Эхо Антеора

Джупитер понимал, что не сможет углубиться во все науки сразу. Следовало для начала сосредоточиться на одной, и он без труда определился с выбором. Больше всего юного ученого волновал эфир, и потому он решил положить жизнь на его изучение. Немалое время у него ушло, чтобы заручиться знаниями всех эзерологов Реверсайда, которых он только смог отыскать, перенести эти знания на бумагу и систематизировать. Еще больше времени он потратил на поиск или создание необходимых для исследований материалов. Ну и никто не отменял борьбу с муками совести, после того как он, используя Соприкосновение, вынужденно проникал в чужой мир, чтобы выкрасть то, чего не мог раздобыть в Эдене.

Уже через несколько лет Джупитер, обводя взглядом свое логово, испытывал гордость за проделанный труд и вместе с тем знал, что это лишь начало и главное еще ждет впереди. Он немало продвинулся в изучении интересующих его тем. Он открывал новые свойства эфирных планов и выводил законы трансцендентности, позволявшие прогнозировать явления, которые орфы и даже некоторые люди все еще считали велением случая. Он исследовал свойства родного мира, находил его сходства и различия с Реверсайдом, и выводил закономерности в работе сферы схождения – эфирной оболочки, которая окружала Эден, делая его замкнутым и обособленным пространством. А самое главное – он был на пороге открытия нового вещества, которое бы превзошло доселе непревзойденный чаройт, подарив еще большую свободу в области волшебства как ангелам, так и людям…

Было лишь вопросом времени, когда его тайное святилище науки – пещеру в горах, нарочито заставленную у входа десятком неумелых статуй, которые должны были создавать впечатление, что внутри идет скульпторская работа – обнаружит кто-то из соплеменников. По воле случая этим кем-то оказался один из близнецов, Наву, тяготевший к живописи юноша-тарантул. Осмотрев убежище своего брата, он не скрывал недоумения и разочарования, однако пообещал Джупитеру, что сохранит его секрет. К несчастью, по своей природе Наву был сплетником и обманщиком, и потому уже скоро тайная лаборатория перестала быть тайной, наводнившись орфами с осуждающими взглядами, которые осматривали неаккуратные кипы бумаг, неизящные чертежи на стенах и неэстетичные устройства.

А самой порочащей находкой, окончательно низвергнувшей репутацию Джупитера в клане, стал эзерит. Хотя орфы не препятствовали созданию кристаллизованного эфира в Реверсайде, потому что предпочитали не вмешиваться в развитие чужой цивилизации, они считали эзерит проклятием того мира и надругательством над самим эфиром. Они свято верили, что создание эзерита нарушает целостность эфирного спектра и влечет к истончению истока у народов Реверсайда, из-за чего ухудшалась их способность к восприятию и владению эфиром. После обнаружения запретного вещества в лаборатории Джупитера все явственней и громче зазвучали шепотки о том, что из шести плодов, уродившихся на ветви прекрасного древа, один оказался с гнильцой.

В Клане Сирот не имелось органов правосудия и законов, потому единственным механизмом наказания провинившегося собрата было общественное порицание. И Джупитер сполна испытал его на себе. Вместе с тем орфы, не приемлющие принуждения и насилия, не притронулись к его имуществу, оставив все найденное в лаборатории на совесть владельца… и тот на полном серьезе готовил себя к тому, чтобы все уничтожить. Орфы всегда с легкостью разрушали собственные творения, ведь им был важен сам процесс творчества, а не его конечный результат; и хотя что-то внутри не позволяло Джупитеру просто взять и перечеркнуть годы стараний, но и вернуться к исследованиям он не мог, ведь каждый раз, когда пытался сосредоточиться на работе, видел перед глазами осуждающие лица соплеменников. Однажды, когда его терзания стали невыносимы, он не стерпел и в ярости уничтожил свое логово, стерев его в пыль до основания, но вместо долгожданного облегчения ощутил лишь пустоту.

Примерно тогда он и начал прозревать.

