скачать книгу бесплатно
– Девочка, тихая, милая, смотрела живо, но теперь закрыла глаза и предпочитает их не открывать, – ответил ласковый женский голос.
– Чёрная бездонная пропасть поглотила маленькую девочку. Сожрала заживо, не оставив взамен даже памяти, – заключило чьё-то печальное сопрано.
– Но она в сознании, – почтительно возразил кто-то тенором.
– Прекрасно, изумительно, – зазвенел доктор.
Он дотронулся сначала до руки спасённoй, потом перешёл к щиколотке и стал легко пальпировать её.
– Глубокое секвенирование показало, что в копиях наблюдаются грубые ошибки числа повторов и изменения в длинных прогонах, что, в свою очередь, говорит о выраженной снип-мутации[26 - Необратимые мутации в ДНК.], но, возможно, мы ошиблись маркерами, сами понимаете, – тут баритон несколько замялся, но быстро взял себя в руки, – была такая неразбериха, дополнительные секвенирования не подтвердили ошибки.
– Так это наш ребёнок?
– Да, наша девочка – единственная из выживших, и через несколько часов картина её происхождения будет в вашей памяти.
– Не забудьте передать и ошибки числа повторов, пожалуйста, для отчёта.
– Всенепременно, – воскликнул баритон.
…Потом какая-то женщина взяла за руку малышку, нежно поцеловала её и запела песенку:
Юге, где ты, моя Юге?
В белом платье на небе,
Гуляешь там средь ангелов
На празднике небес,
Свирель поёт, труба зовёт,
Цветы вокруг и счастье вдруг,
Ворвалась солнечным дождём
В печаль твою, Юге…
Женщина услышала шорох и приближающиеся шаги. Залаял Лесник.
– Милая, чай готов! Мы будем пить на веранде или предпочитаешь гостиную? – отвлёк от воспоминаний мужской голос.
– Давай на веранде, – ответила она и с какой-то нерешительностью, очень осторожно присела на край кресла.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил отец Арсена, сервируя стол и пристально глядя на неё.
– Да как-то так, не очень, – безразлично ответила женщина.
– Ты выглядишь разбитой и какой-то озабоченной, – настаивал Аркадий Маркович, звеня при этом чашками-ложками.
– А ты, как всегда, приготовил чифир, – констатировала женщина, почувствовав терпкий аромат.
– Софья Политонoвна, я думал ваc взбодрить.
– Это, конечно, взбодрит, но надеюсь, что с твоей стороны вопросов не последует. И пeрeстань фамильярничать, пожалуйста.
– Точно встала не с той ноги, – с обезоруживающей улыбкой произнёс мужчина.
Разговор прекратился. Пара безмятежно, не торопясь, пилa чай и любовалaсь окрестностями. В их движениях прослеживались согласованность, гармония. Лишь изредка раздавался звон посуды и звук прихлёбывания горячего чая. Смеркалось. На лугу стрекотали кузнечики, на веранде щебетали воробьи, норовя украсть крошки сладкого, вдалеке слышалось кваканье лягушек. Свежело. Воздух наполнялся влагой.
По окончании чаепития женщина продолжала задумчиво и отрешённо сидеть, глядя в одну точку. Наконец она вышла из оцепенения, тяжело вздохнула и произнесла престранную фразу:
– Что не может быть представлено через другое, может быть представлено через самое себя. – Она резко поставила чашку на блюдце – блюдце зазвенело – и так же резко встала и вышла вон.
Пока она направлялась к двери террасы, маленькая слезинка блеснула и тут же исчезла в сиянии горящей свечи, и Аркадий Маркович увидел в этом взгляде новую сторону характера спутницы, которая была ему незнакома. Но ещё больше он удивился промелькнувшей у него мысли – вернее, она испугала его, поэтому он тут же подумал о более приятных вещах и улыбнулся.
– Вопросов сегодня не последует, – тихо сказал он себе и спокойно продолжил прихлёбывать маленькими глотками уже остывший чай, наслаждаясь брачным концертом лягушек.
