Близнецы из Аушвица. Ученик доктора Менгеле

Глава 9

Ганс вернулся к себе в отель и поднял трубку телефона.

– Алло? – раздался женский голос.

– Грета, это Ганс. Мне нужна твоя помощь.

– В чем дело?

– Я в Берлинском университете. Сюда в следующем месяце приезжают студенты по программе Карла Шурца. Я только что встречался с блестящим студентом-медиком, который, к сожалению, чуток стеснительный и неловкий. У него сильное заикание. Но, честно говоря, мне показалось, что его с легкостью вылечит внимание хорошенькой девушки.

Грета рассмеялась.

– Почему мужчины считают, что все можно вылечить женским вниманием?

– Потому что так оно и есть. Теперь послушай меня. Я хочу, чтобы ты сюда приехала и поработала с ним. Он считает, что ты педагог, занимающийся коррекцией речи. Но лечить его тебе не понадобится. Просто пофлиртуй, сделай ему парочку комплиментов и придай уверенности, которой ему не хватает. Увидишь, все сразу пройдет.

– А что мне делать, если он захочет зайти дальше? Я имею в виду: если я буду с ним флиртовать, он решит, что я согласна и на большее.

– Скажешь, что находишь его привлекательным, но ты его учительница, и это будет неэтично. Он из тех, кто всегда старается поступать правильно. Поэтому он поймет и примет твой отказ.

– Я буду в Берлине через два дня. Как его имя и где мне его найти?

Глава 10

Хитрость сработала. Комплименты и добрые слова Греты придали Эрнсту уверенности, требовавшейся для выступления перед американскими студентами. Он с удовольствием ответил на их вопросы.

Интерес к его учебе и будущей карьере заставил его почувствовать себя востребованным. Они хотели знать все про Германию и про то, как фюрер ведет ее к расцвету экономики. Хотя мысли о друзьях-евреях не шли у Эрнста из головы, он ни словом не упомянул нападение на них в ноябре или то, что их всех в одночасье отчислили из университета и прочих высших учебных заведений.

Вместо этого он рассказал, что два года назад Гитлер запустил программу, по которой каждому германскому гражданину полагался автомобиль. Они были сильно впечатлены.

А когда Эрнст закончил выступление, Ганс с Гретой пригласили его на ужин. Они сказали, что он отлично послужил стране. И ему приятно было наконец ощутить себя частью чего-то большего.

Глава 11. Весна 1939 года

Эрнст готовился к выпуску из университета. Он окончил с отличными оценками, и преподаватели хвалили его. Это был долгий, тяжелый путь. Трудно было совмещать учебу с работой, но он справился, и теперь мог с гордостью признаться, что накопил достаточно денег, чтобы отец смог приехать в Берлин на церемонию вручения дипломов. Эрнст отправил деньги отцу. Они оба очень этому радовались, потому что не виделись с самых похорон матери. Но за две недели до церемонии Эрнсту в общежитие позвонила соседка, когда-то дружившая с его мамой.

– Эрнст? Это Марта, мамина подруга. Я живу по соседству от твоих родителей. Помнишь меня?

– Да, конечно, – ответил он.

– Прости, что приходится тебе звонить и сообщать такое. Но больше некому. Боюсь, у меня плохие новости, – она набрала в грудь воздуха, а потом быстро сказала: – Я всегда ходила в пекарню к твоему отцу. Но как-то она оказалась закрыта, и на следующий день тоже. Я заглянула к вам домой, и увидела нечто ужасное. Мне очень жаль, Эрнст, но твой папа умер. На столе лежал конверт с твоим письмом и деньгами. Мне прислать их тебе обратно, или ты приедешь на похороны?

На него словно опустилась черная туча. Теперь я один на всем белом свете. Он не хотел возвращаться и смотреть, как тело его отца закапывают в землю. Мне больше нечего там делать.

