Наследник императора 2

Квинтилий рассказал Аристону, как Эмилий каждый день сидел с Киссой и поддерживал её, убеждая в том, что её муж жив. Но она не верила или не хотела верить…Но Эмилий знал, он чувствовал, он надеялся. Император – должен быть прощён. Иначе угрызение совести его погубит.

Ночью Аристону даже приснился сон. И этот сон был благим. Приятным. Сон, который дарил отраду на весь день. Там был Эмилий. Вместе, они сидели на берегу моря Киферы и разговаривали. Аристон познакомил императора со своими родителями, родители были радушными и невероятно дружелюбными. Также в доме был Антиох – но он не был рабом. Он стоял счастливый со своей молодой беременной женой. Все были счастливы.

Проснувшись, Аристон понял, что обязан извиниться перед Эмилием. Забавно получается – этот человек способен вызвать чувство вины у того, кто ни в чём не повинен. Это Эмилию нужно было просить прощения, а не Аристону. Но одного его взгляда было достаточно, чтобы начать извиняться, а потом уже думать – за что именно. Вот так вот получалось. На императора невозможно обижаться. Он безукоризнен.

Выйдя из шатра, Аристон направился по преторианскому корпусу к выходу. По дороге встречались уже давно проснувшиеся солдаты. Встречая Аристона, они желали ему доброго утра. Они и вправду любили его и готовы были по мановению руки – устроить мятеж и сделать его своим императором.

Невольно, Аристон услышал разговор двух преторианцев, которые шли впереди. Они явно служили во дворце.

– Август совершенно выжил из ума, – говорил один. – Этой ночью он хотел покончить с собой! Я считаю, что император не должен себя так вести. Риму нужен сильный человек с крепкой рукой – а не этот нытик.

– Согласен, – сказал второй.

– Сейчас он болен, – продолжил первый. – Если умрёт, то императором станет Аппий. И все мы попадём в задницу.

Один из преторианцев оглянулся и узнав Аристона, начал извиняться.

– Перестаньте, я уже не Цезарь, – ответил Аристон, махнув рукой.

Но он всё же решил узнать поподробнее о болезни императора. Преторианцы рассказали ему, что император ничего не ест и не пьёт, лежит в постели и никого к себе не впускает. Во всём обвиняют Аристона – по словам Аппия, это он виноват в болезни императора. Теперь доступ во дворец Аристону строго запрещён.

Аристон остановился, осознав, что дальше идти не имеет смысла. Однако, он должен попасть во дворец. Он не допустит, чтобы Аппий стал императором – он явно этого желает и болезнь императора будет только ему на руку.

Поэтому, Аристону ничего не оставалось, как снова попросить совета у трибуна. Однако, ему не пришлось долго его искать. Квинт сам его нашёл. Выглядел он весьма озабочено.

– Тебе нужно уходить отсюда, – сказал вместо приветствия Квинт. – Префект с легатом узнали, что ты здесь и требуют твоего ухода. Отныне, тебе нельзя посещать преторианский корпус.

Центурион начал провожать Аристона к выходу.

– Ничего, у меня ещё есть дом в Козе, – проговорил утешительно Аристон.

– Аппий тоже забрал его, – ответил Квинт. – Он продал его вместе со всем хозяйством и утварью. Теперь ты там не живёшь.

– О боги, как Эмилий мог допустить это?

– Император многого не знает, ему бросили пыль в глаза, которая ослепила его.

Когда Квинт вывел Аристона на улицу, они наконец смогли нормально поговорить.

Аристон рассказал трибуну о болезни императора и о своём намерении посетить его, однако, во дворец ему больше нельзя.

– Быть может, ты сходишь и передашь ему мои слова? – Спросил Аристон.

Квинт замялся и потупил взор вниз.

– Я же сказал тебе, что мне запрещено появляться во дворце…

– Почему? Ты так и не назвал причину.

– Хотя бы потому, что Аппий недолюбливает меня, – ответил Квинт.

