Ведьмина тропа

Она, конечно, испугалась, когда разобралась что к чему. А тут ещё и я масла в огонь добавил, когда сам признался в том, кто я, и рассказал, что случилось с их настоящим сыном, который больше никогда не вернётся.

Тогда я ещё совсем плохо людей понимал. Не осознавал ни того, какую боль причиняю своей правдой, ни того, как на самом деле рисковал. Ведь были раньше времена, когда от таких как я люди пытались избавиться самыми страшными способами, в надежде, что это вернёт их настоящего ребенка.

Подобных мне пытались «лечить», прижигая раскалённым железом, опаивая ядовитыми настоями, оставляя на ночь в лесу, который был уже не способен принять своих бывших детей. Но мне повезло… – Взгляд Стёпки подёрнулся дымкой воспоминаний, он уже не смотрел на друзей, просто рассказывал. Слова лились рекой, а Саша с Мирославой будто не слушали, а смотрели на обрывки его воспоминаний. – Одно время она часто и долго плакала, когда думала, что я не вижу. Но я видел, и чувствовал. Мне было тяжело в этом мире, в этом теле, ведь изначально я выглядел иначе, до того, как меня «перекроили» под человека.

Я понимал её боль и тоску, и не хотел терзать бедную женщину, которая всегда была добра ко мне, несмотря на свой страх. И однажды зимой я пошёл на реку – туда, где проруби были. Хотел утопиться, ведь дороги назад мне не было. Но она не дала. Спасла меня.

По глубокому снегу, в сапогах на босу ногу, в одном тонком пальто поверх домашнего халата, Ирина бежала к реке – туда вела цепочка следов того, чьи маленькие босые ножки почти не проваливались на снегу.

– Степан! – Закричала она, увидев его щуплую фигурку у открытой проруби.

 «Только бы успеть! Только успеть! Успеть!!» – Билась в голове единственная мысль в то время, когда грудь резало от сбившегося дыхания и морозного воздуха.

Мальчишка обернулся на её голос и с безразличным выражением на лице наблюдал за тем, как она, спотыкаясь, по колено в снегу, спускается к реке. Волосы растрепались, пальто нараспашку… Он подался было в её сторону, но вдруг снова решительно отвернулся, глядя в прорубь и уже занёс ногу для последнего шага – слишком больно было ему жить между двумя мирами, ни один из которых не мог принять его до конца.

Его душа тянулась к лесу, к настоящему своему отцу, но тот отрёкся от ребёнка в момент, когда забрал взамен того, другого мальчика. Его душа тянулась и к Ирине, пленённая её добротой, но он не мог каждый день видеть боль в её глазах, когда она вспоминала о том, что он-не её настоящий сын, а всего лишь подменыш, жалкая копия.

 Она успела. Схватила его в охапку, прижала к себе, рыдая, уткнувшись лицом в светлые волосы. 

Он долго стоял неподвижно в этих объятиях, пытался понять – что же это за странное чувство разрастается в груди?

 И когда тонкие ручки этого тщедушного тела обвили шею женщины, он вдруг тоже заплакал. А она схватила его лицо в ладони, заглядывая в глаза. Заговорила спешно:

– Не уходи, прошу. Останься с нами.

– Ты… боишься меня. – Несмотря на то, что он понимал слишком многое, он всё же оставался ребёнком и губы его предательски дрожали.

-Нет. – Она вдруг поцеловала его лоб, потом щёки, – больше нет! Всё чего я боюсь – снова тебя потерять.

Малыш с глазами древнего существа покачал головой:

– Я – не ваш сын…

– Знаю… Знаю, ты говорил… – Ирина заботливо убрала с его лица светлые волосы, гораздо светлее, чем были у её сына. В её душе смертным боем бились чувства – желание совершить невозможное – вернуть настоящего Стёпку, и желание защитить этого малыша, странного и до жути похожего на её родного сына. – Но… его ведь не вернуть? Никак?

 Он отрицательно покачал головой. Он видел, что она пытается разглядеть обман в его глазах, но обмана не было – настоящего ребёнка забрали раз и навсегда, он уже давно стал одним из лесных жителей, духом, незримым призраком для всех людей. Дороги назад для таких детей не было. А для него была – если бы отец, Лесной Владыка, согласился его принять обратно.

 – Может, я о многом прошу – я не знаю… – Прошептала она, – Но пожалуйста, живи с нами, как наш сын. Если ты хочешь и можешь вернуться к своим – я отпущу тебя. Но… Но только не так! – Она кивнула в сторону проруби.