– Просто пришлите мне, пожалуйста, деньги, – попросил он. Потом с трудом добавил: – Большое вам спасибо.

– Конечно, – ответила она. И повесила трубку.

Глава 12. 1939 год

К августу Эрнст устроился на работу в местную больницу. Он снял комнату над магазином и продолжал подрабатывать в пекарне, но тут ему снова позвонил Ганс.

– Мы с Гретой случайно оказались в городе. Хотели увидеться с тобой, – сказал он.

– Да, я тоже буду рад вас видеть, – ответил Эрнст. Он искренне обрадовался, услышав Ганса, а еще больше – узнав, что Грета будет с ним.

– Во сколько ты завтра освободишься с работы? – спросил Ганс.

– В семь. Это не очень поздно?

– Нисколько. Где ты работаешь?

– В городской больнице. Можем встретиться в пивном саду за углом от университета. Знаешь, где это? – спросил Эрнст.

– Естественно. Договорились. В восемь часов.

Ганс с Гретой уже ждали, когда Эрнст пришел. Они привели с собой молодого красивого солдата, представившегося Вернером. Друзья угостили Эрнста тремя кружками пива в честь его выпуска. Грета сидела рядом с ним и время от времени дотрагивалась до его руки. Он наслаждался общением с новыми знакомыми, смехом, шутками и чувством общности, когда Вернер сказал:

– А знаешь, было бы неплохо тебе пойти в армию.

– В армию? Зачем?

– Фатерлянд растет. Как тебе известно, нам не хватает земли. Мы присоединили Австрию, а теперь перебрасываем войска в Чехословакию.

– О, но я не солдат. И никогда не был спортсменом, – признался Эрнст.

– Конечно нет, – вмешался Ганс. – Но ты прекрасный доктор. И, согласен ли ты с решением Гитлера вторгнуться в Чехословакию или нет, ты должен признать, что будет правильно избавиться от их многочисленной и опасной армии.

– Я политикой не интересуюсь, – сказал Эрнст.

– И все равно ты наверняка знаешь, как довольны австрийцы, что мы их аннексировали в Германию. Уверен, Чехословакия со временем тоже порадуется.

Эрнст неловко повозился на своем стуле. Грета погладила его по руке. Потом своим глубоким певучим голосом сказала:

– Речь не о войне, Эрнст. Ты же врач! Наши германские солдаты нуждаются в тебе. Если их ранят, ты сможешь, благодаря своим знаниям и умениям, спасти им жизнь. Ты должен им помочь. Мы – все мы, включая меня, – зависим от тебя.

От ее слов Эрнст сел ровней и расправил плечи. Он вспомнил, как они работали над его заиканием, – Грета тогда убедила его, что он способен на что угодно. Как бы ему хотелось, чтобы она была его девушкой! Но он стеснялся спросить ее. А она никогда не упоминала ни о каком будущем с ним. Даже теперь, зная, что она уезжает домой в Мюнхен, он все равно хотел ей угодить.

– Так я буду медиком? Мне не придется сражаться?

– Конечно нет! Ты врач – ты будешь помогать раненым, – сказал Ганс.

Эрнст взвесил его слова. Отпил пива.

– Я буду так тобой гордиться! – воскликнула Грета, улыбаясь ему. – И мы сможем писать друг другу письма, ты и я.

Впервые она давала Эрнсту надежду, что может завязать отношения с ним.

– Ты будешь гордиться мной? – повторил он, заглянув ей в глаза. – Так я буду в опасности?

– Никогда. Германия так сильна, что и боев-то никаких нет. Страны, которые мы оккупируем, сразу сдаются, без борьбы. Правда в том, что они сами хотят, чтобы мы их захватили, – вмешался Ганс. – Мы предлагаем им стабильность.

Грета взяла руку Эрнста и поднесла к своим губам. Горячо поцеловала его ладонь. Возбуждение охватило каждую клеточку его тела.