– Ладно, тогда мне нужен другой план, – сказал Аристон, скрестив руки и задумавшись, всматриваясь в серое небо.

– Ты можешь попасть туда, переодевшись в дворцового служащего – преторианца, повара или…

– Лекаря, – подсказал Аристон и улыбнулся. – Император болен и лекарь ему нужен как никогда. Я даже знаю, у кого нужно просить о помощи. У Фемистокла.

***

Аристон тут же покинул корпус и направился в направлении дома лекаря Фемистокла. Один. Трибун был под контролем людей Аппия, поэтому он не смог пойти вместе с Аристоном.

К счастью, Фемистокл оказался дома. Он радушно встретил Аристона вместе со своим неизменным любовником и предложил ему вина. Но Аристон отказался. Он рассказал о случившемся и просил помощи.

– Гм, – задумался лекарь, почёсывая седую бороду. Аристон невольно почесал и свою, заметив жёсткую щетину и усы. Он давно не брился и оброс. – Никто не звал меня во дворец, хотя я и являюсь императорским лекарем. Значит, мне там делать нечего, юноша.

– Но хотя бы попытаться можно? – Не успокаивался Аристон.

– Попытаться можно – но будет ли в том прок?

Лекарь Фемистокл отказал Аристону в помощи. Это было бы неразумно, да и подозрительно. Откуда лекарю вообще известно о болезни императора? Разочаровавшись, Аристон решил уйти – но идти ему было некуда. К счастью, Фемистокл позволил ему переночевать у него.

На следующий день, когда Аристон собирался уходить, он заметил в окне лошадей, а рядом с ними были преторианцы. Неужели, они узнали, что Аристон здесь и прибыли сюда, чтобы убить его? Но за что? Быть может, Аппий обвинил его в отравлении императора?

Выйдя в атриум, Фемистокл заметил страх Аристона и предложил ему спрятаться в подвале, где располагались печи, которые оттапливали пол.

Пока Аристон прятался, Фемистокл встретил незваных гостей.

– Хайре, дорогие гвардейцы, я могу вам чему-то помочь? – Радушно приветствовал преторианцев Фемистокл.

Центурион с недовольным лицом осмотрел атриум и всучил пергамент с печатью в руки лекаря, не смотря ему в глаза.

– Собирайся, ты едешь с нами, – сказал он.

Лекарь прочёл приказ и ответил:

– Сию минуту, господа, дайте время собрать мою сумку.

Центурион махнул рукой в знак согласия. Он без позволения сел на ложе и налил себе и его людям вина. Фемистокл не обратил на них внимание и не сделал замечания. Лекарь завернул за угол и быстрым шагом направился к подвалу. Открыв люк, он прошептал:

– Вылезай, малыш.

Аристон залез на деревянную лестницу и вылез наружу, закрывая за собой люк.

– А теперь тебе нужно переодеться, да поживее. Гораций, отведи молодого человека в кладовую с одеждой.

Любовник Фемистокла улыбнулся Аристону и провёл его в комнату. Аристон не понимал, что происходит. Но времени объяснять не было. Гораций достал из деревянного сундучка длинную тогу, с рукавами и передал её Аристону. Аристон начал стремительно надевать её поверх своей одежды. Гораций также передал Аристону тонкий белый плащ, который доходил до плеч с капюшоном и тканевую полоску. Завязав полоску, Аристон прикрыл пол-лица и надел капюшон.

Фемистокл зашёл в комнату и просил идти за ним. Он передал в руки Аристона два сундучка. Аристон всё ещё не понимал, что происходит. Выйдя в атриум, преторианцы поднялись с лож и с подозрением покосились в сторону Аристона.

– А это ещё кто такой? – Спросил центурион.

– Это мой ассистент, он будет мне помогать делать настойки, – ответил Фемистокл.

Центурион ещё раз внимательно посмотрел на Аристона, после чего махнул рукой.

– Идём, лекаршка, – сказал центурион.