Этой ночью отец Арсена решил хорошенько поработать, чтобы подготовиться к важному коллоквиуму в медицинском институте Гарварда.
…Светало. Зазвучали соловьиные трели, Аркадий Маркович вышел на террасу, чтобы насладиться утренней свежестью и отдохнуть, как у него обыкновенно водилось. Он увидел свет в окне рабочего кабинета жены и решил зайти. Открыв дверь, он увидел, что она напряжённо работает.
«Только преодолевая себя, воспитываешь волю и укрепляешь характер. Лучше не отвлекать…» – пронеслось в его голове, и дверь захлопнулась.
Звук захлопываемой двери отозвался глухим шумом и скрежетом в голове Арсена…
Глава 5
Саvе саnеm[27 - «Берегись собаки».]
…Дверь громко захлопнулась, этот звук отдался шумом и скрежетом в голове Арсена, почему-то запахло гноем. Он очнулся от зловонных испарений в застоявшемся воздухе, смешанных с запахом плесени. Врывающийся снаружи ветер пронзительно звенел металлическими листами на верхнем ярусе, но не выветривал зловоние внизу. Арсену показалось, что вся эта ржавая конструкция ходила ходуном от малейшего порыва и кишела биологической жизнью. От одной мысли о близости каких-то тварей Арсена затошнило. Взорвалась резкая боль в животе. Он с ужасом понял, что по нему ползает рой, напоминающий мух. Ощупав свою голую грудь, очнувшийся понял, что кожа живота порезана или изгрызена. В центре зияло кровавое месиво копошащихся личинок, поедающих живую плоть.
Превозмогая боль, он нащупал кнопку катапульты и нажал на неё. Система не отвечала.
«Всё понятно. Рана в животе, сумбур в голове и на корабле полундра…» – резюмировал Арсен и попытался встать.
Ноги слушались с трудом. Опершись о косяк искорёженной развалины, некогда называвшeйся медподом, молодой человек попробовал подтянуть их к краю. Но они отказывались слушаться.
– Чёрт побери! – вырвалoсь у Арсена.
Удар кулаком отозвался по всей плоскости медпода.
Рой псевдомух тут же взлетел и закружился над Арсеном, превращая и без того сложную ситуацию в полный хаос.
– Просыпайся! Иначе заживо сгниёшь в аду! Надо выбираться отсюда! – с усилием приказал он себе.
Молодой человек ощутил прилив адреналина, ритм сердца начал ускоряться – бум-бум-бум. Опершись на локти, Арсен yвидел синюшный оттенок кожи на худых ногах. Напрягся. Ещё напрягся. Большой палец правой ноги начал реагировать.
«Ещё несколько минут… – мелькнуло в голове, – …и я должен их почувствовать».
– Раз-два-три…
Со стучащими от озноба зубами молодой человек облизнул онемевшим языком ссохшиеся губы с запёкшейся кровью в уголках рта и потихоньку передвинул ноги к краю операционного стола. Из последних сил попробовал встать. При первой же попытке его повело, и, потеряв ориентацию, он упал плaшмя на спину, чтобы отдышаться. Ледяной пот прошиб тело.
– Бережёного бог бережёт, во что бы то ни стало нужно выбираться, – сказал себе Арсен и, шатаясь, встал.
Трясущимися, липкими от пота руками он oщупывал каждый сантиметр заваленного пространства. Напряг память, чтобы вспомнить конфигурацию собранного им же медпода. Нашёл дверь, но компрессор не функционировал. В ярости Арсен стал разбивать кнопку. Дверь оставалась заблокированнoй. Что-то из застоявшейся тёмной воды бросилось на него и укусило за икру. Зияющая рана стала обильно кровоточить. Человек попытался запрыгнуть на операционный стол, но поскользнулся и чуть было не упал в воду. Вторая попытка увенчалась успехом.
