скачать книгу бесплатно
Гость, неловко повернувшись, поставил алебарду в угол с вешалкой по правую руку, постучал пальцами по горлу, Сан Саныч протянул заготовленный стакан воды. Незнакомец начал пить крупными глотками, голова запрокинулась, обнажив давно немытую шею и энергично ходящий кадык. Вернув стакан, мужчина жестом попросил ещё. По бару потёк спокойный, хриплый, неожиданно басовитый и глубокий голос.
– Спасибо. За дверь извините, я не знал, что она заколочена. Я починю, я умею.
– Не стоит беспокоиться, – ответил Сан Саныч, доставая шуруповёрт и усиленные саморезы, – никому неизвестно, какой путь приведёт его сюда. Вы к нам издалека? Впрочем, о чём это я – сюда можно только издалека.
Гость хохотнул, приняв шутку, облегчённо свалил хабар к алебарде, и, не найдя достаточно для себя пыльного кресла, сел на сундук у окна напротив двери.
– Вы правы, очень правы. Впрочем, что это я! Гром! Моё имя – Гром! Матушка, кажется, нарекла меня как-то иначе, но последнее время все меня зовут Громом.
– Сан Саныч. Будем знакомы. Вы же знаете первое правило случайных знакомств?
– Со времён Тысячи и Одной!
– Именно! – Хозяин, довольный осведомлённостью гостя, сложил пухленькие руки на груди и, прислонившись спиной к стеллажу с напитками, отчего они начали опасно покачиваться и звякать, с удовольствием поднял бровь. – Расскажите мне свою историю.
– Она скучна. – Гром замахал рукой, прерывая возражение, – поверьте, я не рисуюсь и это не ложная скромность. Моя история действительно скучна. Я – архитектор хрустальных замков. Не только хрустальных. Дворцов на песке, пряничных домиков, ледяных крепостей. Всего того, что долго не проживёт. Порадует глаз и смоется морской волной или растает с приходом весны.
– Что же случится с хрустальным замком?
– Всегда что-то может произойти. Мышка пробежала, хвостиком махнула. Вы понимаете, да?
– Вполне. И тем не менее. Вы здесь, а не в своём архитектурном бюро, так?
Гром покусал щеку, цикнул. Было видно, что он не очень хочет говорить о том, как оказался в этом отеле. Но правило есть правило, не вежливо принимать стакан воды от человека, который ничем тебе не обязан и отказываться от ответной любезности.
– Скажем, меня пригласили рассмотреть несколько проектов. Не сюда. Сюда я уже сам пришёл, со своим, скажем, эскизом. А вот предыдущие места заставили, скажем, попотеть. Знаете, я люблю песочные дворцы. Люблю смотреть в окна и разглядывать убранство, наблюдать за жизнью людей, следить за их судьбой, перипетиями и проблемами. Но иногда архитектор допускает досадную ошибку и житель замка, скажем, вынужден телепортироваться в соседнее помещение, потому что кто—то, не будем показывать пальцем, поленился прорезать дверь. Или наоборот – смотришь на комнату, как там всё подробно и красиво, а ничего не происходит.
– Ничего? Совсем? Это как? – Сан Саныч догадывался, но по правилам отеля непроизнесённого не существует.
– Ну, как? Архитектор потратил уйму усилий, красиво и вычурно отделал, скажем, Тайную Комнату, но за всё время наблюдений в неё так никто и не зашёл. Спрашивается – зачем было городить тень на плетень?
– Полагаете, нельзя что-то сделать для красоты?
– Чьей?
– В смысле?
– Ну вот, так – чьей красоты? Вы же понимаете, что Тайная Комната нужна для тайны? Даже – Тайны? Ну, так дай же мне эту Тайну, строитель! Нет, не обязательно прямо в лоб. Пусть она, эта Тайна, хотя бы как-то намекнёт, что ли. К примеру, вот зачем мне эта алебарда?
– Понятия не имею.
– Нет, так дело не пойдёт. У вас есть всё необходимое, чтобы это понять!
Сан Саныч задумался, вспомнил, как неудобно было гостю прислонять алебарду в угол по правую руку. Неужели?
– Вы левша?
– Вот видите! Разве это так трудно?
– То есть вы тащили сюда эту хреновину только для того, чтобы я понял, что вы – левша?
– Сказать по правде, мне это тоже показалось глупостью. Но в данном случае эта глупость оправдана, поскольку дана для примера. А пример, как понимаем, должен быть наглядным. Так?
Хозяин ещё раз посмотрел, как оружие пикой едва не царапает лаковый потолок, хмыкнул.
– Да уж, довольно наглядно.