 – Я не могу вернуться к своим. Меня не примут, я почти что мёртв для них…Я могу уйти только одной дорогой, чтобы не причинять никому боли.

– Я уйду следом. – Твёрдо сказала Ирина и мальчик долго с удивлением смотрел на нее, понимая, что женщина говорит всерьёз.

– Почему?

– Потому что ты – ребёнок, хоть и не человек по крови, и потому что теперь ты – мой сын и я… я полюбила тебя, понимаешь? И это порой терзает меня даже больше всего остального – как будто я предала того, другого сына. Я не буду врать тебе, поэтому скажу, что всегда буду скучать по нему и желать его возвращения, но это не означает, что из-за этого я буду любить тебя меньше. Ведь не твоя вина в том, что с вами так поступили…

Он кивнул, сдерживая вновь подкатывающие слёзы, сглатывая горький ком – он никогда не ощущал ничего подобного.

– Я останусь с тобой…мама.. И ты никого не предавала. Он знает об этом. – Едва слышно прошептал лесной ребёнок, сходя с ума от уюта этих объятий, когда она с новой силой прижала его к себе

Мирослава словно очнулась ото сна и вытерла слёзы, которых даже не заметила, пока слушала Стёпку.

 Саша сидел рядом, хмурый, поникший – сразу понятно, что рассказ Стёпки вскрыл и его старые раны. Он судорожно втянул воздух и резко поднялся, отошёл в сторону.

– Стёпа… – Мирослава коснулась ладонью его руки, вырывая паренька из воспоминаний. – Спасибо что рассказал. От нас никто не узнает правду. Но скажи – что всё-таки произошло на поляне? Твой разговор с отцом… Что означали твои слова о том, что ты не будешь проситься обратно?

 Паренёк поднялся, подал руку Мирославе:

– Долгие годы я приходил сюда, искал с ним встреч, просил забрать меня обратно. Мне по-прежнему тяжело жить в мире людей, несмотря на то, что я полюбил своих новых родителей. Моя…сущность и это тело не совсем совместимы – каждое движение отдаётся во мне болью.

Но не подумай, что я жалуюсь. Мне в любом случае стоило окончательно разорвать эти узы – нельзя всегда жить в двух мирах.

– Получается, что это не из-за нас ты не сможешь вернуться?

– Не из-за вас. Хозяин не хочет принимать меня обратно, для него я сразу был наполовину человеком – существом с изъяном, и он надеялся, что в мире людей я погибну…

–Так для чего тебе нужен такой отец? – Резко спросил Саша, – Твои настоящие родители – люди, как ни крути.

– Я знаю. – Спокойно ответил Стёпка. – Но я ничего не могу поделать со своей истинной сущностью – меня тянет домой. И будет тянуть всю жизнь.

– Твой дом – там. – Саша махнул рукой куда-то в сторону, имея ввиду деревню, – Твоей матери пришлось смириться с такой страшной болью, суметь принять тебя и полюбить, а ты рвёшься… куда? Бегать по лесам и скалить зубы, как вот эти вот… – Он снова махнул рукой, теперь уже в сторону леса.

Мирослава перехватила его руку, крепко сжала:

– Он всё понимает, Саша! Но есть же вещи, чувства, которые сильнее нас!

– Вот именно. – Уже привычным, спокойным тоном ответил Саша.– Некоторые многое отдали бы за такую материнскую любовь.

Мирослава ничего не ответила, снова вспомнив рассказ бабушки о Сашиной семье, точнее о том, что с ней стало. Стёпка поглядел понимающе и сказал как можно бодрее:

– Давайте же, идём! Вас уже третий день ищут!

–Как третий? – Не понял Саша, переглянувшись с Мирославой.

– Мы же только вчера вечером…. – девушка замолчала на полуслове, встретившись взглядом со Стёпкой.

– Время идёт иначе, когда леший водит по кругу. –Паренёк засунул руки в карманы и уверенно зашагал вперёд.

Глава 10.

Солнце близилось к зениту, делалось очень жарко. Приторный запах трав кружил голову, но Стёпка всё вёл друзей вперёд. Ни Саша, ни Мирослава не понимали, как же они сумели за одну ночь зайти так далеко в лес.

Стёпа объяснял это тем, что ребята потеряли счёт времени, потому что находились под воздействием морока, наведённого Лесным Хозяином. По той же причине они сбились с пути и никак не могли найти дорогу назад.

