скачать книгу бесплатно
Матвей очень хочет что-нибудь на это сказать, выдавить хоть фразочку, но перебирает варианты и все они кажутся ему избыточными.
– Я видел крутой «шеви» в гараже. Твоя что ли?
Матвей кивает.
– Папаня подарил?
– Мы с ним не общаемся.
– Твоя мама говорила, что он очень любит тебя, что подарки шлёт, зовёт с собой в отпуск куда-то на Мальдивы или в Малайзию.
– В Моравию, – говорит Матвей, – но я не поеду. Он умер для меня, когда бросил.
– А на машину ты сам заработал?
– Мой канал привлекает рекламодателей, народ донатит. Так и накопилось.
– Похоже, не так уж сложно.
– Легкотня, – роняет Матвей и плетется в сторону дома.
Слава его догоняет и торопится извиниться:
– Без обид, парень. Если ты смог заработать на крутую тачку, то ты талантлив – базара ноль. Не сердись.
– Говно вопрос. Замяли.
Вдруг Матвей останавливается и всматривается в густоту деревьев, на пересечение лесных тропинок.
– Там кто-то есть, – говорит Матвей.
Они крадутся навстречу странному существу, чья бледная кожа, напоминающая ливер, поблёскивает на солнце, словно рыбья чешуя. Ноги кривые, тонкие, и большие лапы. У недочеловека пятерня на ладонях, но пальцы трубковидные и крючковатые. Существо вздымает безухую голову вверх, будто любуется кронами, и заметно, что у него почти нет шеи – тыквообразная лысая голова будто вросла в узенькие плечи. Слава тянет приятеля за куртку, шепчет: «Пойдём отсюда». Но Матвей отмахивается и, заворожённый, ступает к диковинному зверю. Существо оборачивается и, увидев незнакомцев, замирает. Потом хныкает и падает на колени. У него жалкий пришибленный вид, узкие глазки и вместо носа две дырки; рот наполнен гнилыми и кривыми зубами, и щёки впалые, как у насмерть замученного узника трудлага. Существо скулит, когда Матвей гладит его лоб – кожа липкая, но на пальцах не остаётся никакой гадости.
– Глянь, на нём вроде бы рваная футболка и джинсовые шорты. Всё в грязи, – говорит Матвей.
– Что. Это. Такое?
– Хер знает. Мутант? Больной? Как называют этих, с нарушением гормонов?
– В душе не знаю, – отвечает Слава.
Существо перестаёт скулить и корчит гримасу, напоминающую улыбку. Слава протягивает ему «сникерс», и существо проглатывает батончик.
– А мы не наелись поганок, часом? – выносит предположение Слава.
– Крипово, согласен. Ну, что с ним делать? Тут бросим?
– Есть варианты?
– Пригласим на чай?
– Сестрёнка будет в восторге.
Матвей прощается с существом, и Слава отдаёт ему последний шоколадный батончик. Парни выходят из леса с пустыми корзинами и уродцем на хвосте. Мутант встаёт как вкопанный перед дорогой и, упав на четвереньки, шмыгает обратно в лес. Слава выдыхает, а Матвей слегка огорчается: сенсация сорвалась, и ведь даже не сфоткал. Куда пропал инстинкт блогера?
Они договариваются помалкивать, и строят теории происхождения загадочной особи.
Слава: выкормленный старой ведьмой пришелец.
Матвей: мутант, сбежавший из секретной лаборатории.
Слава: ангел, спустившийся с небес и осознавший, что загремел в РФ.
Матвей: демон, вырвавшийся из адских казематов.
Слава:… и осознавший, что угодил в РФ.
Хохот.
Матвей: представитель расы первобытных людей, скрывавшийся под землёй.
Слава: «литературный негр» Дарьи Донцовой.
Матвей хмыкает, мол, прикалываться над Донцовой уже не комильфо. Слава тут же исправляется, вспомнив философские романы всё ещё популярного бразильца Коэльо.