Наконец Аристон всё понял. Фемистокла всё-таки позвали во дворец, а это означало, что императору стало хуже. Аристон не стал расспрашивать старика о содержимом приказа. Всю дорогу он молчал, стараясь не смотреть на преторианцев.

Войдя во дворец, Аристон напрягся, особенно когда увидел Аппия. Но Аппий не стал задавать никаких вопросов и вообще не обратил внимания на него. Он радушно встретил главного лекаря и начал вводить его в курс дела по дороге в императорские покои.

– Его августейшество лихорадит, у него сильный жар и бред, – говорил, явно обеспокоенный Аппий Кезон, чему Аристон изумился. Разве Аппий не хочет смерти императору, неужели он дорог ему?

– Не волнуйтесь, всё будет хорошо, – ответил Фемистокл. – Не было болезни, с которой не справился бы император.

Когда Аппий проводил их до императорских покоев, он не спешил уходить. Вместо этого, он остался вместе с лекарем и наблюдал за его действиями. Аристон стоял рядом и не знал, что делать. Фемистокл подошёл к императору и прикоснулся к его лбу.

– Да здесь можно яйца жарить, – прокомментировал Фемистокл. Затем он взглянул на Аристона и сказал, недовольным тоном: – что же ты стоишь, как истукан, скорее натри тело императора уксусом.

Аппий с подозрением посмотрел на Аристона. На время ему показалось, что он узнал его. Аристон быстро открыл сундучок и начал лихорадочно искать банки с уксусом. Аппий перестал на него смотреть. К счастью, все колбочки были именованы на греческом. Найдя нужную колбочку, Аристон подошёл к императору и наконец увидел его лицо. Выглядел он жалко. Весь в поту, дёргается, как уж, борода мокрая, сильно пахло потом, и он всё время что-то бормотал. Пока Фемистокл готовил снадобье, Аристон неуверенно раздевал императора. Не думал он, что он когда-то будет делать это. Эмилий всё время дёргался во все стороны и сопротивлялся, но при этом глаза его были закрыты. Когда Аристон снял с него одежду, он начал натирать его тело уксусом. Бормотание переросло в слабые стоны. От этих стонов становилось не по себе, казалось, что император вот-вот умрёт. Просыпалось невероятной силы сострадание. Хотелось плакать и молиться, чтобы император остался жив.

– Уйди, уйди, – начал отчётливо бормотать Эмилий, махая руками. – Я не виноват, не виноват…

– Отойди, – сказал Фемистокл, оттолкнув Аристона.

Затем он приподнял голову императора и открыв ему рот, влил через воронку снадобье. Император закашлял и даже открыл глаза. Он хотел выплюнуть всё, но Фемистокл закрыл ему рот и прижал к постели.

– Я, наверное, пойду, думаю я здесь лишний, – наконец произнёс Аппий и покинул покои, оставив лекаря и Аристона наедине с больным.

– Фемистокл, он выздоровеет? – Дрожащим голосом спросил Аристон.

– Ну разумеется, это всего лишь простуда. Главное пить горячие напитки, проветривать помещение и промывать нос. И через неделю будет, как персик.

– О боги, я думал он из-за меня заболел, – Аристон облегчённо выдохнул. – Мы сильно поссорились, и он слишком эмоционально отреагировал.

– Это вполне могло послужить возбудителем болезни, – ответил Фемистокл. – Если человек хочет умереть, боги помогают ему в этом и он может погибнуть даже от вишнёвой косточки, я уже не говорю о простуде. Человеческая природа воистину невероятна – нам смертным невозможно её понять. Все наши болезни основаны на самовнушении – мы способны внушить себе как выздоровление, так и болезнь. Если император хочет выздороветь – он выздоровеет. Нам остаётся лишь молиться.

Аристон снял маску и нагнулся над императором. Слова Фемистокла не внушали поддержку. Эмилий перестал дёргаться и тихо сопел.

– Я прощаю тебя, Эмилий, – прошептал Аристон.