– Меня вот что волнует, – наконец произнёс молчавший всю дорогу Саша. – Почему Хозяин навёл этот морок и зачем ему нужна Мира? Ведь нужна? Я правильно понял?

Стёпа кивнул, глядя в глаза нового друга:

–Да, ты понял почти правильно. Но об этом нам придётся поговорить позже, потому что сейчас мы уже пришли, а разговор выйдет долгим.

И действительно, через пару минут друзья услышали доносившиеся до них голоса людей – оказывается, они стояли на лесной опушке, совсем недалеко от дома Саши – стоило только пересечь небольшое поле, плавно переходившее в болото, усеянное ондатровыми хатками.

– Идите. – Стёпа кивнул в сторону деревни. – Мне лучше не появляться с вами – если увидят, что это я вас вывел из леса, то пойдут слухи, которых и без того хватает.

– Но ты придёшь к нам? Как скоро? – Взволнованно спросила Мирослава, машинально прижав ладонь к груди – туда, где под футболкой прощупывался деревянный кругляш.

– Отдохните сначала. Скоро вы почувствуете, сколько на самом деле провели времени в лесу. – Слегка улыбнулся Стёпа и взглядом указал на руку Мирославы, прижимавшую к груди кулон: – Не снимай оберег, он действительно очень сильный. Пока он на тебе, ни одно лесное существо тебя не коснётся и не наведёт морок. Всё было бы иначе, не оставь ты его дома.

С этими словами парень исчез за деревьями, предоставив друзей самим себе.

– Что мы всем скажем? – Спросила Мирослава, взглянув на хмурого Сашу.

Он неуверенно качнул головой:

– Ну не правду это уж точно, иначе приедут за нами ребята в белых халатах.

– Да, в дурку нам пока рановато, надеюсь. – Устало вздохнула девушка, оглянувшись на лес. – Ведь это всё мне не приснилось?

– Не думаю, что мы с тобой видели одинаковый сон. – Улыбнулся Саша и направился в сторону дома, придерживая девушку за руку, чтобы она не споткнулась на кочках, незаметных в высокой траве.

На поляне, и на болоте – везде были люди. Собралась едва ли не вся деревня, плюс несколько человек в форме и собаки, которые залаяли, стоило друзьям выйти из леса.

К ним тут же бросились, узнали, повели домой. На ходу полицейские начали вести допрос – кто, откуда, сколько лет, где были и что делали.

Прибежала баба Надя, со слезами на глазах вцепилась во внука и тут же притянула к себе Мирославу, целуя обоих. Затем разогнала всех полицейских, которые выглядели весьма недовольными – приехали по срочному вызову из Кербеевки, собак привезли, а всё ради чего? Подростки, скорее всего не пропадали, а просто сбежали, нагулялись и вернулись, стоило ли из-за этого тревогу поднимать?

Дома у Саши баба Надя быстро накрывала на стол, наливала им горячий чай и всё говорила, говорила…

– Когда ты за Славой побежал, я сразу же в полицию позвонила, только они не сразу соизволили приехать. Тогда я всю Кикеевку на уши поставила, уже сами мы вас искать начали.

Вчера к вечеру явилась полиция, наконец-то, стали с собаками искать. На Глеба я сама лично заявление написала, только они сказали – нет улик, дело заводить не будем. Эти… они ведь разбежались быстро. Погрома в доме нет, только вазу разбили и, как я думаю, забрали компутер и может ещё чего ценного из вещей – я заходила, но не проверяла, по углам на лазила. Так что тебе, Слава, самой нужно будет съездить в участок в Кербеевке и заявление написать. Толку мало, да только и спускать с рук нельзя такое.

Кстати, бабушка твоя ничего не знает – я побоялась, что её там удар хватит от таких новостей, да и сердцем чуяла, что найдётесь вы.

А собаки-то эти, полицейские… особо далеко в лес идти не захотели – скулили, поджав хвосты.

Ох, как же вас так угораздило-то? Ты, Саша, лес-то вроде хорошо знаешь.

Саша, который чуть ли не залпом пил кружку за кружкой горячий чай, вдруг серьёзно посмотрел на Надежду Ивановну и сказал:

– Баб, нас не три дня не было. Мы только вчера вечером в лес попали. Я Миру увёл за огороды, хотел в обход к нам привести, но оказалось, что там повсюду друзья Глеба. Я не справился бы со всеми сразу, а без потасовки точно не обошлось бы. И тогда сдуру в лес помчался, тоже думал, что хорошо его знаю, со следа собью…

– Да о чём ты внучек? – Баба Надя подозрительно посмотрела на Сашу. – Ты на календарь посмотри – ровно третий день, как пропали вы.