Давным-давно по далеким землям кочевала община, в которой сплотились обездоленные скитальцы со всех уголков света, искавшие мирной жизни. В большинстве своем они были больными или калеками; даже если увечья некоторых из них не были внешне заметны, зачастую это означало, что увечны их души и рассудки. Мыкаясь по городам и селам, они зарабатывали на жизнь бесхитростной самодеятельностью – песнями, плясками, представлениями, сказаниями, резьбой по дереву и мазней по холсту. Всюду, куда бы ни пошли, они подвергались насмешкам, а зачастую и гонениям, и выживали лишь за счет того, что держались вместе. Однажды в одном из поселений их общину наградили презрительным прозвищем – Онде-Орф, что в переводе с местного языка означало «Клан Сирот», а самих ее членов прозвали орфами – «сиротами»; да так это прозвище и закрепилось.

Как-то раз по воле судьбы в своих скитаниях орфы отыскали путь в смежный мир, где царил хаос и раздор. Этим миром правило древнее волшебство – эфир, и оно пребывало в ужасном раздрае – дисгармонии, которая не только провоцировала множественные беды и катаклизмы, но и сводила с ума местных обитателей, шесть народов. Причиной тому было наличие у них истока – особого чувства, что позволяло им воспринимать и использовать эфир.

Но у орфов, явившихся из иного мира, не было истока, и потому они не страдали от пагубного влияния дисгармонии. Зато их тела, как и многих других не-волшебных созданий, со временем подверглись мутации. Внешность орфов стала преображаться: из калек и увечных они превращались в людей с признаками животных, обретая новые органы и конечности, а вместе с ними и новые способности и силы. Сильнее всего мутация затронула их скелеты, что стали прозрачнее и тверже алмаза и наделили своих владельцев способностью управлять эфиром; орфы окрестили их чаройтом и научились создавать из костей павших сородичей предметы, наделенные волшебными свойствами.

Хотя орфы толком не понимали, как устроен эфир, через какое-то время опытным путем они установили, что на него может быть спроецирована знакомая им творческая деятельность, и придумали воспользоваться этим, чтобы гармонизировать весь эфирный спектр целиком. Едва ли они осознавали, насколько амбициозную задачу перед собой поставили, но, возможно, оттого с ней и справились – не без участия шести народов, конечно. После долгого обучения фэнри, арканы, шаоты, люмеры, ундины и мураны освоили искусства, и посредством них помогли своим наставникам-орфам вложить достаточно энергии в шесть чаройтовых артефактов, чтобы в один знаменательный день те разделили эфир на шесть планов. Эти планы уравновесили друг друга, за счет чего была достигнута эфирная стабильность, позже ставшая известной как великая Гармония.

Когда Гармония воцарилась всюду, принеся с собой то, чего испокон веков не ведал тот мир – покой и процветание, – люди возликовали, восхваляя орфов и их деяние. Тот период – единственный, когда орфы могли по праву считать себя высшими созданиями: уровень развития у них, выходцев из цивилизованного Аверсайда, по сравнению с шестью народами, живших примитивными нуждами в обстановке войн и катастроф, делал первых недосягаемо мудрыми для вторых; а ведь только мудрость, но никак не сила, истинно возвышает одно существо над другим. Но и сами орфы вдохновились своим благим деянием, ощутив собственную значимость для Реверсайда и приняв на себя ответственность за его будущее. Не понаслышке зная, каково это – быть несчастными и обездоленными, орфы прониклись состраданием к шести народам и на долгие годы поселились бок о бок с ними, чтобы наставлять их и в случае нужды протягивать руку помощи. Но, невзирая на столь тесное сосуществование, орфы, спустя время нареченные ангелами, продолжали держаться обособленно от людей и никогда не считали их ровней себе.

Увидев, что шесть народов встали на ноги и начали развиваться своим путем, орфы оставили им в качестве поддержки силу шести артефактов и на том сочли свою миссию в Реверсайде выполненной. К тому моменту они уже обнаружили молодой эфирный мир, состоявший из парящих диких островов, и давно подумывали сделать его своей обителью – эдаким подобием рая, о котором всегда мечтали. Переселившись в Эден и обосновавшись там, с течением времени орфы стали теми, кем были и поныне – надменными созданиями, всецело погруженными в мистицизм собственного творчества и смотревшими на людей свысока; и никто из них ни разу не усомнился в своем возвышенном предназначении.

До Джупитера.