– Если ты не пойдешь в армию сам, тебя призовут – так или иначе. Почему бы не продемонстрировать свою лояльность партии, изъявив такое желание?

– Как всегда, Грета, ты права. Я подам заявление, – сказал он.

Грета потянулась к Эрнсту и поцеловала. Он чувствовал, как дрожит всем телом.

Глава 13. Август 1939 года

Эрнст поступил в армию. Его отправили в учебную часть. Хоть он и не был спортивным, на его недостатки закрывали глаза, потому что армии нужны были врачи, а он был настоящим специалистом в своем деле. По окончании подготовки Эрнст получил коричневую кожаную сумку для медикаментов и военную форму, в которой выглядел, на его собственный взгляд, почти красивым.

Идеалистически настроенный, полный надежд, что послужит своему народу, Эрнст двинулся со своей частью пешим маршем на восток. Сначала армия придавала смысл его жизни. Хотя долгие переходы его выматывали, Эрнст чувствовал себя полезным. Солдаты порой падали в обморок от переутомления, и он с энтузиазмом бросался им помогать. Но потом Гитлер неожиданно нарушил обещание, которое дал Польше. Он обещал не вторгаться туда. А теперь Германия бомбила своих польских соседей, и войска уже шли к Варшаве.

Эрнст старался писать Грете как можно чаще. Но до сих пор не получил от нее ни одного ответа. Он говорил себе, что причина в его постоянных перемещениях и что ее письма скоро его догонят. Но они так и не пришли. Никаких писем. Эрнст один двигался навстречу холодной безжалостной зиме, вместе с армией уходя все дальше на восток.

Глава 14. Россия, 1940 год

К концу 1940 года Эрнст был вымотан боями. Он повидал столько крови и страданий, что был готов вернуться домой и начать работать в пекарне, забросив свою медицинскую практику. Он видел, как жизнь покидала тела его товарищей. Как умирающие плакали на руках своих командиров. Постепенно все потаенные мечты и амбиции стать богоподобным у него испарились. Война уничтожила их. Теперь Эрнст понимал, что очень ограничен в средствах помочь другому человеческому существу. А еще осознавал свою хрупкость перед лицом тех сил, с которыми не раз сталкивался в сражениях. Он видел, какое действие на человека оказывает зрелище, когда его друга, только что стоявшего рядом, разрывает на части. Глядя на кучу окровавленного мяса и костей, он неоднократно думал: Это мог быть я.

Потом, осенью 1941-го, Эрнст со своей частью оказался под городком Ржев в 225 километрах от Москвы. У немцев был план – они его называли «Операция “Тайфун”». Последовала ужасающая кровавая битва между немцами и русскими. Германия вышла победительницей. Была еще только осень, и суровая русская зима пока не настигла легко одетую германскую армию.

В России битву под Ржевом окрестили мясорубкой.

К началу января 1942-го Эрнст и его часть, вместе со многими другими германскими батальонами, подошли к Москве.

Русские отчаянно сражались, и теперь им помогал еще и жесточайший мороз. Он был таким пронзительным и всепроникающим, какого Эрнст не испытывал никогда раньше. Гитлер не обеспечил свои войска достаточным обмундированием, чтобы выдержать такую погоду. Он предполагал, что к этому времени Германия уже завоюет Россию. Поэтому ход войны переломился. Германия начала отступать. Им грозило поражение в войне.

Счет выстрелам, крови и мертвым телам продолжал расти, пока немцы дрожали в своих тонких шинелях.

Потом как-то днем Эрнст увидел, как пуля попала в какого-то человека в форме медика. Он опустился на колени рядом с ним. Над его головой свистели пули. Но Эрнст должен был проверить, жив этот мужчина или мертв. Он пощупал пульс у него на шее. Сердце билось: мужчина был ранен, но еще жив.

– Помоги мне, – раненый открыл глаза. – Я врач.

– Я тоже, – сказал Эрнст. – Не беспокойтесь. Я вам помогу.

