Орден Волонтёров

– Летти, я вполне могу беседовать с людьми, мне нужно работать, время дорого. Прошу, пригласи ко мне наследника Харальда, пора к нему присмотреться внимательнее.

– Давайте, я приведу Вас в порядок и схожу.

– Что со мной не так?

– Вы не одеты, простоволосая, хоть болеете, но вид нужен благопристойный.

Я в плотно запахнутом халате, сверху накинута шаль, глубокий чепец превратил моё лицо в привидение в конце тоннеля. Передислоцировалась в кресло, с подставкой для ног. В руках карандаш, незаполненный тест и данные на знатных девиц нашего графства. Летти, ах, да Виолетта, посмотрела, поправила шаль и заколола её по центру брошью бабочкой. На знатной даме всегда должны быть драгоценности, тут с этим строго.

Сам герцог был сильно занят, прекрасно, не будет давить на чадо своими приоритетами. Вот и он, герцогёнок. Горничная остаётся в комнате, с нами, терзает несчастный платочек иглой. Так положено по ТБ репутации леди. Вдруг малолетний мужчина набросится на престарелую девицу с нехорошими намерениями? Или наоборот. Она на него, с хорошими.

Парень высокий, нескладный, как вытянувшийся щенок, не похож на отца ни фигурой, ни внешностью. Только глубокий взгляд и манера двигаться – резко, рывками.

– Отчего у Вас такое хмурое лицо, сэр Харальд. Это невежливо, если Вас пригласила дама, где же куртуазность обращения? Отстаёте от моды мой друг, мы не в десятом веке живём.

– Прощу прощения, леди. Я не привык делать лицо в угоду моде. К Вам лично это не имеет отношения. Просто я не хочу жениться.

– Честно. Ценю. Можете назвать причину, почему? Вы влюблены, но дама сердца в супруги не годится или терпеть не можете женщин? Может, не созрели?

– Созрел!

– Я не в этом смысле: умом, душой.

– Разумом я понимаю, надо. Продолжение правящего рода, долг перед подданными, страной, стабильность.… Но, так не хочется обременять себя обязательствами, терпеть капризы, терять свободу, не убегать с друзьями к морю, не уделять внимания лошадям и собакам, всё из за кого? Какой – то незнакомой, жеманной скучной девицы с приданым побольше? Или целым баронством земли? Почему сейчас? Мне только пятнадцать. Отец в двадцать лет женился.

– Понятно, жениться ты не против, но позднее, да?

– Ну, да.

– Мы невесту тебе подберём совсем молодую, девочку. Пока подрастёт, ты нагуляешься вдоволь, да?

– Да.

– Сейчас расскажешь мне, что ты ценишь во внешности девушек, какие нравятся, какие точно – нет. Мне нужно знать твои требования к другу, дружбе. Какие у тебя друзья сейчас, с каким человеком ты готов дружить всю жизнь. Ведь хорошо будет, если жена будет тебе ещё и другом, да?

– Да. То есть, нет, леди сваха, вы меня запутали. Не понял, как это, супруга – другом?

– Подругой жизни, всё у вас будет вместе – лошади, собаки, море, веселье в узком кругу друзей с их супругами. Общие планы, совещания, дела, путешествия по стране, вместе с детьми, друзьями…

– Дело жены дома сидеть, детей рожать и мужа ждать!

– Дело жены – поступать, как велит супруг. От тебя зависит, будет тебе с ней скучно, как с чужим человеком или интересно и весело, как с другом. Ты понял, о чём я говорю?

– Кажется да. Интересно и весело. Вместе, как с другом. Такие девушки бывают?

– Поищем, найдём, вырастим, воспитаем. Давай работать уже начнём, я спрашиваю, ты отвечаешь честно, как на исповеди.

– Я готов, спрашивайте.

– Имя полное, титул. Возраст. Рост, вес, телосложение, это я уже заполнила.

– Что ты умеешь делать, чему обучен?

– Твои друзья, кто они, какие?

– Твои увлечения, любимое дело?

– Способен ли ты на компромисс, уступки?

– Какие планы на будущее? …и так далее.

Дошли до описания красот будущей невесты, тут дело застопорилось. Взгляды наследника в этом вопросе ещё не устоялись. Сошлись на здоровой, рослой, стройной, привлекательной. К характеру девушки у него были вполне адекватные требования.

– Спокойная, с весёлым нравом, без капризов. Благоразумная, приветливая. С хорошим образованием. Детей чтобы любила и на нянек надолго не бросала. Преданная и верная мне и государству. Бережливая чтобы была, хозяйственная. Приданое мне не важно, это к отцу.

