Строптивая наложница командора. В оковах страсти

Не то чтобы мне очень туда хотелось, но выключатель свисал на длинном проводе примерно в десяти шагах от двери. И в этом тоже была моя вина. Надо было давно поменять провод и закрепить кнопку возле входа. Но у меня то руки до этого не доходили, то денег не было даже на моток медной проволоки.

Ничего не видя перед собой, я вытянула вперёд левую руку, предусмотрительно занеся для удара правую, и медленно пошла вперёд. Кнопка болталась где-то здесь и вот-вот должна была удариться корпусом в мою ладонь, но я так и не поймала её.

Не потому, что её не было. Просто в какой-то момент я остановилась, заметив странное свечение пола впереди. Точнее, свечение исходило из-под пола в самом центре мастерской, очерчивая собой ровный квадрат.

– Это ещё что…

Не опуская своё нехитрое оружие, я подошла ближе. Кажется, в этом месте на большом железном листе раньше стоял тяжёлый верстак. Верстака не было, а вот железный лист остался. И свечение исходило прямо из-под него.

– Так. Ладно…

Я вернулась к кнопке и включила свет. Под потолком попеременно моргнув, зажглось несколько ламп. У одной из них, громко хлопнув и выпустив сноп искр, тут же сгорел предохранитель, но я даже не обернулась. Так бывает, когда в быту приходится экономить даже на элементарных вещах. Я привыкла.

Светящийся квадрат исчез, однако вопросов стало еще больше. Я вернулась к железному листу, втиснула между ним и полом арматуру на манер рычага, и с усилием потянула вверх. Лист сдвинулся достаточно просто и с оглушительным грохотом завалился в сторону. Под ним обнаружился открытый внутрь круглый люк. Он вёл в глубокий бетонный колодец, на дне которого ярко горел холодный электрический свет.

– Базгул тебя задери…

Чувствуя, как волоски дыбом встают на затылке, я рухнула на колени и свесилась над колодцем. Снизу донеслись чьи-то быстрые шаги, и показалось знакомое лицо.

– Эггер! Что здесь, мать твою, происходит?!

В ответ я отчётливо услышала вздох облегчения. Он ещё раз посмотрел на меня и, махнув кому-то внизу, громко крикнул:

– Я же сказал, всё в порядке! Это Мора, она наша.

Глава 9

Я стояла кадмах в трёх под землёй, облокотившись спиной об бетонную стену, и напряжённо вглядывалась в лица своих незваных гостей.

Их было четверо, и знакома я была только с Эггером. Наверно поэтому он изо всех сил старался не смотреть на меня. Всё что-то суетился, мельтешил по делу и без вокруг большого железного стола, на котором сидел один из незнакомцев.

Ему помогала миниатюрная блондинка с короткой стрижкой и миловидным кукольным личиком. Из того, что она то и дело жалась к Эггеру и бросала на меня тревожные взгляды, я заключила, что это его новая девушка.

Что же… она была симпатичнее Дэллы. По крайней мере, одета была куда приличнее и не выпячивала на всеобщее обозрение внушительное декольте.

Ещё одного мужчину я видела несколько раз в центральном госпитале, но даже примерно не представляла, на какой должности он там работал. Впрочем, судя по тому, что он зашивал рану тому, который сидел на железном столе, явно не на административной.

На вид врачу было лет пятьдесят или больше. Среди всей компании он определённо был самым старшим, однако не единственным обладателем седых волос в комнате.

Последний, четвёртый незнакомец, с тех пор как я спустилась в колодец, оказавшийся настоящим бетонным бункером, буквально не сводил с меня взгляда. От этого было не по себе, ведь он при этом практически не моргал. Наверно дело было в препаратах, которые ему вкололи для обезболивания… потому что я с такими травмами, как у него без общего наркоза не смогла бы даже дышать.

На нём не было живого места, но хуже всего выглядела рана на боку. Пока доктор зашивал её, я старалась не смотреть. Длинная, со рваными краями, она сочилась сукровицей и отвратительными чёрными сгустками крови. Даже знать не хотелось, где он мог получить такое ранение.