Когда Аристон и Фемистокл собирались уходить, внимание первого привлек полуоткрытый сундучок.

– Подожди, – просил Аристон.

Фемистокл изумился поведению Аристона. Аристон открыл сундук и вытащил из него завёрнутую верёвками небольшую книжку.

– Ты что собираешься украсть это? – Изумился Фемистокл.

– Не украсть, а одолжить, – ответил Аристон и надев маску, вышел вперед Фемистокла.

Лекарь не стал уговаривать его оставить книгу, да и место было неподходящее. Он только смотрел на него с упрёком всю дорогу, но ничего не говорил.

Поблагодарив за гостеприимство и помощь, Аристон покинул дом Фемистокла. Направился же он в гостиницу, в которой должен был остановиться Дильдар.

Выйдя из знатного района, Аристон наконец развернул книжечку. Открыв первую страницу, он прочитал надпись. Написанную большими латинскими буквами – ЛИЧНЫЙ ДНЕВНИК. Далее шла первая запись. Год и число – 11 день до календ октября. «Друг мой, я снова тебе пишу. Урсула и Адриан обращаются со мной как с животным, вливая в мою глотку вино. Мне кажется, они что-то добавляют в него, отчего мне хочется пить его ещё и ещё. Какой-то наркотик. Я не могу сдерживать себя. Я пью его снова и снова, я теряюсь во времени. Просыпаясь, Адриан из вежливости докладывает мне о делах, а я не слушаю его и блюю на собственную тогу. И мне хочется пить, пить вино. Я умираю от жажды. Вино для меня опиум. Я не могу остановиться…»

Аристон осмотрелся вокруг. Пока он читал, он не заметил, как быстро пришёл в гостиницу. Дильдар сидел внизу и ждал его. Встретившись и немного поболтав за обедом, Аристон заплатил за спальное место рядом с Дильдаром и поднялся в их общую комнату. Пока Дильдар сидел внизу и пил вино, наблюдая за музыкантами и, наверное, предаваясь воспоминаниям о лупанарии, Аристон сел поудобнее на тюфяк и поставив рядом с собой свечу, продолжил читать.

«Не помню какой сегодня день, друг мой. Пишу тебе, чтобы сообщить, что я бросил пить. Это было сложно, безумно сложно. Адриан и Урсула были мною недовольны. Но Квинт помог мне сдержаться. Вместо вина я пью виноградный сок. На третий день я стал чувствовать себя лучше. Весь алкоголь ушёл из моего организма. Я наконец прозрел.»

«…Адриан относится ко мне, как к императору. Я показал ему кто здесь главный. Я снова принимаю просителей во дворце. Советник нагло не даёт мне сказать слова, словно он император. Я заткнул его и опозорил. На сегодня я отстранил его от работы.»

«…Урсула – моя стервозная супруга ударила меня сегодня по лицу, перед гостями. Как стыдно! Что она себе позволяет? Разумеется, я проучил её. Мне надоело, что она угрожает мне отобранием престола. Я посадил её в карцер.»

«О боги, мне пришлось выпустить Урсулу. Её люди повсюду – они угрожали моей матери, моей любимой мамуле. Урсула сказала – если я ещё раз так поступлю с ней, её люди убьют её. Какой же я после этого император?»

«Преторианцы совершенно не уважают меня. Сегодня, когда я навестил их корпус, они начали кричать в мой адрес неприятные вещи. При этом, они не боялись последствий. Центурион Квинт приструнил их. Но это не изменит их отношения ко мне.»

«Привет, друг. У меня хорошая новость – преторианцы кажется любят меня. Я втайне от Адриана дарю им подарки и каждый вечер выпиваю с ними. Они хорошие ребята».

«Сегодня Адриан узнал о моих походах к преторианцам и бездумным, как он сказал, расточительством. Однако, это был всего лишь упрёк. Я всё равно хожу к ним.»