– Как будущему правителю? Полцарства в придачу, а?

– Если полюблю и босую возьму. Не полюблю, возьму только с полцарством. Но лучше и то и другое!

– И я так думаю.

Выдала стопку анкет знатных девиц для выбора суженой, велела тихо сидеть, внимательно читать. В сторону подходящие откладывать. Харальд начал загружаться, в это время в дверь тихонько постучали.

Моя ты прелесть! Навестить пришла болящую, справится о здоровье. Кларисса церемонно задавала положенные вопросы, желала скорейшего выздоровления, осведомилась, на правах хозяйки, всё ли удобно. Смотрю на маленькую серьёзную девочку с красными лентами, в памяти оживает другая:

– Лид! Давай шапками меняться!

– Мамка заругает.

– У-у, жадина говядина!

– Ну, ладно, давай!

Подружке отчаянно идёт моя белая пушистая кроличья шапка. Свисают две русые косички с алыми бантами. Щечки тоже алеют, как грудка у снегирей, серые глаза сверкают от радости. Вязаная полосатая шапка с помпоном на мне кажется ей потешной, и мы прыскаем от смеха. Начинаем на карачках, ползком рыть ходы в огромном сугробе, который каждый год образуется у северной стены гаражей. Задача – сойтись в середине тоннеля, не одного дня. Когда, наконец, мы встречаемся в сумрачном проникающем свете, то наши вертикально свисающие длинные сопли так смешат, что мы закатываемся надолго. Лариска достаёт из кармана своей куртки платок в клетку и утирает меня, я действую так же. Сели спиной друг к другу и просто молчим, в этом таинственном полумраке. Классно!

Как тепло стало на сердце, спасибо, малышке. Ну что она такая чопорная, ведь ребёнок же!

– Леди Кларисса, желаете поиграть со мной, скучно болеть.

– Буду рада угодить Вам. А в какую игру?

– Морской бой, знаете?

Новая, занимательная игра, у меня болельщик Летти, у Клариссы брат, восковые дощечки испещрены взрывами, попутно я узнаю, что в этом времени совсем недавно появились пушки. Запомнить.

– Ранен, ранен.

– Убит!

– Бац – бац, и мимо! А – шесть!

– Эх, убит! Раздался разочарованный бас.

Мы не заметили, что компания увеличилась, так были увлечены. Похоже, герцог уже давно отслеживает нашу забаву. Они играют с сыном, напряжение битвы нарастает, у каждого уже по два фаната. Пришла навестить меня леди Маргарет, с очередным гадким отваром, тоже включилась в процесс. Отличный получился вечер! Я не упускала случая насладиться обществом маленькой леди: зрительный контакт, ласково коснуться, похвалить, наладить тёплые, доверительные отношения. Мы ведь только сегодня познакомились, впереди ещё целых пять дней. Всего пять дней! Что же делать?

– Леди Амелинда, спасибо за приятный приём! Вы сильно утомлены с дороги, нам пора, уже поздно. Сын сказал, Вы уже начали работу, завтра мы придём вместе.

– Замечательно, Вы, как отец и правитель поможете нам с предварительным выбором. Приходите с дочерью, мне нужно поближе узнать её характер, предпочтения. Удобно будет после завтрака? Вдруг есть другие дела? Работы предстоит много.

– Да, удобно. Это дело наиважнейшее среди всех. Не будем откладывать. Как Вы себя чувствуете, леди?

– Всё со мной в порядке, просто действительно устала, завтра буду свежа, как майская роза! У меня есть несколько кандидатур невест для знатных людей и богатых купцов. Где бы мне с ними встретиться?

– Ничего нет проще. Устрою приём, завтра разошлём приглашения, послезавтра познакомитесь. Знать на зиму перебирается в город.

Спокойной ночи, леди Амелинда! Дети, тётя, уходим, уходим, леди пора отдыхать, нам всем тоже.

– Спокойной ночи, добрых снов!

Весёлая энергия бурлит во мне, никакого недомогания нет и в помине. Не засну, точно. Нужно навестить Вальдемара, все знают, за ним требуется пригляд. Как то он подозрительно притих в последние сутки.

