Погоня за местью

– Спасибо, я со своим, – в доказательство приподнимает стакан из Старбакс. – Могу ли узнать, почему вы не в палате, а в другом городе? – поправляет очки на носу.

– Не можете. Разве вас касаются личные мотивы пациента? – Ник буквально впивается в него взглядом, в глазах пляшут злые искры.

– Прошу прощения, мистер Джерси, я обращался не к вам. Это всего лишь профессиональное любопытство.

– Хотелось бы, чтобы вы оставили свою любопытство при себе, – челюсти его напряглись, желваки заходили под кожей, кулаки сжались так, что побелели костяшки. К счастью, эту борьбу с собой заметила только я.

– Конечно, конечно. Сейчас проверю реакцию ваших зрачков на свет и рефлексы, мисс, – Эверенс наконец переключил внимание на меня.

Выполнив необходимые манипуляции, он что-то быстро занес в мою медицинскую карту.

– Доктор, если все в порядке, могу ли вернуться домой? – в голосе плещется надежда поскорее сбежать от лицемерной Вивьен и стен этой клиники.

– Полагаю, вы совершенно здоровы. Такое стремительное восстановление после черепно-мозговой травмы, пусть и средней тяжести, – настоящее чудо. И это даже с учетом вашего юного возраста. Можете заехать вечером за вещами. И не забудьте зайти ко мне, отдам вам все необходимые документы, – произнес он, торопливо собирая свои инструменты.

– До свидания, – прощаюсь с ним и облегченно выдыхаю. Наконец-то вернусь к работе. Разгребать, конечно, придется долго. Мое отсутствие вряд ли пошло на пользу.

Доминик грубовато кладет руку на плечо Эверенсу.

– Я провожу вас, – и почти силой уводит его за порог.

Вернувшись, Доминик нежно целует меня в губы.

– Едем домой, звездочка? – его руки обхватывают мою талию.

– Домой, – словно смакуя это слово, повторяю за ним. – Даже не верится, – прижимаюсь к его крепкой, мускулистой груди.

Кэт спускается по лестнице, переодевшись из домашней одежды.

– Вы как попугаи-неразлучники, – фыркает она, бросая на нас мимолетный взгляд.

В немом вопросе Ник лишь приподнимает бровь.

– Не обращай внимания, кому-то просто не хватает смелости, чтобы быть счастливой, вот и бросается на всех, – улыбаюсь, подмигивая Кэтрин.

– Если ты хотела сказать это тихо, то твой план с треском провалился, – сузив свои глаза, серые, как предгрозовое небо, огрызнулась она.

– На это и был расчет, – в моем взгляде, обращенном к ней, читался немой призыв: «Действуй или отступи».

Вздохнув, она отвернулась и едва заметно покачала головой. Никогда не видела ее в таком подавленном состоянии. За этой девчонкой бегал весь Ливерпуль, а она, словно хитрая лисица, умело отмахивалась своим рыжим хвостом. Кэтрин обожала быть в центре внимания, но чувства всегда скрывала за непроницаемой маской. В ней таился какой-то внутренний магнетизм, притягивающий всех вокруг. Девчонки сами набивались к ней в подруги, парни выстраивались в очередь, лишь бы удостоиться взгляда этой расхитительницы сердец. Они сгорали от желания, но она вмиг тушила их интерес, словно окурки, какой-нибудь колкой фразой. Кэт лишь смеялась, глядя на их удаляющиеся фигуры. Никогда бы не подумала, что ее сможет смутить парень со светлой шевелюрой, поцелованный солнцем. Лишь мне она со временем смогла признаться, что по пути одиночки ей проще, ведь не имея близких, нельзя их потерять. «Человеку нужен человек», – эта фраза крутилась в моей голове с самого нашего знакомства. Постепенно сближаясь с ней, стала ее личным дневником, которые девочки-подростки прячут под подушкой от посторонних глаз, храня все свои самые сокровенные секреты.

– Кэт, – обратилась, поравнявшись с ней. – Мы сегодня уезжаем.

– Хорошо, – на ее лицо легла тень.

Слышу, как Доминик спускается по лестнице и оборачивается к нам.

– Пойду переоденусь, а потом можем выезжать, – проследив за его удаляющейся фигурой, снова повернулась к Кэт.

– Спасибо, что не отвернулась от меня вчера. Я благодарна тебе за то, что ты дала мне время побыть одной и не выворачивала мою душу наизнанку.

– Для чего же еще нужны подруги? – кривая улыбка тронула ее губы.

Поддавшись внезапному порыву, обняла Кэтрин.

– Ты же знаешь, что всегда можешь мне позвонить и все рассказать? – прошептала ей в волосы.

Она оторопела от моего проявления заботы, застыла на несколько секунд в изумлении. Аккуратно, словно я хрупкий хрусталь, обняла меня в ответ.

– Знаю, Оливия, знаю, – ее голос был тихим, чуть громче шелеста осенних листьев.

– Пожалуйста, не отпускай то, что дорого твоему сердцу, что питает твою душу, лишь потому, что однажды ты решила идти по жизни в одиночку, – прошептала, прижимая ее голову к себе сильнее. Тихий всхлип коснулся моего уха, а ткань кофты на плече напитывалась теплом и влагой ее слез, словно впитывала в себя всю печаль расставания.