Снова угорают, и Матвей уходит за пивом. По привычке возвращается с двумя бутылками и одну бросает Славе. Тот ловит, но руки дрожат, на лбу возникает испарина. Матвей видит и, подскочив пулей, забирает необдуманно засланную бутылку. Извиняется и приносит минералку.
После этого попытки вообразить, откуда явился серый чудик сходят на нет. Слава уходит вниз, на диван; в доме хватает спален, но Славе нравится в гостиной, потому что просторно и темно, не мешают луна и мерцание уличных фонарей. Матвей переписывается перед сном с Грелкой и рассказывает ей о странной встрече. Грелка не верит, но заинтригована. Вдруг она исчезает из мессенджера, и уже поздно ночью, когда Матвей спит, пишет сообщение, но стирает его, так и не отправив.
4. Грелка овердрайв.
Дождливый день принёс уныние всем обитателям особняка Кайгородовых. Ничто, казалось, этот настрой не перебьёт: ни бокал вина, ни папироса, ни юбилейное число подписчиков канала на видеохостинге.
Но к шести вечера на унылый особняк снисходит озарение: допотопный красный «гранд чероки» с визгом тормозит у калитки, выдохнув напоследок облако едкого серого дыма. Слава курит на лоджии, и вот уже всех созывает встречать гостью. Грелка спрыгивает с подножки «чероки» и машет домочадцам. Затем достаёт из багажника дорожную сумку и закидывает её на плечо. Матвей робко целует её, ну а Грелка засасывает его от души, но без пошлости и вручает скарб.
Матери Грелка нравится сразу, она это и не скрывает. Расспрашивает про кино, про роли. Но это позже, сначала, до трёх бокалов мускатного, она чинно интересуется родословной, точно Грелка это какая-то сучка и непременно нужен сертификат соответствия для любимого сыночка. К чести хозяйки, она не слишком зацикливается, отыгрывая праведную мамашу, и, подлив Грелке вина, невесомо соскакивает на более будоражащие темы. Есть в шоу-бизнесе любовь, как часто актрисы пробиваются в кадр через постель? Грелка тоже хохочет и упоительно рассказывает:
– Любовь, конечно, есть, и у некоторых она даже какая-то возвышенная, зефирная и такая essential. Им так хочется чувств, но зачастую ответный порыв консервируется ради обладания, и люди редко переходят на next level. Играют, прячутся и спят вместе. Но за этим маскарадом столько скрытой боли, имитации и фальши. – Они выпивают тост за любовь. Грелка продолжает говорить быстро, неуёмно: – И потом случается взрыв. Explosion! Так копится, копится, и ба-бах! И ведь не только у мужчин и женщин! Сколько геев, лесбиянок! So much! А они всё корчатся, шкерются по углам, изображая вельмож.
– А роли у тебя какие? Нравится вообще работа? – интересуется мать, сменив вектор беседы.
– Мелочь одна. Недавно снималась в сериале с Петровым. Он умный, профи и superstar. А мне на курсе рассказывали, что есть такие актёры-диктаторы, они условия всем ставят, и никто для них не указ. Самодуры, типа, petty tyrant! Блин, подумала я, вот и повстречалась с тираном – душите слёзы! А, наоборот, с ним легко и шустро всё, и никто из группы не спорит. И режиссёр-то молодой, no experience, так звезда к нему прислушивается. Я обалдела, если честно. Хотя всякие бывают, и мудаки тоже. Вторых даже больше, но они привычней, к ним заранее готовишься.
– How much is paid[6 - Сколько платят?]? – вдруг спрашивает Слава.
Слава представился до ужина, но Грелка не рассмотрела его и только сейчас обратила внимание.
– Супер, есть с кем попрактиковаться, – радуется Грелка, – Матвей вредничает, он не любит английский, хотя неплохо балакает. Я недавно из Штатов вернулась. Два года жила в Кастро-Вэлли, это на юго-западе в Калифорнии. До Сан-Франциско всего час на машине. В голове теперь такой винегрет из слов и понятий. Я к тому, что не выпендриваюсь, как могло показаться.