Аристон улыбнулся. Он посмотрел в окно и удивился. Уже стемнело. Он не заметил, как быстро летит время, когда он читает дневник. Он даже не обратил внимание на уже спящего Дильдара. Как он его не заметил?

Аристон продолжил читать.

«…Мы пытались снова зачать ребёнка. Но всё тщетно. Я уже не знаю, к каким богам обращаться за помощью. Я принёс уже всем жертвы. О боги, боги…Я так мечтаю о ребёнке. Я так хочу о ком-то заботиться и оберегать.»

«…Мы прибыли на Киферу. Это прекрасный остров. Здесь так тихо и спокойно, не то что в Риме! Не хочу уезжать. Хочу остаться здесь, стать пастухом и пасти овец.»

«…Я встретил юношу. Он прекрасен. Хочу, чтобы именно он стал моим сыном».

Прочитав ещё несколько сотен страниц, Аристон наконец дошёл до конца.

«…Сегодня в саду я видел Киссу. Я уверен, что это была она. Её призрак преследует меня и не даёт покоя. Каждую ночь она приходит ко мне в кошмарах, всюду кровь и ужасные крики. Она говорит – убийца!»

«Я признался во всём Аппию. И кажется, стал чувствовать себя лучше. Мне больше не снятся кошмары. И я сплю спокойно. Аппий хороший человек. И мне почему-то хочется ему доверять»

«Сегодня мы с Аппием отправились в город. Нас было двое. Никакой охраны. Я снова был Александром. Мне было весело до тех пор, пока мужи в таверне не начали дискуссию о правителе – то есть обо мне. Я и не думал, что они так плохо обо мне думают. Все хотят видеть Аристона императором, кто знает – быть может и он меня предаст?…Я уподобляясь невежеству, вступил в спор. В итоге, преторианцы окунули прилюдно меня в стойло для мулов, а дети бросали в меня дерьмо. Я мог бы найти этих парней и казнить. Но если я это сделаю, начнётся мятеж. Я больше не буду появляться в корпусе…Мне страшно, вдруг меня узнают и снова надругаются? Я ненавижу весь мир. Ненавижу себя. Ненавижу Аппия. Ненавижу этот город. Я хочу умереть. Если ты это читаешь – значит меня уже нет.»

Аристон напрягся и вспотел. От прочтённого волосы становились дыбом, а на руках появлялись мурашки. Он продолжил читать.

«К сожалению, я не смог покончить с собой. Но эти ужасные порезы! Придётся носить одежду с рукавами или высокие браслеты. Надеюсь, Аристон не заметит их, иначе он узнает всё. Узнает, что я слабак и нытик. Что я не тот, кем кажусь. Что я не веселый безумец. Каждый день сдерживаю себя, что не закричать. Мой Эмилий хочет вырваться на свободу. Он задыхается. Ему нужна воля. Я не заслуживаю Аристона. Он сильный духом, храбрый, он не боится смерти. Он настоящий герой. Он должен быть императором, а не я. Я – никто. Я – червь. Аристон любит меня, но я не заслуживаю его любви. Я заслуживаю только смерти.»

Аристон невольно вытер появившееся на глазах слёзы. Ему было больно читать дневник. Все страдания императора он прочувствовал на себе. Наконец, последняя запись:

«…Аристон ненавидит меня. Я забыл, что он покидает сегодня Рим. Я совершенно увлёкся Корнелием. Как я мог? Как мог! Я не хотел, чтобы Аристон уходил. Я люблю его, как своего первого сына. Но он проклинает меня. Я разрушил его жизнь ложью. Я ужасный человек. Я всё ещё помню его укорительный взгляд…Я хочу умереть.»

Аристон убрал дневник и закрыл лицо руками.

– Что я наделал?…– Прошептал он.

***

Боли в горле и заложенный нос заставил императора пробудиться посреди ночи. Эмилий дотянулся до тоги, которая лежала на полу и высморкался в неё. Немного полежав, он попытался снова уснуть. Неожиданно он вспомнил свой сон. Впрочем, это был не сон вовсе, но император об этом не догадывался. Аристон простил его и на душе стало намного легче. Снова хотелось жить.