Постоянно ошибаюсь, тяну дверь на себя, чтобы выйти; от себя, чтобы войти. По неведомой причине здесь всё наоборот: двери во дворце открываются наружу, замков, запоров нет. Чтоб не подслушивали слуги? Комнаты наши рядом, забыть не успела, открываю правильно, на себя, не постучавшись. И натыкаюсь взглядом на пустое деревянное ведро с ковшом внутри. Трудно избавиться от мышечной памяти. Даже разведчику. Слышны голоса в гостиной. Я выбрала из тамбура дверь в спальню, прошла через комнату ко входу из спальни в гостиную, нагло подслушиваю. Межкомнатные двери тонкие.

Тёплая компания – Леа, Луц и Куно в гостях у дяди. Общаются с ним как с нормальным человеком, даже без особого «Ку», по деловому. Послушаем. Оказывается, Вальдемар завербовал себе команду, обучает тонкостям шпионажа. Почему именно их? Ладно, специалисту виднее. Он министр внешней и внутренней разведки, также иностраных дел.

– Кухарка болтала, припасов у герцога было до середины февраля, если экономить. Потом голод.

– В городе того хуже, на рынке были драки, не верили горожане, что всем понемногу хватит. Установили нормы продажи, успокоились, цены очень высокие. Берут. Торгуем выгодно. Зажиточный народ, есть деньги.

– Что про замирение говорят?

– Удивляются. Почему Элимар Ольденбургский мир предложил. Их можно было голыми руками взять. Завоевать страну и дело с концом. Армию кормить нечем, пайки урезали. Оставили личную гвардию, остальных распустили.

– Пустите слухи, что мирным путём, через брак наследников хотят в будущем два государства объединить, в одно крепкое и сильное. Без завоевания, для того, чтобы между народами в государстве вражды не было. Что по леди Маргарет?

– Вот несколько писем от её старшей сестры, все не брала, чтобы не заметила. Из этих пузырьков себе тоже капает. Есть ящики и шкатулка закрытая, открыть не смогла. Вы ещё не обучали.

– Завтра обучу, в это же время. Лекарь меня осматривать приходил, пустой, малограмотный человек. Ни вылечить, ни на тот свет отправить нормально не сможет. Возьмём завтра с собой, в Фульду, нужно засвидетельствовать моё исцеление. И вы двое поедете. Леанна, остаёшься, с леди Маргарет глаз не спускай, подружись.

– Уже, господин барон. Она любопытна и обо всём расспрашивает, я несу всякую чушь, как Вы велели.

Бросила меня на Летти и подрабатывает разведчицей, вот я ей устрою головомойку! Тоже мне – Мата Хари местного разлива. Кстати, настоящая Мата Хари должна родиться здесь, в будущем Леувардене. Что они к тётке прицепились, нормальная тётка, одинокая старая дева, заботливая курица. Работа такая, всех во всём подозревать. Пойду ка, обратным путём, пока не обнаружили. А если обнаружат, не велика беда. Всё равно Куно и Луц, если задам прямой вопрос, мне соврать не смогут. Конспираторы хреновы. Выходя, громко хлопнула дверью, быстро скрылась у себя. Учить вас и учить.

Глава 23

Выдвинулись в Доккум на рассвете, едва забрезжили первые лучи солнца. Спал я плохо, несчастный графский лекарь, похоже, страдал геморроем, ибо восседал в седле с мученическим выражением лица. Куно и Луц выглядели отдохнувшими. Кто же подслушивал нас внаглую, сидя на пододвинутом стуле прямо у двери из спальни в гостиную, да ещё уходя, демонстративно хлопнул дверью? Скорее всего, из своих местных агентов, они в отличие от меня помнят, как открываются двери в их дворце. Либо герцогская разведка, либо леди Маргарет. Недооценил противника, сплоховал.

Четыре лошади трусили по дороге местного значения, не особо спеша. Дорога до местечка близкая, не более часа езды. Сопровождающие наёмники вооружены, достаточно опасны. О том, что троицу завербовали, я догадался быстро. Они всё делали старательно, но неумело. Расспросы и разговоры чуть ли не напрямую, смешная, неуклюжая, бессистемная слежка за всеми подряд, плохо замаскированные таинственные сборища, с перешёптываниями. Дети играют в шпионов. Осталось подслушать, выяснить: кто их наниматель. Элимар Ольденбургский, собственной персоной.

Ожидаемо. Не может рачительный правитель отправить в недавно враждебную страну столько добра без присмотра. Учитывая, что Линда везёт брачные анкеты и портреты детей графа, хочет узнать о герцоге, наследнике и семье Фризских побольше, без официоза. Накрыл я их на горячем, – прямо при мне обсуждали свои дела, за столом в дальнем углу трактира. Я черпал ложкой густой кисель, наблюдал, как он льётся обратно в миску. Потом с чавканьем её облизывал, пачкался, горничная автоматически меня утирала, заодно с коллегами мыслями делилась.

