Посмотри, как далеко я зашла

– Будто никто из нас таким не занимается, – пошутила одна из мамочек, и несколько пар глаз неодобрительно уставились на нее.

Я поняла, что именно эти дамочки и практикуют свидания с более молодыми кавалерами за спинами своих мужей. Во всяком случае, надеюсь на это. Мысленно помечаю, что нужно записать в ежедневник их имена и обязательно раздобыть необходимую информацию. Такие данные точно никогда не будут лишними.

– А что с твоей дочерью? Что ее так расстроило?

– Она же влюблена в него, хотя я ей миллион раз говорила, что мальчики из стипендиатов нам не подходят. Но разве ее переубедишь? Переходный возраст.

Все одобрительно закивали, будто понимая, что такое переходный возраст и равняя всех детей под одну гребенку. Хотя мы все разные и точно не у каждого бывает период буйства. Может быть просто подростковая влюбленность, но как это типично для высшего общества – презирать тех, у кого нет денег. Это отвратительно.

– Надеюсь, Леноре скоро станет лучше.

Ну естественно, это должна была быть мать Леноры, и именно о ней был рассказ. Как я сразу не догадалась. Мне приходится ретироваться сразу после того, как я услышала знакомое имя, и уединиться в темном углу зала, чтобы осмыслить сказанное и что можно сделать с этой информацией.

Ленора влюблена в Ники. Это для меня не сюрприз. Она ему не нужна, хотя я и считаю, что она была бы для него идеальной парой, в отличие от присутствующей в этом темном углу. Но в чувствах признавался он мне, хотя я все еще не поняла до конца, было ли это игрой или чем-то настоящим. Я точно что-то почувствовала и именно поэтому приняла ответственное решение сейчас максимально избегать встреч с Ники.

Так, вводные у меня есть. Значит, нужно продолжать выбранный путь, и пусть пока будет так, как будет. Может, и делать ничего не придется. Влюбленность Леноры может быть временной, и ее сердце не разобьется на миллион осколков из-за моего вмешательства. Она хорошая девушка, и мне не хотелось бы, чтобы она страдала из-за меня. Я где-то слышала, что разбитое сердце в пятнадцать сильно отличается от подобного явления ближе к двадцати пяти. В первый раз это будто сломал бедро, затем палец, а потом будто комарик укусил. Вот и буду надеяться, что для нее это только комарик и чувства не были настоящими. Отлично, хороший план.

Я решаю, что для этого вечера с меня достаточно информации, особенно учитывая, что сердце в моей груди бьется немного быстрее привычного, и бросаюсь к попавшемуся мне на глаза Дани, который разговаривал с какими-то джентльменами.

– Простите, – прерываю я их разговор и отвожу Дани в сторону. – Дай ключи от машины, хочу смотаться отсюда. – Я с мольбой смотрю в его красивые глаза, точно такие же, как у наших родителей. Но его смотрят на меня с теплотой и добротой.

– Серьезно, Марианна? Не хочу ехать с родителями.

– Не удивлена, но мне надо покататься, проветриться. Потому могу заехать за тобой позже.

– Ладно, только веди осторожно.

– Спасибо, ты лучший брат на свете.

Он вручает мне ключи от машины, я целую его в щеку и сбегаю по лестнице вниз, снимая по пути ненавистную маску. Только в таких обществах считают, что маскарад – это смешно, а по факту просто кучка людей в идиотских костюмах и масках.

Я подхожу к машине брата, не замечая ни проливного дождя, ни окрикивающего меня парковщика, потому что мне не нужно уже ничего, кроме ощущения скорости и мощи в моих руках. Едва я нажимаю на брелок машины и слышу звук открывающихся дверей, как хватаюсь за ручку со стороны водителя, чтобы наконец оказаться во власти запаха кожи, новизны и силы, которой обладает эта машина и хранит под своим капотом.

– Отойди от машины! – раздается рядом приказ, и от звука этого голоса, его тона и властности по спине пробегает дрожь.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть в глаза его обладателя, и мне не составляет труда узнать его, ведь я сразу проваливаюсь в ад этих глаз.

Сам.

– Я повторять не стану, отойди от машины!

– Давно ты стал мне приказывать? Кажется, наши отношения далеки от подобной расстановки сил. – Я улыбаюсь и убираю с лица мокрые пряди.

