Алард. Истоки хаоса

‒ Я не об этом, – покачал головой Кирт, указывая взглядом на резвящегося в небесах читаурга с торбом на спине. – Все дело в нем.

‒ Эфель? – Фин Зовол искренне не понимал, куда клонит собеседник. В глазах вейтера читалось требование объяснений, и Кирт, казалось, был готов их предоставить.

‒ Да, я про Эфеля, или точнее, – собравшись с духом, Кирт заговорил обычным тоном, – Его Величество, короля Эфеля Канафена. Просто я вспоминаю торба, которого увидел в обшарпанной таверне, и не могу скрыть изумления. В тот момент он был далек от того, чтобы восседать на престоле одного из сильнейших народов Аларда. Когда на него напали, в нем не было и тени храбрости. Обычный парень, потерявший ориентиры в жизни, решивший забыться в алкоголе. А теперь посмотри, – в глазах Кирта появился неестественный блеск. – Он парит в небесах, оседлав одного из опаснейших монстров Аларда. Просто безумие!

‒ Ха, – усмехнулся Фин и похлопал друга по плечу, – ты совершенно прав. Когда мы впервые встретились, я обучал его только по приказу капитана Элая. Поначалу он действительно был самым неспособным воином, которого я когда-либо видел. Казалось, все мои слова, все движения проходили мимо него. Но вскоре я заметил, как его умения стали расти. Словно в один день передо мной предстал совершенно другой торб. Не скажу, что он гений, но определенный талант у него есть. Иначе я не могу объяснить его быстрый прогресс.

‒ Значит, ты не заметил? – за спиной вейтеров раздался громкий смех, заставивший их обернуться. Позади шел Абон Файс, даже тень которого, казалось, могла раздавить пару представителей крылатого народа. – Простите, что стал невольным слушателем вашей беседы.

‒ Брось, – отмахнулся Фин, служивший вместе с Абоном долгие годы и сблизившийся с ним. – Что ты имел в виду?

‒ А, ты об этом, – улыбка расцвела на лице торба. – Все очень просто. У нашего короля есть талант, пусть и не самый выдающийся в мире, но все же кое-какой. Но у него есть кое-что гораздо более важное.

‒ Что же? – с интересом спросил Фин.

‒ Настойчивость, – усмехнулся Абон Файс. – Поначалу я думал так же, как и вы. Но один случай все изменил. Однажды ночью я возвращался в казармы после задания и услышал шум с тренировочной площадки. В бронированном корпусе царит железная дисциплина, и нахождение вне спальных комнат ночью строго запрещено. Я сразу же направился туда, чтобы наказать наглеца, нарушившего правила. Но, добравшись до места, я не решился этого сделать. Я увидел Эфеля, бегающего по полигону в темноте. Заинтересовавшись, я решил понаблюдать. Той ночью он занимался физической подготовкой до трех часов, пока его тело не отказалось слушаться, и он рухнул на землю без сил. За все время обучения он лишь изредка пропускал ночные занятия, и то потому, что читал книги Гхора и Спайка до самого утра. Он не гений, но обладает качеством, которое намного важнее любого таланта. Эфель отдал всего себя тому, что посчитал важным, и, как мы видим, преуспел в этом. Оказываясь на грани жизни и смерти, он раз за разом преодолевал себя, выбираясь из ситуаций, в которых даже я не уверен, что сумел бы выжить. Именно это достойно самого большого уважения, на которое я способен.

‒ Я ничего этого не знал, – искренне удивился Фин Зовол и вновь уставился на Самсета, выписывающего фигуры в небе. Казалось, его взгляд на торба, сидящего на спине читаурга, изменился. Но ответ Абона поверг его в еще больший шок.

‒ Никто не знал, – пожал плечами Абон Файс. – Во время одной из ночных тренировок Эфель заметил меня и взял с меня слово, что я никому не расскажу. Но среди нас есть те, кто гораздо умнее и внимательнее к деталям, чем мы с тобой.

‒ Ты говоришь про…? – вскинул брови вейтер.