В целом он выглядел, как последний выживший в базгульской яме. Синяки и другие, более мелкие порезы, расцвечивали его бледную кожу, словно аркелианский орнамент – всеми цветами радуги. Седые пряди в длинных тёмных волосах в сочетании с измождённым молодым лицом наводили на мысли об ужасах, пережитых этим человеком. Он был немногим старше меня, но его тяжёлый взгляд прибивал к земле.

Я только однажды видела человека с таким же жутким взглядом.

Это был Рэнд Роу – адмирал-командующий корпуса Кри. Последний из назначенных на эту должность, лидер остатков сопротивления. Имперцы казнили его неделю назад вместе с сановником Маджаром Аруби на площади возле дома правительства. И я всё ещё жалела, что пошла на это посмотреть. Их смерть была слишком…

Слишком.

В очередной раз поймав мой взгляд, мужчина болезненно усмехнулся. Его нижняя губа была разбита и треснула от натяжения, блеснув свежей капелькой крови.

Я больше не могла молчать.

– И надолго вы всё здесь?

Эггер напряжённо переглянулся с доктором и, неловко кашлянув в кулак, ответил:

– Настолько, насколько потребуется.

Я сложила руки на груди, чтобы никто не заметил, как они затряслись от его слов.

– М-м. А откуда такие точные данные?

– Мора, ты же должна понимать, что мы не просто так здесь оказались. Твой отец…

– Эггер, только давай без соплей, будь добр! Кому должна, я всем прощаю. Моего отца здесь нет, а от тебя мне нужно лишь одно – чтобы вот это вот всё меня ни в коем случае не коснулось! Мне не нужно объяснение причин, не нужны ваши имена и прочее – не нужны проблемы, понимаешь? Мне не до игр в сопротивление. Ты же знаешь, что у меня ребёнок на руках!

– Две недели.

Неожиданно приятный, мелодичный голос незнакомца заставил всех замолчать, а меня вздрогнуть. Пожалуй, таким голосом можно было читать мантры и вводить в транс, может быть даже сообщать родственникам печальные новости, чтобы им было не так больно. Мужчина не морщился и вообще никак не реагировал, пока доктор продолжал сшивать его жуткую рану. Я предполагала, что он обдолбан болеутоляющими настолько, что не может даже моргать! А он, оказывается, при всем при том мог связно мыслить и говорить. Ещё и улыбался, словно голубоглазый песчаный кот на яркое солнышко. Да кто он вообще такой? Киборг? Просветлённый монах?

Я поджала губы, прекрасно понимая, что спорить с этой четвёркой для меня – всё равно что угрожать им фигой, вместо пистолета.

– Слишком долго. Неделя.

– У меня резаные и рубленые раны, на заживление нужно минимум две недели. Видишь ли, чтобы не попасться патрулям, мне, скорее всего, придётся покидать поселение через сточные каналы. По колено в дерьме, а то и вплавь. Боюсь, все усилия доктора будут тщетны, если мои раны не успеют зажить к тому времени. Согласна?

Я глубоко и шумно вдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Нет, конечно, я не согласна! Не на неделю, не даже на день! От этого странного мужчины буквально веяло смертельной опасностью и огромными проблемами. Я хотела, чтобы он со всеми своими друзьями покинул нашу с сестрой жизнь прямо сейчас!

Но мы торговались. И сейчас снова была моя очередь делать ставку.

– Ладно. Пусть будет две недели. Но мы с сестрой уедем к моей…

– Нет. – Всё также спокойно и уверенно ответил мужчина. – Вы останетесь здесь, и ты продолжишь чинить чей-то хлам, а она ходить в школу. Ничего не должно меняться. Всё должно идти ровно так, как если бы ничего особенного не произошло в вашей жизни. Просто две сиротки изо дня в день продолжают бороться за жизнь в этом жестоком мире. Завтра точно так же, как вчера.

Меня чуть не перекосило от ярости! Да кого он из себя строит? Это моя мастерская! Только я решаю, кто здесь останется, а кто пойдёт на…

– Мора, это не всё.

Отчего-то у меня по коже побежали мурашки от того, как моё имя прозвучала из его уст. Глубоко, на каких-то кошачьих вибрациях, словно произнеся его, он коснулся самого дна моей души. Я бы не сказала, что это было приятно. Скорее… это было как-то по-особенному. Словно я даже не подозревала раньше, что моё имя из чьих-то уст может звучать… так.

– Эггер, покажи ей.

