скачать книгу бесплатно
– Жизни не хочу. Никакой. Я теряю всяк смысл в существовании.
– За годы поисков и испытаний я познал истину людей, природы, всего мироздания. И, признаюсь, меня убивало это знание. Казалось, будто я проник в секретный сундук богатенького дворянина, отсиживаюсь, жду, когда уж изловят. Но никто не приходил. Нет сущего создателя, и он не накажет меня за любопытный пятак. Я волочу бремя познания по сей день. Шестьдесят восемь лет не прошли даром. Я наделю мир счастьем, внесу крупицу и не стану бесследной птицей, как порицала любимая матушка. Верь в лучшее. Быть может, у тебя будут наследники твоих музеев, дворцов, статуй и прочего, – он усмехается.
– Конечно, будут, – горько улыбается Креон. – Они подарят мне внуков, а те правнуков… Обнадёживающие грёзы. Ненавижу их, ты же знаешь. Я не переживу ритуал.
– Тебя будут чтить за большее – за спасение мира, как то и предначертано хранителям природы.
– Почитать будет народ, наша армия, а хранители возненавидят.
– Где твоя семья, дружище? Ты никогда о ней не рассказывал. – Касьян садится за рабочий стол, на коленях сцепляя пальцы в замок.
– Мать заболела чумой, умерла десять лет назад, а отец отрёкся, когда узнал, что его сын стал выродком, – без промедлений рассказывает меценат. – Он нашёл у меня книгу «Камни. Границы», больше не возвращался, не писал писем.
– Судьба отобрала у тебя всё, что осталось.
– Она безжалостно обошлась и с тобой.
– Я не жалею, что так обернулась моя жизнь. Я бы до скончания торговал тканями, не добравшись до истины.
Меценат неожиданно захохотал, откинувшись на спинку кресла.
– Что такое?
– Ох, Касьян. Я столько хочу испытать. Хочу таких забавных путешествий, как у тебя. Мечтаю завести ребёнка, тоже как ты. Завидую я.
– Кстати об этом. Объяснись перед Амплием, согрей душу его. Он жаждет заботы и любви.
– Мы знатно повздорили. Единственное, чего он жаждет – это моей кончины.
– Враньё. Он привлекает твоё внимание. Знаешь же его горячность.
– Я боюсь оставлять его одного, – шёпотом произносит Гайюс, уставившись в пейзаж лавандовых полей за окном. – Горевать будет.
Касьян подходит к другу, вынуждая его подняться. Они крепко обнимаются.
– Извиняюсь за приобретённую чёрствость, – говорит Касьян, похлопывая Креона по спине. – Ему требуется горе, чтобы жить дальше. Примирится.
Хранитель заглядывает в обвисшие глаза собеседника. Нет там сожаления о содеянном. Гайюс хочет сбежать, бросить затею спасти людей. Но он ни за что не поступит бесчестно со своим лучшим другом, не даст рухнуть Земле ради любви к мужчине. Эгоистично.
– Да…
Мужчины завтракают тушёным мясом в соусе, овощным салатом, и иногда потягивают вино.
– Не нужно тебе дёргать ниточки, – сообщает меценат сразу после окончания трапезы.
– Но…
– Тсс. Я хранитель природы. Я постараюсь… Точнее, уверен, что смогу найти природное явление. У меня не было должного обучения истинного хранителя. Один мухлёж, деньги и… Деньги! Завтра после рассвета отыщу помехи поблизости, отправимся галопом.
Минует день. Рассветное солнце подпекает зеленеющую травку, лёгкий ветер качает ветки мохнатых деревьев, подталкивает течение пышных облаков, колышет седые волосы Касьяна и встряхивает курчавую бородку Гайюса. За пазухой каждого прикреплён оголённый меч. Он в точности такой же, как у Грэма.
– Что ты почувствовал?
– Свободу.
Оба остановились выпить воды посреди леса.
– Что это ещё значит? – интересуется Касьян.
– Я никогда этого не делал. У хранителей настолько сильная связь с природой! Естественная магия вынула меня из задворок, сбросила пинком каменные оковы. Я звал в темноте, а потом увидел свет. Мысленно помчался к нему. Очутился среди хвойной рощи, журчащих ручейков с кристально чистой водой, поющими синицами. Меня обдувал свежий, как долгожданный глоток воды, воздух. Почва покачивалась, как корабль в океане. Природа услышала меня, дала приветливую аудиенцию, а затем направила. Я оказался в бедном городке. В небе были страшные тучи. Надвигается буря на севере. Туда мы и держим путь.