‒ Ага, ‒ понимающе кивнул головой Абон. – Гхор и Спайк почти сразу все поняли.

‒ Откуда ты знаешь? – удивился Фин.

‒ Кажется, я слишком плохой учитель, – смущенно улыбнулся торб и почесал затылок. Фин знал, что этот жест у великана означает крайнюю степень смущения. – Зная об усилиях, которые Эфель прилагает помимо основных тренировок, я стал жалеть его и снизил нагрузки. Но вскоре ко мне подошел Гхор Гарай и доступно объяснил, что мои действия неправильны. Он сказал, что моя жалость – это неуважение ко всем усилиям, которые прикладывает Эфель. Гхор объяснил, что раз Эфель так серьезно настроен, то вместо послаблений нужно нагружать его еще сильнее, чтобы увеличить прогресс. Ха, мне кажется, после этого разговора Эфель возненавидел меня всем сердцем. Иногда мне казалось, что я перегибаю палку, но Гхор и Спайк лишь одобрительно кивали, словно говоря, что я на верном пути. К счастью, как мы видим, все было не зря. Теперь я горжусь тем, что помог королю взойти на престол, и моя гордость полностью оправдана.

‒ Невероятно, ‒ прошептал Фин и опустил голову. – Какой же я был слепой! Я видел, что он постоянно уставший и сонный, но думал, что это из-за его слабого тела, привыкшего только спать и развлекаться.

‒ Не переживай, ‒ усмехнулся Абон Файс. – Когда я сказал об этом Кофру, то он чуть не побежал к Спайку выяснять отношения. Почему это, видите ли, его не предупредили. Хах, было забавно.

Сказав все, что хотел, торб двинулся дальше, нагоняя Кофра Сивея, который шел чуть впереди, оставляя пару вейтеров вновь наедине. Некоторое время они шли молча, не спеша вновь начинать разговаривать.

‒ Я был подавлен не из-за того, что Эфель сумел стать королем, ‒ внезапно заговорил Кирт. – Все дело в том, что прямо сейчас он летит. Пусть не на собственных крыльях, но это не отменяет того факта, что теперь не только мы способны властвовать в небесах. Если Эфель хоть немного похож на своего отца, то вскоре уже не только он один будет парить в облаках.

‒ Разве это плохо? – удивился Фин, так как не услышал ничего плохого в словах друга. – Они наши союзники, и нет ничего плохого в том, что торбы станут сильнее.

‒ Ты смотришь слишком узко, ‒ покачал головой Кирт. – Наш народ выжил в эпоху бесконечных войн лишь благодаря тому, что мы единственные владели небесами. Эфель показал, что они открыты для всех, нужно лишь найти способ! Неужели ты не знаешь, что акисы уже вовсю обучают и разводят собственных верховых зверей? Торбы продемонстрировали, что не обязательно сражаться в одиночку, и другие народы не заставили себя ждать. Как ты думаешь, на чем строится союз?

‒ На взаимопомощи? – пожал плечами Фин.

‒ На выгоде, ‒ отрезал Кирт. – Союз возможен лишь среди равных. Сейчас народы Хэйминума дополняют друг друга. Бронты – искусные знатоки ядов и владыки водной стихии. Торбы обеспечивают господство на земле, а мы прикрываем их с небес. Ответь мне, что будет, если наши союзники смогут обходиться своими силами?

‒ Они перестанут в нас нуждаться, – осенило вейтера. – Я не верю, что Эфель бросит вейтеров на произвол судьбы.

‒ Тот Эфель, которого ты знаешь сейчас, – возможно, нет, – тут же ответил Кирт Безой. – Но каким он станет через десять лет? Даже если никто не откажется от вейтеров, это больше не будет диалог равных. Разговор будут вести с позиции силы и могущества.

‒ И к чему ты клонишь? – подавленно спросил Фин, глядя на Кирта.