– Саша правду говорит. – Подала голос Мирослава, которая устроилась на диване, свернувшись калачиком и уже почти засыпала, убаюканная навалившейся усталостью и голосом Надежды Ивановны. – Нас леший кругами водил, думали, не выберемся.

Надежда Ивановна вдруг села на стул, вздохнула, покачав головой:

– Верю я вам, ребятки. – И добавила, заметив удивлённый взгляд Мирославы: – всякого повидала в жизни, вот и верю. Только за то, что вас леший водил, бабке твоей нагоняй хороший нужен!

– Это ещё почему? – Сашка чуть не подавился чаем.

– Да потому что ведающая она – тебе ли не знать! – Надежда Ивановна осеклась, словно сказала лишнего, махнула рукой и посмотрела на Мирославу: – Знает она много про нечисть разную, и как с ней совладать – тоже. Если бы она не утаивала от тебя свои знания, то рассказала бы о том, что если в лесу заблудишься и поймёшь, что кругами ходишь, то сними всю одежду и надень наизнанку. И иди в одном направлении, но спиной вперёд. Так и выйдешь из лесу. Старый проверенный способ – мне о нём ещё моя бабка рассказывала.

– А Вы не знаете, почему она эти знания от меня утаивает? – Устало спросила Мирослава, чувствуя, как тяжелеют веки.

– Не мне тебе о том рассказывать. Если рассудить, то есть у неё на то причины. Только кто знает – может, для тебя и лучше было бы всё знать.

Саша не сводил хмурого взгляда с бабушки, потом молча встал и укрыл пледом уснувшую девушку. Надежда Ивановна только с грустью покачала головой, заметив, как внук нежно коснулся плеча Мирославы прежде, чем уйти.

В доме Быковых и речи не шло о том, чтобы Мирослава отправилась жить домой. Надежда Ивановна, вместе с внуком помогла девушке перенести необходимые вещи из дома Глафиры Петровны, а Сашка переселился в летнюю кухню, уступив свою комнату.

Когда переносили вещи, обнаружились и все пропажи после налёта Глеба. Не было ноутбука, старенького кнопочного телефона, который использовался как домашний, денег, которые Мирослава держала в тумбочке возле кровати- даже искать не нужно было.

Этим же вечером друзья почувствовали, что бродили по лесу не одну ночь, а гораздо больше, – болели мышцы ног и спины, никто их них не мог нормально уснуть, как будто сбились биологические часы.

Мирослава то и дело просыпалась от кошмарных снов, вскрикивала. Дважды к ней заходила Надежда Ивановна, чтобы успокоить, приносила тёплое молоко. Проснувшись в очередной раз и взглянув на часы, девушка решила, что хватит беспокоить добрую старушку и вышла на улицу, накинув на плечи тонкий кардиган.

Она постояла на крыльце, вдыхая густой и ароматный летний воздух, посмотрела на луну, невольно бросила взгляд на летнюю кухню, где ночевал Сашка. Мирослава не удивилась, когда увидела тусклый свет ночника в окне – парень тоже не спал.

Подошла к домику, и хотела уже постучать в двери, но тут вдруг уловила лёгкий запах табачного дыма, доносившийся из сада. Девушка завернула за угол кухоньки и увидела Сашку, стоявшего в саду с сигаретой в зубах.

Он смотрел на небо и не услышал приближения девушки, поэтому вздрогнул, когда под её ногой хрустнула веточка. Оборачиваясь, парень одновременно отшвырнул сигарету подальше в сад, но увидев Мирославу, облегчённо вздохнул, сказал улыбнувшись:

– Бабушка не одобряет. Ты не против? – Его рука замерла над новой сигаретой, которую он уже собрался достать из пачки взамен выброшенной.

Мирослава помотала головой:

– Не против. – Она встала рядом. Щёлкнуло колёсико зажигалки, оранжевый огонёк выхватил из темноты волевые черты лица. – Не думала, что ты куришь.

– Да я и не курю особо. – Он выдохнул дым в сторону от девушки. – Очень редко. В основном только когда нервничаю.

– А нервничаешь часто?

Он скосил на неё глаза, лёгкая улыбка тронула губы:

– Да всё чаще в последнее время.

Она поняла намёк, кашлянула:

– Я не при чём, оно само так выходит.

