А какой ей быть? Девчонка гражданская до мозга костей, но не растерялась, не испугалась, пошла, оказала помощь, вызволила, ранение получила. Да тут без чувств нужно лежать, а рядом, чтобы флабелефер[2] с опахалом дежурил, а она ничего, держится, смотрит вопросительно.

– Силантьева? Тина? – уточнил Олег на всякий случай.

– Да, проходите, – обречённо ответили ему красивым голосом.

Правда красивым, мягким, с едва заметным не местным выговором, певучим. Слушать такой и слушать, услада для ушей, хоть абсолютным музыкальным слухом он похвастаться не мог.

– Я… вот… – тряхнул Олег пакетом, с опозданием сообразив, что никакого более-менее приличного повода для визита не придумал. Он вообще сегодня тупил, то ли недосып сказался, то ли бури магнитные. – От имени и по поручению, как бы. От тимуровцев, – сказал первое, что пришло в голову.

– Каких тимуровцев? – нахмурилась Тина.

– Движение молодёжное, дети старикам, молодёжь детям, здоровые больным, и всякое такое.

– Я под какую категорию попадаю? Дети, старики или больные? – фыркнула Тина в ответ на тираду.

– Ты – красивых девушек, – уверенно заявил Олег.

Ничуть не соврал. Вызывающей красавицей, сделанной с головы до ног косметологами, не назвать, но и просто «миленькой», «славненькой», «симпатичненькой» – тоже.

Тина – красива какой-то естественной красотой. Первобытной, что ли, когда видно, что всё своё, натуральное, начиная с блестящих, русых волос, густых ресниц вокруг голубых глаз, пухлых губ, заканчивая ногтями на ногах без яркого педикюра.

Он тысячу лет не видел ничего подобного. Учитывая контингент девиц, с которыми предпочитал проводить время, не удивительно, тем ценнее казалось то, что видел прямо сейчас. Отрада для глаз, услада.

Нет, он не брезговал простыми девушкам, без обязательного набора современной прогрессивной Леди: залитых гиалуронкой губ, нулевой мимикой из-за излишка ботокса, силикона в груди, перекачанных ягодиц, напоминающих круп рабочей кобылы. Теми, кого называют «соска».

Просто с «сосками» было проще и быстрее наладить контакт. Прокатить в представительной тачке, сводить в фешенебельный по местным меркам ресторан, пригласить домой – и девица уже на лопатках, в мечтах, что будешь если не полностью содержать, то изрядно подкидывать на реснички и ноготочки.

Простые девушки тоже не были лишены жажды обновления бровей раз в месяц, но иногда среди них попадались уникумы, желающие серьёзных отношений, а это для Олега – табу. Не готов он был, играть же, обманывать не хотел.

Замутить с этой Тиной, что ли… Вдруг ей тоже не нужны крепкие отношения, достаточно взаимовыгодных.

Руки чесались прикоснуться к выпавшей пряди волос. Убрать за ухо отработанным движением, провести пальцами по нежной щеке, прикоснуться к мягким губам. В горле пересохло от желания прижаться губами к тонкой коже шеи, подняться к полупрозрачной мочке, обхватить, сжать…

– Спасибо, господин тимуровец, или как вас называть, обойдусь, – вернули его с небес на землю одной-единственной репликой, брошенной с раздражением.

Олег машинально перевёл взгляд за спину Тины, которая встала, перекрывая ему дорогу. Тумбочка рядом с кроватью пустая, у соседки навалены фрукты, лежит упаковка печенья, строит полупустой контейнер с недоеденным салатом. У Тины же одинокая казённая кружка с чайной ложкой на ней. Дешёвенькой бутылки с питьевой водой – и то не наблюдалось.

– Возьми, не нести же обратно, – водрузил он пакет на тумбочку. – Здесь ничего особенно. Яблоки, груши, пара апельсинов, авокадо, сок, шоколадка, вода без газа, творог, колбаса, продавщица клялась, что съедобная, и сыр.

– Не надо мне ничего, – ощетинилась Тина. – Кто вы вообще такой? Что ещё за тимуровцы такие? Партия какая-то, секта, социальная служба?

– Про тимуровцев Гайдар писал, «Тимур и его команда» называется. Не читала?

– Представьте себе, нет! – огрызнулась Тина, дёрнула пакет с тумбочки, неудачно потянувшись, покачнулась. Одна рука перевязана, зафиксирована, координация нарушена.