Так мы и стояли, пока Доминик не спустился и не окликнул меня. Впервые покидала Кэтрин с таким тяжелым грузом на сердце. Прислонившись к дверному косяку, она провожала нас взглядом, покрасневшим от слез. Я обернулась и жестом показала телефонную трубку, обещая позвонить, как только доберемся. И мы, шурша колесами по гравийной дорожке, направились в то место, где мечтала никогда больше не бывать – частная клиника. Доминик всю дорогу был словно натянутая струна. Я терялась в догадках, что тому виной: скорая встреча с Вивьен или же томительное ожидание вестей от Джефферсона. Поджав ноги к груди, уткнулась в холодное стекло окна, наблюдая за пляской размытых огней трассы. В этой тягостной тишине мы и доехали до Манчестера.

Доминик

Мы лежали в объятиях, нежно поглаживал её плечо, шёлк ее кожи ласкал кончики пальцев.

– Поедем домой? – прошептал, зарывшись лицом в её волосы.

– Конечно, – ответила она, приподнявшись на локте и коснувшись губами моей щеки.

Собрав разбросанную по комнате одежду, мы оделись. Помог Оливии застегнуть бюстгальтер, натянул на неё свитер, пригладил непослушные пряди, утопая в них пальцами. Поцеловав ее в макушку, двинулись к выходу.

– Как тебе Тина, не надоела? Иногда она бывает слишком навязчивой, – пожал плечами, идя рядом.

– Нет, она чудесна. Замечательная собеседница, и, похоже, очень любит свою работу, – улыбка тронула её губы. – Мы хотели сходить в кафе, но у неё, оказывается, такой требовательный начальник, что на отдых совсем не остаётся времени, – театрально вздохнула.

– Может, её начальник постарается раз в неделю выделять ей свободное время? – ответил, пожимая плечами в ответ на её упрёк.

– Правда? – уставилась на меня с неподдельным удивлением.

– Попробую, но ничего не обещаю.

– Спасибо, ты лучший! – в порыве радости обхватила меня руками за талию. Опешив от неожиданности, мягко положил руки ей на поясницу и прижал крепче. – Всё для тебя, звездочка.

Подойдя к машине, распахнул перед ней дверцу.

– Ваша машина, миледи, – склонился в шутливом поклоне, приглашая внутрь.

– Ох уж эта твоя джентльменская сторона, – рассмеялась и грациозно скользнула в салон.

Устроившись рядом, завёл мотор. Мы выехали в сторону дома, который официально стал нашим. В тот вечер, когда Оливия попала в аварию, ждал её дома с сюрпризом – я приобрёл этот пентхаус. Она сама выбирала его для съёма и как-то призналась, что всегда мечтала жить в таком. После этого признания решил, что могу себе это позволить, и начались долгие переговоры с хозяевами, которые не планировали его продавать. Столько всего произошло, что рассказать об этом раньше просто не было времени. Лив жадно рассматривала проносящиеся за окном огни города, словно боялась больше их не увидеть. На светофоре невольно засмотрелся на неё: мягкие черты лица, сияющие радостью глаза. Улыбка поселилась на моих губах. Встретив её вопросительный взгляд, мотнул головой и, отвернувшись к лобовому стеклу, тронулся дальше.

– Почему ты даже спустя время всё ещё так смотришь на меня?

– Смотрю? – нахмурил брови, глядя на дорогу. – Не думаю, что это точное определение. Скорее, любуюсь. Ты притягиваешь взгляд.

– Знаешь, иногда мне кажется, что мы из разных миров, – задумалась, опустив взгляд в пол. – Все эти деньги, жизнь, полная адреналина… Это, конечно, опасно, но ты чувствуешь себя в своей тарелке. Я же всегда мечтала о тихой, размеренной жизни, о работе в офисе, как все. Может быть, когда-нибудь наберусь опыта и открою свою архитектурную компанию.

– Нет, Оливия, ты не права, – сделал глубокий вдох и продолжил. – Чувствую себя комфортно только потому, что не видел другой жизни. У тебя же было счастливое детство – родители, старший брат, друзья во дворе. Поверь, я бы отдал всё, чтобы иметь такую возможность. Клаус пренебрёг моими желаниями, но иначе не выжить в том мире, в который попал после смерти родителей. Ты – то, что вдохнуло в меня новую жизнь, которая угасла после его убийства.

– Доминик… – почти шёпотом произнесла и прильнула ко мне, переплетая наши пальцы.

– Не нужно, Оливия, это всё в прошлом. Разберёмся с настоящим, и мы сможем жить размеренно, как оба этого хотим, – прервал её, поняв, что она хочет извиниться.

Колёса зашуршали по гравию, возвещая о нашем прибытии. Лив тут же оживилась, ей не терпелось оказаться в любимых стенах, укутаться в свой домашний халат и встречать закат, попивая любимый какао.

