Подари мне этот день

Рейдженал Скай

Подари мне этот день

Глава 1

Рэйдженал Скай

ПОДАРИ МНЕ ЭТОТ ДЕНЬ

2025 г.

Рэйдженал Скай

Посвящается самому необычному человеку в моей жизни.

Наша «случайная» встреча стала для меня

самым неслучайным событием в жизни.

Спасибо за то, что открыла для меня второе дыхание

в этой жизни. Твои глаза и любовь к этому миру

вдохновили меня на создание этой книги.

У всех нас есть множество вопросов о нашей жизни, о ситуациях и моментах, в которые мы попадаем. Почему с нами происходят те или иные события? К ним ведут наши действия? Последовательность принятых нами решений? А может быть проделки судьбы? У каждого из нас есть множество вопросов о нашей жизни, о ситуациях и моментах, в которых мы оказываемся. Почему с нами происходят те или иные события? Являются ли они результатом наших действий и принятых нами решений? Или же это просто случайность? Для человека, который строго следует логике, «судьба» – это всего лишь отговорка, на которую можно списать все свои неудачи и ошибки. Для Эвин Лейсли, главы хирургического отделения неотложной помощи, мы – сами создаём свою судьбу и принимаем решения, которые могут изменить нашу жизнь навсегда или заставить нас плыть по течению серых будней. Её жизнь – это чёткая граница между чёрным и белым, где спасение чужой жизни стало обыденностью. Но что, если один день может изменить всё, одно событие может перевернуть вашу жизнь с ног на голову? Что, если от одного человека будет зависеть весь ваш привычный мир? Что, если жизнь пациента не только в руках, держащих скальпель? Что делать, если все ваши попытки терпят неудачу, а чья-то жизнь, находящаяся в ваших руках, рушится, как карточный домик? Как сохранить контроль над ситуацией, когда вы не знаете, какой шаг предпринять? Уйти? Отступить? Или положиться на «судьбу»? Ведь если вы можете помочь кому-то, значит ли это, что вы появились в его жизни не случайно, или это просто ещё одно звено в цепи событий, которые мы называем «судьбой»?

ГЛАВА I

Наверное, интересно знать кто управляет нашими желаниями? От чего или кого зависит наш выбор и как его изменить? Можем ли мы вообще, предугадать исход наших действий, что-то поменять в своей жизни? Или выбор – это всего лишь иллюзия, данная нам для убеждения собственного разума, чтобы нами было проще манипулировать. Нами или Нам? Игра слов не более. Эти мысли всегда роятся кучей в голове после тяжёлых суточных смен, проведенных в стенах больницы. Почти двадцать лет практики так и не научили Эвин не принимать работу как личное. Для неё, как человека посвятившего почти всю свою жизнь работе, это было просто не возможно. Работа была не просто личным, она была вторым домом. Что бы и при каких обстоятельствах не происходило, для Эвин, больница всегда оставалась тем самым маленьким островком безопасности, где ей было комфортно в любое время суток, это было место, где она могла контролировать всё, ну или почти всё. Постоянные звонки по ночам, работа допоздна, куча бумаг, и ещё больше людей, жаждущих хотя бы минутку твоего внимания, так бывает когда ты весьма успешный врач одного из ведущих медицинских центров. Это нельзя объяснить словами, но… если ты рождён для этой профессии, наверное, ты поймёшь.

Но чем мы платим за свой успех? Триумфом, слезами, двукратным количеством переработанных часов, которые вряд ли когда-то будут оплачены, а может быть заслуженным уважением, признанием коллег, или хроническим недосыпом, постоянным стрессом, и полным истощением нервной системы? Возможно, на этот вопрос ответ у каждого найдётся свой.

Связка ключей звонко ударилась о высокую барную стойку, прервав поспешный ход мыслей, не давая спутанному сознанию найти ответы на бессвязные, не имеющие никакого смысла вопросы, постоянно крутящиеся в голове.