Единомышленники сидят на парапете кровли чьего-то домика, который достигает всего лишь двух метров в высоту. Забраться туда не доставило труда даже Касьяну. Он смотрит на приближающиеся вихри, а Гайюс хмуро постукивает по черепице.
– Спаси меня, родненькая планета, – шепчет Креон.
Люди в спешке сбежали из домашних очагов. По улице испуганно бегают собаки, кошки несутся прочь.
– А вдруг свершится чудо? – кричит девушка, выбежав из своего дома с одним только попугаем в руках.
– Я в это не поверю, – ворчит её двойник – мама. – Не сойдёт беда. Собирайся и беги. Я догоню.
Сердце кольнуло. Я вздыхаю. Не смерть, пожалуйста. Я не желаю чувствовать её запах, видеть уход сотен.
Реальность! Я смыкаю глаза, но видение не уходит.
Первый фауг не торопясь кружит на территории с ветром средней скорости. Он опускается вниз, пролетая над травой, съедая часть природного явления, и шторм немного утихает. Мать девушки в испуге оглядывается. Гайюс соскакивает с крыши, толкает её в плечо и приказывает уносить ноги. Половина его лица спрятана под чёрным платком. Без свидетелей.
Касьян, несмотря на старость, спрыгивает и мчится к фаугу. Я знаю, что это произойдёт, их план сработает. Касьян рассекает дымчатое облако и он, как пар, растворяется в воздухе. Позади него Гайюс сокрушает ещё двух фаугов.
Они переглядываются и пускаются бежать от бури. В это же мгновение она затихает, свист пропадает, мусор медленно спускается с небес. Фауги сохранили население, спасли их уничтожителей.
– Чудовища обитают повсюду, Гайюс. Даже вне нашей планеты. Они плодятся, как блохи. И их надобно остановить.
– Пожертвовать придётся многим.
Глава 7
– Гранатовый сок, – говорю я девушке, и она через мгновение подаёт заказ в хрустальной чашке.
Я довольно улыбаюсь, сажусь за столик и быстренько выпиваю холодный напиток. Какое счастье, что сфера припасла несколько ёмкостей красной жидкости. Теперь я буду чаще приходить в трапезную, доставлять себе удовольствие воспоминаниями. В своё единственное свободное время бабушка готовила нам сок из тяжёлых гранатов, превышающих по размерам мою ладонь. Тогда солнце вовсю пекло, нагревая железные загородки клумб, которые бабушка засаживала розами. Ухватив со стола полулитровую бутылку сока, я перелазила через надоедливые раскалённые железки, опускалась между колючими лозами, – туда, где было больше места, – и принималась потягивать воображаемое вино.
– Ты бы ещё в огороде с тыквами разлеглась, – насмехаясь, ворчала бабушка.
– У нас его нет, – отвечала семилетняя я.
Соседи считали меня странной, порой жестокой. В одиннадцать лет я ударила своего ровесника за то, что обнаружила его блондинистую макушку у своего окна. А ведь тогда у меня начинала расти грудь, и я не носила бюстгальтер. Соответственно, я переодевалась, заметила мальчика, накинула майку и пустилась в бега. Когда он стал жертвой моей подножки, я обломала ветку сливы и полоснула ею по щеке хулигана, вознаграждая жирной кровавой царапиной. До сих пор помню слова бабушки после беседы с его мамой: «Что за гены».
Я отправляюсь в свою комнату. В мои планы входит тренировка или хотя бы небольшая разминка. Я так устала, два раза преодолев восемь этажей: сначала подъём, а потом спуск. Когда желудок взывает к кусочку жареного мяса, я жалобно вздыхаю. Ни за что не буду есть, если потом сразу же придётся сжечь все калории и проголодаться посреди ночи!
Я близка к своей спальне, но меня окликают быстрые лёгкие шажки. Я разворачиваюсь и иду на шум. Как я его услышала?! На дыбы встаёт чёрный кот с блестящей гладкой шерстью. Он оголяет острые клыки, шипит и медленно отступает. Пара янтарей поблёскивает в мрачном коридоре, освещённом несколькими факелами, на углу которого будто всегда поджидает опасность. Я призываю гладкошёрстного обычным кошачьим жестом. Этот звук его только пугает: он издаёт продолжительное рычание.