Дождь усиливается, так что мое и без того не слишком скромное платье прилипает к телу, открывая возможность видеть все, чем меня наградила природа. Будь я скромницей, попыталась бы спрятаться или хотя бы прикрыться, чтобы он не видел мои выступающих сосков, не видел, что на мне нет нижнего белья и что мое тело слишком остро отреагировало на его приказ. Хотя я уверена, что это не скрылось от его взгляда и не станет моим секретом.

– Мы в тех отношениях, когда я не позволю тебе сесть за руль машины, потому что ты уже один раз чуть не убила себя, больше подобное никогда не повторится.

– Я отличный водитель, тебя даже не было рядом, чтобы судить. Я вообще-то спасла твоего брата.

– И сломала себе ногу, на которую продолжаешь прихрамывать, обзавелась парой шрамов, которые хоть и прячешь с помощью косметики, но тот, кто смотрит на тебя и видит, всегда узнает, где они.

– Ты много на себя берешь, Сам. Если ты еще не понял, я девушка твоего брата.

– Марианна!

Он выдыхает мое имя рядом с моими губами, так что я задерживаю дыхание. Он слишком близко, это большая ошибка, мне надо бежать, скрываться. Чувства, что сейчас внутри меня, совсем не те, что были рядом с Ники. Это страсть, желание, похоть, и это не поддается контролю, такие чувства обуздать мне не под силу.

– Да, – шепотом говорю я, совсем не понимая зачем.

– Марианна, – повторяет он, чуть наклоняясь ко мне, так что я чувствую запах соли и океана, пота и машинного масла, а еще дождя, что хлещет по нашим лицам, и только он способен потушить это пламя внутри меня и, судя по глазам Сама, внутри него, – ты можешь врать кому угодно. Семье, этим людям на вечеринке, всем учителям в школе какого-то там святого, но мне ты никогда не сможешь соврать. Ты такая же, как и я. Слишком просто прочесть, просто понять, просто получить. – Его пальцы касаются моего подбородка, и он заставляет смотреть ему прямо в глаза, и это причиняет почти физическую боль.

– Я не вру, я с твоим братом.

– Моя бедная овечка, совсем запуталась. Ничего, я прощаю тебя и даю тебе время, чтобы понять, кто на самом деле навсегда останется вот тут.

Его рука опускается с моего лица и, задевая затвердевший сосок, так что я слишком громко выдыхаю, чем вызываю улыбку на его лице, касается того места, где за броней хранится мое сердце. То самое, которое способно было бы его впустить, если бы я хотела любви, страсти и безудержного секса, а не власти. Но я хочу только ее. Однажды, возможно, он сможет меня понять.

– Сам, Сам! Ты слишком самоуверен. Тебе не понять меня. Не думай, что мы хоть немного похожи. – Я предпринимаю попытку открыть дверь машины, но чувствую, он отталкивает меня, применяя не так уж много силы, но впечатляя своей решительностью.

– Сядь на пассажирское сиденье или пойдешь пешком, – приказывает он.

Я не знаю, может, это несчастный бокал шампанского, а может, его чертовы феромоны заставляют меня сесть на пассажирское кресло. Я отдала ему ключи от машины, будто вручила акт о капитуляции. Сложно устоять перед своими гормонами, когда тебе двадцать два. Стоит признать, что пока что я слишком слаба, чтобы противостоять той силе, что есть в этом мужчине.

Он садится в машину и заполняет собой ее всю. Его запах полностью перекрывает запах кожи. Я чувствую его энергию и власть. Он заводит двигатель, и с рычанием мотора машина трогается с места, разгоняясь до сотни за несколько секунд.

Сам владеет ситуацией и, будь я более слабой, завладел бы и мной, если бы попросил. Но я лишь откидываюсь в кресле и, как и пару часов назад, смотрю в стекло, по которому разносятся капли дождя.

– Ты замолчала. Неужто больше нечего сказать?

– Есть много слов, но ты все равно меня не слушаешь.

Он усмехается, и его улыбка заставляет меня сжать бедра, что дарит непозволительные импульсы где-то в глубине меня.

– Я все вижу, Марианна. Ты очень милая, когда пытаешься делать вид, что я тебе безразличен. – Удерживая руль лишь одной рукой, он опускает вторую на мое оголенное колено. – К сожалению, притворство тебе плохо дается. Лучше возьми уроки актерского мастерства. Я вижу все твои мысли.