– You still haven't answered the question[7 - Ты всё ещё не ответила на вопрос.].
– Хватит, Слава! – угрожая вилкой, прикрикивает на него сестра.
– Ничего, он прав, – соглашается Грелка. – Одна смена – десять тысяч. Смены бывают разные, часов по двенадцать-пятнадцать. Пока не густо, но на еду хватает.
Возникший тихий спор проходит мимо Матвея, который погружён в смартфон. За окном разрывается снаряд – это гром, и мать удивляется грозам в сентябре. Грелка доедает салат и допивает вино, и не предлагает вымыть посуду, а встаёт и моет. Мать не влезает, ей нравится эта девчонка, и не хочется всё портить неумелыми попытками соблюдения закостенелых норм, тем более она ненавидит мыть посуду, и сжигала бы её после каждого ужина на заднем дворе.
>>>
Грелка ютится на диване рядом с Матвеем, сложив ноги по-турецки. Слава сидит в кресле. По телеку крутят пресные ток-шоу и фильмы времён неолита, поэтому они заходят в Интернет, и Грелка выбирает сериал. Ей нравятся корейские дорамы, но Слава не в восторге, ему бы что-то документальное, про Сибирь или Дальний Восток, но уже морщится Грелка. Мать курит на террасе и читает под ночной лампой.
– Прикинь, – обращается Матвей к Славе, – Ярушевского инфаркт долбанул. Может кони двинуть.
– Ну и что? Одним богатеем меньше. Тем более, он шпион, сливал инфу за бугор. – Отвечает Слава.
Выбор сериала традиционно длится дольше просмотра. Слава признаётся, что ничего из представленного на стриминге не видел, только пару серий «Сопрано» да «Прослушку». Грелка возмущена, неужели возможно жить в вакууме?
– Ты охренеешь, узнав, что он снимает кино, – не отрываясь от смартфона, с потрохами сдаёт дядю Матвей.
Грелка в шоке, но Слава объясняет, что он когда-то собирался взяться за съёмки, но не срослось и вообще это в прошлом.
– Завтра же снимем короткометражку! – заявляет Грелка.
– Будешь солировать? – спрашивает Слава.
– Sure[8 - Конечно.]. А ты пили script[9 - Сценарий.].
– Готова к экспериментам?
– Always[10 - Всегда.]!
– Эй, племянник! Твоя задорная леди только что подписалась на съёмки в порнушке! – обращается он к Матвею.
Грелка возмущается и запускает в Славу декоративную подушку. Матвей кивает, но мысли его далеко; они квадрокоптером кружатся в небе над Заказником – детищем Ярушевского. Матвей нарыл инфу о частной охранке, которая оберегает периметр заказника. Карту с отмеченными патрулями залил на свой канал известный трэвел-блогер, но приложил заметку, о том, что данные могут быстро устареть, потому что патрули проводят смену молниеносно, и предугадать их появление затруднительно. Однако больше всего Матвея заинтриговал рассказ местной женщины, забредшей однажды на охраняемую зону. Безусловно, её байка может сойти за «белую горячку», но Матвей ей верил, потому что только вчера столкнулся с чем-то подобным.
>>>
Сначала Матвей пролистывает ленту, читая о происшествии по диагонали, и, когда упирается в видеофайл, запускает его с субтитрами. Женщина эта растрёпанная, неухоженная на вид лет сорок пять, круги под глазами. Одета она в синий засаленный халат. Несмотря на запущенность, женщина изъясняется гладко и расставляет акценты. Секунду Матвей подозревает, что всё это постановка, но тут же, дабы не зритель не усомнился, она показывает на камеру паспорт, где в графе прописка значится деревня Большое Шарково, что с краю периметра Заказника. Женщину зовут Марина, она стесняется камеры, но вскоре, когда повествование наращивает темп, о ней забывает.