– Я дома! – Не очень громко крикнула Эвин. Сняв кашемировый плащ, она неаккуратно повесила его на старую, извитую, напольную вешалку, по своему дизайну и внешней истёртости больше походившую на предмет из середины шестнадцатого века. Пытаясь скинуть жутко неудобные туфли, Эвин поморщилась, ощущая длинными пальцами рук появившиеся на ногах мозоли. Она сама не всегда понимала, для чего люди носят столь неудобную обувь, для неё кроссовки всегда были законодателями моды, в любых обстоятельствах и при любой погоде. Но по какой-то причине, будь это официальный стиль, которого старались придерживаться большинство сотрудников больницы, или же статус, который как считала Эвин совсем не сочетался с комфортом, она каждый день отдавала предпочтение неудобному бежевому каблуку с широкими белыми вставками, придающие этим туфлям достаточно официальный вид. А может быть дело было вовсе не в самих туфлях, а в человеке, о котором напоминала эта жутко неудобная обувь, или возможно в том моменте, который она так отчаянно пыталась запечатлеть в своей памяти. Зачем или для кого? Для неё? Это навряд ли. Наконец-то избавившись от туфель, Эвин медленно прошла в сторону кухни, устало шоркая ногами по серому, порядком изношенному ковру. Его возраст, как и возраст напольной вешалки, могла определить, разве что только её прабабушка, возможно потому что присутствовала при изготовлении этого самого ковра. Ремонт, в старом доме, переходившем столько раз, словно раритетный магический предмет, от поколения к поколению, навеивал множество воспоминаний. И хоть бабушка Эвин и говорила о том, что «пора вносить в свою жизнь большие изменения», но менялась в этом доме только пыль на полках, и то нерегулярно. Эвин многократно пыталась что-то изменить, но любые идеи, как правило, оставались лишь планами на будущее, и судя по рабочему графику, очень далёкими.

Включив чайник на максимум, она закрыла металлическую крышку. Длинные тонкие пальцы зацепили резинку для волос, устало стянув ее, тем самым позволив тёмным каштановым локонам упасть на плечи. Эвин бросила резинку к ключам и направилась к гостиной. Медленно и не охотно сняв с себя бледно розовую кофту, так часто согревающую её в тяжёлые рабочие будни, особенно в ночные смены, Эвин бросила её на кресло, стоявшее почти у самой входной двери.

– Я дома. – Снова повторила она, пройдя в гостиную.

Самое интересное в этом доме было, пожалуй, полное отсутствие дверей, не считая ванной комнаты и уборной. Странно, но весьма симпатично, все переходы от комнаты в комнату смотрелись гармонично и аккуратно, в бежевых, голубых, белых и переходных тонах. А отсутствие телевизора Эвин всегда объясняла тем, что он занимает слишком много места в доме, а толку от него куда меньше, чем от компактного ноутбука. Эвин тихо прошла вглубь гостиной к светло-коричневому дивану с кожаными подлокотниками чуть темнее основного цвета, будто пытаясь подкрасться к кому-то незамеченной.

– Тебе когда-нибудь стыдно бывает? – Намного тише произнесла она, присаживаясь на самый край дивана. – Я к тебе обращаюсь, молодой человек.