Прикрыв глаза, Эмилий лежал в постели и то и дело, что воротился из стороны в сторону. Отвратительный насморк и головные боли не давали уснуть. А рядом не было ни одного лекаря. Разозлившись, больной поднялся с постели и накинув на себя халат, вышел из комнаты. В коридоре горели факелы. Рядом стоял преторианец. Вернее, спал.

Пнув в бок спящего часового, император потребовал к себе лекаря.

– Ой, простите великодушно, принцепс, – проговорил преторианец.

Этот голос показался знакомым. Очень знакомым, но император не мог вспомнить, где именно он его слышал. Возможно, если преторианец скажет ещё несколько слов, он сумеет узнать его.

Пока Эмилий терпеливо ждал у себя в покоях прихода лекаря, он вспоминал свой чудесный сон. Аристон стоял над ним и заботился, словно мать. Больше всего сейчас не хватало чей-то заботы, в момент болезни. Быть в одиночестве и переживать это одному – ужасное чувство. Эмилий любил, когда мать спала вместе с ним во время его простуды. Он лежал у неё на груди, а та гладила его волосы. Но это было слишком давно. Сейчас мать живёт одна, далеко от Рима и ей дела нет до сына. Наверное, всё ещё злиться из-за Урсулы. Она никогда ей не нравилась.

Лекарь вскоре пришёл, вместе с преторианцем. Но это был не Фемистокл. Правда, старик рекомендовал лечение, он оставил все необходимые лекарства своему помощнику во дворце, но помощник видимо совершенно забыл. Он был пьян и в замешательстве. Видимо, отмывал деньги, которые дали ему за работу.

– Какое ты дерьмо, – пробурчал император и пнул неуклюжего лекаря. – Просто оставь эти лекарства здесь и убирайся отсюда.

– К-к-ак скажите, господин, – пролепетал лекарь.

– Доминус, могу ли я быть свободен? – Спросил наконец преторианец.

Эмилий посмотрел на преторианца. Глаза гвардейца бегали в разные стороны. Он то и дело уводил свой взгляд от императора. Он явно что-то скрывал.

– Я тебя раньше здесь не видел, откуда ты? – Спросил император с подозрением.

– А-апий меня назначил сюда, принцепс, – неуверенно ответил преторианец. На висках и челе прослеживались капли пота.

– Ты мне кажешься очень знакомым, но я не могу вспомнить, где я тебя видел. Мы никогда раньше не встречались?

– Никак нет, доминус, – ответил преторианец. – Моё лицо заурядное. Тысячи мужей имеют точно такие же.

– Ты прав, – осклабился император. – Только моя внешность бесподобна во всём Риме. Все вы сделаны словно под копирку – даже ведёте себя одинаково. Говорите одинаково. Скучные! Массовка в моём театре. – Заметив недоумение преторианца, император отпустил его, махнув рукой.

Выпив горькое лекарство, Эмилий снова лёг в постель, завернувшись в тёплое одеяло. Прикрыв глаза, он начал медленно засыпать. Перед внутренним взором появились образы. Вот и сон приходит. Во сне был преторианец – тот самый часовой. Он стоял над Эмилием, словно император. Эмилий хотел встать, но не смог. Он был привязан к полу. Снова заключение. Снова похитили? Антиох?

– Посмотри на себя, императоршка, кем ты стал. Разве самый могущественный в мире человек будет сидеть в собственном дерьме и быть настолько бессильным, что не способен даже увернуться от удара.

Преторианец отвесил Эмилию оплеуху. Эмилий открыл глаза и проснулся. Казалось, он и не спал вовсе. Но он вспомнил, кому принадлежал голос часового. Одному из похитителей, которые держали его в старой конюшне. Он был уверен, что это был он. Император доверял своим снам, они всегда говорили ему правду на интересовавшие его вопросы и никогда не подводили.