Случается, её мужик запивает. И вот калдырил он как-то и пропал. Она вернулась от родни из Архангельска и обнаружила следы запоя, а потом стала искать мужа. Но в посёлке его не было, только соседский мальчишка вроде как заприметил, когда он в лес уходил. Марина собралась и отправилась в тайгу. Здесь Марина упоминает «колодцы», которые нужно обходить стороной, потому что лесники болтают о нечисти, что около них вьётся. Блогер спрашивает, что за «колодцы», и она объясняет, что это такие гиблые места в лесу, вокруг которых ядовитая пелена оседает. Некоторые из них охраняют наёмники, другие обнесены электрическим забором, да только толку мало, говорит Марина, потому что не редкость, когда на одном месте «колодец» исчезает, а в другом появляется. Блогер уточняет, что за нечисть бродит вокруг «колодцев»? Марина просит обождать, и продолжает рассказ.
В лесу она с детства гуляет, знает тропки и ориентиры. Но случись оказаться в нём потемну, так запутается, как пить дать. А тут лето, рань, а она словно в тумане, не разберёт, куда идти. Взяла еды да питья, даже сумку с тёплой курткой и самострел, что её мужик соорудил. Лес всё-таки дикий, густой, и волки шныряют, кабаны те же. Блогер просит вернуться к происшествию. Марина торопится, потому что чувствует – интерес Московского гостя иссякает.
Вышла на пологий холмик, говорит Марина, а там такая жёлтая пелена, ничем не развеять. И ветра нет, и никакого звука, кроме протяжного гула. У меня, хватается за грудь Марина, дыхание остановилось, и сердце тоже. На склоне бродят скитальцы. Про тварей этих в сказках придумано, вроде мертвецов, да только чувствуют всё, а жить по-прежнему уже не могут. И оттого скитаются по миру и поют свою заунывную песню. Блогер сомневается в существовании зомби. Тогда она тут же хватается за смартфон, – не новинка, но с приличной камерой – и тыкает в объектив. На фото лес на заднике, и холм, укрытый ржавым туманом. Из тумана торчат несколько голов, широких, похожих на тыкву; их руки плетьми болтаются вдоль худощавого голого тела. Фотографии всё же не того качества, чтобы всматриваться в лица, но даже на расстоянии заметно, что как таковых лиц нет, что вместо них смазанные маски. Несколько существ смотрит в небо с раскрытыми ртами, другие прижимаются друг к другу и льнут к земле.
Блогер спрашивает, кто они такие? Марина недоумевает, ведь объяснила, что скитальцы. Кто такие скитальцы? Сами у них и спросите. Разве не странно, что посреди тайги голышом разгуливают уродцы? Марина признаёт, что чудно.
Муженька своего она нашла близ Онежска. Там стена высокая, показывая руками высоту, объясняет Марина, и через стену перемахнуть нельзя. И мужик её не осилил, так и уснул, облокотившись на бетонную преграду. Она его растолкала, и на вопрос – чего сюда попёрся-то, ответил, что дервиш позвал его, что пора ему переродиться или вроде того. Марина взгромоздила мужа на плечи и двинула обратно. Однако её внимание привлёк жилой двор, который она разглядела сквозь узенькую прореху в заборе. Двор самый обыкновенный, с горкой и песочницей, с паутинкой и лавчонками. Посреди двора развернулась дивная и нереальная картина: два мужичка курили и дрессировали скитальцев. Три ошпаренных скитальца, одетые в людскую одежду, выбивали ковёр на паутинке, ковыряли что-то в траве и неумело кололи дрова. Один скиталец что-то бубнил. На нём, как на манекене, висела замызганная рубашка, и морда была уже совсем не уродливая, похожая на человеческую. Он обрушивал топор на чурку и промахивался, ворчал, а мужики беззлобно хохотали. Марина перекрестилась и потащила мужа домой.
Блогер уточняет, есть ли фото? Марина объясняет, что ей было не до них. Блогер пытается разузнать, что за чертовщина творится в Заказнике? Марина вздыхает и раздумывает. Наконец вспоминает массовую стройку, множество несчастных случаев. Как мужики дрались из-за баб, бутылки и денег, что нет на свете силы, которая убережёт от глупости и корысти. Теперь неприкаянные души восстают с того света и предвещают конец времён, о котором писал в Откровении Иоанн Богослов. Надо молиться. Блогер бесцеремонно обрывает её теософию и благодарит за интервью.