– Думаешь, я буду ловить тебя? – где-то вдалеке слышится голос Грэма.
Я было подумала, что он говорит со мной, но его взгляд направлен только на кота. Грэм хватает его на руки, осторожно поглаживает пушистый подбородок. Кот становится ласковым, шумно мурлычет и щурится.
– Он ваш? – любопытствую я и подхожу к Грэму.
Он вскидывает брови, завидев меня, и поправляет питомца, чтобы тому было удобно.
– Да.
Коши выпрямляется и стремительно уходит. Я торопливо догоняю его, и он останавливается.
– Он голоден и умрёт, если я не покормлю его, Милдред. Займись библиотекой.
Выжженные в памяти лица итальянцев дружно, как надгробные портреты, встают перед глазами. Я обнаруживаю за собой дрожь, щипаю локоть и прихожу в себя. Их история постепенно становится моей. Одно дело – читать, другое – видеть, обонять, слышать. Я точно проживаю их жизнь. Хранитель и человек стучатся ко мне, умоляют закончить том, дойти до конца. До их конца.
– Мне нужен перерыв. Обязательно, – тембром я даю понять, насколько сильно на меня влияют визиты в прошлое.
– Приступишь завтра. Я займусь котом. Потом мы идём на тренировку.
Я продолжаю следовать за учителем, он сжимает кота крепче и нервно сопит носом. Животное, будто примиряя хозяина, мурлычет громче.
Грэм отпускает питомца, и он шустро запрыгивает на кровать, испуганно закручиваясь в комок. Его выразительные глаза широко открыты и устремлены на меня.
– И снова на подушку, – шёпотом возмущается Коши.
Я подхожу ближе, садиться не решаюсь. Не лучший способ познакомиться – кот расценит это как угрозу. Для них человеческая постель, как их собственная лежанка.
– Всё равно милый, каким бы устрашающим ты ни пытался казаться, – говорю я. – Как его зовут?
– Это так важно? – Грэм оборачивается ко мне через плечо, и его ноздри раздуваются. – Тебе стоит позаботиться о том, чтобы ты не нахваталась врагов, знала историю, структуру сферы Чёрного Оникса и не испортила себе репутацию. Твоих способностей недостаточно, чтобы даже с человеком тягаться.
Покровитель вылетает в коридор, громко стукая сапогами. Я следую за ним.
– Разве? – В левое плечо меня толкает обида, а уже в правое – негодование. – Здесь и сейчас не убьют, потому что рядом вы! Не будем забывать о том, что в сферах критическая ситуация, фауги множатся и крепнут. Прикончат меня – будет только хуже.
– Не возвышай себя только по этой причине.
Я резко прекращаю какое-либо движение. В горле зарождается треклятый ком злости. Секунда за секундой уходят в никуда, приводя в действие появившееся внутри меня взрывчатое устройство.
Грэм останавливается и сосредотачивает на мне полный решимости взгляд. Смотрит свысока.
– Хватит! – мой голос раздаётся эхом. – Это кто ещё возносит себя? Я не так плоха в обучении. Вам лишь бы отчитать меня. Нравиться помыкать? Приказывать? Издеваться? Уж извините, я для такого не гожусь. – Я становлюсь вплотную к Коши и почти плюю ему слова в лицо: – У вас ненормальное виденье, если вы считаете меня такой никчёмной. Думаю, вы хотите меня такой видеть. Чтобы я осталась там. – Я указываю пальцем в пол. – Внизу.
– Легче стало?
Его глаза выражают одно мерзкое самодовольство. Я здорово вскипаю, но, отсчитав до десяти, шумно выдыхаю и унимаюсь. Не до конца конечно, но выбросить Грэма за перила по-прежнему хочется.
– Теперь мне можно выпускать на вас в пар в тяжёлые дни? Большое спасибо.
– Тогда будем делать это взаимно. Жду тебя в тренировочной.
Коши переносится. В его случае сбросить напряжение означает по максимуму оторваться на мне, используя все приобретённые навыки. Навыки опытного и, по рассказам Вермандо, одного из лучших покровителей во всех трёх сферах. Хлопком он умертвит меня, как надоедливого жужжащего комарика.