‒ Вообще-то, ты начал этот разговор, – усмехнулся вейтер, и тут же его взгляд стал серьезным. – Дело не в том, что я предлагаю сдаться. Нет! Все в мире меняется, развивается стремительно, и кажется, только вейтеры застряли на месте. Слишком долго мы почивали на лаврах своего превосходства, которое давала возможность взмыть в небо. Помяни мое слово, вскоре мы лишимся своего главного преимущества, и тогда у нас останется лишь два пути: подчиниться и сгинуть в анналах истории. Либо же…

‒ Что? – оживился Фин, увидев надежду в словах Фина.

‒ Нам тоже придется измениться, – улыбнулся Кирт, и в этой улыбке чувствовалась странная, сдерживаемая сила. Казалось, вокруг него зарождалась энергия вулкана, готового извергнуть потоки лавы. Но это ощущение, возникнув, тут же исчезло. Лицо вейтера разгладилось, словно он, приняв решение, наконец успокоился. – Но для начала нам нужно выжить в предстоящей войне.

‒ Тут ты прав, – после секундного раздумья ответил Фин, и в его голосе появилась уверенность. – Проблемы нужно решать по мере их поступления.

‒ Можно и так сказать, – кивнул Кирт, и вейтеры продолжили путь в молчании. Каждый погрузился в свои мысли. Фин был прав. Никакие будущие изменения не будут иметь значения, если они проиграют войну. Пусть альянс Хоомако и не заявлял о своих истинных целях, что-то подсказывало вейтеру, что дело здесь не только в землях или ресурсах.

Минуя последний поворот перед портом, Кирт Безой вновь взглянул на удаляющийся силуэт читаурга и принял решение. Вейтер практически беззвучно произнес слова, которым суждено было стать поворотным моментом в судьбе всего небесного народа.

‒ Союз, – решительная улыбка тронула его губы, и неразличимые никем слова сорвались с его языка. – Пришло время и нам двигаться вперед.

4

Все корабли флота торбов благополучно покинули Целисер и сейчас двигались в сторону острова Лавди. Когда Эфель впервые решился взлететь на Самсете после отплытия, он был поражен фантастической картиной, которая открылась перед его глазами. Торб плыл на флагмане, который шел впереди армады, возглавляя флот. Во все стороны до самого горизонта были видны корабли. Великолепные и огромные галеоны, стоя перед которыми торб чувствовал себя насекомым, выглядели как точки. Но не это было самым захватывающим. Осознание, что вся эта мощь, которую Алард еще не видел собранной в одном месте, подчинялась ему, дарила Эфелю ощущение всемогущества. Он не сомневался, что ни одна другая сила не сможет их остановить. Флоту предстоял путь продолжительностью не менее десяти дней. Повсюду между судами в небе сновали вейтеры, передавая указы и команды их экипажам. Внезапно Эфель заметил, как одна из фигур движется в его сторону, постепенно приближаясь. Торб не боялся нападения, так как читаург, на котором он восседал, был одним из опаснейших животных в мире. В море Месси попросту не обитали другие существа, способные угрожать ему в небе. Без сомнений, в морской глубине таились неведомые твари, которые могли бы запросто отобедать Самсетом и Эфелем, но и они не были настолько глупы, чтобы нырять в воду.

‒ Как ощущения? – когда вейтер поравнялся с королем, на его лице играла приветливая улыбка.

‒ Просто невероятные, – ответил Эфель с искренним дружелюбием, что было несвойственно королю. Но личность вейтера вполне оправдывала подобное обращение. – Решили полетать со своим учеником, Фин?

‒ Нет, – отмахнулся учитель торба. – Подозреваю, я здесь по той же причине, что и ты.

‒ Понимаю, – кивнул торб и вновь устремил взгляд на корабли, рассекающие волны. – Зрелище и впрямь завораживает.

‒ Раньше этот вид был доступен лишь представителям моего народа, – вейтер смотрел на корабли, и почему-то вспомнил разговор с Киртом Безоем. – Ты первый не-вейтер, кто поднялся в небеса. Чувствуешь себя особенным?