Они постояли молча, пока Саша курил. Затем он затоптал окурок, засунул руки в карманы джинсов:

– Я серьёзно, Мира. Вокруг тебя что-то происходит. И у меня всё не идут из головы слова того…существа, лешего. Он ясно дал понять, что ему нужна была ты.

Девушка поёжилась, снова перебирая в голове события прошлого дня. Точнее – трёх дней.

– Если бы не Стёпка, то что? – Спросил парень сам себя. – Что было бы? Тебя утащил бы леший? Зачем ты ему?

– У меня предположений нет. – Пожала плечами Мирослава. Она и без того пыталась отыскать хоть какую-то взаимосвязь между собой и Лесным Хозяином.

–Нам нужно поговорить со Стёпкой. Как бы там ни было – он знает если не всё, то большую часть. – Решил Саша.

– Ты…сходишь к нему вместе со мной? – С надеждой взглянула на него Мирослава. – Если честно, я его теперь немного боюсь… И так всё произошедшее со мной похоже больше на страшный сон или фильм ужасов, а тут ещё оказывается, что безобидный с виду паренёк – не человек.

– Конечно, схожу, о чём ты спрашиваешь… – Сашка взглянул на неё как-то странно, затем взял за руку. Девушка непонимающе посмотрела на него, но руку не убрала. Её взгляд невольно упал на губы парня, и она поспешно отвела глаза. – Ты не думала о том, чтобы уехать?

Она опешила от такого вопроса – совсем других разговоров ждёшь, когда стоишь в ночном саду и держишь за руку симпатичного тебе парня. Он продолжил, не дав ей заговорить:

– В ту ночь на карьере, я не сказал тебе правду. – Сердце Мирославы ухнуло куда-то вниз, романтические мысли сразу улетучились. – Я видел, то, что тебя удерживало. Но в тот момент и сам не поверил, думал – привиделось. Но теперь понимаю, что всё было по-настоящему.

– И что же…было там?

–Рука. Длинная, костлявая, вся в скользкой чешуе. Я не видел само существо, только руку – вода была очень мутной, темно… Но руку я уж точно разглядел.

По спине девушки пробежал холодок. На неё снова нахлынул страх, который она испытала там, на карьере. Если бы не Саша, то она так и погибла бы там. Или нет? Или её ждала другая, более страшная участь? Кто и куда мог утащить её?

Вспомнились твари из леса – горящие глаза и острые зубы. Сейчас это всё казалось просто сном….

– Эй. – Саша легонько встряхнул её руку, заметив, что Мирослава всё больше погружается в мрачные мысли и поддаётся страху. – Послушай. Ты по каким-то причинам нужна этим лесным тварям. Но если ты уедешь, они не доберутся до тебя. – Он помолчал, затем втянул воздух, будто что-то мешало ему говорить. – Хотя, признаюсь – мне совсем не хочется, чтобы ты уезжала.

Она вскинула голову, удивлённо заглядывая в его лицо, почувствовала, как сердце подпрыгнуло в груди – это что, признание в чувствах?

– Почему? – Спросила тихо.

Но Сашка проигнорировал вопрос, продолжил говорить:

– Если ты решишь остаться, то знай – я буду с тобой, я буду драться за тебя и защищать даже ценой своей жизни, если вдруг на то пойдёт. Но будет лучше, если ты уедешь. – Он прошептал это скороговоркой, затем вдруг порывисто обнял её, коротко поцеловал в макушку и быстрым шагом направился к кухне.

Она услышала, как хлопнула дверь. В окне мелькнул его силуэт, затем огонёк ночника погас. Ещё некоторое время она стояла, в недоумении глядя на кухню. В голове всё ещё звучали слова Сашки, и было в них что-то странное, в интонации с которой он говорил – как будто знал, что драться и умирать придётся.

И от этого ей сделалось страшно. И без того казалось, будто Сашина бабушка тоже хранит какую-то тайну. Вдруг это как-то связано с самой Мирославой, и Сашка знает что-то, о чём не хочет или не может ей сказать?

Решив, что завтра с утра первым делом поговорит со Стёпкой, а потом поедет к бабушке в больницу и уже после решит, что делать, Мирослава направилась к дому. Она твёрдо решила расспросить Глафиру Петровну о тайнах, которые та скрывала, и о колдовских умениях. Неужели, её бабушка действительно ведьма? Может, она сделала нечто такое, что разгневало лесную нечисть, и гнев этот коснулся Мирославы?