Разрушив собственными руками все, что создал с большим трудом, и став истинным сиротой Клана Сирот, юноша-гарпия обрел возможность взглянуть со стороны на свое племя. И то, что он увидел, ему пришлось не по нраву. Орфы верили в значимость созидания на трансцендентном уровне, но никогда не искали подтверждений этой значимости; слепо поклонялись эфиру и мнили себя его преданными адептами, но не пытались постичь его суть. Все, что они хорошо умели – создавать поистине великолепные творения, но и те не могли по достоинству оценить, ведь тщательно ограждали себя от избыточных чувств и эмоций. Они предпочитали жить в коконе вместо того, чтобы вылезти из него и увидеть, что их высшая жизнь – не более, чем возня в муравейнике, возня бестолковых обскурантов, умудрившихся опорочить единственное свое предназначение, которое можно было считать возвышенным – помощь простым людям, ибо продолжали оказывать ее лишь чтобы потешить свое непомерное эго.

Джупитер спрашивал себя: что, если орфы остались теми, кем и были когда-то – просто ошибкой природы? Калеками-беженцами с Лицевой Стороны, которые стали эфирными мутантами, случайно обрели силу и возомнили о себе невесть что?

Ведь по какой еще причине из всех своих тайн они наиболее ревностно оберегали от обитателей других миров тайну своего происхождения?

Но прежде чем он решил, будет ли пытаться изменить свое племя или же навсегда покинет его, наступил тысячный год, и в ночь Сотворения роковое Откровение снизошло на весь клан, включая и Джупитера. Погруженный в вихри темных видений, что проносились перед его взором, он не мог не содрогнуться, узрев неизбежную гибель всего рода ангелов, возвышение демонов и пришедшую за этим кровопролитную войну, которой суждено было полностью опустошить и уничтожить Реверсайд.

А вскоре после той ночи весь Онде-Орф явился к отвергнутому сородичу с покаянием.

«Отвернувшись от тебя и считая тебя ошибкой нашего рода, – сказали они, – мы усомнились в мудрости владыки, что повелевает судьбами всего сущего. Ничто на свете не случайно, и во все великим отцом-эфиром заложен свой смысл; а то, что мы порой не видим его, означает лишь нашу слепоту. Мы должны принести извинения перед владыкой и перед тобой. Ты был послан им для чего-то большего. Чего-то важного. И теперь, когда на нас снизошло Откровение, мы знаем, что лишь ты один сможешь помочь».

«Чего вы хотите?» – резонно поинтересовался он.

«Мы должны подготовиться заранее. Нам нужно сделать что-то прямо сейчас, чтобы предотвратить возвышение демонов. Они собирают души на свои веретена. Почему бы нам не сделать то же, чтобы создать оружие, которое могло бы их повергнуть? Почему бы не создать собственное веретено?»

«Оружие? – удивился Джупитер. – Разве насилие – это выход?»

«Всем известно, что наша борьба с демонами за судьбы и души людей ведется уже давно. Просто до сих пор она была незрима. Однако когда нас не станет, люди невольно отвернутся от света и окажутся лицом ко тьме. Есть только один выход – уничтожить и тьму вместе со светом».

«И что тогда случится?»

«Хотя всем нам не избежать рока, мы позаботимся о выживании нашего рода. Мы принесем обет, чтобы ты, твои братья и сестры выжили. Вы будете сокрыты забвением, дабы избежать катастрофы, и, когда опасность минует, пробудитесь и заставите воссиять новый свет».

…Говорят, лучше всего запоминаются моменты, о которых потом сильнее всего жалеешь. И даже через две сотни лет Джупитер отчетливо помнил тот миг, когда согласился. Взгляды ангелов, устремленные на него, в кои-то веки были исполнены не отчуждения и презрения, а надежды и мольбы, и это тронуло его до глубины души. В тот день он убедил себя, что то, о чем просят его сородичи – единственный правильный выход. Лишь много позже он признал, что просто дал слабину, потому что впервые в жизни хотел почувствовать себя нужным.

Но к тому времени ничего изменить он уже не мог.