‒ Не то чтобы, ‒ ответил Эфель и поежился. Их с Самсетом полет был скорее перформансом. Седло для чиаурга, заказанное у Спайка, было готово лишь в ночь перед отплытием. Тогда Эфель решил, что первый полет в темноте – не самая лучшая идея, и отложил его до выхода в открытое море. Он надеялся, что в случае падения, вода смягчит удар. Но все пошло совсем не по плану. Переполненный эмоциями, он решился на этот шаг. Многие из солдат, слушавших его речь, сомневались в успехе предприятия. Эфель хотел показать, что даже самые безумные идеи могут воплотиться в жизнь, если приложить достаточно усилий и заручиться поддержкой удачи. В момент взлета, он даже не сразу осознал, что произошло. Земля внезапно начала удаляться, а облака – приближаться. Вскоре порывы ветра привели его в чувство, и перед ним открылась картина, навсегда врезавшаяся в память: огромный лагерь, площадь с возвышающейся трибуной и сотни тысяч изумленных лиц, не верящих своим глазам. Эфель действительно стал первым не-вейтером, которому довелось увидеть это великолепие. Эйфория захлестнула его, и он издал радостный крик. К счастью, шум толпы заглушил его восторженный возглас. Но дальше все пошло наперекосяк. Оказалось, что не только Эфель был обуян эйфорией. Самсет, впервые оказавшись в роли ездового животного и центром всеобщего внимания, словно осознал, что причиной ликования толпы был именно его полет. Чувство собственного достоинства, казалось, врожденное у чиаурга, достигло своего апогея. Чтобы вызвать еще больший восторг, он начал демонстрировать все, на что был способен: крутиться, выполнять головокружительные кульбиты и фигуры высшего пилотажа, вызывая новые волны криков восхищения. Но была одна небольшая проблема: на его спине находился торб, совершенно не готовый к такому повороту событий. Мир перед его глазами завертелся в бешеном танце, и Эфеля едва не стошнило. К сожалению, это было только начало. Его мотало из стороны в сторону, и он сам не понимал, как ему удавалось удержаться в седле. Сначала он кричал, но вскоре, поняв, что это бесполезно, смирился и сосредоточился на главном – не упасть! Он не знал, сколько продолжались эти адские карусели, но в какой-то момент полет чиаурга замедлился, и, оглядевшись, Эфель понял, что они приземлились. Он хотел немедленно слезть и поцеловать землю, но дрожащие от перенапряжения и стресса ноги, которые, как он не сомневался, тут же подогнутся, стоило им коснуться земли, остановили его от поспешных действий. Раньше он бы ни секунды не колебался и сбежал от своего новоиспеченного скакуна, но сейчас все было иначе. Пусть и не официально, но он был королем – тем, на кого устремлены сотни взглядов. Любое его действие, даже обычный чих, могло иметь далеко идущие последствия. Выставить себя дураком было бы глупостью. К тому же, он пережил самые страшные минуты, а, казалось, и часы жизни, чтобы вдохновить солдат. Если их опора и надежда рухнет на подкошенных от страха ногах, это перечеркнет все его старания, и, что немаловажно, страдания Эфеля. На земле его встретили бурными овациями и криками восторга. Эфель направил Самсета прямо к кораблю, стоявшему в гавани. Он старался выглядеть величественно и уверенно, что, судя по крикам солдат, вполне неплохо у него получалось. Довольный чиаург вышагивал по дороге с гордо поднятой головой, взирая на всех сверху вниз. В этот момент Самсет даже не представлял, как сильно Эфель жалел, что не оставил его в пустошах Борра. За то время, что неспешно шествующий Самсет потратил на путь до корабля, торб сумел успокоиться и унять дрожь. Ему казалось, что именно сейчас он был ближе всего к смерти. И если не от падения, то от остановки сердца – точно. После отплытия флота, Эфель очень хотел посмотреть на корабли с высоты птичьего полета, но стоило ему взглянуть на Самсета, как все желание тут же пропадало. Лишь на второй день плавания он сумел перебороть себя и вновь сесть в седло. К счастью, на этот раз его скакун не собирался демонстрировать свои умения, а просто спокойно парил над кораблями. Постепенно торб привык и даже поймал себя на мысли, что шоковая терапия, устроенная Самсетом во время первого полета, подготовила его ко всему. Страх исчез, и осталось лишь восхищение. И вот сегодня, на третий день пути, когда Эфель собирался совершить облет флота, к нему подлетел Фин Зовол, его учитель по метательному оружию.