Эрнст оттащил раненого от линии фронта в полевой госпиталь. Он вытащил пулю и зашил рану. Потом оставался с ним до тех пор, пока тот не очнулся.

– Спасибо, – сказал мужчина. – Я Йозеф Менгеле. А кто вы?

– Эрнст Нейдер.

– Вы спасли мне жизнь, Нейдер. Я добьюсь вашего повышения в Ваффен СС.

Вот как вышло, что Эрнст попал в СС. Месяц спустя, когда он стоял на коленях рядом с юношей, получившим смертельное ранение, вражеская пуля попала Эрнсту в бедро. Ползком он добрался до полевого госпиталя, где его немедленно прооперировали. Но когда он оправился, оказалось, что он навсегда останется хромым. Теперь он ходил гораздо медленнее. Но нисколько не расстраивался, что утратил мобильность. Командир предложил Эрнсту перевод.

– Тебе давно пора отсюда выбираться. С такой ногой на поле боя тебе нельзя, – сказал он.

Эрнста отправили на штабную работу в Берлин. Он уже приехал туда, когда получил телеграмму:

Нейдер, это Менгеле, врач, жизнь которого вы спасли. Я бы хотел предложить вам работать со мной. Я еду в Берлин на конференцию. Рассчитываю на встречу с вами. Буду в городе на следующей неделе.

Эрнст сразу же отправил ответ. Написал, что будет рад повидаться с доктором. Потом сказал своему начальству, что обдумывает предложение доктора Йозефа Менгеле, поэтому откажется от работы в штабе.

Глава 15

Менгеле позвонил Эрнсту в следующий понедельник, сказав, что он в городе. Они встретились в маленьком уютном ресторане на ужине в тот же вечер.

– Нейдер, – сказал Менгеле, улыбаясь, когда Эрнст вошел. – Рад вас видеть.

Эрнст сел. Они заказали сауэрбратен, картофельный салат, и большие кружки темного пива.

– Я искал себе ассистента и подумал про вас, – сказал Менгеле. – У меня для вас хорошее предложение.

– В госпитале? – спросил Эрнст.

– Можно и так сказать. Вы будете работать в госпитале, но не здесь. Вы согласны на переезд в Польшу? Деньги прекрасные, и другие преимущества есть.

– Я с радостью перееду.

– Вам предоставят жилье, и вам ни за что не придется платить. Форму тоже получите. Должность, которую я предлагаю, очень выгодная. Вы заинтересованы?

– Да, – ответил Эрнст.

– Хорошо. Тогда договорились. Вы мой новый ассистент.

– А как называется это место? – спросил Эрнст.

– Аушвиц-Биркенау, – Менгеле улыбнулся.

Глава 16

Менгеле достал из кармана перьевую ручку и небольшой блокнот. Вырвал листок и написал адрес.

– Я ожидаю вас в Аушвице в понедельник, через две недели. Думаю, этого времени хватит, чтобы вы закончили все дела в Берлине.

– Да, более чем. Спасибо, доктор. Спасибо вам. Вы не пожалеете, что выбрали меня. Я обещаю.

Эрнст посмотрел на адрес, который дал ему Менгеле, и сунул листок в карман пиджака. Но потом решил расспросить Менгеле о должности и о том, чего от него ожидают. Внезапно Менгеле положил на стол несколько рейхсмарок, чтобы оплатить счет, и вышел из ресторана. Эрнст посмотрел, как он переходит дорогу. Потом опустил глаза на листок, снова достав его и держа в руке. Там мое будущее, – думал он. – Я стану важным человеком. Никакой дополнительной информации Менгеле ему не предоставил, поэтому он не знал, чего ожидать. Единственное, что ему было известно, – его выбрали для ответственной и престижной работы.