– Ну вот мы и дома, Олив… – не успел договорить, как услышал хлопок дверцы. Она уже убежала вперёд. Улыбаясь, покачал головой. Моя Оливия: язык острее бритвы, внешность ангела и душа мягче шёлка. Заглушив мотор, достал из багажника вещи и пошёл следом за своей звездой.

– Малышка, ключи у меня, – улыбнулся, звеня ключами.

– И что ты там застыл, Ник? Хватай вещи и тащи свою задницу сюда, – она обиженно топнула ножкой, стоя у двери.

Её радость согревает моё сердце. Как давно не видел её счастливой. С того злополучного дня прошло всего несколько дней, но кажется, будто целая вечность.

– Ну же, открывай, сколько мне ещё стоять на пороге? – она бросила на меня колючий взгляд.

Положил одну руку ей на талию, во второй звенели ключи. Щёлкнул замок, и нежно подтолкнул её вперёд. Оливия замерла, не веря, что она наконец-то дома, а не в больничной палате, пусть даже и люксовой, с медсёстрами, вечно мельтешащими перед глазами, словно назойливые мухи.

– Ну же, звездочка, смелее, – прошептал ей на ухо.

Она вздрогнула от неожиданности и шагнула внутрь.

– Как будто время остановилось, – подойдя к дивану, провела рукой по спинке. – Здесь жизнь застыла на месте, словно хозяева вышли в магазин и не вернулись.

– С той ночи эти стены нас и не видели. Не мог и не хотел возвращаться сюда без тебя, – окинув взглядом гостиную, соединённую с кухней, заметил стакан из-под кофе, пульт на подлокотнике, словно его только что выключили, а на столике – недочитанную книгу по архитектуре интерьера с закладкой. – Давай выпьем, хочу кое-что отметить, – загадочная ухмылка тронула мои губы, положил сумки в сторону, когда повернулся и направился к кухне. Там у нас бар с коллекцией вин. Слышал её лёгкие шаги позади. Оливия прожигала меня взглядом.

– Ты хочешь отметить наше возвращение? – глаза сузились в попытке разгадать мой замысел.

– И это тоже, терпение, – извлекая из винного шкафа бутылку изумительного, выдержанного испанского красного из Риохи. Наполнив бокалы, добавляю: – Пусть вино подышит, а я на минутку поднимусь. – И, чувствуя на себе ее вопросительный взгляд, направляюсь к лестнице. В комнате, на втором этаже, торопливо вытаскиваю из прикроватной тумбочки договор купли-продажи. Хотя содержимое папки знаю наизусть, пролистываю его еще раз, убеждаясь, что все документы на месте. Спускаясь, вижу, как Лив держит бокал за тонкую ножку, неспешно вращая его.

– Нашла себе развлечение, – усмехаюсь, наблюдая за ней.

– Пить не разрешил, так хоть полюбуюсь, – фыркает Оливия и тут же ее взгляд цепляется за папку в моих руках. – А это что? – в ее глазах мелькает настороженность.

– Да так, документы… – небрежно пожимаю плечами, стараясь скрыть волнение, будто это лишь пустая формальность.

– Можно? – Она ставит бокал на стол и, завороженная, движется ко мне.

– Нужно, звездочка, – шепчу, не выдавая истинных чувств. Ничего не подозревая, осторожно берет бумаги из моих рук.

Первое, что бросается ей в глаза – заголовок: «Договор купли-продажи».

– О, так тебя можно поздравить с покупкой? Что приобрел? – внимательный взгляд скользит по строчкам документа.

– Ц-ц, – притворно укоряю, качая головой. – Читай дальше, звездочка… Внимательнее.

– Чего? – В ее глазах мелькает непонимание.

Беру два бокала, один протягиваю ей. Приобнимаю за талию и, касаясь губами ее волос, шепчу: – С покупкой дома мечты, Оливия. Это все, – обвожу рукой наше общее пространство, – теперь твое. Если что-то не нравится, захочешь изменить – сделаем все четко по твоему чертежу.

Оливия

Застыв в объятиях Доминика, смотрела на него глазами, размером с блюдца.

– Нет, ты же шутишь… Везде твои подписи, ты купил этот дом? – не знала, какое чувство преобладало: шок, испуг, удивление… Что вообще происходит? Пентхаус наш? Мысли роились в голове, словно назойливые пчелы, от которых невозможно отмахнуться.

– Под договором лежит дарственная, нужна лишь твоя подпись, – он убрал верхние документы, и передо мной оказалась дарственная от Доминика Джерси на Оливию Эддисон. Вчитываясь в строки, видела, что действующим собственником является Доминик. Слезы застилали взгляд.

– Не может быть… – голос сорвался, хриплый, словно после долгой комы. – Почему? Как? Хозяева сразу прописали в договоре, что без последующего выкупа… – глаза наполнились слезами.

– Долгие и упорные переговоры, – усмехнулся Ник. – А почему… Я вспомнил, как ты загорелась этим вариантом, как обмолвилась, что он похож на твою мечту. Мечты, как известно, должны сбываться. Твои глаза искрились счастьем, когда мы приехали его смотреть. Когда первый шок отступил, обняла Доминика, прижавшись к нему изо всех сил.