‒ А что там на горизонте? – внезапно спросил вейтер, указывая в сторону, куда двигался флот. – Остров?

‒ Не уверен, – ответил торб, вглядываясь вдаль. К сожалению, хоть Эфель и не жаловался на зрение, он уступал в этом плане представителям крылатого народа. – Мне это не нравится. Вернемся на флагман.

‒ Хорошо, – кивнул вейтер и, словно молния, метнулся за читаургом, устремившимся к кораблю. Фин проводил взглядом удаляющийся силуэт, понимая, что в скорости ему не тягаться с королем севера. К счастью, они были на одной стороне.

‒ Лорд Эгрон! – Эфель, не церемонясь, ворвался в каюту, где должен был находиться глава великого рода. К его удивлению, помещение было забито под завязку. – Эм, приветствую всех.

‒ Здравствуйте, Ваше Величество, – хором отозвались голоса, принадлежавшие не только Эгрону, но и Элаю, Лойду и всем учителям, обучавшим торба в бронированном корпусе.

‒ Всем привет, – улыбнулся Фин, следовавший за Эфелем.

‒ Что-то случилось? – нахмурился Лойд, устремив взгляд на вошедшую пару. Хотя путь и обещал быть спокойным, они все равно находились на вражеской территории. Главе рода Краут совсем не хотелось, чтобы что-то пошло не так.

‒ Нет, – тут же отмахнулся Эфель, обводя взглядом собравшихся. – Просто Фин увидел впереди остров и решил уточнить курс.

‒ Что? – удивился Эгрон. – Насколько я знаю, между Лавди и Целисером нет никаких островов. Весь путь не должно быть ничего, кроме моря до самого пункта назначения.

‒ Сбились с курса? – с сомнением в голосе спросил Элай. Капитан бронированного корпуса не особо верил в это, но решил озвучить данную версию.

‒ Пойдемте посмотрим, ‒ наконец предложил Абон Файс. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Разве я не прав?

‒ Абсолютно, ‒ усмехнулся Кофр Сивей, и вскоре все высыпались на палубу. Сейчас даже Эфель заметил маячившую на горизонте точку, что постепенно приближалась к кораблю.

‒ Я уточню у капитана корабля, ‒ сказал Лойд и тут же умчался в сторону мостика, чтобы вскоре вернуться с озадаченным лицом. – Мы движемся точно по курсу. До острова Лавди другой суши быть не должно.

‒ Тогда что это такое? – задал резонный вопрос Эфель, указывая рукой в сторону горизонта. – Остров появился сам по себе? Еще скажите, что он приплыл сюда.

‒ Не может быть, – внезапно Гхор Гарай рванул к перилам и стал во все глаза вглядываться в приближающийся объект. Спустя несколько томительных минут бронт воскликнул: – Невероятно!

‒ Что такое? – лицо Эгрона выражало обеспокоенность, что сильно контрастировало с восторгом Гхора.

‒ Нам невероятно повезло! – затараторил бронт, устремив взгляд на Спайка Кольма, который стоял немного в стороне и задумчиво смотрел на море. – Это он!

‒ А? – опешил Спайк, и внезапно его лицо озарилось таким же восторгом, как и у бронта. – Это просто чудо!

‒ Может быть, кто-нибудь уже объяснит, что за повод для радости? – не выдержал Абон Файс, пребывавший в полном недоумении. Практически все на палубе были с ним согласны.

‒ Мутоанг! – практически в унисон ответили торб и бронт, вновь устремив взгляд в сторону горизонта.

‒ Муто что? – не понял Абон, пробегая взглядом по лицам остальных, на которых читалось такое же растерянное выражение. – Можете объяснить?