– Про Орден волонёров, которого вроде пока нет, однако адепты в другом государстве уже работают, будем докладывать их Сиятельству?

– Относится ли это к нашему заданию? По делу надо, коротко.

– Всё надо запоминать, Куно, обо всём докладывать, пусть граф сам решает, что ему важно. Деньги большие вперёд дал, обещал добавить. Пусть видит, работы много сделано. Больше заплатит. Я самое главное записываю, чтобы не упустить.

Единственный грамотный «тайный агент» Луц, не подозревающий, что записывать нельзя, небрежно записи хранить тоже, полез в свою котомку. Симпатично – романтичное лицо его постепенно вытягивалось. Куно и Леа забеспокоились:

– В комнате оставил?

– Я их не вынимал!

– Не эти ли записки ищешь, Луц? Разве настоящий соглядатай свои наблюдения пишет? Так себя можно с головой выдать и головы лишиться. Это опасная профессия. Тайная.

Я достал из внутреннего кармана котты его писульки. Физиономии троицы выразили крайнюю степень изумления. Ошеломлённые моим внезапным превращением, они молча таращились на меня и переваривали новую ситуацию. Уже неплохо.

– Никаких лишних вопросов. Не вашего ума дело. Поступаете под моё руководство. Вы же не думаете, что граф так глуп, чтобы отправить группу новичков на опасное задание без опытного наставника? Начинаем обучение, первое занятие сейчас: как вести себя в общественном месте естественно, непринуждённо, не вызывая подозрений.

Его Сиятельство, сам того не подозревая подогнал мне первых кандидатов в местный абвер. Нет, иначе ведомство назову. Облажались, как говорит Север, мы в двадцатом веке. Не достойно это слово упоминания в истории. Так, благодаря предусмотрительному правителю, Министерство иностранных дел Мюнна обзавелось первыми сотрудниками – шпионами. А в какие времена было иначе?

Показались стены Доккума. Как и Леуварден, статус города он получил не более ста лет назад, в будущем – это один из древнейших городов исторической области Фрисландии. Сейчас он представляет собой большую мрачную крепость, укреплённую валами и рвами, с множеством домов и разнообразных строений внутри. Сильно напоминает Леуварден, но меньше размерами, расположен также вблизи реки. Мне нужно легализоваться посредством «чудесного исцеления» в капелле Святого Бонифация, апостола Германии, построенной в месте гибели католического миссионера и его команды. Нелицеприятное это событие, убийство восьмидесятилетнего старца язычниками, произошло в семьсот пятьдесят четвёртом году, в связи этим город является местом паломничества католиков. Останки святого захоронены в Фульде, далеко отсюда.

Наше дело быстрое: нигде не останавливаясь, посещаем капеллу, исцеляюсь разумом лет до пятнадцати – шестнадцати, перекусываем в трактире, собираем сведения и обратно в Леуварден. Во второй половине дня вернёмся. Чую, эту дражайшую тётушку нельзя надолго оставлять без присмотра, надеюсь, Леанна справится. И что эта девица неугомонная вокруг управляющего вьётся, но никаких сведений о нём не предоставляет? Хочет напрямую выслужиться перед графом? Да флаг ей в руки!

Лекарь внёс въездную пошлину, уверенно возглавил нашу процессию, устремив коня в западную часть городишки. Жило здесь примерно полторы тысячи горожан, приличное количество по стандартам Средневековья. В разгар морозного зимнего дня столпотворения на улочках ожидаемо не было, но прохожие попадались. Пожилая, почтенная горожанка в тёмно коричневом плаще, видимо шла из ближайшей пекарни. В корзинке на сгибе локтя лежали ароматные хлебы с румяными боками и сдобные булки.

– Хочу булку!!! Сейчас!

– О, Господи! Потерпите, барон, сначала в церковь.

– Нет, есть хочу, сейчас!

– Господин лекарь, лучше купить ему булку, он не отстанет. Мы быстро.

Куно с Луцем отправились за булкой и разведдаными, лекарь с ненавистью сверлил меня взглядом.

– Где ж это видано, все под дудку этого дурака пляшут!

– Сам дурак, б-э-э!