– Но главное не в том, что я левша. Главное, имеет ли это значение в моём замке. Может быть, об этом и упоминать не стоило.
– А имеет?
– Пока не знаю. Впрочем, возможно теперь там придётся делать всё под левшу: письменный стол у окна, лестничные перила, ручки на дверях. И однажды это спасёт мне жизнь – когда кто—то замешкается в погоне.
– Ну ладно, а арбалет?
– Арбалет, как и автомат – довольно точно описывают мой характер. Болтов и патронов к этому оружию нет, а у калаша ещё и поршень затворной рамы погнут. Вывод?
– Вы разбираетесь в устройстве, понимаете поломку, но всё равно тащите эти вещи с собой, так?
– Так. Дальше?
– Дальше всё просто. Вы – старьёвщик. Ваша история в том, что вы – архитектор, ставший старьёвщиком.
– Вот видите? Всё очень просто. Покопайтесь в моём хабаре, и вы найдёте там целую кучу никому не нужных вещей. Многие из них вышли из обращения из-за ветхости, какие-то безнадёжно устарели. Иные игрушки оказались мёртворождёнными, вроде пейджера. Но у всех их есть одно важное свойство. Это маркеры эпохи. Или уровня жизни. Я покажу.
Гром подошёл к рюкзаку и вынул два совершенно одинаковых предмета, поднёс их к барной стойке и передал в руки Сан Саныча.
– Что скажете?
– Два пресс-папье. Деревянные, судя по всему – дуб, с зелёным сукном и золотистыми рукоятями. На вес – похожи. На вид – идентичны. Зачем вам две одинаковые вещи?
– Приглядитесь. Одна – аукционная редкость, другая – китайская подделка. Такие стоят на столах мелких служащих, пытающихся выглядеть внушительнее. Или копирующих замашки шефа. В общем, такие же подделки. Отличите?
Сан Саныч ещё раз повертел предметы, прочитал надписи на ручках, взгляд зацепился за буквы, Гром удовлетворённо выдохнул. Хозяин протянул одно пресс-папье:
– Подделка. Гравировка лазерная. У второго буквы нанесены резцом. Ручная работа.
– Браво! Вот эти детали и украшают мои проекты, придают им глубину. Но главное – они говорят о хозяевах. В конце концов, хозяин предмета – главное действующее лицо в моих замках. Всё ради него – действующего лица.
Старинные часы пробили семь, гость подорвался, начал спешно собираться в дорогу.
– Уже уходите?
– Пора. Велено уложиться в семь тысяч песчинок.
– Это нижний предел. Разрешено до двадцати ноль-ноль.
– Правда? Надо же, теряю внимательность. Это профессиональное: последнее время для меня важнее общая картина, силовые конструкции, арки, стилизации. К примеру, вы знаете, что некоторые архитекторы используют пластификаторы? Чессловеры.
– Чессловеры?
– Ну да. Конструкция не падает только потому, что зрителя об этом очень попросили. Скажем, мне довелось увидеть небоскрёб, подобно тросу шпилем зацепившийся за низкие облака и поддерживающий на плаву Манхэттен. Автор очень гордился этой конструкцией.
Из глубины коридора раздался треск, звуки короткого замыкания и мелодичный голос, отдающий металлическим лязгом:
– Системная ошибка восприятия! Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта.
– Ой! – спохватился Гром, – непоправимая оплошность! Прошу прощения, я не знал, что у вас тут андроид! Андроидам и заклёпочникам редкую птицу до середины Днепра нельзя категорически!
Из боковой комнаты вышел пират в треуголке, подхватил подмышку миловидную даму, куклой валявшуюся под ногами и подмигнул Грому.
– Ничего, она быстро отходит. Обо мне не беспокойтесь, я перепрошит. По-моему, интересная конструкция. Довольно рискованный чессловер, но согласитесь – оно того стоит.
– Ну, частично соглашусь. Скажем, для абсурда вполне годится. Не хуже ракет, превратившихся в кита и петунию.
– С ракетами всё понятно – они попали в невероятностное поле.
– Верно. Обратите внимание – в невероятностное! То есть, гибель героев для автора является более невероятным, чем термоядерная ракета, ставшая горшком с петунией! Сильно?
– Не то слово. А насчёт телепортации – это вы зря. Если в момент перехода из комнаты в комнату ничего не произошло, то и нечего об этом говорить.
Гром так разгорячился, что перестал следить за речью.