‒ Конечно, ‒ тут же отозвался Гхор Гарай и указал в сторону возвышающегося куска суши. – Это не остров. Точнее, не тот, о котором мы все подумали. Эфель был совершенно прав. Он сам приплыл сюда и в данный момент движется в сторону флота. Отдайте всем команду, что необходимо сделать коридор и обойти его. Желательно сделать его пошире.

‒ Понял, ‒ кивнул Фин Зовол и тут же умчался в сторону почтовой службы, чтобы передать сообщение. Перед уходом вейтер крикнул: – Только подождите меня, прежде чем все объяснить.

К счастью для всеобщего любопытства, вейтер быстро вернулся, и все в ожидании уставились на Гхора и Спайка, которые, казалось, были единственными, кто понимал, что происходит.

‒ Уступаю вам эту честь, – улыбнулся Спайк, жестом приглашая бронта выступить перед публикой.

‒ Кхм, да, – собрался с мыслями Гхор и указал на приближающийся объект. – Мутоанг – это живое существо.

‒ Что?! – тут же раздался почти дружный возглас удивления.

‒ Я понимаю вашу реакцию, – кивнул бронт. – Мне и самому лишь второй раз в жизни довелось увидеть живой экземпляр этого удивительного существа.

‒ Но если мы видим его отсюда, – задумчиво проговорил Элай, – то каких размеров он вообще достигает?

‒ Намного больших, чем ты можешь себе представить, – усмехнулся Спайк и тут же поднял руки в примирительном жесте. – Извиняюсь, больше не лезу.

‒ Итак, продолжим, – улыбнулся бронт. – Мутоанг по праву считается крупнейшим живым существом, обитающим на Аларде. По задокументированным данным, самая большая особь достигала двухсот пятидесяти метров в длину, около семидесяти в ширину и более ста в высоту.

‒ Что?! – воскликнул Абон и тут же замолчал, но его реакцию все прекрасно поняли. У каждого, кроме Спайка, на лице было написано ошеломление.

‒ Кхм, думаю, для начала стоит описать этого зверя, – Гхор указал на объект вдали. – То, что вы видите, это еще не совсем мутоанг. Само его тело длинное и вытянутое, как и у большинства рыб. Это позволяет оказывать меньшее сопротивление при перемещении под водой. Голова спереди имеет приплюснутую форму. Перемещается он при помощи трех пар огромных плавников, расположенных по бокам тела, и еще одного, которым оканчивается хвост. У зверя огромная пасть, достигающая практически одной четвертой всей его длины. Они бороздят моря Аларда, открыв рот, и засасывают туда любое встреченное ими живое существо. В принципе, они безобидные и не нападают на корабли специально. Но из-за размеров следует с осторожностью относиться к этим зверям, так как ничто в мире не способно заставить их свернуть с выбранного пути. Обычно рождаются они не более пяти метров в длину. Исходя из наблюдений акисов, в тот момент, когда мутоанг достигает ста метров в длину, он направляется к берегу и зарывается в грунт, оставляя только свое дыхало на поверхности, чтобы дышать, и впадает в спячку. В этот момент кожа на его спине начинает выделять вязкую и липкую субстанцию, на которую налипают водоросли, песок и камни. Постепенно вся эта органическая масса увеличивается и покрывает всю спину мутоанга, за исключением головы и хвоста. Акисы уверяли, что они способны таким образом пролежать долгие годы, пока внезапно не пробуждаются и вновь отправляются в путь.

‒ Но зачем все это? – задал резонный вопрос Эфель.