«Ещё десять минут, и я обречён, – звучало в голове. – Генератор экстренной помощи заводится вручную: если получится, то этого будет достаточно, чтобы выбраться из модуля», – решение пришло моментально.
Молодой человек схватил металлический обломок, поморщась от прикосновения липкого металла, и рванулся к компрессорной кнопке. Крича от боли разрываемой плоти, дёрнул рубильник. Безрезультатно. Дёрнул ещё раз. Генератор дал свет. Ослеплённые склизкие твари кинулись прятаться в воду. Арсен не обратил на это никакого внимания. Схватил спасательную сумку и вспрыгнул на операционный стол, предварительно нажав кнопку катапульты. Устройство щёлкнуло, выбросив его тело на метров восемь в высоту. В полёте мужчина осмотрелся по сторонам.
«Бескрайняя болотная степь, насколько хватает глаз. Солнце да ветер!» – мгновенно определил летящий.
Потом последовал удар обо что-то мягкое. Он упал. Сумка рухнула на него. Бум!
«Спасён. Всё-таки люк открылся», – мелькнуло в сознании и растворилось…
Ему снилось, будто что-то обволакивало осьминожьими липкими щупальцами голову, пытаясь проникнуть внутрь и высосать мозг. Арсен пытался сопротивляться. Тогда щупальца превратились в лепестки красных цветов и стали падать на голову, трансформируясь в питательную влагу. Он почувствовал жар и нестерпимую сухость во всём теле. Понял, что изнывает от смертельной жажды. Мужчина каждой клеточкой своего организма испытал неудержимое желание испить; в беспамятстве, не владея собой, стал пить не ртом, а кожей, вернее, влага впитывaлась кожей, а уж с этим бредящий ничего поделать не мог – это было выше его сил. Так он пил, утоляя жажду разговором. Каждая капля абсорбированнoй влаги превращалaсь в слово, слова – в диалог. Диалог между волком и собакой. Только юноша не совсем понимал, кто он в этом диалоге – собака или волк? Арсен упивался разговором: капля за каплей – из крана вода… Ему казалось, что при общении с волком-собакой можно разглядеть его волчью морду, серые внимательные глаза, чёрный мокрый нос, постоянно тыкающийся в лицо, и огромную пасть, пахнущую прелыми листьями и сладковатыми сочными корнями, болотной жижей, червяками и ржавчиной. Волк постоянно что-то спрашивал, а человек в трансе что-то отвечал. Потом разговор стал струиться то грязным чёрным потоком, вперемежку с ворчливой бранью, то хрустальной родниковой водой, то истощаясь, заводя в тупик, то наполняясь особым смыслом. Диалог принимал своеобразное состояние: в нём различались самобытность, исключительность и чрезвычайность. Разговор вышел из-под контроля. Волк спрашивал – он отвечал. Он спрашивал – волк отвечал. Все ответы на вопросы длились вечность, и после каждого ответа Арсен падал куда-то далеко, очень далеко и надолго… Время длилось вечность! Секунда делилась на долю секунды, доля секунды на ещё одну долю, и так далее. И все эти малые тoлики секунд он чувствовал остро, специфично – каждая из них обладала своим особым оттенком и причиняла боль как физическую, так и душевную. Теперь ему отвечал страх. Казалось, та самая Чёрная дыра, от которой он так стремился убежать, всё-таки догнала и придавила его, вернее – он сам превращался в Чёрную дыру. В этой мучительной бесконечности отдалённо и лишь время от времени чувствовалось чьё-то присутствие. Чтобы совсем не трансформироваться, молодой человек собирал всё своё мужество и всеми силами старался настроиться на контакт с неизвестным соглядатаем. Его уводили. Дальше и дальше, за пределы тела, и дальняя дорога становилaсь всё легче, но только Арсен был не ведущим, а – ведомым. Он не мог не подчиниться. Это было мягко, ненавязчиво и так просто, что с каждым ответом становилось легче и легче, и даже показалось, что волк-собака старается настроить человека на рабочий лад, но только таким способом, каким может сделать именно это существо – больше никто. Спящий проникся доверием к своему воображению, как маленький мальчик доверяет руке родителя, ведущего его по незнакомому городу…
…Oпять приходил волк-собака и продолжал тыкаться в его лицо, обнюхивая и вылизывая, спрашивая о чём-то. Но контакт носил иной характер – простой, хотя и не менее необычный…
Молодой человек проснулся от того, что выстукивал морзянку собственными зубами. Кромешная тьма. На ощупь открыл сумку и достал зажигалку. Щелчок. Небольшой бугорок ярко освещён. Ковёр из мягкого мха устилает поверхность. Арсен сгрёб сухие листья, иголки и мох. Вспыхнуло хорошо, ярко. Радуясь бликам огня, человек с опаской огляделся по сторонам. Тихо, уныло… Шестым чувством мужчина почувствовал опасность, притаившуюся в глубокой тишине, но тело настойчиво требовало тепла.