– Верно. Но мне как раз и интересно – какого чёрта в пути ничего не произошло, если все вводные данные говорят об обратном? Сопромат не обманешь, даже у честного слова есть свои пределы. В конце концов, песок с пластификатором – это одно, а пластификатор с вкраплениями песка – это совсем другое. Это, извините, уже не песочный замок, а эпоксидная заливка! Для кулончика на шею – годится, но строить из этого целое строение? Не знаю, не знаю. Каждый конечно волен распоряжаться талантом по своему усмотрению, но, на мой взгляд, это всё-таки попахивает расточительством. Я вас не утомил?
– Нисколько!
– Эта бодрость выдаёт вас сильнее, чем прямой открытый честный ответ.
– Правда?
– Ещё то, как вы поглядываете на шуруповёрт. Закругляюсь. И прошу прощения, иногда прорывает, хотя терпеть не могу давать не прошеные советы. В общем, как видите, моя история совершенно банальна и скучна. В конце концов, вряд ли что-то помешает мне и дальше разглядывать чужие строения, даже если в них есть какие-то дефекты. Некоторые даже довольно интересны – обладают признаками авторского стиля. Знаете, я вовсе не требую, чтобы все архитекторы строили свои конструкции по единому проекту. Терпеть не могу дачные посёлки, где все дома на одно лицо. Глядя на них, начинаешь ощущать себя в компьютерной игрушке. Особенно веселит, когда эти посёлки обнесены высоким забором, а на воротах написано «Элитное». Так и хочется приписать «Типовой элитный концлагерь номер, скажем, восемнадцать».
Хозяин понимающе кивнул. Гость отвернулся к вешалке и будто потерялся. Взгляд стал блуждающим, рассеянным, до слуха Сан Саныча донеслось сосредоточенное бурчание. Слов не разобрать, но Гром по пути к вешалке продолжал полушёпотом что-то повторять – ни то мантру, ни то молитву. Как сомнамбула не спеша взвалил на себя рюкзак, крест-накрест повесил оружие и взял в левую руку алебарду наподобие посоха. И только когда открыл дверь в подвал, Сан Саныч решился:
– Скажите. Много вы замков построили?
Гость повернулся, пожал плечами.
– Не очень. Три. Но если точнее – два. Один не считается, скажем, пробный.
– Чего же так? Вроде бы разбираетесь.
– Ха. Раз уж я такой умный, так?
– Нет-нет, я не об этом. – Хозяин замахал руками, понимая, что не особенно-то он убедителен, что не укрылось от цепкого взгляда гостя. Гром понимающе закивал, ещё раз рассеянно, будто виновато, осмотрел комнату, улыбнулся.
– Всё нормально, в конечном итоге все говорят именно об этом. Так что же случилось, и как же ты смог так быстро сменить свой успех на упадок, да? Не стоит извинений, я привык.
– И всё-таки.
– И всё-таки… не знаю, как сформулировать точнее. Понимаете, судя по всему, я наступил на собственный хвост и поселился в построенном мной замке. – Гром умоляюще посмотрел на Сан Саныча, – понимаете? Нет? Ну ладно. В общем, не дай бог вам поселиться в собственном замке.
И уже закрывая дверь с той стороны, закончил:
– И потом. Знаете, я больше не верю в свою правоту.
В комнате стало как будто легче дышать. Флинт вздохнул, взял шуруповёрт, саморезы и начал возиться с дверью. Мэри по внутренней сети вызвала бот-пылесос – гость заметно натоптал. Сан Саныч взял стакан Грома, отнёс в раковину. Зажурчала вода, хозяин так задумчиво смывал со стакана следы гостя, так усердно натирал салфеткой, что совершенно потерял счёт времени. В голове стучали слова, сказанные Громом перед самым уходом.
– Так что же случилось и как же ты смог, так быстро сменить свой успех на упадок… Мэри, Флинт…
– Это стихи, – подхватился Флинт, – по размеру понятно. Но я их не слышал.
– Я тоже не слышала, – подхватила Мэри, – но этой фразы оказалось достаточно. Они есть в Сети. Сейчас выведу на экран.
Через мгновение по экрану, где обычно транслировались матчи по спейсболу и хореографии в невесомости, побежали строчки.
Мне так надо…
На улице тишь, на улице ночь,
Фары машин врезаются в темень,
Бьёт по подоконнику дождь,
На стену свеча отбросила тень.
Дымит сигарета, угаром в глаза,
Пером по бумаге выводятся строчки,
Твоё полотно – бумага: дерзай!
Твой бисер – слова, запятые и точки.
Ты бог этих душ, их рок и судьба:
Захочешь – возвысишь, захочешь – опустишь,
И праздничный туш сыграет труба
И реквием: ей всё равно – как научишь.
Ты будешь печататься, петь и успех
Тебе гарантирован с этой мозаики,
Лучшее ты исполнишь при всех —