‒ Еще во времена своей молодости я получил известие о том, что невиданного зверя выбросило на берег, неподалеку от Торбинда, – казалось, бронт погрузился в воспоминания. – Я тут же отправился на место. Там нам предстал огромный мутоанг, которого штормом вынесло на сушу, и он уже не смог выбраться обратно. К нашему приезду гигант уже погиб. До этого момента я слышал об этих существах лишь в рассказах и читал описания в книгах. Дух исследователя во мне ликовал, и я принялся за препарирование мутоанга. Тот экземпляр достигал ста восьмидесяти шести метров в длину, и я выглядел по сравнению с ним как насекомое. Чтобы добраться до плоти, мне потребовалось пробиться сквозь полтора метра кожи и жира. Удивительно было не это. Его плоть имела странный коричневый оттенок. Сначала я подумал, что зверь стар или отравлен, но вскоре понял, насколько заблуждаюсь. На спине того мутоанга был настолько огромный слой почвы и камней, что он представлял собой небольшой тропический остров. Всю его поверхность покрывали деревья и прочая растительность. Углубляясь в тело мутоанга, я добрался до его спины и обомлел. Все кровеносные сосуды, проходившие поблизости, срослись с корнями деревьев. Сначала я подумал, что они, как паразиты, высасывают из зверя все силы, но вскоре нашел ответ. Все растения на спинном острове были объединены в единую корневую сеть между собой и сосудами зверя. В некоторых местах, где деревья погибли, можно было увидеть зажившие шрамы на венах и артериях. Это означало, что в тот момент, когда растение начинало заболевать или просто вянуть, оно отсоединяло свои корни от сосудов, и те заживали. Я тут же отправился исследовать деревья и был просто ошеломлен. В них не было ни капли крови зверя или каких-либо следов того, что они питались им. Да и сами растения были совершенно обычные – те самые, которые мы можем встретить в любом уголке мира. Не знаю, прав ли я, но кажется, что в тот момент, когда мутоанг дорастает до определенных размеров, ему попросту перестает хватать животной пищи, и он выращивает на своей спине сад, растения которого напрямую отправляют питательные вещества в его кровеносную систему. Если это так, то становится ясно, почему его мясо и кровь были коричневого цвета.

‒ Почему? – не сдержался Абон Файс.

‒ Если смешать красный и зеленый, ‒ удивленно проговорил Элай, ‒ то получится коричневый.

‒ Верно, ‒ улыбнулся Гхор Гарай. – Судя по возрастным кольцам на костях той особи, что выбросило на берег, ей было триста четыре года, и я могу с уверенностью сказать, что она была в расцвете сил. К сожалению, даже такое великое и удивительное существо не способно противостоять силам природы. Шторм выбросил его на мель, и, придавленный весом собственного тела, мутоанг попросту не смог сдвинуться с места и умер. Неизвестно, до какого возраста они могут жить, но находили части скелетов огромных размеров, судя по которым эти особи доживали более чем до тысячи лет. Акисы говорят, что ни один мутоанг не умер от старости. Они погибают либо от нападения хищников, либо от несчастных случаев, что и приключилось с той особью, которую я исследовал, и от, ‒ Гхор задумчиво посмотрел на приближающийся к ним остров, покрытый зеленью, ‒ собственной тяжести. Из-за постоянно продолжающегося роста мутоангам требуется все больше питательных веществ. Они приплывают к отвесным берегам и, разгоняясь, врезаются в них, вызывая обвалы и оползни. Таким образом они увеличивают высоту и размеры спинного острова, чтобы на нем могло поместиться еще больше растений. К сожалению, не все правильно рассчитывают свои силы. Некоторые вызывают настолько большие сходы грунта, что остаются погребенными под ними навсегда. Другие, пусть и выживают, но постепенно их вес становится слишком большим, и зверь просто становится не способен всплыть на поверхность, чтобы сделать вдох. У иных же и вовсе погибают все деревья на спине, и они погибают от голода. Хотя поговаривают, что некоторые самые старые и большие мутоанги в определенный момент жизни просто впадают в спячку, как делали это в юности, и больше не просыпаются. У акисов есть поверье, что Целисер и Мозерам ‒ это первые мутоанги Аларда, которые выросли настолько большими, что больше не были способны прокормить себя, и, дабы не заставлять своих детей голодать, решили уснуть до того момента, пока в море не будет достаточно пищи для них всех. Вот только такой момент больше не наступил. А острова, что разбросаны по миру ‒ это потомки тех мутоангов, что повторили подвиг своих предков и добровольно ушли на покой, дабы дать дорогу следующему поколению. Некоторые из них верят, что в один момент все звери, что спали тысячелетия, однажды проснутся и отправятся вновь бороздить моря и океаны.