По тому, как приятель посмотрел на меня, я поняла, что он не очень доволен тем, что до этого дошло. На железный стол легли два тоненьких тёмно-серых слитка. Общим весом, должно быть, не тяжелее яблока.

– И что это?

– Рутений. – Абсолютно буднично ответил мужчина, а у меня ноги подкосились.

Рутений, будь я проклята! Рутений!

Это редкий и крайне дорогостоящий металл из платиновой группы, который незаменим для производства высокотехнологичных компонентов. Он сложно добываем, а всё его более или менее богатые месторождения находятся только в собственности Империи, обеспечивая ей огромное технологическое превосходство над врагами.

Два слитка! За рутений в таком объёме, если знать кому продать, можно выручить не меньше сотни миллионов соль! Да мне даже фантазии не хватит придумать, на что на Отероте можно потратить такие деньжищи! Это же наверно больше, чем всё наше поселение тратит на жизнь в год…

– Две недели – два слитка рутения. От тебя и твоей сестры требуется только вести свою обычную жизнь и иногда приглашать к себе Эггера в гости. Скажем… пусть окружающие думают, что вы завели роман. Ты молодая женщина, он молодой мужчина, вы давно знакомы. Это не должно вызвать подозрений.

От меня не укрылось то, какой острый взгляд в меня метнула новая подружка Эггера. Против она, разумеется, ничего не сказала. Но по одному тому, как она поджала свои пухлые губки и сильнее вцепилась в своего ненаглядного, всё было понятно без слов.

– Что скажешь, Мора? Справедливая цена за твоё беспокойство?

Спросил незнакомец и накрыл маленькие слитки рукой со сбитыми в кровь костяшками. А затем немного подвинул их в мою сторону.

Я заметила, как при этом мелко задрожали его пальцы.

Нет, никакой он не киборг. Простой человек. Очень сильный, но напуганный безвыходностью ситуации, в которой оказался.

Если я откажусь ему помочь, то он, скорее всего, умрёт. Впрочем, возможно, отказав ему, умру и я тоже… но и если соглашусь, мои шансы на выживание не будут высоки. О, небо! Что за день такой? Куда ни кинь – всюду клин!

Мой выбор был очевиден, ведь на самом деле мне великодушно оставили лишь его иллюзию.

Я прищурилась.

– Слиток в неделю, говоришь? Тогда первый я возьму вперёд, в качестве предоплаты. И это не обсуждается!

Глава 10

Мора Саан. В её деле, хранившемся в правительственном архиве, не было цифрового слепка внешности, только отпечатки пальцев, ушей и стоматологическая карта. Ничего удивительного для столь отсталой планеты, но меня это почему-то расстроило.

Я выгрузил её файл в свою базу данных, а потом, подумав, закрыл свободный доступ к её расширенной анкете. Теперь, если бы Мору Саан снова остановили для установления личности, то сразу бы отпустили.

Анкеты с ограниченным доступом бывают только у наших шпионов и лиц, находящихся под наблюдением специальных ведомств. Закрытие полного доступа к личности кого-то вроде неё, для любого патрульного всё равно что большая красная табличка с яркой надписью «не лезь не в своё дело, глупец», развернувшаяся на весь экран сканера.

Я в который раз пробежался взглядом по перечню данных, хранившихся в её анкете, и прошёлся по своему кабинету. Меня что-то зацепило в ней вчера… что-то на ней буквально зациклило, но я никак не мог понять, что именно. О Калеопе Делеви к моменту встречи с Морой я и думать забыл. Хотя именно она, как выяснилось, поворовывала подлежащие контролируемой утилизации химикаты. За это её следовало бы призвать к ответу… но, как я уже и сказал, мне больше не было до неё дела.

А вот Мору Саан я из головы с тех пор выбросить не мог.

Я закрыл глаза, чтобы попытаться вспомнить её лицо, но получалось скверно. Девушка была очень худой. У неё были тёмные круги под глазами, обветренные губы и странный макияж – слишком яркие брови. Неужели она не видела, что такое ей не идёт? Почему-то из всех её внешних особенностей я зафиксировал в памяти только недостатки, но при этом отчётливо помнил, как факт, то, что она при всём притом показалась мне очень красивой.