– Да? – Я резко выпрямляюсь в кресле, сбрасывая его ладонь. – И о чем же я думаю сейчас?

– Ты удивляешься, откуда я знаю, где ты живешь, а еще размышляешь, стоит ли целовать меня, когда уже все пообещала моему младшему братишке.

Он резко тормозит машину возле моего дома, и я действительно задумываюсь о том, откуда он знает, где я живу. Этот вопрос крутится на кончике языка, но задать его равносильно признанию, что я думала и о поцелуе, а сделать это немыслимо, даже если это правда.

– Вот и нет! Думаю, что ты мог бы одеваться поприличнее, чтобы довозить меня до дома.

– Ты такая маленькая обманщица, Марианна, может, поэтому так нравишься мне. – Сам проводит рукой по своим рыжим волосам, потирает щетину, и мне остро хочется понять, будет ли она под моими губами мягкой или оставит на коже неявные следы.

– Я все вижу, Марианна. – Он вытаскивает ключи из машины и вкладывает в мою дрожащую ладонь, хотя я совсем не помню, как начала дрожать.

– Что ты там видишь? – усмехаюсь я. – Спокойной ночи, Сам, надеюсь, найдешь дорогу домой из этого района.

Я выпрямляюсь, чтобы открыть дверь, но Сам перехватывает мою руку и резко тянет меня к себе. Я замираю всего в миллиметре от его губ и перестаю контролировать себя. Дыхание сбивается, капелька пота скатывается по щеке, и я издаю странный звук нетерпения и желания. Мне нужно освобождение.

– Спокойной ночи, Марианна.

Его губы опускаются к уголку моих губ, и я ощущаю его щетину, она мягкая, и мне нравится чувствовать ее. Всего пара миллиметров отделяет наши губы от непростительной близости. Он знает мои мысли, читает их, возможно, именно это останавливает его от того, чтобы коснуться моих губ и навсегда лишить меня возможности гордиться тем, что не изменяю. А может, он просто игрок, каким я его посчитала при первой встрече?

Мы одновременно выходим из машины, я оборачиваюсь, чтобы сказать что-то, но его уже нет рядом.

А был ли он вообще или это все мое больное воображение? Лишь запах на моей коже и немного покалывающая боль в щеке говорят, что все это было правдой. Признаться честно, это был самый желанный поцелуй в моей жизни, особенно учитывая то, что его на самом деле и не было.

                                                 * * *

– Ты так и не приехала за мной, – нарушает мои мысли голос брата, и я чувствую, как он ложится рядом со мной в кровати и кладет руки за голову.

– Прости, вечер пошел не по плану, – решила начать я издалека.

Дело в том, что я никогда, ни одного раза за всю свою недолгую жизнь, не врала брату и уж тем более не собиралась делать это сейчас из-за парней Параисо. Да, может, иногда я не договаривала Дани, может, скрывала какие-то вещи, даже многие вещи, но точно не врала.

– Пришлось ехать с родителями. Мать не унималась, все твердила, что ты теперь встречаешься с Николаушем, а отец пытался ее перебить и наставить меня на путь истинный. Это был настоящий ад.

– Прости, – более осмысленно говорю это слово, потому что теперь осознаю, через какой ужас пришлось пройти брату по моей вине.

– Ладно уж, лучше я, чем ты. Ты, несомненно, оттуда не вышла бы без очередной травмы.

Мне остается только хмыкнуть. Я понимаю, что брат говорит, конечно, о моих душевных ранах, которые родители уже не то чтобы наносят, скорее расковыривают те, что нанесли давно, но им не дает покоя тот факт, что я пытаюсь их как-то заживить. Он ничего не знает о том, что наша милая матушка любит наносить удары исподтишка и делать больно не только морально, но и оставляя незаметные следы. Нет, в десять лет это было больно, а в двадцать уже скорее интересно, почему она считает это способом меня наказать и доказать свою правоту. Я давно перестала испытывать физическую боль от ее слов и так называемых ударов.

– Они даже не пытаются скрывать, что любят тебя больше, – нарушаю я нашу тишину, сама не знаю зачем. Мне, наверное, стоило бы обижаться и недолюбливать брата, но рядом с Дани я всегда испытываю только спокойствие. Рядом с ним я становлюсь собой, маленькой девочкой, которая однажды потеряла любовь родителей, так и не поняв почему. Девочкой, которая очень хотела, чтобы ее любили. А когда она осознала, что не может быть любима просто так, решила, что тогда стоит быть той, кого будут бояться.