Первое упоминание о демонах было датировано началом четвертого столетия эры Гармонии. В заметках неизвестного автора говорилось, что он шел по безлюдной тропе из храма, в котором каждый вечер молил о возвращении домой своей малолетней дочери, потерявшейся в лесу несколько дней назад. Вдруг он увидел, как на земле загорелся красный круг, расчерченный восьмиконечной звездой, а в этом круге возникло существо настолько жуткое и отвратное, что заставило человека пасть ниц и молить о пощаде. В подробном описании существа имелось немало противоречий; так, в самом начале заметки упоминались пузырящиеся язвы на руках существа, однако в дальнейшем тексте заявлялось, что это были рыбьи головы. Сложно сказать, было ли причиной нестыковок паническое состояние автора, или же существо видоизменялось в процессе их диалога; однако все детали описания говорили о том, что вид существа и вправду был крайне отталкивающим. Невзирая на далекий от человеческого облик, существо заговорило с автором на вполне человеческом языке – а именно, сделало ему предложение: оно возвратит ему дочь здесь и сейчас, но после смерти душа автора перейдет во владение существа на десять лет. Вне себя от страха, человек все же внял его словам, и призрачная надежда на спасение ребенка пересилила все доводы рассудка. Получив от собеседника согласие, существо достало из ниоткуда свиток, где в письменной форме было обозначено предложенное, и велело оставить на нем отпечаток кровью. Автор подчинился, после чего существо проделало то же самое, и следом исчезло вместе с красным кругом, а уже через миг из леса в объятия отца выбежала девочка.

Подобные случаи начали происходить по всему свету. О таинственных существах было известно лишь то, что они выглядят омерзительно, возникают в красных кругах со звездой, предлагают исполнить заветные желания людей, а взамен после смерти завладевают их душами. Сила, которой они обладали, превосходила возможности простых смертных: они могли творить чары, неподвластные шести народам, вмешиваться в их чувства, воспоминания и судьбы. Хотя существа появлялись в Реверсайде на считанные секунды, лишь чтобы заключить контракт и снова сгинуть, информация, которой они располагали об этом мире и его жителях, поистине поражала воображение. Поначалу о происходящем ходила лишь смутная молва, ведь существа являлись к людям, когда те находились в уединении; однако позже, когда контрактные начали умирать, существа принялись возникать в мире в момент их смерти, наводя немало ужаса на окружающих. Свидетели лицезрели, как жуткие создания используют возле трупов прозрачный продолговатый предмет, похожий на веретено, и ощущали отток эфира, который прежде составлял душу погибших. Спустя некоторое время по всему миру распространились слухи о том, что порабощенные души обречены на беспрерывные страдания, столь ужасные, что их невозможно было описать словами. За существами, внешний вид которых говорил сам за себя, закрепилась дурная слава. Люди сочли, что они возникли как ответ на существование ангелов, и потому окрестили их демонами и стали бояться, как огня. Страх порождал суеверия и толки о темном подземном мире, в котором царят вечная ночь, смрад разложения и вой обреченных на муки душ.

Тем не менее, доколе живо человечество, живы и его проблемы; отчаянные ситуации толкали людей на отчаянные поступки, и, невзирая на всеобщий страх перед Адом, количество заключенных контрактов продолжало расти день ото дня. Тогда как ангелы обычно помогали людям справиться с невзгодами самостоятельно, наставляли их на истинный путь, вдохновляли и утешали, но делали это бескорыстно, демоны преподносили человеку решение на блюдечке, однако в обмен забирали душу. Противопоставление двух сил заставило распространиться мнение, что если твоя душа обращена к свету, то на помощь тебе придут ангелы, а если ко тьме – то демоны; и потому, в противовес воззванию к ангелам, заключение контракта с демоном стало считаться делом постыдным и обычно не обсуждалось ни с кем, даже с самыми близкими.

Что касается самих ангелов, их отношение к происходящему было двояким. С одной стороны приверженцам покоя, добра и процветания была очень не по душе деятельность демонов; с другой – они ничего не знали о своих соперниках и не желали вступать с ними в конфликт. После недолгих раздумий орфы решили оставить все, как есть – в конце концов, они предпочитали не вмешиваться в судьбы чужой цивилизации, а если уж кому-то в Реверсайде нравилось обращаться за помощью к демонам, то это был всецело их выбор. После нескольких коротких встреч, о которых практически не сохранилось информации, между двумя сторонами было достигнуто соглашение: люди сами выбирали, к кому им взывать, и могли получить помощь как ангелов, так и демонов, равно как и отвергнуть ее; и нейтралитет между сторонами сохранялся до тех пор, пока никто из них не посягает на мир другого. В последующие века ангелы и демоны не пересекались между собой и лишь вели холодную войну за души людей, пытаясь перетянуть на себя одеяло влияния в Реверсайде.