В комнате перед зеркалом я надеваю облегающую безрукавку медвежьего цвета. Натягиваю шорты с кожаными завязками по бокам (только бы они не развязались), и широкие короткие сапоги. О боги, как же я хочу пройтись по магазинам, прикупить мужскую футболку до колен и почувствовать ту земную свободу.
Идти и биться с Грэмом – рискованно. По пути я успеваю сто раз передумать, но продолжаю передвигать ногами. Запахи вокруг обостряются – жженые свечи, натуральная кожа, старая бумага. Тепло, которое часто мучило меня во время сна, становится горящим пламенем, мучительно сжигает изнутри, оставляя росинки пота на лице. Я вспоминаю всё, что наговорила учителю, как оскорбила его и насколько он был в гневе, что решил его сдержать. Конечно, ему лучше было уйти, успокоиться в уединённом месте, а оставшийся гнев испустить на меня – причину его настроения. Мне стоило послушать его, когда он говорил о сторонниках, о том, что я должна сосредоточиться на обучении. Мне стоило его послушать. Но я не хочу, не могу существовать здесь, обучаясь круглые сутки. Я восемнадцать лет прожила на Земле как человек, и привыкнуть к образу жизни, какой ведёт Грэм, попросту не в состоянии.
Кто-то хлопает меня по плечу, встряхивает и поворачивает к себе.
– Выглядишь ужасно, – говорит Алисия. – Вспотела, покраснела… Плетёшься, как черепаха. Ты что навстречу смерти с такой миной идёшь?
Я вырываюсь из её жёсткой хватки, сталкиваюсь лопатками с холодной стеной. Шершавая поверхность царапает кожу.
Алисия непоколебимо наблюдает за мной и скрещивает руки на груди. Она брезгливо ухмыляется, а затем тыкает в меня ножнами.
– Ты мне нравишься, – выпаливает она. – С тобой можно поиграться.
– Знаешь… – я набираю полные воздуха лёгкие и выдыхаю.
Почти бессонные ночи, плохие приёмы пищи, раны, тренировки, ходьба по лестницам, нервотрёпка от моих ненавистников, видения из прошлого – всё это вымотало меня. Я бы скатилась на пол, закрыла веки и отдохнула. Явно это произойдёт не сейчас и не в присутствии Алисии.
– Да ты ответишь хоть что-то? Я с кем говорю? Или так и будешь стоять передо мной убитая? Да ты же сейчас на колени рухнешь.
Она медленно аплодирует и начинает хохотать, как старая ведьма.
Я крепко сжимаю кулак. Ударить Алисию не выйдет – со сломанной рукой я приобрету статус негодной. Взрывной волной на меня накатывает отвращение к Алисии: я ненавижу её высокомерное лицо, острый язык, поганый характер, жалкое существование, ненавижу Грэма, потому что из-за него я страдаю от нападок чёрной крысы. Алисия никогда не остановится, такие люди будут подлыми до конца своих дней, и даже перед смертью они не попросят о пощаде и не обронят извинение. Я с размаху изо всех сил разбиваю хрупкую бетонную стену справа от меня. Ранее она была разрисована печатью сферы Чёрного Оникса, но теперь она разрушена и её куски валяются на ониксовом полу.
– Ты чокнутая, – звучит из уст Алисии взволнованное оскорбление.
Отделаюсь вывихом костяшки, либо царапинами и временной пульсирующей болью. Толщина бетона не превышала и двух сантиметров. Я никак не ожидала, что она осыплется.
– Что ты натворила? – вопрошает девушка. – Тебе не поздоровится.
Алисия исчезает так резко, будто она в бегах от самой смерти. Мои ноги дрожат, точно сейчас сломаются под весом тела. А дыхание звучит громко и прерывисто, заполняя каждый уголок этого коридора.
Грэм давно ждёт меня. Не исключено, что он будет бранить меня из-за опоздания.
Я врываюсь в зал, двери громко бахают, ударяясь о стены. Переусердствовала.
– Начнём, – объявляю я и хлопаю по мечу на поясе.
– Во что ты ввязалась? – спокойно спрашивает учитель, осматривая меня, как экспонат.
Он опять отчитает меня, выставит виноватой, я стану слабее и бесполезнее. Ах, как же я забыла, что без конца сую нос не в своё дело вместо тренировок и чтения. Не будь я в безвыходной ситуации, никогда не пожаловалась бы.
– Во что я ввязалась? Почему Алисия Бодо приходит ко мне?