Она тихонько прошла в Сашину комнату и достала из сумки тетради – те самые, которые нашла в столе у бабушки. Почему-то из всех вещей она захватила их в первую очередь, ей казалось, что в них она сможет найти хотя бы часть ответов. Вот только нужно их перечитать очень внимательно на этот раз. Особенно места о защитных амулетах и обрядах. Защита – это то, что ей сейчас нужно.

Спать не хотелось, поэтому она удобно устроилась на постели, разложив тетради вокруг, взяв ручку и блокнот. В первую очередь она выписала имена из тетрадей, о которых собиралась спросить у бабушки – Поликарп Дмитриевич К. и Агафья Александровна К.

Глава 11.

Утром на подоконнике стояли цветы в вазочке. Так как цветы ставили со стороны улицы – на ночь окно оставалось приоткрыто, а дверь в комнату заперта изнутри – Мирослава сразу поняла, чьих это рук дело. Вспомнила вчерашний разговор, улыбнулась – Саша всегда был сдержан, спокоен, держал в себе все эмоции и даже в чувствах признался по-своему, не так как сделал бы это другой парень.

Мирослава подошла к окну, улыбнувшись, вдохнула аромат полевых цветов, и подумала о том, что как же это странно – после случившегося с ними слова уже оказались и не нужны. Там, в лесу оба поняли что-то важное о чувствах друг к другу.

Девушка ещё не забыла, как крепко держал её Саша за руку на протяжении их блужданий по лесу. И не забыла того, как он закрыл её собой, когда корявый длинный палец Лесного Хозяина указал на неё. Саша словно сделался выше ростом, обнял так, словно мог собой укрыть её от беды.

И ведь они знакомы совсем не долго, но при этом с Сашей было очень легко говорить, да и чувствовала она себя рядом с ним, будто на самом деле они знают друг друга уже очень давно. Наверное, это и называется родством душ?

Стёпки дома не оказалось, несмотря на то, что Мирослава и Саша пришли к дому Филатовых почти с рассветом. Мирослава собиралась поехать в Гусарино, в больницу к бабушке, а так как путь не близкий, стоило выезжать пораньше.

Когда друзья постучали в калитку Филатовых, к ним вышла Ирина Афанасьевна и теперь, зная её историю, друзья иначе взглянули на женщину. Раньше они не обращали внимания на её взгляд – полный усталости, тоски, и тепла.

Так смотрят те, кто смирился с утратой и нашёл в себе силы жить дальше, обрёл новый смысл, но не переставал при этом помнить и о том важном, что было потеряно навсегда.

Ирина Афанасьевна держалась спокойно и дружелюбно, пригласила друзей зайти на чай и подождать возвращения Степана. Но все они знали, что парень мог вернуться не скоро, поэтому от чаепития пришлось отказаться.

– Я рада, что вы дружите со Стёпой. – Сказала женщина им на прощание. – У него никогда не было здесь друзей. Заходите к нам в любое время.

Саша проводил Мирославу до остановки. Через пятнадцать минут должен был подойти междугородний автобус.

На остановке они держались в стороне от двух старушек, которые, поздоровавшись, с подозрением поглядели на молодёжь и тут же о чём-то зашептались. Наверняка обсуждали недавнее исчезновение подростков – самая серьёзная новость в Кикеевке за последнее время.

– Ты уверена, что мне не стоит ехать с тобой? – В очередной раз спросил Саша, но Мирослава отрицательно покачала головой.

– Да, уверена. Мне хочется побыть одной и подумать о многом, а дальняя дорога – лучшее место для размышлений.

– Хорошо. Только позвони, когда соберешься обратно. Я буду дома, не пропущу звонок. Приду встретить тебя.

Девушка, несмотря на мягкое тепло, разливающееся в груди, укоризненно взглянула на парня:

– Ты же не собираешься теперь везде сопровождать меня?

– Если понадобится. – Кивнул он серьёзно. – Я не знаю, чего дальше ожидать от Глеба и не хочу, чтобы ты ходила одна по улицам. Тем более – вечером.

– Как думаешь, мне стоит послушать твою бабушку и написать заявление на него?

– Честно? – Парень скривил губы в скептической усмешке. – Написать можно, но менты не станут разбираться с местными. Думаешь, это первый раз, когда их компания вломилась к кому-то в дом? В прошлом году они вынесли всё ценное из дома Морозовых, когда те уехали на неделю в город, к родственникам. Вся деревня знала чьих это рук дело, и что? А вот если Глеб узнает про заявление, то может ещё больше обозлиться.