На удивление, булка была вкусной, из приличной муки, с хрустящей корочкой. Без примесей, как у правителя на столе. Странно, почему? Надеюсь, скоро узнаю. С вредностью поглядывая на беззубого лекаришку, я впился в сдобу здоровыми, крепкими зубами. Стало стыдно, отломил половину ещё горячего мякиша:

– На! Ешь, Вальдик добрый.

Взял, начал есть, тоже удивился. Теперь герцогу доносить не надо, без нас доложит.

Капелла произвела на меня впечатление. Простое, строгое сплошь каменное здание, основу которого составляли три высокие арки, центральная выше других, располагалось на открытом месте. Рядом в произвольном порядке росло несколько очень старых деревьев. Под ними была устроена коновязь. Спешились, пришлось помочь лекарю, как обратно потом на коня эту развалину водружать. Люди расходились из капеллы, служба окончилась. Мы устремились в сторону правой арки, где была отворена дверь.

– Нам сюда. Вальдемар, веди себя хорошо, тихо, и Господь по молитвам Святого Бонифация может дать тебе хорошее здоровье.

– Я хороший, я знаю «Отче наш».

– Умница. Встанешь, где велят, и будешь молиться.

– Ладно.

Внутри было простое убранство, каменные плиты пола, узкие окна, без витражей. Теплее, чем на улице, но дыхание выходило с паром. Просматривалось всё пространство сооружения, поделённого на три части: средняя и два притвора. Лекарь подвёл нас к ящику для сбора пожертвований тех, кто не присутствовал на литургии. Кинули туда по монетке. В центре за открытым алтарём находилась алтарная икона в полный рост с изображением святого. Старец в сверкающей золотом епископской тиаре, держал в руке меч с пронзённой книгой. Что бы это значило?

Подошедший довольно молодой священнослужитель тихо беседовал с лекарем, поминутно кивая головой, он потирал руки, дышал на них. Церковное облачение не особо его согревало. Он взял меня ледяной рукой за руку и повёл за собой к аналою, располагающемуся по центру. Там он показал на небольшую икону того же святого и произнес:

– Сын мой, говори от чистого сердца с Господом и святым Бонифацием, молись со всей верой, как умеешь, понятно?

– Понятно. Отче наш, иже еси…

Разумеется, я верил в существование высших сил, чудес, Бога. Странно было бы не верить, после всего произошедшего со мной. Причина не только в попаданстве. Вера была со мной с детства, как в каждом взрослом человеке живёт он сам, маленьким ребёнком. Моя семья была религиозна, без фанатизма, но искренно, в соответствии с традициями. Вера в Господа пошатнулась во мне во время войны. Но и тогда, в тяжёлые минуты я молился, умерев с обращением к Богу на устах.

Мне показалось правильным стать на колени, поразительно, пол заметно тёплый. Потрогал рукой. Да. Вероятно система отопления как у нас во флигеле. Нет, тепло только там где я стою. О чём я думаю, надо сосредоточиться. Давно не молился, не причащался, не исповедовался, грехов выше крыши. «Отче наш, иже еси на небесех… Жаль, жаль приходится прятать мощи от нечестивцев, слишком часты войны. Этому убогому могло бы помочь поклонение. Искра разума в глазах видна. Надо бы проверить ковчежец, пыль стереть. Третья плитка от алтаря влево. В руках подержу, об избавлении от глада помолюсь. О предотвращении войны молился – помог святой».

От неожиданного явления постороннего голоса в голове я аж присел на пятки.

– Не отвлекайся, сын мой! Утвердись на коленях и молись со всем усердием!

Я взмолился не просто с усердием, а истово, отчаянно и со страстью: «Дай! Дай мне эту способность слышать мысли, когда нужно для дела! Ради человечества! Ради нашей общей цели! Умоляю, умоляю, прошу – дай!!!». Напряжение достигло предела, я обращался к Богу с жаром, пылко, не щадя душевных сил. Упал на пол. Очнулся быстро, священник не успел ещё позвать на помощь. Помог мне встать.

– Ну как ты, раб Божий? Плохо тебе?

– Хорошо. Пойдём. Туда.

Я цепко и как следует, схватил его за руку и потащил к алтарю, субтильный священник еле поспевал за мной, он и не думал сопротивляться, силы были слишком неравны. Слева, с какой стороны от меня? Лицом куда повернуться? Как считать? Посмотрел на все третьи плитки от алтарного стола. Углы его точно по линии каменных прямоугольников. Вот она! Щели на полмиллиметра шире, чуть чище остальных. Показываю на неё, и прошу с самым трогательным выражением на лице: «Дай! Дай мне! Пожалуйста, ради Бога, дай мне!»