Бояться собственные родители. Именно поэтому я все еще нахожусь в этом доме. Мне нравится, как они реагирует на мое присутствие спустя столько лет, нравится, как они втайне друг от друга заискивающе смотрят на меня и думают, когда я нанесу следующий удар. А еще мне нравятся деньги. То, что их много и что я не ограничена в их тратах, – жаль, что у меня не так много потребностей. Да и на самом деле мне больше нравится само ощущение, что я могу оставить родителей без денег, чем по-настоящему транжирить их богатство. Пусть старики еще поживут в роскоши.

– Мне кажется, они вообще никого не любят. Даже друг друга, – выдает мой брат, и я с сожалением признаю, что он повзрослел и нашел определение отношениям наших родителей. И абсолютно точно: то, что между ними, – это не любовь.

– А ты стал совсем взрослым, раз рассуждаешь так. Надеюсь, ты найдешь любовь и узнаешь, что это такое на самом деле. Может, и мне расскажешь.

– Марианна! – Дани поворачивается ко мне и всматривается в мои глаза, точно такие же, как у него. Я хотела бы быть такой, как он. Открытой, наивной, верящей во что-то прекрасное и однажды обязательно получающей все. – Ты веришь в любовь? Думаешь, она существует?

– Конечно, что за глупые мысли в твоей голове? – Я легонько стучу пальцем по его лбу и улыбаюсь, вызывая ответную улыбку на его красивом лице.

– Почему тогда ты все еще не обрела ее?

– Любовь есть, Дани, но она дается не всем людям. Лучше быть честным и добрым, совершать хорошие поступки и быть открытым миру, и тогда любовь ворвется в твою жизнь. И ты захочешь быть с человеком рядом и будешь становиться лучше ради этого волшебного чувства. А я не то чтобы открыта таким вот цунами в своей жизни. И так нормально.

– Ты странная, – он снова отворачивается от меня, – говоришь так красиво, веришь в любовь, и я знаю, ты хочешь ее, но сама же и бежишь. Знаешь, я видел твой взгляд на балу в школе. Ты испытала что-то, когда Николауш пел для тебя. Я видел, что в тебе зародилось это чувство. Плевать, что к моему другу, я рад, что внутри тебя еще есть свет. Жаль, что его вижу только я и ты не хочешь его показать миру.

– Дани, – выдыхаю я имя брата, надеясь, что он поймет меня и без слов, ведь я знаю на самом деле, что поймет. – Да, у меня было много ошибок и много боли, и поэтому я не хочу, чтобы мне снова делали больно, снова разбивали сердце. Не сейчас, я точно не готова пережить это снова.

– Мне жаль, что я не мог быть рядом с тобой, когда тебе было больно. Но теперь мы вместе, и я буду рядом всегда. Марианна, я люблю тебя больше всего на свете.

– И я тебя люблю, рада, что ты у меня есть. Убью любого, кто посмеет сделать тебе больно. Я буду рядом всегда, малыш.

Я смотрю в потолок, пытаясь выровнять дыхание, и слышу, как Дани уснул, вижу, как медленно опускается и поднимается его грудь во сне. Все как в детстве. Я наблюдала за тем, как он спит, и знала, что не позволю никому потревожить его, сломить или сделать ему больно. Он самое ценное и дорогое, что есть у меня, я все сделаю ради брата и уверена, что он отвечает мне взаимностью. Мы всегда будем друг у друга.

2 ноября

– Доброе утро, – пугает меня голос отца позади, и я подпрыгиваю на месте, хлопая дверью холодильника.

– Доброе утро, дорогая, – пропевает моя мать, входя следом в нашу кухню-столовую и рассматривая, как всегда, мой наряд.

– Ага. – Я запихиваю в рот вчерашний сэндвич и усаживаюсь на барный стул, придвигая к себе заваренный кофе.