Матвей листает ленту его видеоработ, и следующая, появившаяся спустя месяц, уже про Бангладеш. А потом про Кыштым и тамошнюю трагедию на «Маяке» пятьдесят седьмого года. Наконец, репортаж про Аланию. О Заказнике больше ни слова.
В комментариях народ иронизирует, резвится и гогочет; единицы верят в правдивость сюжета про Заказник. «Очередная история для хайпа», «актриса едва справляется с ролью», а «паспорт – вообще не доказательство». Фото, ясное дело, монтаж. Вообще ролик – это заказуха наших спецслужб, чтобы очернить имя Ярушевского.
Он отрывается от экарна и видит, что на диване осталась только задремавшая Грелка, а телек выключен. Слышит с террасы приглушённую болтовню мамы со Славой. Матвей тормошит Грелку и предлагает переместиться в спальню.
>>>
Снился тот же кошмар, что и в рехабе. Пьяный Слава на изгаженной кухне распахивал наглухо законопаченное окно и впускал весенний ветер, приносивший заводскую вонь, морской воздух и обрывки ароматов сдобной выпечки. И Славе это нравилось, покуда он не разучился радоваться. Когда это произошло? Наверно давным-давно, но осознание приходило постепенно, набегало волнами. Вскоре волны росли, прибивая к пляжу отчаяние и страх. Когда поднялось цунами, Слава накарябал карандашом всего три слова, выбрав для посмертной записки картонную упаковку от «чокопай»: «Ушёл сам. Заебало». Из окна его вырвал собутыльник, вставший спозаранку отлить. Слава рыдал, заливая слезами замусоленную кухонную плитку. Пришёл в себя уже в машине скорой. Сон же был с иным финалом. В нём Слава успевал выпрыгнуть и разбиться об асфальт. Часть его черепа откалывалась и застревала в грязном сухом сугробе.
Он просыпается, но уже не в холодном поту, но с усталостью; сон заучен, каждый ракурс известен, и он запросто мог бы снять по мотивам кошмара фильм, только кому на экране интересна рутина? По самой примерной статистике в год от суицида гибнет около пятнадцати тысяч человек. В среднем по стране. Число, уверен он, сильно занижено.
Матвей замечает на террасе укутавшуюся в плед Грелку. Сон не идёт, и он решает покурить, присоединившись к полуночнице. Она видит его, улыбается и поспешно утирает слёзы, будто избавляется от отпечатков с орудия убийства.
– Хнычешь? – спрашивает он.
– Ну. Не спится. Дай, думаю, поною.
– Просто так?
– Причина есть всегда. – Резко отвечает она.
– Какая?
– Не буду я трепаться! Даже Матвей не знает.
– Вы с ним пара или как?
– Сложно сказать, – пожимает плечами Грелка.
– Вовсе нет, – мотает головой Слава и продолжает: – просто он не твой человек, а ты – не его. Вам не о чем разговаривать, вы с разных полюсов. Где вы вообще познакомились?
– В night club, где богатенькие children’s корчили из себя богему, – усмехнулась Грелка.
– И чем Матвей покорил тебя? Смазливой рожицей?
– С тобой неинтересно, приходится молчать.
– Потому что всё слишком просто, – вздыхает Слава.
Вдалеке, на трассе, проносится угорелый рыдван, рёв которого слышен на три соседних области. Псы заливаются лаем и быстро утихают. Пахнет чем-то горелым и пряным.
– Проблемы? – снова спрашивает Слава.
– Yes, – кивает Грелка, – и ещё какие. Из проекта турнули. Осталась без роли, без денег и, что самое стрёмное, похоже, без карьеры.
– Подралась с конкуренткой? Переспала с мужем продюсерши? Изменила текст персонажа?