Когда рано утром Эрнст прибыл в Аушвиц, то был поражен зрелищем железных ворот с надписью: Arbeit Mach Frei, труд освобождает. Какое странное место, – подумал он. – Я рассчитывал увидеть госпиталь. Но это не госпиталь и не исследовательская лаборатория. Больше похоже на тюрьму.

Растерявшись, он обратился к охраннику у ворот.

– Я доктор Эрнст Нейдер, – ему нравилось представляться так. Нравилось слышать «доктор» перед своим именем. Это слово символизировало всю его тяжелую работу, и на мгновение он забыл о странности учреждения, в которое прибыл, и ощутил гордость за себя. – Я приехал к доктору Менгеле. Он меня ожидает.

Охранник оглядел Эрнста с головы до ног. Потом молча взял какой-то список и стал просматривать.

– Да, вот ваше имя. Доктор Менгеле вас ждет. Минутку, – сказал охранник Эрнсту, а потом, повернувшись к другому такому же охраннику, объяснил: – Я провожу доктора Нейдера в госпиталь. Он к доктору Менгеле. Потом сразу вернусь.

Второй охранник кивнул.

– Пожалуйста, идите за мной, – обратился первый к Эрнсту.

Эрнст вошел на территорию и огляделся. Это было совсем не то, чего он ожидал. Эрнст считал, что попадет в госпиталь, где все чистое и стерильное. Но тут было грязно. В воздухе витал резкий неприятный запах, от которого его затошнило. Пахло чем-то незнакомым, он не мог понять, чем. Худые, болезненного вида люди ходили в сопровождении охранников, которые были повсюду.

– Добро пожаловать в Аушвиц, – сказал ему охранник. – Ад на земле.

Потом он рассмеялся и махнул караульному на башне. Эрнст увидел, что тот вооружен. Наверное, это тюрьма. Или госпиталь для психически больных преступников? Он хотел было спросить охранника, но они уже подходили к зданию.

– Ну вот. Это госпиталь. Доктор Менгеле здесь, – сказал охранник, улыбаясь, и придержал перед Эрнстом дверь. Он вошел внутрь.

Так это и есть госпиталь, где работает доктор Менгеле? Никогда бы не подумал, что он работает в таком месте. Тут тоже очень грязно, – удивился Эрнст, полный отвращения, идя за охранником к стойке приема, за которой сидела светловолосая медсестра. При их приближении она оторвала глаза от бумаг, которые листала.

– Это доктор Эрнст Нейдер. Доктор Менгеле его ждет, – сказал охранник. Потом повернулся к Эрнсту: – Дальше вас проводит она.

– Спасибо, – сказал Эрнст. Но охранник уже ушел, и дверь за ним захлопнулась.

– Подождите здесь, доктор Нейдер. Я скажу доктору Менгеле, что вы прибыли, – велела ему молоденькая медсестра.

Эрнст кивнул. Ожидая, он обвел глазами помещение. Доктор Менгеле – уважаемый врач. Почему же он работает в таком месте, когда мог выбрать любое другое? Все это очень странно.

– Хайль Гитлер! – воскликнул доктор Менгеле, входя в приемную.

– Хайль Гитлер! – салютом ответил Эрнст.

– Добро пожаловать, Эрнст, – сказал доктор Менгеле дружественным тоном. Он широко улыбался. – Рад вас видеть.

И снова Эрнста поразили красота и уверенность Менгеле.

– Мы открылись только весной, поэтому пока еще обустраиваемся. Много всего надо сделать. Требуется время. Но мы над этим работаем. Пойдемте, я все вам покажу, – вежливо пригласил его Менгеле.

– Это тюрьма? – спросил Эрнст, идя за ним.

– Да, в каком-то смысле. Здесь содержатся люди, являющиеся врагами рейха. Мы не можем им позволить свободно разгуливать по улицам, они плохо влияют на население. Поэтому мы держим их здесь. Вон там бараки, где живут заключенные, – доктор Менгеле указал на здания вдалеке. Потом продемонстрировал Эрнсту цыганский табор.

