скачать книгу бесплатно
Должно быть, Бэрд, осознав это, взвыл от ярости.
Никс не задрожала от его злости, вместо этого используя ее в качестве ветра, который наполнил ее паруса и гнал ее верх. С каждым шагом усиливался жар двух костров, пылающих у нее за спиной. Дым благовоний смывал зловонный смрад оставшихся внизу угроз.
– Не думай, что тебе удастся так легко отделаться от меня! – выругался Бэрд.
Хотя Никс не могла его видеть, она услышала, как он бросился вверх по лестнице. Ошеломленная его дерзостью, она застыла на месте.
– Бэрд, стой! – с паникой в голосе окликнула брата Кайнджел, возможно, только сейчас осознав, что надавила на него слишком сильно. – Не надо!
Бэрд задержался лишь для того, чтобы обнадежить свою сестру.
– Не беспокойся, если до этого дойдет дело, отец покроет все мои долги!
Эти слова вывели Никс из оцепенения. Развернувшись, она побежала вверх по лестнице, навстречу своей судьбе.
* * *
И без того уже потерявшаяся, Никс неуверенно остановилась, достигнув вершины Обители. Вынужденная опираться только на слухи и догадки, она не знала, куда идти.
Если верить Джейсу, девятая терраса не была похожа на все остальные. На ней кольцом выстроились башни, каждая из которых вмещала различные виды знаний. На западной половине – ее башни были построены из черного вулканического камня, добываемого в каменоломнях под школой, – размещались классы алхимии. С противоположной стороны выгнулись дугой ослепительно-белые башни из известняка, доставленного с обрывистых склонов Кручи на востоке. В белых башнях девятилеткам открывались тайны божественных законов и древние предания.
Сознавая то, что теперь все эти знания будут навсегда для нее закрыты, Никс, избегая обоих краев, устремилась к сдвоенным пятнам яркого света в центре вершины. Два костра сияли подобно очам Отца Сверху. На протяжении столетий они взирали сверху на учеников, призывая их подняться выше, приблизиться и заглянуть в сосредоточенные здесь чудеса и ужасы.
Над кострами в небе метались черные тени, источающие горький запах алхимикалий и священных благовоний. Подойдя ближе, Никс почувствовала, как эти ароматы поглотили ее, стирая все вокруг. Ревущее пламя оглушило. Яркое зарево прогнало прочь все обступавшие тени, превратившись в одно сплошное сияние.
Казалось, окружающий мир исчез, оставив девушку парящей в свечении едкого дыма и потрескивающего пламени. «Пусть будет так». Понимая, что дальше идти некуда, Никс остановилась между кострами, закончив свое отчаянное бегство.
Она повернулась к огню спиной, отказываясь трусливо прятаться.
В нескольких шагах за ревом пламени послышалось учащенное дыхание.
Бэрд.
– Если потребуется, я поволоку тебя за волосы! – угрожающе произнес он, подкрепляя свои слова сильным ударом трости по каменным плитам.
Никс услышала громкий треск, похожий на хруст ломающейся кости. На нее это произвело такое воздействие, будто Бэрд уничтожил ее старого друга.
Переполненная отчаянием и яростью, Никс подумала было о том, чтобы броситься в костер и тем самым даже сейчас лишить Бэрда удовольствия унизить ее. Однако ее воспитал отец, укрощавший буйволов, она росла рядом с братьями, которые никогда не сдавались. Девушка стиснула кулаки, готовая дорого продать свою честь.
Она словно услышала слова отца, сказанные на прощание: «Помни, Матерь Снизу всегда наблюдает за тобой!» Сейчас ей, как никогда, хотелось верить, что это правда. Но надежды было мало. И все же Никс мысленно произнесла молитву, вкладывая в нее всю свою душу.
И ответ последовал.
Но только это была не Матерь.
В тот момент когда Бэрд набросился на Никс, та почувствовала, как зашевелились волоски у нее на затылке. Затем она услышала пронзительный крик, разорвавший небо. Этот крик обрушился на нее, разлился волной по всему телу, сотрясая кости и зубы. После чего тело Никс вспыхнуло, словно факел. Почувствовав, как покрывается волдырями кожа, вскипают глаза, она предположила, что взмах огромных крыльев швырнул на нее языки пламени.