Олег успел подхватить, заодно оценить фигурку на твёрдое «отлично». Чуть выше среднего роста, метр семьдесят на вид. Ноги в широких трикотажных штанах не разглядеть, точно длинные, мог поклясться чем угодно – стройные. Интуиция в этом плане его ни разу не подводила. Резинка на поясе немного сползла, явив миру подтянутый, плоский живот, тазовую косточку, тонкую талию. Узкие бёдра, подтянутая, небольшая попка, хорошенькая.

Почувствовал в штанах оживление. Шикарная девочка, что говорить, сладенькая, просто маська, затискать бы. Упускать такую грех великий.

– Не кипишуй, – поставил он пакет на место. – На счёт тимуровцев я пошутил, может, глупо, каюсь. Я из отряда СОБР, который вызволил заложников в том саду. Меня Олег зовут, я с тобой говорил, когда ты ребёнка за шкафчиком прятала, врача позвал. Помнишь, может?

Решил сказать правду, почуял седьмым чувством, что кривляться не строило, не прокатит. Не в этой ситуации, не сейчас, не с этой девушкой.

– Помню, – сморщилась Тина. – Я уже всё рассказала. Два дознавателя приходили, потом ещё один, несколько следователей, один из службы собственной безопасности или как-то так, честно, запуталась уже. Ничего нового я рассказать не могу, если что-то вспомню, обещаю позвонить.

– Достали тебя, да? – сочувственно посмотрел Олег. – Ты не злись, работа у людей такая – вопросы неудобные задавать, протокол после террористических актов, захватов кровью писан. Ещё, конечно, потаскают по кабинетам, но вопросов меньше будет. По горячим следам всегда так…

– Не злюсь я, – буркнула Тина. – Задавайте свои вопросы, – обречённо шлёпнулась на кровать, приняв защитную позу.

– Вопросы задавать не наше дело, – усмехнулся Олег. – Я сам, так сказать, проявил частную инициативу, – кинул взгляд на тумбочку, на пакет.

– Зачем? – нахмурилась Тина.

– Захотел поухаживать за понравившейся девушкой, например, – повёл игриво бровями, подмигнул, не без самодовольства замечая лёгкий румянец, окрасивший до этого бледные девичьи щёчки.

Блин, хорошенькая! Аж скулы сводит, насколько красивая!

Какая-то манящая, а что в ней такого особенного – не понять… Красивых девушек много, в жизни Олега точно, но Тина – это нечто из другой вселенной. Неординарное что-то, до одури привлекательное, волшебное.

– Не нуждаюсь, – недовольно ответила Тина, кинув на визитёра хмурый взгляд.

– Естественно не нуждаешься, ведь пока ты мне нравишься, а не я тебе, ключевое слово «пока» – засиял Олег, нисколько не сомневаясь в себе.

И не такие крепости брал. Не с наскока, так после осады, как правило, недлительной. Олег не мог вспомнить ни одной представительницы женского пола, которая отказала бы ему. Ломались многие, цену набивали, но, чтобы в итоге он не получил того, чего хотел… Нет, не случалось подобного в его биографии.

– Какие мы самоуверенные, – закатила глаза Тина.

В это время в палату заглянула медсестра, скользнула по гостю невидящим взглядом. За день здесь побывало такое количество людей, что очередной допрашивающий интереса не вызывал.

Бедная маська, досталось ей. Из огня – заложников, да в полымя – под каток следственных органов.

– Силантьева, на перевязку в процедурную, – громко объявила медсестра и сразу же скрылась.

– Я пошла, – тут же поднялась Тина, двинулась к выходу, показывая тем самым, что Олегу пора и честь знать – валить подобру-поздорову. – Пакет свой забери.

Олег ещё раз посмотрела на пустую тумбочку, кинул взгляд на потёртое полотенце на спинке кровати, стоптанные дешёвые тапочки с рынка на девичьих ногах, топик и штаны, купленные в стоке. Заберёт он, как же…

– Не-а, – сказал он довольно, широко улыбаясь. – Лучше скажи, что тебе завтра принести?

– Борщ принеси, – огрызнулась Тина, – а то кормят здесь плохо.

– Давай прямо сейчас закажу, – сориентировался Олег. – Корчма здесь неподалёку, я часто там заказываю. Доставят горячим, остыть не успеет…

Только хотел предложить ещё что-нибудь к заказу – бефстроганов там неплохой, мясо с овощами, шницель… рыба есть красная, слышал, полезно при потере крови, – как услышал:

– Из корчмы я сама заказать могу, – уставилась на него Тина, со злостью дёрнув носом. А глазища-то какие… провалиться и остаться навсегда, до скончания веков. – Домашний хочу, настоящий, со сметаной, чтобы ложка стояла, с салом и чесноком!