– Табор? Почему он здесь? – спросил Эрнст.

– Ну, это понятно. Цыгане грязные и ленивые. Они разносят болезни и крадут у государства деньги. Они огромная проблема для рейха. Нравы у них чересчур свободные, поэтому мы должны следить, чтобы они не соблазняли арийских женщин. У них дурная кровь.

– Но здесь же и цыганки, не только мужчины! Даже старухи. Они никого не могут соблазнить.

Менгеле повернулся к Эрнсту и одарил его взглядом, ясно дававшим понять, что он зашел слишком далеко. Эрнст понял: чтобы показать, что он на стороне Менгеле, надо задавать поменьше вопросов.

– Это враги рейха. Вот все, что вам надо знать. И все, что я могу сказать, – отрезал Менгеле.

Дальше Менгеле привел Эрнста в комнату, полную маленьких человечков. Они были маленькими только по росту и сзади их можно было принять за детей. Но спереди было видно, что они разного возраста.

– Карлики? – спросил Эрнст.

– Да, карлики. Они уроды. Нельзя допустить, чтобы они загрязняли арийскую нацию. Правда же?

Эрнст недоуменно посмотрел на Менгеле. Он слышал всю эту пропаганду про низшие расы по радио и читал в газетах, когда у него было на них время. Но по большей части игнорировал. Был слишком занят сначала в университете, потом на войне, чтобы воспринимать всерьез. Однако теперь, увидев ее последствия воочию, заволновался. Хотя ничего не сказал.

– Мы стараемся доказать всему миру, что арийцы – высшая раса. Нельзя, чтобы они портили нашу чистую арийскую кровь.

– Вы хотите сказать, что все эти люди живут здесь, в тюрьме, потому что они карлики?

– Вам еще много предстоит узнать, – поморщился Менгеле. Он избежал прямого ответа на вопрос Эрнста. Потом Менгеле сказал: – Просто радуйтесь, что вы – чистокровный ариец с разумной головой на плечах. Если не будете задавать лишних вопросов и слишком погружаться в вещи, которые вас не касаются, вы далеко пойдете. Запомните мои слова, – Менгеле смотрел прямо в глаза Эрнсту. В его взгляде было что-то, заставившее Эрнста поежиться. Но потом доктор Менгеле улыбнулся и похлопал его по плечу. – Ну а теперь идем дальше. Я покажу вам кое-что особенное.

Эрнст последовал за Менгеле в большую комнату, полную детей. Но не обычных. Все они были близнецами. Как будто каждый раздвоился, – подумал Эрнст. Рядом с каждым ребенком было его точное подобие.

– Обожаю близнецов, – сказал Менгеле, взлохматив волосы маленькому мальчику, сидевшему рядом с братом, – потому что они одинаковые. Идеальный материал для наших экспериментов.

– Экспериментов?

– Да. Как я сказал, вам еще много предстоит узнать. Но на сегодня достаточно. Вы согласны? – спросил Менгеле. Потом, не дожидаясь ответа, добавил: – Пойдемте-ка выпьем кофе.

Они прошли обратно в кабинет Менгеле, где он велел симпатичной молоденькой секретарше подать им напитки.

– Да, доктор, – ответила она. – Одну минуту.

Очень скоро она вернулась с подносом.

Там были настоящий кофе, настоящие сливки и сахар. Уже не помню, когда я в последний раз пил настоящий кофе, – подумал Эрнст.

– Как насчет выпечки? – спросил Менгеле.

Сладкие булочки! Рот Эрнста увлажнился. Сахар стоил невероятно дорого, и, хотя он работал в пекарне, есть сладости ему не разрешалось. Каждый день они пекли лишь несколько булочек, потому что для них было трудно купить продукты, и берегли их для платежеспособных клиентов. Поэтому Эрнст не пробовал булочек уже несколько лет.