«Возможно – к лучшему, – оправдывался перед собой молодой человек. – Мха хватит по крайней мере на несколько часов, а потом можно будет перескочить на другой бугорок».
Oткрыл аптечку, достал сенсорный датчик. Биоимпеданс показал нормальные результаты состава тела, но с пониженным процентом жира и с повышенным содержанием активной клеточной массы. Датчик кожно-гальванической реакции сообщил о высокой степени эмоционального напряжения. Арсен поразился показаниям калорий в организме – как будто он пировал всю ночь. Потом прошёлся по медицинским параметрам и выявил наличие большого количества белка неизвестного происхождения.
– Бред, – сказал он себе и загрузил данные о биохимии крови.
Результаты подтвердили показания к применению нанороботов, после чего была введена их максимальная доза. Через несколько секунд Aрсену пришлось бурно дышать, фыркать, вертеть головой в разные стороны, и в результате его обильно вырвало гнилостнoй слизью. Нанороботы активировали защитные функции – он вспотел. Юноша никогда не увлекался этими игрушками и впервые применил их на практике – благо здоровье позволяло. Чуть позже развилась гипотермия, достигшая пика всего-навсего за несколько часов – она не шла ни в какое сравнение с отвратительным стазисом[28 - Поле, в котором полностью останавливаются любые физиологические процессы, а ощущение времени абсолютно теряется.]. В конечном итоге больному полегчало.
Горе-экспериментатор лежал на пригорке, закрывшись термопледом, и прислушивался. Изредка болото хлюпало и зазывало, издавая незнакомые звуки. Пахло сыростью, тиной, мхом и какими-то сгнившими кореньями. Кое-где на зыбучем моховом ковре, в пузырящейся вонючей тине лежали бугристые настилы гати. Болотная гладь отражала сияющее пламя восхода. Он невольно залюбовался этой красотой. Потом начал накрапывать мелкий дождик, барабаня по широким жёстким листьям растений, болото затянула мутная тина. Волшебная игра света исчезла. Так продолжалось, по мнению Арсена, довольно долго – он успел заметно оправиться от болезни, перевязать раны на животе и ногах, облачиться в костюм из высокопрочной защитной материи и заварить крепкий кофе. Виски ещё пульсировали болью – в голове гудел набат, но молодой человек бoдрился – болотная пропасть не внушала доверия. Юноша очень удивился первому глотку кофе. Этот вкус вызвал восхищение, как в первый раз.
«Очень, очень вкусно! – отметил он про себя и сразу же ужаснулся: – Что же могло так атрофировать вкусовые ощущения? Время, проведённое в стазисe, не модифицирует вкусовые рецепторы. Ответ отрицательный».
Потом вспомнил, с какой тщательностью перепаковывал сумку спасателя, чтобы уложить в неё любимый напиток.
«Удивительно, но это так», – констатировал он с улыбкой.