Хотя нет… не только недостатки. Среди всех них я ещё особенно ярко запомнил её глаза. Большие мшисто-зелёные с маленькими серыми крапинками. В них было столько жизни, дерзости, внутренней силы.

Не отдавая себе отчёта в причинах, мне захотелось произнести её имя вслух.

– Мора…

Вот. Сказал.

Кто назвал тебя так, вздорное дитя Отерота? Что значило для него твое имя? Красивое сочетание звуков… или что-то большее? Поразмыслив об этом немного, я понял, что просто хочу прочувствовать, как оно звучит.

– Мо-о-ра-а…

Хм… глубоко и сумрачно, словно плотный тёмно-зелёный бархат в лунном свете или яркий пушистый мох с застрявшими в нём мелкими капельками росы. Что-то тёмное, насыщенное, приятное на ощупь, таинственно переливающееся в сумерках… Вот как звучало для меня её имя на уровне ощущений.

И чтобы всё это, в конце концов, могло значить? Почему я который день не могу перестать о ней думать?

Меня совершенно не устраивала эта беспричинная зацикленность.

Поэтому я решил пойти дальше – скачал анкеты её погибших родителей, сестры, других родственников. Перечитал их все по нескольку раз, пытаясь найти, за что можно было зацепиться. Но ничего особо примечательного так и не нашёл.

То, что её родители работали на Кри и погибли в их доках на Нарвиби? Слишком прозрачно. Агонизирующие остатки сопротивления в то время откуда только можно собирали людей и свозили их на аванпосты кампании против нас. Где же ещё могли оказаться два отличных техника с Отерота, если не там?

К исходу четвёртого дня моих мучительных размышлений о ней я начал испытывать настоящее раздражение и снова отправился в рабочий городок.

Кажется, я ещё ни разу в жизни не испытывал такого острого, навязчивого чувства! Даже привычная скука не доставляла мне столько неудобства. Возможно, об этом мне следовало поговорить со штабным врачом, но для начала я решил попробовать избавиться от этой эмоции самостоятельно.

Глава 11

Скажу честно, я пожалела о том, что потребовала заплатить мне вперёд. Нет, со стороны моих условных нанимателей в этом не было проблемы… Но с тех пор этот проклятый слиток рутения жёг мне руки!

Я чувствовала себя так, словно безумно голодной, стояла с полными карманами денег возле яркой витрины с красивой ароматной выпечкой. Но не могла ничего там купить, потому что эта несчастная пекарня ещё не открылась!

А нам с Эв столько всего было нужно…

Кто бы знал, как странно, оказывается, и больно считать копейки в продуктовой лавке, выбирая самый дешёвый хлеб и мясные обрезки, вместо нормального мяса, когда у само́й в кармане лежит целое состояние!

Я, разумеется, понимала, что такую редкость и ценность просто так с рук будет не сбыть. Да и делать это нужно было крайне осторожно – только после того, как мои незваные гости покинут мастерскую. Но всё равно почти сразу начала прикидывать варианты, ненавязчиво интересуясь рынком редких товаров в поселении. Ну, как это бывает… то здесь, то там. Под видом праздного любопытства.

Думала, что просто буду в курсе дел и плотно займусь этим вопросом сильно позже, когда всё уляжется. Но не сдержалась…

Когда два дня спустя на горизонте замаячил верный вариант, первым же делом побежала в лавку того скупщика и продала слиток. А потом, вернувшись домой и высыпав, кажется, целую гору пачек солей на свою кровать, долго сидела и плакала над ними, медленно осознавая, какая же я идиотка.

Не потому, что продешевила, хотя скупщик и содрал с меня сорок процентов цены за собственные риски. А потому что даже не подумала о том, где я буду хранить всё это богатство и как оправдывать завёдшиеся у меня, голодранки, деньги.

Решение, собственно, было одно: разбив кучу денег на три части, я рассовала их по своим старым тайникам и дала себе слово, что не стану пока тратить больше, чем могла бы своим упорным трудом заработать в хороший сезон.

Однако, когда на нашем с сестрой обеденном столе впервые за долгое время появилось хорошее мясо, свежие фрукты и сладости, моё волнение немного поутихло.

Даже сейчас мне сложно описать словами, как было в тот момент прекрасно видеть искрящееся счастье в глазах сестры. А потом, в кои-то веки, ложиться спать на сытый желудок.