– Ма. – едва слышно вымолвил чёрный кот. Своими «габаритами» и окрасом явно не вписывающийся в миниатюрную и светлую гостиную, как впрочем и во весь дом. Толстое чёрное пятно, весом около пяти-шести килограммов, весьма любопытно выделялось на общем фоне светлых тонов. Его точный возраст Эвин сказать не могла, хотя и в подробностях помнила тот день, когда он появился. День защиты её докторской работы, когда в клинике её уже ждала должность заместителя заведующего отделением оперативной хирургии. Она так долго уговаривала отца, чтобы он разрешил взять ей машину, несмотря на то, что на тот момент ей уже было двадцать пять лет, отец считал, что водить машину не женское дело, и даже наличие прав и опыт в школе экстремального вождения не были аргументами для строгого, но заботливого отца. Но в этот день Эвин всё же удалось убедить папу в том, что машина вернётся в целости и сохранности, а учитывая всю ответственность, ей придётся ограничить себя в употреблении спиртного на мероприятии после защиты и официального назначения её в должности, как самого молодого практикующего хирурга. Когда под весом аргументов отец наконец-то согласился, то счастью Эвин не было границ, точнее были, ровно до того момента, как она села за руль и повернула ключи в зажигании. Двигатель сделал несколько холостых оборотов и заглох. Попытка номер два, также не увенчалась успехом, впрочем, как и последующие двадцать две. Дождавшись отца, она виновато протянула ему ключи. Джетро, дважды попробовал завести, но всё напрасно. Не долго думая, он открыл капот машины, и начал зрительно обследовать каждую деталь, спустя минут двадцать, а может и больше, что-то недовольно ворча себе под нос, отец зашёл в дом весь перепачканный маслом и бензином, держа в руке за загривок не менее «чистого» кота. Тот был мало похож на что-то живое, совсем чёрный как уголь, и только два испуганных ярко жёлтых глаза со сверкающими огромными зрачками, выдавали в этом комочке грязи живое существо. Спустя пару десятков купаний было ясно, что черный цвет – его природный окрас, а любовь к машинным двигателям осталась на опалённых ужасно коротких усах. Несмотря на усердные поиски бывших или будущих хозяев беспризорнику, вскоре семейным советом было принято решение оставить малыша, в качестве подарка Эвин на грядущую помолвку, как и автомобиль, в котором этот неожиданный «подарок» решал переждать холодное утро.

Гарри, именно так его назвали почти пятнадцать лет назад, в честь знаменитого волшебника, а не из-за его схожести с подгорелой картошкой, был из тех котов, которые спали по «двадцать пять» часов в сутки. Но когда Эвин приходила домой, а это обычно случалось не так часто, кот преданно встречал её у порога и заботливо провожал до своей миски. После переезда родителей и пережитого развода, кот стал напоминать аквариумную рыбку, которая в свою очередь напоминала Эвин, что она живёт не одна, а с толстым чёрным существом, которое минимум семь раз в день наведывается проверить степень наполненности своих мисок. Несмотря на то, что Гарри очень редко проявлял желание к поглаживанию и общению, он был тем самым, не маленьким, напоминанием о том, что какой бы интересной и ответственной не была работа, дома у Эвин тоже есть своя зона ответственности, и не смотря на отсутствие какого-либо желания возвращаться туда, повод на это был неизменным.

– Ты совсем обленился. – С улыбкой протянула она, проведя рукой по его блестящей чёрной шерсти.

– Ма – снова ответил кот с некоторым возмущением на то, что к его «королевской» шерсти посмела прикоснуться чья-то рука. Спрыгнув с дивана, он лениво потянулся и посмотрел на Эвин своими огромными жёлтыми глазами. Гарри был не особо разговорчивым, а даже если бы и был, то, наверное, молчал. Что он мог сказать женщине, которая работала больше чем он способен спать? Женщине, пережившей смерть близкого человека, променявшей семью на работу. Что он мог сказать той, чей брак успешно развалился за пару-тройку лет. Эвин сама прекрасно знала на что шла и о своих решениях не жалела, или в крайней мере пыталась себя в этом убедить. Кот демонстративно потянулся, всем своим видом показывая, что ему всё равно дома Эвин или нет, но время полдника нарушать нельзя, и медленной походкой направился к миске, покачивая кончиком хвоста из стороны в сторону.

– Ну да, еда на первом месте. – С ухмылкой протянула Эвин и направилась следом за котом, пытаясь коснуться пальцами его хвоста. В каком бы настроении не прибывал Гарри его хвост всегда был поднят вверх, как свидетельство того, что кто бы не находился в квартире, он находится на его территории. Этот факт всегда вызывал улыбку у девушки, будто бы кто-то, не интересующийся зоопсихологией, мог это знать. Но главное, что Гарри это знал.

Открыв пачку сухого корма, она отсыпала ему в миску два стакана, и немного подумав, досыпала еще один. Такая работа предусматривала думать шага на четыре вперёд. Неожиданный вызов, незапланированная операция, задержка на работе, кот ей не простит, если останется наедине с пустой миской. По части питьевого режима переживать не приходилась, почти по всему дому были расставлены небольшие чашечки с водой. Одна глубокая рядом с миской для корма, вторая поменьше и прозрачная в гостиной, ещё одна на окне в маленьком коридоре. Ну и разумеется, зная, что кошки предпочитают живую воду, Эвин приобрела весьма интересный механический водопад, от которого Гарри был без ума, первые пару минут, но спустя сутки, как и все кошки, потерял к нему интерес.