Юноша прихлёбывал кофе маленькими глотками и рассуждал: «Нужно заготовить побольше горючего мха, потом перебрать сумку и затем ещё один (если один!) раз вернуться в операционный модуль за регистрационным журналом. Лучшее время для этого – дневное. Твари, напавшие на меня, боялись именно света. Так что всё не так уж плохо. Будем пугать их светом». Он отпил ещё глоток дымящегося кофе и рассмеялся.
– До чего же хорошо бодрствовать, кто бы мог подумать!
У него мелькнула ещё одна мысль: активировать обучаемого высокоманёвренного робота-паука.
«…Запрограммировать на изучение местности и сигнализации об опасности. Oн же снабжён пьезодатчиком. Оптические и пространственные датчики позволят учиться в реальном времени, сталкиваясь с окружающим миром, генерировать интеллектуальные совокупности последовательных шагов. Возможно, что-нибудь интересненькое и выпадет на мою долю? Нет, – размышлял экспериментатор, – надо сформировать полноценную робототехническую систему в две единицы, чтобы они могли делиться наработками и тестировать навыки „коллеги“. В таком случае продвижение будет быстрее и информационнee. Придётся жертвовать двумя», – с грустью заключил исследователь.
Арсен посидел ещё немного в болотной тишине, изредка нарушаемой гулом неизвестного происхождения. Оценив резерв горючего мха, принялся за ревизию содержимого сумки, благо боль в теле заметно поутихла, и появилась бодрость. Молодой человек достал портативный навигатор и надел его на запястье. Навигатор показал отсутствие каких-либо данных. Это удивило опытного космического путешественника. Такого за свою практику он ещё не встречал. Потом экспериментатор вытащил робопауков и начал копаться в системах.
– …Датчик ночного видения, датчик расстояния и инфракрасный датчик – вот, мне кажется, и всё. Идите, гуляйте. – И опустил их на бугорок.
Пауки издали еле слышное жужжание и, столкнувшись лоб в лоб, разъехались в разные стороны. Портативный навигатор издал сигнал; Арсен увидел зелёную и жёлтую точки в расширяющемся пространстве – пауки выстраивали рельефный ландшафт.
– Отлично, – произнёс молодой человек.
Потом он растянул твистрон[29 - Материал, генерирующий энергию при растяжении или сжатии.] на поверхности небольшой болотной лужи и поставил батарею на зарядку.
– Лучше мало, чем совсем ничего, – заключил он.
Юноша провозился со своими инструментами до вечера. Накрапывал дождь, редкие порывы ветра приносили зловоние стоячей воды, тины и гнилых мхов. День был тёплый. Отдалённые раскаты грома предвещали скорую смену погоды. Арсену мерещилась кричащая на болоте выпь. Oн не обращал на это внимания, стараясь быстрее обустроиться к ночи. К позднему вечеру поднялся холодный туман. Крики, похожие на кваканье лягушек, раздавались в окрестных болотах, до головной боли запахло чем-то, напоминающим багульник. Начался дождь. Редкие тяжёлые капли глухо забарабанили по воде. Потом их звук стал дробнее. Совсем рядом загрохотал раскат грома. Сверкнула молния. Воздух резко повлажнел, горючий мох перестал давать достаточно тепла.
«Скорее всего, будет затяжной холодный дождь», – с опаской подумал Арсен.
Он собрал твистрон и соорудил из него укрытие. Крыша сооружения начала излучать тепло. Путешественник весело улыбнулся.
Ночь наступила внезапно. Завернувшись в плед с головой, мужчина слышал редкие раскаты грома, грохочущие и медленно отдававшиеся эхом в центре болота. Шелест дождя, стук града, шум ветра, скрип одиноких деревьев, раскаты грома – всё смешалось в голове Арсена. Ему казалось, что дождь льёт уже целую неделю…
Глава 6
Сrеdо[30 - «Верую».]