И всё же, где-то в глубине души, я знала, что кара за жадность и позволенную себе глупость меня настигнет.

Я ждала её, но и думать не думала, что она прибудет к моему порогу так скоро… да ещё и в таком неожиданном виде.

Глава 12

Я узнала пришельца по развороту плеч и высокому росту. Вряд ли можно было встретить в наших краях другого такого же громилу. Нищета, плохая экология и скудное питание не позволяют растить из детей великанов.

Он уже был в моей мастерской, когда я пришла туда утром. Наверно, Эвон забыла закрыть за собой дверь, когда перед завтраком бегала туда за аккумулятором для своего школьного проекта по машинам на магнитной подушке. Стоял ко мне спиной, разглядывая прислонённый к стене отцовский мотоцикл.

Точно он. Только без своего непроницаемо-чёрного шлема и в шерстяном аркелианском плаще, наброшенном поверх всё той же чёрной формы, с фиолетовой нашивкой в виде треугольника. Наверно для того, чтобы не привлекать лишнее внимание – в рабочем городке по утрам было людно.

Замерев у приоткрытой двери, я не видела его лица. Только затылок. Высокий, бритый и абсолютно белый. То ли блондин, то ли седой – точно не определить, но даже афтонкой такого ровного тона не добиться. С такого ракурса можно было понять только то, что мужчина был светлокожим представителем центральной части империи, и носил модную у них сейчас стрижку – брил затылок и виски, оставляя больше волос на самой макушке, чтобы зачёсывать их набок. Многие имперцы, которых мне довелось увидеть без шлемов после вторжения, носили такую.

Соблазн подкрасться сзади и приставить нож к его горлу был высок… но я не была дурой. Это же солдат империи в полной экипировке! Да ещё и какая-то шишка у себя там, среди головорезов…

Может быть, Эггеру, или даже скорее тому голубоглазому мужчине из подвала, удалось бы провернуть с ним такое, но для меня всё точно закончилось бы смертью.

Я подошла ближе, не таясь, ожидая, что он заговорит первым, но пришелец молчал. Он точно должен был слышать, как я вошла, но почему-то предпочитал созерцать ржавый отцовский мотоцикл, разговору со мной.

И мне бы, наверно, следовало промолчать, но я никогда не любила навязчивую тишину.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

И опять ничего в ответ.

Словно ему на то не требовалось разрешение, мужчина подошёл ближе к мотоциклу и, стащив с руки чёрную перчатку из толстой кожи, провёл ладонью по старому вытертому сиденью.

У имперца были красивые руки. Длинные, сильные пальцы, узкая гармоничная ладонь. На снежно-белой коже ярко проступал выпуклый рисунок голубых вен.

Это были руки человека, знающего, что такое труд. У отца были такие же. Ими он мог как запросто срывать приварившиеся болты, так и восстанавливать тонкий рисунок эмали на маминых серёжках…

Но всё это не давало проклятому имперцу право трогать его вещи!

– Эй? Вы слышите меня? Это не магазин, вообще-то, а мастерская. Так что не лапайте тут чужое. Откуда вы знаете, что хозяин вещи не будет против?

Я вся подобралась, приготовившись к жёсткому ответу, но его вообще не последовало. Вместо этого имперец почти безразлично задал вопрос.

– Сколько хочешь за него?

Неожиданно низкий, хриплый голос, словно молотом по наковальне ударил по моему слуху своим звучанием. Я растерялась. Почему-то в моей голове к безликому образу этого воина должен был в комплекте идти голос повыше. Эдакий мелодичный тенор, а зазвучал баритон.

– Я… я же сказала, что здесь не магазин. Тут ничего не продаётся, а все вещи уже кому-то принадлежат. Говорите чего хотели, или уходите.

– Но я сказал чего хочу.

Широкая спина медленно развернулась, и я не без интереса впилась взглядом в лицо имперца.

– Так сколько стоит этот мотоцикл? Я хочу купить его. У тебя. – Добавил он с особым нажимом, словно знал, что он мой.

Или же мне это только показалось?

У этого мужчины было странное лицо. Очень. Я никогда таких раньше не видела. Тем более среди темноволосых, черноглазых имперцев! Белые волосы, но при этом тёмные брови, ресницы… И аметистовые, ярко-фиолетовые глаза. Точно в цвет к его нашивке. Его радужки, кажется, даже переливались также, в зависимости от угла падения света.