Эвин очень старалась убедить себя в том, что при необходимости срочного отъезда или задержке на работе, кот продолжительное время не будет ни в чём нуждаться, и она будет спокойна. У врачей, особенно с таким графиком редко бывают друзья, которых можно было бы попросить иногда приходить кормить кота, пока ты в разъездах или же стоишь за операционным столом. А все, кого она могла назвать своей семьёй, были за много миль от Кортленда.

Бросив в большую кружку чайный пакетик и залив его кипятком, она отогнала все дурные мысли прочь, и села за барную стойку. Ту, что была единственным совершенным изменением в доме, вместо неё раньше стоял ветхий старый стол. Семья Эвин, как и сама она не бедствовали, деньги в семье были, и при желании можно было сделать хороший и качественный ремонт, или вовсе переехать в большой дом, но Эвин было не до этого. Работа её интересовала куда больше ремонта. Родители, давно мечтавшие о переезде, всё же исполнили свою мечту, приобретя частный дом в Колорспрингс, где отец с выходом на пенсию смог спокойно открыть небольшой мини-бар. Маленький городок позволил его начинанию стать весьма популярным среди местных жителей, а после смерти его жены Джудит, отца и вовсе стало не вытащить оттуда. О том, чтобы переехать в другой дом или квартиру, Эвин даже не раздумывала, так как на это нужно потратить много сил и времени, а ни того, ни тем более другого у неё в запасе не было. К тому же, как рациональному человеку, ей казалось бессмысленно переезжать в большой дом, если жить в нём преимущественно будет один кот. А из когда-то большой семьи осталась лишь она, отец, бабуля Рози – мама Джетро, и дедушка Эн, сокращенно от Энигана, отец матери Эвин. Почти все из семьи жили отдельно, и как привыкла повторять бабуля Рози -«мы все обречены на одиночество». Так как этот факт не имел научного подтверждения, Эвин старалась его игнорировать, но при этом никогда не спорила с Рози, чтобы не давать повода для пересказа всей истории её семьи.

Кот непродолжительно похрустел парой сухариков, чем отвлёк Эвин от медленно клонивших её в сон мыслей, и потеряв интерес к своей миске, отправился обратно в сторону дивана.

– Лентяй. – С улыбкой вымолвила Эвин. Не смотря на свою лень, в этом чёрном комке шерсти она видела не просто кота, а своего маленького друга. Он оставался тем самым напоминанием о том, что дома её всё-таки ждут, и ни горы пациентов, ни благодарности в письменном виде, и даже удачные операции, не могли этого заменить. Ощущение того, что ты возвращаешься не в пустую холодную квартиру, как это обычно бывало у многих её коллег, наверное, это чувство было дороже всего на свете.

Свист, раздавшийся с кухни, заставил Гарри пригнуться к полу, но стоило Эвин выключить газовую плиту, как свист, от металлического чайника постепенно утих. Кот неодобрительно дёрнул хвостом и уселся в середине гостиной, будто бы забыв, куда и зачем шёл. Эвин вновь налила в кружку горячей воды и, бросив туда очередной чайный пакетик, открыла дверцу холодильника. На одной из полок как обычно лежал мармелад, не тот что продают в пакетиках в сахарной пудре, а обычные мармеладные мишки, продающиеся в гипермаркетах, это была единственная сладость, которая находилась в доме постоянно. Конфеты, шоколад, который дарили благодарные пациенты всегда оставался в больнице, или полагался к чаю мед персоналу, так что почти у всего коллектива сложилось мнение о том, что Эвин и вовсе не любит сладкое, в каком бы не было оно виде. Но на самом деле доктор Лейсли сама с трудом могла найти нужные слова, чтобы ответить на этот вопрос. Шоколад она любила, и лет в восемнадцать уплетала его с большим удовольствием и в больших количествах, а потом как-то настал момент, и она перестала его есть, совсем, и до сих пор не могла точно сказать, когда это случилось и почему, а если признаться честно, этот вопрос её и вовсе не интересовал. Любимые мармеладки всегда занимали почётную полку холодильника, даже когда там и вовсе ничего кроме них не было, а такое случалось часто. Эвин по большей части предпочитала заказывать еду. В свои редкие выходные она иногда позволяла себе запастись продуктами и что-нибудь приготовить, но стоило начаться рабочим сменам, и большей части «жителей» холодильника была уготована участь покрыться очаровательными пушистыми созданиями, под общим названием плесень.