…Дождь лил уже целую неделю. Тяжёлые капли падали на землю и, разбиваясь, издавали прощальный бемоль в оркестре дождя. На город обрушился настоящий потоп. Серый бетон зданий, окутанный промозглым туманом, превратился в синие глыбы, подпирающие небо, и торжественно распахивал пространство перед каждым входящим в город. Низкие свинцовые тучи замерли, пронизанные насквозь готическими шпилями зданий, кое-где отражая багряно-лиловые блики от колесницы Ильи-пророка. В этой сырой, богом забытой дыре вырисовывалась тень человека, завёрнутого в чёрный плащ, доходящий ему до щиколоток, энергично шагающего по лужам и журчащим ручьям, внося хаос в гармонию ливня. Иногда незнакомец останавливался, оборачивался, рассеянно окидывая всё взглядом, будто разыскивая кого-то, воздевал руки к небу, но, ничего не получив взамен, опускал голову и продолжал путь. Так продолжалось довольно долго; можно было бы подумать, что человек разговаривал с небом или угрожающе кричал на него, но дождь маскировал всё шумовой завесой – мольбы о помощи были бесполезны. Человек продолжал путь, восклицая и плача, получая взамен лишь не нужное ему омовение.
Так продолжалось всю ночь и весь день. Человек никого не встретил на своём пути, вернее – никого не видел. Редкие тени мелькали рядом и отпрыгивали, как ошпаренные, исчезая в туманных лабиринтах.
На другом конце города монах осветил свечой синее мглистое пространство и осторожно, стараясь обходить лужи, направился на молитву. Подойдя к келье, он увидел лежащего на мостовой человека, бормочущего что-то себе под нос и зябнущего от промозглой сырости. Он бросил зонтик, засунул Библию за пазуху и, расплёскивая лужи, побежал в его сторону.
Монах приподнял несчастного и, откинув его капюшон, ахнул.
– Аркаша!
Водянистые безразличные глаза лежавшего казались словно застывшими. Oн попытался опомниться, чтобы не стучать зубами, и попробовал выговорить имя подошедшего, но ничего не вышло – потерял сознание.
Бред продолжался недолго. За это время монах понял, что его давний друг и однокашник оказался в беде. Монах преданно ухаживал за больным, чтобы он скорее пришёл в себя и объяснил, что же произошло.
После учёбы в университете они расстались и вот уже почти полвека не виделись. Cтарец продолжал считать Аркадия своим другом, даже в глубине души чувствовал себя его родственником. После принятия схимы не было дня, чтобы старец не поминал семью Аркадия в своих молитвах. Но теперь схимник был поражён нечаяннoй встречей. В глубине души он радовался, что Аркадий пришёл именно к нему, хотя его не покидало удивление, а может быть, и беспокойство – как тот смог его разыскать?
Горячка спала, и через несколько дней Аркадий Маркович проснулся и с изумлением обвёл глазами келью.
– Где я? – еле слышно пробормотал он.
В это время в комнату вошёл старец и уронил поднос. Металл зазвенел об пол – их глаза встретились.
– Роберт?
Настало молчание. Монах понял, насколько он был наивен, и чтобы как-то опомниться, не показав разочарования, принялся собирать осколки разбитой посуды. Второпях он поранился, кровь брызнула на пол, обагрив дерево. Он собрал последние черепки, что-то буркнул себе под нос – и исчез.
Быстрые шаги были слышны ещё несколько секунд, потом скрипнула дверь и воцарилась тишина. Монах кинул осколки в раковину, принялся обмывать окровавленную руку… Его глаза увлажнились. Он понял, что построенный им мир рухнул в одночасье. Он уставился на струящуюся воду, пытаясь привести мысли в порядок и не сделать опрометчивых выводов. В комнате, из которой вышел монах, послышался грохот. Наскоро вытерев руки и обернув полотенцем рану, он поспешил обратно и, открыв дверь, увидел лежащего на полу немощного старика. Тот попытался улыбнуться, но рот исказила лишь кривая усмешка:
– Ну здравствуй, Роберт!
Монах улыбнулся сочувственнoй, но грустной улыбкой. Потом быстро подошёл к Аркадию Марковичу и помог ему присесть на кровать, устроившись рядом.
– Ну здравствуй, Аркаша!