Наша экономка каждое утро уже на протяжении не одного десятка лет оставляет свежезаваренный черный кофе, пару бутербродов для меня и брата, конечно же, свежие фрукты для сеньоры Инфернати и тост с авокадо для его превосходительства сеньора Инфернати. Все как всегда, никаких исключений. Разве что сегодня в первый раз за бог знает сколько лет я вижу утром своих родителей слишком близко к себе, они улыбаются и делают странный вид, что обожают друг друга, судя по тому, как отец подвинул стул матери, налил ей кофе и бережно заправил локон ей за ухо.

– Тебе стоит переодеться, милая, – говорит, отрывая взгляд от утренней газеты, моя заботливая матушка, так что я чуть не выплевываю хлеб, погрузившийся в меня слишком быстро.

– Вы выпили мыла из своей ванны? Я говорила, что конопля там только в качестве дополнительного ингредиента, кайфа не будет.

– Мило, Марианна, – подает голос отец, но я улавливаю нотки совсем не презрения и сарказма, а чего-то, что мы в нашей жизни еще не практиковали. Это что, была попытка посмеяться над моим сарказмом? Нет, они явно поели чего-то неправильного вчера на вечере.

– Но тебе все еще стоит переодеться, день будет долгим и интересным, пижама не лучшая одежда и совсем не по случаю.

– Ты ударилась головой? Мой план сегодня не вылезать из постели дальше холодильника и наконец досмотреть новый сезон «Сверхъестественного». – Я, желая поскорее избавиться от общества обкуренных чем-то родителей, вливаю в себя кофе с такой скоростью, что обжигаю не́бо. Совершенно не собираюсь участвовать в этом нездоровом театральном выступлении явно затеявших что-то старших Инфернати.

– Доброе утро семье Параисо, – прерывает наше вербальное сражение голос Ники, а затем у задней двери нашего особняка появляется и он сам.

На нем джинсы и бело-голубой свитер, волосы еще мокрые после душа, видимо, он принял его после тренировки, а ласковая улыбка, ставшая для меня уже неотъемлемой частью встреч с Ники, не позволяет мне распознать надвигающуюся бурю, которая, скорее всего, не закончится для меня ничем хорошим.

– А вот и ты, дорогой, проходи. Кофе? – Мать любезно наливает в кружку кофе и подает Николаушу, занявшему стул рядом со мной.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Ничто не изменит моей любви к тебе».

2

Ники – производное от Николауш. Имя происходит от греческого слова Νικόλαος (Nikolaos), что переводится как «победоносный».

3

Inferno – ад (португ.).

4

Paraíso – рай (португ.).

5

Audi S8 – представительский седан, выпускаемый подразделением Audi Sport GmbH немецкого концерна Audi AG в городе Неккарзульм.

6

Мост 25 апреля – висячий мост, соединяющий Лиссабон на северном (правом) и Алмаду на южном (левом) берегу реки Тежу.

7

Сам – производное от Самаэль (начальник демонов, разрушительная сила, был низвергнут с небес, эгрегор зла, единение злых людей и злых желаний и мыслей).

8

Аррош де маришку – португальское блюдо, состоящее в основном из риса и морепродуктов, таких как креветки, а также частей более крупных животных, таких как омары и моллюски, приготовленных в кастрюле. Оранжево-красный цвет блюду придают измельченные части морских животных. В качестве основной приправы используется кориандр.

9

BMW M5 – доработанная подразделением BMW Motorsport версия автомобиля бизнес-класса BMW пятой серии, производимая компанией BMW с 1972 года.

10

American Pie – американский комедийный фильм 1999 года, поставленный режиссером и сопродюсером Полом Вайцем по сценарию Адама Херца.

11

Chevrolet Impala – автомобиль, на котором путешествуют братья Винчестеры в сериале «Сверхъестественное» (американский телесериал в жанре темного фэнтези, созданный Эриком Крипке и выходивший с 2005 по 2020 год).

12

Фраза, произнесенная Дином Винчестером – персонажем американского сериала «Сверхъестественное».

13

Компактный спортивный автомобиль.

14

Французский дизайнер-модельер обуви. Отличительный знак обуви модельера – красная подошва туфель.

15

«Позволь мне быть твоим героем» (здесь и далее слова из песни Hero Энрике Иглесиаса).

16

«Ты бы потанцевала, если бы я пригласил тебя потанцевать? Ты бы побежала и никогда не оглядывалась назад? Ты бы заплакала, если бы увидела, что я плачу? И спасешь ли ты мою душу сегодня вечером?»

17

«От тебя у меня захватывает дух. Я могу быть твоим героем».