Выудив из общей коробочки пару штук, Эвин с удовольствием закинула их в рот, сполна насладившись хоть какой-то едой за прошедшую смену. Дни выдались сумасшедшими, и не смотря на то, что в графике все её смены были расписаны лишь в день и составляли по 12-14 часов, на деле она не редко проводила в клинике даже больше чем врачи ординаторы. Эвин постоянно находила повод задержаться на работе, будь это телефонный звонок, плановый обход, беседа с коллегами или внутреннее собрание. И даже если она не находила повод, то повод обязательно находил её, и вместо двенадцати часов получалось все сорок восемь. Даже после резедентуры многие врачи воспринимали ее как ординатора, но только лишь пока она не вставала за операционный стол, тут ей не было равных, не только во всей больнице, но и во всём штате. И никто не отменял экстренные операции, а её квалификация в сфере реаниматологии делала её ещё более бесценным сотрудником. Поэтому то время, что она не проводила в своём отделении, она, как правило, проводила, помогая молодым специалистам в операционных.

Очередной чайный пакетик отправился в урну, которая наполнялась от силы не более одного раза в неделю, ну или в моменты, когда Эвин выкидывала просроченные продукты из холодильника. По части чая, а он почти так же как и мармелад, присутствовал на кухне всегда, она могла выпить не одну и даже не две кружки. К удивлению коллег, кофе Эвин не любила, не то чтобы совсем, некоторые сорта она всё же пила, с огромным добавлением шоколада или молока, но на столько редко, что в доме кофе не было, за последние девять лет никогда, да и её любимая фраза по этому поводу всегда гласила: «Я найду себе более интересный способ заработать тахикардию» – это сказал кто-то из парамедиков скорой, когда она стояла в очереди в буфете, и почему-то эта фраза ей очень понравилась.

Снова погрузившись в свои мысли, Эвин медленно сделала пару троек глотков и поставила кружку на подстаканник. По расписанию завтра должен быть выходной, но кого это волнует, она была почти уверенна в том, что с утра раздастся телефонный звонок, и в трубке она как обычно услышит панический голос дежурной врача ординатора, который сообщит, что срочно нужна её помощь.

Не выпив и половины чая в этот раз, Эвин устало задёрнула все шторы, попытавшись создать искусственную темноту, она настолько устала от света, что даже лёгкий полумрак давал ей возможность расслабиться и успокоиться. Ещё одно обычное утро дома, она стянула брюки и бросила их на кресло, не обращая ни малейшего внимания на недовольного кота, на которого приземлилась одежда, футболка кстати, полетела на него же.