Но как такое может быть, если всех преступников Аппий убил во время допроса. Кроме Антиоха, конечно же. Неужели, Аппий солгал? А похитители – это есть преторианцы? Теперь понятно, откуда у них был доступ во дворец и как они сумели украсть императора.

Эмилий не смог спать. Он не на шутку был напуган. Что если Аристон говорил правду и Аппий предатель? Император снова накинул халат и вышел в коридор. Часовой снова спал. Эмилий решил найти Аппия и поговорить. На всякий случай, он прихватил с собой кинжал.

Проходя ночью по коридорам, Эмилий остановился, услышав голоса. Он спрятался за угол. Узнав впереди Аппия, рядом с которым стоял незнакомый человека в плаще, император медленно подкрался, чтобы лучше слышать их разговор.

– Ты идиот, Аппий, – говорил незнакомец. Лицо было скрыто под капюшоном. – Я поручил тебе такое простое дело, но ты не способен справиться даже с ним. Я не могу ждать. Дай сюда кинжал, и я сам убью императора.

Аппий схватил человека за руку и остановил.

– Не время, отец, – сказал Аппий. – Я избавился от нашей главной проблемы – от Аристона. Если ты убьёшь сейчас императора все подозрения упадут на меня. Император болен – я позабочусь о том, чтобы лекари подсыпали в его лекарства дозу яда. Через несколько дней – он сам откинет ноги, не сомневайся.

Незнакомец неожиданно снял капюшон, обнажив лицо. Это был Адриан. Император прикрыл рот рукой, чтобы не вскрикнуть от изумления. Но он не спешил выходить и продолжал следить.

– Ты думаешь, этот сопляк Аристон ни о чём не догадается? – Спросил Адриан. – Да он как только прознает про болезнь своего любовника, тут же прибежит сюда и будет денно и нощно сидеть подле императора вместо сиделки. Он приведёт сюда своего грека – Фемисткла, который сделает всё только хуже. Я говорил тебе, что нужно было убить этого щенка ещё там, на площади, но ты болван – оставил его в живых. Ты слаб!

– Я попал в него из лука отравленной стрелой – я не понимаю, как он остался жив. Этот эллин поклоняется Тартару – с ним не нужно связываться. Пусть живёт. К тому же – они в ссоре с императором, что нам на руку.

– Пф, в ссоре, – Адриан рассмеялся. – Когда я стану императором, я назначу тебя шутом, потому что с твоими шутками только им и быть.

«Императором? Ну уж нет!»

Эмилий наконец вышел из-за угла. Но не успел он подойти, как Аппий обнажил меч и вонзил его в тело Адриана. Император замер на месте.

– Это Адриан! – Произнёс Эмилий, пятясь назад в ужасе. – А ты, ты его сын, х-хотели меня с престола.?

У императора дрожали губы, а ноги становились ватными.

Аппий отбросил ногой безжизненное тело отца и начал подходить в сторону императора.

– Уйди, уйди, – говорил император, вытянув руки вперёд. – О-охрана! Сюда! Немедленно! Центурион!

– Доминус, спокойно, это всего лишь сон, – говорил Аппий, подходя всё ближе и ближе. – Это плохой сон, кошмар…

Эмилий почувствовал, как сердце начало биться всё сильнее и сильнее, в глазах потемнело. Он невольно сел на пол, чтобы не упасть. Ноги не слушались его.

– Ничего не было, ни Адриана, ни убийства, это всё сон, – говорил Аппий.

– Что со мной? Почему я ничего не вижу…Ты отравил меня?…О-отравил…

Аристон всю ночь читал дневник императора. Он не давал ему покоя. За одну ночь он узнал о человеке всё. Всё это время он думал, что знает его, но как выяснилось – сильно ошибался. Эмилий совсем не тот человек, за кого он себя выдаёт – зачем он претворяется? Зачем скрывает правду? Быть может, боится, что его все оставят. Настоящий Эмилий никому не нужен, он скучный, он жалкий, он неудачник.