К тысячному году о демонах по-прежнему было практически ничего не известно, и их продолжали считать иным народом. Такая точка зрения была оправдана для реверсайдцев, которые и ангелов считали отдельным видом, возникшим в результате эволюции; но Джупитера поражало, что в нее искренне верили и сами орфы, и их совсем не смущало знание о своем истинном происхождении. Еще до Откровения он потратил некоторое время на сбор информации о демонах и даже выдвинул на ее основе несколько теорий об их возникновении, но сведения, которыми он располагал, были слишком скудны, и в итоге он переключился на другие интересовавшие его темы.

Однако теперь вопрос о демонах вновь встал перед ним, и притом как никогда остро. Размышляя над сформулированной сородичами задачей, Джупитер тут же упирался в главную загвоздку. У любого волшебства, будь то перемещение предметов, изменение структуры веществ, ментальные чары и прочее, имелась некая основа, так называемый трансцендентный прообраз. Такие прообразы обычно закладывались с рождения: в людей благодаря истоку, в орфов – благодаря волшебным костям. Для придания особых свойств чаройту и иных чар ангелы создавали новые трансцендентные прообразы с помощью внутренней способности к творчеству. Однако эта способность была применима лишь к тому, что ее обладатель считал благом; а Джупитер никак не мог заставить себя считать благом создание предмета, аккумулирующего энергию за счет душ погибших людей. Если бы в его руки попало демоническое веретено, он мог бы скопировать прообраз с него и модифицировать; но он понятия не имел, как выйти на контакт с представителем Ада и уж тем более как заставить его показать ангелу устройство веретена.

Будучи опытным исследователем, Джупитер знал, что зацикливаться на одной проблеме нет смысла, поэтому он отложил ее в дальний ящик, предоставляя подсознанию пассивно искать решение, и сосредоточился на другом аспекте. То, что ему предстояло создать, должно было стать еще одним, седьмым по счету артефактом из чаройта с мощностью, исходя из функций, превышающей мощность первых шести во множество раз. Корпя над набросками и расчетами, Джупитер понял, что располагает очень скудными сведениями об истории создания шести артефактов Гармонии, что было неудивительно, учитывая ее тысячелетнюю давность. И все же его волновал вопрос: почему шесть артефактов ослабли со временем? Когда-то они были столь сильны, что смогли гармонизировать весь эфир, но затем, учитывая способности, которыми наделялись электы, их мощность значительно упала. Джупитер по крупицам собирал информацию о том, что было тысячу лет назад, выстраивая модели и вычисляя параметры племени Онде-Орф тех времен, и однажды пришел к выводу, что того количества чаройта, которое орфы могли получить благодаря умершим собратьям, не хватило бы для создания шести артефактов. Но тогда откуда они его взяли?

Он долго ломал голову, а когда озарение наконец снизошло на него, подивился, что не догадался об этом раньше. Орфы использовали собственные кости, изымая их из самих себя при жизни. Безусловно, в этом было мало приятного, но у них отрастали новые благодаря эфирным способностям, которые позже стали известны как дар Вампира, и по сути орфы ничего не лишались, производя ценнейшее сырье практически из воздуха. После недолгих колебаний Джупитер отсек себе палец, очистил его от плоти, изучил полученный материал и установил, что тот действительно превосходит чаройт умерших орфов. Недолго ломая голову над названием, он окрестил его ультрачаройтом и после ряда экспериментов, включавших забор материала у очень старого орфа по имени Эсшах, собиравшегося со дня на день уйти на вечный покой, выяснил, что ультрачаройт становится обычным чаройтом со смертью носителя, из которого был извлечен. Это объясняло, почему шесть артефактов стали слабее через несколько лет после воцарения Гармонии.

Уже тогда Джупитер начал понимать, что его будущее творение должно быть создано именно из ультрачаройта, чтобы совладать с энергией, которую ему предстояло впитать. Это невероятно удачно соотносилось с планом орфов о принесении обета забвения, к церемонии которого весь клан усиленно готовился, гарантировавшего сохранность шестерых близнецов на ближайшие двести лет. Юноша-гарпия мысленно предвкушал, как объявит своим братьям и сестрам о том, что от них требуется, заставив их крепко пожалеть, что они были избраны… Он помнил свое удивление, когда узнал, что в Реверсайде близнецы рождаются как две капли воды похожими друг на друга. Нет, это был не их случай, определенно.