– Сиди на своём диване. – С улыбкой бросила Эвин и скрылась за дверью душа. Лёгким движением сняв бельё, она зашла в душевую кабину. Закрыв стеклянные двери, Эвин включила воду на максимум, пытаясь сделать её как можно горячее, один из способов смыть с себя всю прошедшую смену и освежить голову. Обычно утром, перед сменой температура воды была настолько низкой, что даже зеркало в ванной не запотевало, а кот брезгливо выглядывал из-за двери, опасаясь намочить, хоть дюйм своей «королевской» шерсти. Холодная вода всегда помогала проснуться и выглядеть бодро даже при отсутствии кофе и двухчасовом сне. Но после смены, температуре воды полагалось быть максимально горячей, чтобы расширить сосуды и позволить организму расслабиться. Ванны у Эвин не было, она не любила её принципиально, объясняя это тем, что ванна не удобна, и довольно длительный приём водных процедур отнимает кучу времени, хотя и в душе она проводила не менее часа. Порой просто стоя под потоком воды, давая ей смыть с себя весь негатив, всю боль, гнев, обиду, все неудачи и потери, то, с чем она не могла смириться, то, что всегда выбивало ее из колеи. Эвин верила, что если что и исцеляет душевные раны, то это не алкоголь, а вода, обычная вода, один приём душа, и она чувствовала себя как будто заново рождённой. Она любила воду, как и её сын. Спустя девять лет после его смерти она продолжала слышать его смех всегда, когда принимала душ, постепенно вода стала её успокаивать всё больше и больше, и она нашла в себе силы жить дальше, во что бы то ни стало. Придя вновь в себя и почувствовав в себе прежние силы, Эвин помыла голову, постояла еще чуть больше десяти минут под непрерывным потоком воды, позволив ему смыть с себя последние капли мыла, и рабочей усталости, а затем вышла, укутавшись в бежево-голубое полотенце. Не смотря на длинные волосы на пару сантиметров ниже плеч, высыхали они достаточно быстро, и медно-каштановый цвет держался куда дольше юношеской чёрной краски. Будто бы зарядившись энергией, Эвин быстро поднялась на второй этаж, по резной, деревянной, винтовой лестнице. И накинув на себя лёгкую майку и спальные серые шорты, больше напоминающие пляжные трусы от купальника, рухнула на огромную двуспальную кровать. Лестница сразу вела в спальную комнату, точнее это был чердак, который когда-то был умело переоборудован в комнату с минимальным набором мебели, так как крыша была высокой, почти в плотную к ней стояли несколько шкафов, забитые научной литературой, и парой художественных книг. С права от лестницы в углу находился незамысловатый деревянный стол, весь заложенный бумагами, где-то под ними обычно находился ноутбук. У стола всегда стояла чёрная урна, так как количество мусора от работы за компьютером значительно превышало то количество, которое составляли испорченные продукты. Большая двуспальная кровать также стояла у стены, прямо напротив лестнице. Эта комната была значительно темнее тех, что располагались на первом этаже. И освещалась, в дневное время естественным светом из окон, а в ночное, двумя маленькими светильниками в стиле старого Лондона, один располагался у стола, второй у кровати.

Буквально спустя пару секунд послышался скрип и недовольное «Ма», которое раздалось с лестницы. Эвин улыбнулась своим мыслям, она знала, что это Гарри лениво преодолевал винтовую лестницу. Когда она была на работе, кот проводил всё своё время на первом этаже, но когда Эвин возвращалась, Гарри преодолевал всю свою лень и поднимался к ней. Сквозь сон она услышала осторожные кошачьи шаги по шуршащему одеялу, и почувствовала нежное прикосновение к своему боку мягкой кошачьей шерсти. Кот, устроившись рядом, тихо замурлыкал, позволяя Эвин провалиться в долгожданный сон. Она не знала, что готовило завтра, неожиданный выходной или обычный вызов на работу. Сегодня она знала одно, она позволит себе уснуть под тихое мурлыканье чёрного кота, благодаря которому она действительно понимала: Я – дома.

Глава 2

Глава II

Для того, чей стакан на половину полон,

жизнь открывает больше возможностей,

чем для тех, чей стакан наполовину пуст.

Рэйдженал Скай

Неделей ранее…

– Знаешь, если я возьму на себя все операции в этой больнице, то, думаю, мы смело сможем уволить как минимум десяток врачей. – Голос Эвин звучал громко и недовольно, прижимая трубку стационарного телефона к уху, она свободными руками перелистывала файлы с документами, бережно собранные и поданные ей на подпись медсестрой.

– Я думаю, ты преувеличиваешь, они не такие бездельники, какими кажутся. – Послышался голос мужчины в телефонной трубке, на что Эвин закатила глаза и уставилась на стоявшую рядом медсестру.

– Прости, Эмили, как вчера выразился Доктор Ганри о пациенте с бронхитом. – Вопрос был явно риторическим, но всё же медсестра неуверенно ответила.

– Он сказал, что этот случай не для него, пускай им займутся ординаторы.

– Вы слышали? – Еще громче спросила Эвин. – Видите ли, но у нас врачи уже не хотят принимать больных с простым бронхитом, и между делом говоря, это оказалась пневмония, еще 72 часа и счёт пошёл бы на минуты.