– Задачка со звёздочкой, – усмехнулся Олег. Теоретически он умел готовить, практически… судя по ожесточённым спорам в интернете под рецептами борща – блюдо это приготовить сложнее рыбы фугу. – Будет тебе домашний борщ, – уверенно заявил он.

– Жду не дождусь, – фыркнула Тина и шагнула из палаты.

Глава 4

– Вкусно, – повторил который раз Олег, зачерпывая ложку наваристых щей.

Слушал неспешную, певучую речь матери, которая выкладывала новости одну за другой, пользуясь внезапным визитом сына.

Наконец-то доделали печь во дворе, обновили мангальную зону. Вчера испытала, щи томленые приготовила, как знала, что Олег приедет. На работе завал полный, ещё и Антон Семёнович – заведующий кафедры истории Церкви, которой отдала годы жизни профессор Калугина Елена Андреевна, – словно с цепи сорвался. Отцу необходимо в кардиологический центр на приём попасть, он отказывается, упирается. Всё молодится, хорохорится, будто таблетку бессмертия тайком выпил. Рассада в этом году хороша, любо-дорого глянуть, может и будет урожай по осени…

Мать могла нанять несколько домработниц, садовника, повара, но на свою территорию никого не пускала, впрочем, как и отец. В случае, если не хватало сил на сложную физическую работу, требовал – не просил! – помощь сыновей. Никому в голову не приходило отказываться, так у них было заведено.

– Я всё рассказала, теперь твоя очередь, – мать подпёрла ладонью щёку, посмотрела внимательно на непутёвое чадо, выпившее не один литр родительской кровушки.

– Чего рассказывать? – пожал плечами Олег. – Всё по-старому. Служба, дом, Финика на профилактический осмотр к ветеринару водил. Правда, Финик? – посмотрел на пса, вальяжно растянувшегося посреди просторной кухни, выходящей большими окнами на цветник, который вот-вот вспыхнет яркими всполохами.

– Борщ тебе зачем понадобился? – мать скосила взгляд на плиту, где доготавливалась кастрюля супа.

– Сказал же, соскучился по твоей еде. Ты же у меня лучше всех готовишь!

– Последнее предложение запомни и почаще повторяй жене, когда женишься, – кончиками губ улыбнулась, давая понять одним взглядом, что в версию о внезапно вспыхнувшей любви к материнской стряпне не верит нисколечко.

То месяцами не зазвать домой, хоть супами, хоть пирогами заманивай, а сегодня вдруг понадобился борщ. Чудеса, да и только!

– Ладно, – вздохнул Олег, решив сдаться на милость победителя, всё равно допытается, только времени больше уйдёт. – Девушка одна попросила принести ей борща. Домашнего, со сметаной, чтобы ложка стояла, с салом и чесноком, – повторил слова Тины, не замечая, как улыбается.

– Девушка? – мать приподняла брови, не утруждая себя скрытием довольной улыбки.

Господи… сейчас начнётся…

– Что за девушка?

Ох уж этот азартный блеск в глазах! Олег услышал, как в голове матери зазвучал марш Мендельсона, увидел, как воображение рисовало счастливо женатого, остепенившегося младшего сына. Самыми младшими были сёстры, в этом году оканчивали школу, им предстояло получать образование, рано было говорить о семейной жизни. Олег же оставался последним из сыновей, который никак не хотел осуществить матримониальные планы родителей. Отказывался связывать себя узами брака, ему свободным хорошо жилось, беспардонно отлично.

– Обычная девушка, – ответил Олег.

– И ты ради просьбы обычной девушки проехал триста километров в одну сторону? – хитро улыбнулась мать.

– Ну да, мне не сложно, – дёрнул плечом Олег.

– Чего тебе не сложно? – спросил отец, заходя в кухню.

Финик поднялся с места, прошлёпал к генерал-полковнику в отставке, приветственно боднул в ногу, принял машинальное почёсывание по покатому, большому лбу, вернулся на исходную позицию – развалился поперёк кухни.

– Жениться тебе давно пора, детей рожать, а не с образиной этой нянчиться, – вопреки собственному же жесту пробурчал отец, глядя на Финика.

– Не слушай его, Финюшенька, – проворковала мать, глядя с улыбкой на флегматично прикрывшего глаза пса, дескать, не задевают меня ваши нелестные высказывания, знаю, что говорите любя. Потому что, как такого расчудесного парня не любить. – Дедуля старенький, перепутал что-то. Может и женится Олежек, – лукаво протянула, глянув на сына, переводя тему. – Девушка попросила домашнего борща, он и примчался… – взглядом показала на плиту.