Невзирая на боль, девушка низко пригнулась.
Спереди до нее донесся крик – не зверя, а мальчика.
Оборвавшийся посредине.
Затем на нее налетело чье-то тело, сбивая ее с ног и опрокидывая навзничь между двумя кострами. Огонь у нее внутри тотчас же умер, словно загашенный придавившей ее массой. Понимая, что это Бэрд, Никс попыталась высвободиться.
Но тут хлынувшая кровь окропила ей шею и грудь. Она попыталась остановить поток – но ее пальцы наткнулись на растерзанную плоть, на обрубок шеи. Вскрикнув от ужаса, девушка лихорадочно ощупала Бэрда: у него отсутствовала голова, оторванная от туловища.
Неудержимо хлынули слезы.
Нет!..
Девушка попыталась выбраться из-под придавившего ее тела – но тут невидимая сила сняла его с нее и швырнула в алхимическое пламя. Лежа на спине, Никс приподнялась на локтях и, отталкиваясь ногами, поползла назад, укрываясь глубже между кострами. Слева от нее в огне шипела и дымилась человеческая плоть.
Нет!..
В ярком пятне сдвоенного пламени перед Никс возник темный силуэт. Кто-то схватил ее левую ногу, прижимая к полу. Огромная фигура нависла над ней. Костлявые пальцы воткнулись в живот, другая лапа схватила ее за правое плечо. Однажды Никс оказалась под копытами взбесившейся здоровенной буйволицы. Существо, придавившее ее сейчас, было многократно тяжелее, его действия были целенаправленными.
Нет!..
Черная тень полностью закрыла Никс крылом и туловищем, окутав мраком. Лицо обдало горячим дыханием, полным смрада свежей плоти и крови. Влажные ноздри обнюхали девушку от макушки до шеи и остановились там.
Нет!..
Никс ощутила, как шершавые губы раздвинулись – затем в нежную плоть ее шеи погрузились ледяные кинжалы.
Нет!..
Клыки проникли глубже, вызвав вспышку острой боли, за которой последовало холодное онемение. Морда давила, не давая дышать. Леденящий холод разливался по всему телу, разносимый кровеносной системой.
И тут сквозь рев пламени послышались крики.
Девятая терраса наконец пробудилась, заметив нападение грозного врага.
Тяжелая туша, придавившая Никс, рванула прочь, сокрушая девушку еще сильнее, затем на какое-то мгновение подняла ее в воздух, прежде чем окончательно отпустить. Никс рухнула на каменные плиты. Распростертая навзничь, она ощутила взмахи тяжелых крыльев, жар пламени от костров. Клубящийся дым принес запахи сладких благовоний и горелой плоти.
Лежа на спине, девушка вновь испытала необъяснимое мимолетное ощущение того, будто она смотрит вверх на небо и в то же время вниз на свое тело.
И тотчас же оно прошло.
Осталось только биение сердца.
Никс с ужасом следила за замедляющимися ударами.
Нет!..
Она старалась держаться, усилием воли заставить сердце сократиться еще раз.
Но тут из темных глубин поднялся новый звук, мешая ей сосредоточиться. Голова заполнилась криками и воплями – сотнями, потом тысячами, их становилось все больше и больше. Земля под ней затряслась, затем судорожно вздрогнула. Все завершилось громоподобным треском, и Никс почувствовала себя истерзанной и опустошенной. И потом осталась только жуткая тишина, настолько полная, что ничего подобного она никогда прежде не слышала.
Если бы Никс могла, она бы расплакалась.
И только тут до нее дошла правда.
Она поняла, что означает эта полная тишина.
Ее сердце остановилось.
Часть вторая
Ходячее изваяние
Бей киркой,
Кроши породу,
В твердь вгрызайся,
Жилу режь,
Чтобы каменному сердцу
Дать живительную брешь.
Старая песня рудокопов
Глава 4
Райф остался в живых только потому, что его мочевой пузырь был переполнен.
Единственным предупреждением об опасности стало облачко пыли, повисшее в воздухе над известняковым полом штрека. Райфу хотелось бы приписать это необычное явление силе и ярости струи, бьющей из него в стену. Но он сразу же понял, что случилось. Страх мгновенно остановил струю и заставил его упасть на четвереньки. Райф уперся рукой в здоровенную глыбу, за которой он укрылся, чтобы справить нужду. Камень задрожал под его ладонью.