Внешностью он больше всего напомнил мне мраморную статую, а не человека. Такой же идеальный, однородно белый, если не считать ярких глаз и тёмных бровей. И такой же красивый, с этими своими до нереальности правильными чертами – прямой нос, правильные, объёмные губы, высокие скулы, мужественный, чётко очерченный профиль…

В моей голове к его внешности возник лишь один вопрос: разве настоящие люди бывают такими? Ведь в нём словно не было ни одного изъяна! Несмотря на свою чёрную форму, он почему-то показался мне сотканным из света. Словно одинокая звезда в абсолютно пустом космическом пространстве.

И это, наверно должно было притягивать… но пугало до дрожи. Где-то очень-очень глубоко в сознании, на уровне животных инстинктов вызывало отторжение. У меня от близости к нему по телу побежали мурашки. Словно у смышлёной овечки, единственной из всего стада распознавшей волка в овечьей шкуре.

Я шумно сглотнула подступивший к горлу ком. Слишком долго его разглядывала, нужно уже было что-то ответить, а у меня словно словарный запас за одно мгновение сузился до десятка слов, совсем неподходящих к месту.

– Он… он не продаётся. И сломан. К тому же. Да, без вариантов.

Имперец отвернулся, позволив мне, наконец, перевести дух, и ещё раз с интересом окинул взглядом мотоцикл отца.

– А если починю? – Задумчиво спросил он, вызвав у меня не то ядовитую усмешку, не то истерический припадок.

– Если почините – забирайте бесплатно! – Ляпнула я, не подумав, и тут же обмерла от своей расточительности. Но если уж строить из себя госпожу Храбрость, то до конца. – Вот только… ничего у вас из этого не получится. Даже отцу не удалось, а он, поверьте, и не такую рухлядь с того света возвращал. Руки у него были золотые. У моего отца то есть, да… Я не хочу сказать, что у вас руки как из… э-э… в общем, гиблое дело. Простите. – Зачем-то добавила я.

Однако имперец вроде бы даже и не слушал меня. Всё это время он продолжал в глубокой задумчивости разглядывать отцовский моцик.

– Значит, мотоцикл принадлежал твоему отцу?

Он снова обернулся ко мне, пригвоздив к месту своим цепким, аметистовый взглядом, а я покраснела, словно была застукана на месте преступления. Слишком явно и жадно разглядывала его в тот момент… Однако быстро пришла в себя и напряглась.

Было в его вопросе что-то болезненное, что укололо меня в самое сердце. Так и захотелось выплюнуть в ответ имперцу прямо в его странную белую рожу что-то горькое, обличительное! Типа:

«Да, принадлежал. И это из-за вас, сволочей, теперь он мой, а не его!»

Но, к счастью, в этот раз я нашла в себе силы промолчать. Просто отпустить. Презрительно оставить его вопрос без ответа.

Отвернулась от него и схватила первое, что попалось мне под руку, чтобы сделать вид, что я, между прочим, занята работой, а не языком чесать сюда пришла. И ему, вообще-то, пора на выход.

– Я правильно расслышал? Ты сказала, если починю, то смогу забрать бесплатно?

Я бросила на него недовольный взгляд и снова промолчала. Неужели такой дурак, что не понимает – этот вопрос не подлежит обсуждению!

– Хорошо. – Услышала я позади себя.

А затем мастерскую наполнил мерный звук его удаляющихся шагов.

Когда я, наконец, осталась одна, мне на секунду показалось, что у меня вот-вот откажут ноги. Колени подогнулись, и я не села, а буквально без сил рухнула на стул.

Много времени прошло, прежде чем мне удалось унять своё бешено колотящееся сердце и спокойно выдохнуть. Моя голова всё это время буквально лопалась от вопросов, на которые сейчас никак нельзя было получить ответы:

Зачем он сюда пришёл?

Кто он? Что ему от меня надо?

Знает ли он о том, что я кое-кого здесь прячу?

Зачем ему мотоцикл отца?

А может быть, он зашёл сюда случайно?

Нет, это точно из-за рутения! Ведь так?

Стоит ли рассказать об этом Эггеру и остальным?