– Да, спасибо, – кивнул он, беря булочку с тарелки, которую Менгеле ему протянул.

– Вкусно?

– Очень.

– Они из нашей пекарни. Только для врачей.

– А медсестры?

– Иногда вы можете какую-нибудь угостить. Если сочтете привлекательной. Ну, вы понимаете, о чем я, – сказал Менгеле, подмигивая.

– А заключенным?

– Никогда.

– Даже маленьким детям? Близнецам?

– Нет и нет. Хотя иногда я угощаю их конфетами. Им очень нравится, – он рассмеялся. – Можете поверить: они называют меня дядей! Я даю конфеты детям-близнецам, и цыганятам тоже. Они все такие милые. Особенно цыганята. Вы их еще не видели. Но я бы вам советовал не слишком привязываться к нашим пациентам. Вы еще поймете – хотя они выглядят как люди, на самом деле это не так. Обычная иллюзия. Они все – унтерменши, недочеловеки. Все эти евреи, цыгане…

Хотя Эрнст просидел все годы учебы, с головой погрузившись в книги, а потом сразу ушел в армию, он слышал термин унтерменш и знал, что он означает. Не соглашался с ним. Но понимал, что, если хочет эту работу, лучше оставить свое мнение при себе. А работу он хотел. Если он проработает в этом кошмарном месте с Менгеле хотя бы год или два, это будет огромным козырем в его резюме.

Закончив с кофе и булочками, доктор Менгеле взялся рассказывать Эрнсту про Аушвиц.

– Давайте я кое-что вам проясню. Да, это своего рода тюрьма, как я уже говорил раньше. Большинство заключенных – евреи и цыгане.

– Значит, это тюрьма для цыган и евреев? – повторил Эрнст за ним. Он пытался вести себя так, будто его в этом ничто не удивляет. Но на мгновение вернулся мыслями к своим друзьям-евреям из университета.

– Да, евреи и цыгане. Но не только. Еще и другие нежелательные элементы, от которых необходимо очистить Германию. Политические заключенные, преступники разного рода, проститутки, гомосексуалисты, воры – ну, вы понимаете. И Свидетели Иеговы. Давайте я вам про них расскажу. Они страшно упертые. Вы когда-нибудь встречали свидетеля Иеговы? – спросил Менгеле.

– Нет, боюсь, не встречал.

– Такой, скорее, умрет, чем откажется от своего бога. Ужасно глупо, скажу я вам. Вы верите в бога?

– Да, – кивнул Эрнст. – Я видел за свою жизнь столько чудес, что определенно верю.

– А я нет. Единственный бог, в которого я верю, – это я сам, – сказал Менгеле.

Эрнст с усилием сглотнул. Тяжелый человек, – подумал он.

– Значит, у вас здесь госпиталь на случай, если они заболеют? – спросил Эрнст.

– Да, и, как я уже говорил, мы используем их в научных целях.

– В научных целях?

– Да. Это наше право использовать их для получения новых знаний. Мы экспериментируем над ними так, как никогда не смогли бы над настоящими людьми. А поскольку реагируют они, как люди, мы можем узнавать разные вещи, не ставя экспериментов над ними.

– Я не очень понимаю…

– Ничего, я объясню. Вы согласны, что, будучи доктором, являетесь и ученым? Разве это не так?

– Думаю, так.

– А теперь представьте, что у вас есть возможность протестировать любые лекарства или теории на живых людях, а не на животных. Конечно, они не такие люди, как мы. Низшая раса. Но их тела реагируют так же, как наши, и это дает нам огромное пространство для эксперимента. И если вы в своей теории допустите ошибку и унтерменш умрет, вам не о чем будет беспокоиться. Никто не станет задавать вам вопросов. Никаких последствий не наступит. Вы понимаете, что это значит? Видите, какие возможности перед нами открываются? Мы ничем не ограничены в своих исследованиях и можем проводить их, ни перед кем не отчитываясь.