Он бросил взгляд на масляную лампу, подвешенную к кожаному поясу. Огонек колыхался и трясся за матовым стеклом.
У Райфа стиснуло грудь от ужаса.
В глубине штрека другие заключенные вопили и кричали, громыхая цепями в попытке бежать. Но было уже слишком поздно. Камень зловеще застонал под неудержимым напором – затем раздался оглушительный грохот. Земля взметнулась, подбрасывая Райфа в воздух. Каменная глыба рядом с ним подлетела высоко вверх, отскочила от свода и рухнула на пол, уже испещренный трещинами.
Райф упал, больно ударившись копчиком, и пополз назад, прочь из рушащегося штрека. Лампа, к счастью, уцелевшая, болталась на поясе. Впереди большой кусок свода обвалился, разлетаясь на мелкие куски. Новые трещины, разбегающиеся по своду, стенам и полу, гнали Райфа вперед.
В воздухе кружилось удушливое черное облако, насыщенное песком и известью.
Райф закашлял, чтобы не захлебнуться в этом плотном облаке. Поспешно перекатившись на живот, он поднялся на ноги и побежал прочь. Мерцающий огонек у него на бедре был похож на одинокого светлячка, затерявшегося во мраке подземелья. Слабый свет не мог проникнуть сквозь плотную пелену пыли. И все же Райф бежал вперед, выставив перед собой руки. Кандалы на ногах гремели в такт его шагам, металлическим лязгом подыгрывая его отчаянию.
В спешке Райф задел бедром за выступ в стене. Его развернуло, и стекло лампы у него на поясе разбилось. Осколки вспороли грубую ткань портков и впились в ногу. Поморщившись от боли, Райф замедлил бег, старательно заботясь о том, чтобы не погасла лампа. Только у надзирателя был кремень, чтобы снова зажечь погасший огонек.
«Этого не должно случиться!..»
Райфу доводилось видеть других каторжников, наказанных темнотой. Бедолаг спускали без лампы в колодец и оставляли там на несколько дней. Нередко на поверхность они поднимались уже сломленными, обезумевшими. Этого Райф боялся больше всего: вечного мрака без конца. Да и как могло быть иначе? Все свои три десятка лет Райф прожил в землях Гулд’Гул на восточной окраине Венца, на границе выжженного солнцем мира, где никогда не наступает ночь и земля представляет собой песчаную пустыню, в которой обитают лишь омерзительные твари, а также племена дикарей, влачащих жалкое существование. Прожив всю свою жизнь под солнцем Гулд’Гула, Райф воспринимал ночь как выдумку, темноту, внушающую страх.
Кое-как выбравшись из облака пыли, Райф наконец остановился. Открепив от пояса лампу, он поднял ее вверх – осторожно, опасаясь, что от резкой встряски погаснет огонек на кончике опущенного в масло фитиля.
– Ты только не вздумай погаснуть! – предупредил он мерцающее пламя.
Глядя на оседающую пыль, Райф прислушался к успокоившейся земле позади. Сердце у него в груди также стало стучать тише. Он осмотрел подземный проход. Обвал закончился в ста шагах от него, полностью перегородив штрек. Со сводов продолжали осыпаться мелкие камешки. С громким треском сломалась деревянная подпорка, отчего Райф испуганно отскочил назад.
И все-таки, похоже, худшее осталось позади.
«Но что дальше?»
Райф громко чихнул, напугав себя, затем повернулся и огляделся вокруг. Этот уровень каменоломен был ему незнаком, хотя он наслушался рассказов о нем. Некоторое время назад его и десяток других каторжников подняли с соломенных подстилок в подземной темнице и под угрозой батогов отвели сюда, в этот отдаленный конец известнякового штрека. Здесь их спустили вниз на конопляных веревках, привязанных к пустой вагонетке, с помощью лебедки, приводимой в движение могучими буйволами где-то за входом в шахту. Говорили, что эта часть каменоломен давно заброшена. Кто-то утверждал, что штольни и штреки иссякли столетия назад, но большинство верили, что это место про`клятое, здесь обитают злые духи и злобные ведьмы.