– Святой отец, чего он просит?

– Он всё время чего-нибудь просит, не обращайте внимания! Помолился и будет. Домой пора!

Священник отмахивается от лекаря, испытующе смотрит мне прямо в глаза. Надеюсь там достаточно мольбы. Он встаёт на колени, загораживая часть пола, и производит какие то манипуляции. В итоге на алтаре оказывается небольшой серебряный ковчежец, размером с две сложенных ладони, украшенный кроваво – красными гранатами, выложенными в форме креста на крышке.

Кроме нашей группы в капелле оставалось немного людей, они поняли: происходит нечто значительное, и приблизились к алтарю, чтобы лучше видеть. Перекрестившись, святой отец предложил мне прикоснуться к реликвии. Я обхватил маленький сосуд ладонями так, что его почти не стало видно, наклонившись, поцеловал сверкающий глубоким красным светом крест, затем приложился к нему лбом и стоял долго. Или мне так показалось, что время замедлилось. Чего – то не хватает. Исчезла постоянная головная боль, к которой я привык как к дыханию. Нога, ногу тоже не тянет!

«Молю тебя, Господи, яви чудо! Святой Бонифаций, подай страждущему своей благодати! Видишь – истинно верует». Я бережно передал святые мощи в руки доброму священнику.

– Благодарю, отче, за такую возможность. Хвала Господу и святому Бонифацию, у меня перестала болеть голова, совсем не болит. Хорошо – то как, Господи, словно заново народился!

– Вы слышите, люди? Слышите? Он говорит разумно, не как прежде!

– Разум вернулся к убогому, все видели? Не хромает! Истинное чудо! Слава Господу!

Святой отец принёс толстенную книгу и внёс при всех запись о чуде: где когда, при каких обстоятельствах, что произошло. Спросил полные имена всех присутствующих свидетелей, место жительства. Луц, лекарь и я расписались, остальные поставили кресты. Такая средневековая бюрократия.

– Чудо! Чудо Господне! Помолимся люди, Господь явил чудо!!!

Да не одно, а целых два. Про второе я скромно умолчу. Никому, никогда, даже намёка.

Глава 24

Вальдемар с сопровождающими вчера вернулись прямёхонько к обеду, городок Доккум совсем рядом. Результаты блестящие, поэтому дядюшка сияет как начищенный пятак. Известие и выданный документ о чудесном исцелении повергли весь дворец, весь двор, всех наших воинов, весь народ на рынке и сам город в счастливое изумление. Леуварденцы радовались так искренне, так бурно, словно они сами исцелились. Во все времена люди надеются, хотят верить в чудо. Вера – опора человечества на долготрудном пути к недостижимому идеалу.

Сегодня мне тоже нужно быть на высоте и выглядеть идеально! На приёме, устроенном в честь представления заграничных невест, мне нужно произвести фурор. Аудиенция первой ольденбургской свахи состоится между обедом и ужином. Герцог, конечно жмот, но может хоть с его помощью перебьются до весны с продуктами. Единственное, на что он раскошелился – стол с закусками. И то, думаю, хочет проверить, как гостям зайдёт новое блюдо – "икра красная".

Хессел лично контролировал процесс приготовления. Видать, боится, что я за хороший рецепт денег попрошу. Готовить начала вчера. Герцог уселся на место нарезчицы овощей и не мельтешил, пока я не закончила предварительную подготовку. Ошеломлённая до икоты присутствием на кухне правящей особы, кухарка быстро принесла нужную посуду, которую я попросила ещё раз обдать кипятком. Чтобы не обижалась, объяснила:

– Так надо, от мелкой заразы, которую глазом не видно. Если блюдо не варится, не жарится, это очень важно, чтобы животом не маялись едоки.

– Поняла. Ик. Что ещё?

– Нужна рыба с красным мясом, самки. Выловленные перед нерестом, у них брюшко полное, округлое, мясо бледнее, чем у самцов, иногда даже икринки наружу вылезают. И морда у них симпатичнее, не хищная. Разберёшься?

– А как же, госпожа сваха, чать у моря жи-ик-вём, пойду сама принесу. Сколько?

– Рыбин десять хватит. Воды попей.

Герцог что-то записывает. Ну-ну. Осмотрела соль. Ужас! Крупная, грязная, серо-бурая, с какими-то включениями. Водоросли что ли? Сильный запах йода, горчит. Нет, нет, не годится. Для засолки такого деликатного продукта, и, вообще, для любой засолки. Для приготовления пищи – очень полезна.