Но прежде предстояло вычислить, сколько материала понадобится, а для этого Джупитеру нужно было четкое понимание того, что он намеревается создать. Он не смог установить, как пересекались демоны с ангелами ранее и не были ли их встречи просто домыслами, и потому не видел другого выхода, кроме как попытаться заключить контракт. Он стал проводить много времени в уединенных местах Реверсайда – в горных ущельях, одичавших садах, поймах ручьев – неизменно склонившись над своей записной книжкой и ожидая, когда к нему явится демон. И тот явился, хотя и не так скоро, как рассчитывал Джупитер; и уж конечно он не мог знать тогда, что эта встреча предопределит его будущее на два века вперед.

Это был теплый южный вечер на побережье одного из островов Атлантума. Сидя на безлюдном пляже, где песок был чистым и розовым, как лепестки вишни, Джупитер невольно отвлекся от расчетов и залюбовался заходившим за горизонт солнцем, хотя в тот период жизни старательно отвергал в себе любые созерцательные порывы. Он так много работал над артефактом в последнее время, что совсем позабыл про отдых и сон, но в тот предзакатный час усталость вдруг навалилась на него неподъемным грузом. Загипнотизированный шепотом волн и джунглей, нарушавшимся отдаленными криками морских дрейков, он не сразу заметил, как поблизости загорелся красный круг. А, повернувшись, вздрогнул: чудище, что предстало перед ним, выглядело особенно несуразно и отталкивающе на фоне окружающего живописного пейзажа. Высотой примерно в два человеческих роста, оно напоминало помесь полуразложившихся трупов разных животных и источало гнилостный смрад. Будучи не робкого десятка, Джупитер превозмог отвращение и осмотрел его с интересом ученого, в конечном счете сталкиваясь с существом взглядом, и вдруг… узнал его.

Хотя одна из теорий Джупитера предполагала то, что демоны, как и ангелы, являются орфами, все же он был поражен. Вероятно, он бы не узнал одного из своих сородичей в чудовище, которое призвал, если бы ему не приходилось тесно общаться с ним совсем недавно. Это был никто иной, как Эсшах, тот орф, который предоставил ему материал для опытов с ультрачаройтом и умер всего несколько дней назад.

И даже два века спустя Джупитер хорошо помнил слова, которые в тот день от него услышал.

«Знаешь, на что похожа смерть? Нет, не та смерть, после которой ты возрождаешься благодаря дару Феникса. В той смерти бывает боль, обида и злость. Но в настоящей смерти все по-другому. В ней есть только вихрь сожалений. Мыслей о том, что ты мог бы сделать, но уже никогда не сделаешь. Потому что смерть – это конец. Конец всего. Конец тебя.

Некоторые из нас не могли смириться с этим. Лишь умирая, мы понимали, что прозябали в Эдене всю жизнь, не насладившись ничем из того, что она может предоставить. И тогда в момент гибели научились создавать крохотную искорку из тьмы посмертных разочарований, рождать надежду среди беспросветного отчаяния, надежду для самих себя, обреченных лишь на мрак и тлен.

Знаю, дитя, ты потратил немало времени на изучение трансцендентности и продолжишь изучать ее, открывая множество нового и неизведанного, и будешь снова и снова задаваться вопросом о том, что же такое эфир. Наши с тобой пока еще живые сородичи считают его владыкой и верят в его разумность, но я смог убедиться в том, что единственную владычицу, правящую всем миром, зовут Судьба. Эфир же, напротив, есть орудие для борьбы с нею, ибо он – Желание, стремление пойти Судьбе наперекор. Способность пользоваться им зависит лишь от того, как сильно ты чего-то желаешь. И поверь, умирая, ты не желаешь ничего сильнее, как не умирать… Это верно не для всех из нас: есть те, кто уходит с миром и обретают вечный покой, и я искренне им завидую, ибо мы с моими новообретенными собратьями не являемся таковыми. Смерть стала для нас новой жизнью, жизнью в мире, где царят иные законы, и где эфир исчерпаем и оттого безмерно ценен, но вместе с тем не скрывает свой истинный лик – там он является желанием, самой истовой из способностей людских сердец.