Райф не придавал особой веры этим рассказам. Он знал, что кое-кто из рудокопов запихивает хлебные корки в трещины в камне; надзиратели так же в точности поступали с монетами, по большей части с медными пинчами, но иногда и с серебряными эйри. И все это для того, чтобы ублажить духов.
Но только не Райф.
У себя на родине, в глухих переулках Наковальни, он научился доверять только тому, что можно потрогать своими руками или увидеть собственными глазами. Он не признавал рассказы о богах, призраках и привидениях. Живя в Наковальне, Райф усвоил, что в мире и так достаточно того, чего нужно бояться. Ночами в Наковальне разбоем и грабежами занимались не какие-то там привидения, а живые люди из плоти и крови, пытающиеся стянуть чужое.
Впрочем, как правило, именно Райф и был одним из них.
Наковальня была главным портовым городом Гулд’Гула. Она вытянулась вдоль берега моря, убогая дыра, каких еще поискать. Город головорезов и бандитов всех мастей. Он потел и испражнялся подобно живому существу, весь пораженный развратом, заразой и гнилью. Независимо от времен года, в бурю и хорошую погоду, Наковальня никогда не менялась. Ее бухта постоянно пестрела парусами сотни кораблей, в кабаках продолжалась непрерывная гулянка.
Жители города горько шутили, что в Наковальне никто не живет; здесь только выживают.
Райф вздохнул.
«Как я по ней соскучился…»
Хотя у него не было никакой надежды снова увидеть родной город. Гильдия воров предала его, и он оказался в сотне лиг к югу, осужденный провести остаток дней погребенным в каменоломнях. Он перешел дорогу другому вору, мастеру гильдии Ллире хи Марч, и за это его наказали. Райф находил наказание несоразмерным проступку, краже какой-то мелочовки у бывшего возлюбленного Ллиры, архишерифа Наковальни. Добыча была уж слишком соблазнительной, да и Ллира не относилась к тем, кто долго терпит одного ухажера, не говоря уже о верности. На самом деле сам Райф не раз делил с ней теплое ложе.
Он покачал головой.
Даже сейчас Райф оставался в полном недоумении. Он подозревал, что за таким суровым наказанием скрывалось нечто такое, во что он не был посвящен.
«Неважно, я жив».
Но где он находится?
Когда пыль улеглась, оставив лишь висящую в воздухе дымку, Райф засунул свободную руку в потайной карман, пришитый изнутри к порткам. Он достал путевод, который стащил у надзирателя, присматривавшего за другим отрядом, и тотчас же спрятал. В пропаже обвинили других заключенных, которые лишились каждый по пальцу. Прекратилось это только тогда, когда кто-то взял вину на себя, чтобы прекратить мучения, и сказал, что будто бы испугался и выбросил добычу в нужник. Копаться в дерьме никому не захотелось.
Райф поднес путевод к дрожащему огоньку. Полоска самородного магнитного железа колебалась из стороны в сторону, не желая остановиться. Странно. Райф украл путевод в смутной надежде когда-нибудь совершить побег. Хотя, если честно, на самом деле он просто увидел возможность что-то спереть – и не смог устоять. Проведя погребенным в каменоломнях почти два года, Райф мог думать только о свободе. И путевод мог тут оказаться полезным. Райф рассудил, что, если ему когда-нибудь представится случай бежать от бдительного ока надзирателя и укрыться где-нибудь в заброшенной части каменоломен, такой инструмент поможет определить правильное направление.
Как это было сейчас.
Дойдя до разветвления штреков, Райф остановился и описал на месте круг, стараясь определить, как ему быть дальше. Он мечтал о свободе, но притом также очень ценил свою шкуру. Если это будет означать жизнь, он с радостью вернется к кнуту и дубинкам. Бегство ценой собственной жизни не рассматривалось.
В конце концов Райф остановился на одном из штреков, выбрав его только потому, что магнитная полоска там вроде бы колебалась меньше.
– Сойдет.
* * *
Через несколько сотен шагов Райф окончательно заблудился.
Ему начало казаться, будто он ходит кругами, медленно спускаясь вниз, словно направляясь к своей собственной могиле. Что же касается путевода, тот только сбивал его с толку. Полоска теперь непрерывно крутилась, словно издеваясь над ним.
