Лорд Дарси. Убийства и магия

– Теперь возьмем ваш пистолет, сэр. Он…

– Это не мой пистолет, – жестким тоном перебил его сэр Пьер.

– Я говорил риторически, сэр, – с бесконечным терпением отметил мастер Шон. – Возьмем любой пистолет, этот или другой, неважно, если вы понимаете, к чему я клоню, сэр. Установить принадлежность пистолета еще труднее. Износ оружия имеет чисто механический характер. Неважно, кто именно нажимает на спусковой крючок, – эрозия, вызванная пороховыми газами, и износ ствола от пули будут одними и теми же. Понимаете, сэр, для пистолета неважно, кто именно и во что выстрелил. Другое дело – пуля. Для пули важно, из какого оружия она вылетела и во что попала. И все эти вещи приходится учитывать, сэр Пьер.

– Понимаю, – протянул он. – Очень интересно, мастер Шон.

Он повернулся к лорду Дарси:

– У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы, ваша светлость? Меня ждут дела графства.

Лорд Дарси повел рукой.

– Пока нет, сэр Пьер. Я знаком с тяготами, которые налагает власть. Вы свободны.

– Благодарю, ваша светлость. Если я еще понадоблюсь, вы найдете меня в моем кабинете.

Как только сэр Пьер закрыл за собой дверь, лорд Дарси протянул руку к волшебнику.

– Мастер Шон, револьвер.

Он передал ему оружие.

– Вы видели похожее оружие? – спросил Дарси, поворачивая револьвер в руке.

– Ну, не в точности такой, милорд.

– Ну-ну, Шон, к чему такая осторожность? Я не чародей, однако мне незачем знать Закон сродства, чтобы заметить очевидное сходство.

– Эдинбург, – коротко произнес мастер Шон.

– Именно. Шотландская работа. Типичная для скоттов ковка по золоту, удивительная красота. И посмотрите на затвор. На нем буквально написано – «Шотландия» или даже «Эдинбург», как вы сказали.

Доктор Пейтели, водрузивший на нос тщательно протертое пенсне, наклонился к револьверу.

– А не итальянская ли это работа, милорд? Или мавританская? Мастера Мавританской Испании на такое способны.

– Ни один мавританский оружейник не изобразит на рукоятке сцену охоты, – без колебаний возразил Дарси, – а итальянцы не окружат фигуру охотника вереском и чертополохом.

– Однако на стволе выгравированы три буквы: ФДМ, – возразил доктор Пейтели, – означающие…

– Феррари ди Милано, – проговорил лорд Дарси. – Именно. Однако по сравнению со всем остальным ствол сделан недавно. Как и затвор. Вещица довольно старая – ей лет пятьдесят. Затвор и рукоятка находятся в превосходном состоянии, указывая на то, что за револьвером ухаживали, однако частое использование или несчастный случай могли повредить ствол, и владельцу пришлось заменить его. Работу выполнила фирма «Феррари».

– Понятно, – протянул несколько смутившийся доктор Пейтели.

– Если снять затвор… Мастер Шон, передайте-ка мне вашу отвертку. Благодарю. Если снять затвор, мы увидим имя одного из лучших оружейных мастеров, работавших полвека назад, человека, имя которого пока еще не кануло в Лету, – Хэмиша Гроу из Эдинбурга. Ага! Вот оно! Видите?

Так оно и было.

Удовлетворившись этим достижением, лорд Дарси задвинул затвор.

– Итак, господа, мы установили происхождение оружия. Кроме того, нам известно, что в данный момент в этом самом замке гостит лэрд Дункан из Дункана. Сам Дункан из Дункана. Шотландский лэрд, который пятнадцать лет назад исполнял обязанности полномочного посланника его величества в Великое герцогство Миланское. Вынужден предположить: будет странно, если между лэрдом Дунканом и этим оружием не существует никакой связи. Так?

***

– Мастер Шон, – нетерпеливо произнес лорд Дарси. – Времени у нас вообще-то в обрез.

– Терпение, милорд, терпение, – спокойно отозвался невысокий чародей. – Спешка в таких делах неуместна.

Работая над замком, он стоял на коленях перед большим тяжелым дорожным сундуком в опочивальне гостевых покоев, временно предоставленных в распоряжение лэрду и леди Дункан.

– Любое положение механизма замка столь же уместно, как и все остальные, поэтому подействовать на язычок нельзя. Однако с плунжерами в цилиндре дело обстоит иначе. Замок устроен так, что пробелы в плунжерах, когда вынут ключ, не связаны с поверхностью цилиндра, однако когда ключ вставлен, такая связь возникает, и, воспользовавшись ею… Ага!

Замок с щелчком открылся.

Лорд Дарси осторожно приподнял крышку.

– Не стоит, милорд! – предупредил его мастер Шон. – Он наложил на сундук заклятье! Позвольте мне.

Лорд Дарси отступил назад, и Шон сам поднял тяжелую крышку сундука. Прислонив ее к стене и оставив сундук открытым, мастер Шон погрузился в размышления, не прикасаясь ни к сундуку, ни к крышке. Содержимое прикрывала вторая крышка, тонкая и запертая на задвижку.

Мастер Шон взял свой магический пятифутовый тяжелый цилиндрический посох из рябины простой и прикоснулся им к засову. Ничего не произошло.

– Хм-м-м, – задумчиво пробормотал он. Окинув взглядом комнату, он заметил тяжелый камень, удерживавший открытой дверь.

– Подойдет.

Он поднял камень, вернулся к сундуку и положил сверху на стенку сундука, так, чтобы он не дал бы захлопнуться крышке.

А затем протянул руку, как бы намереваясь открыть внутреннюю крышку.

Тяжелая наружная крышка вдруг по собственной воле сорвалась с места и со всей силы хлопнула по камню.

Лорд Дарси невольно потер правую кисть, как если бы сам получил этот удар.

– Крышка заговорена захлопываться, если чужой протянет внутрь руку?

– Или сунет голову, милорд. Не слишком эффективно, если знаешь, чего ждать. Существуют и более надежные заклятья для охраны вещей. Посмотрим, что именно так охраняет его светлость, что рискует заниматься колдовством без лицензии.

Он снова приподнял верхнюю крышку, а за ней нижнюю.

– Теперь можно, милорд. Полюбуйтесь-ка!

Лорд Дарси уже все видел. Оба молча взирали на собрание чародейских принадлежностей, открывшееся перед ними на первом поддоне. Мастер Шон деловито вскрывал пакеты из грубой бумаги, в которой были упакованы самые разнообразные предметы.

– Человеческий череп, – прокомментировал он. – Склянки с кладбищенской землей. Хм-м-м, а тут написано «кровь девственницы». Ого! Рука славы!

Мумифицированная человеческая кисть, жесткая, сухая, побуревшая, пальцы которой были подогнуты так, словно они держали невидимый шар примерно трех дюймов в диаметре, к каждому из пальцев был приспособлен свечной огарок. Положенная на тыльную сторону кисть вполне могла послужить канделябром.

– Дело во многом проясняется, так, мастер Шон? – промолвил лорд Дарси.

– Действительно, милорд. Как минимум мы можем арестовать его за обладание подобными вещами. Налицо все символы черной магии.

– Очень хорошо. Мне нужен полный перечень содержимого сундука. Не забудьте разложить все по прежним местам и запереть сундук. – Он задумчиво потеребил мочку уха. – Значит, лэрд Дункан обладает Талантом? Интересно.

– Так. Но это отнюдь не удивительно, милорд, – сказал мастер Шон, не отрываясь от работы. – Наследственная способность. Некоторые объясняют ее влиянием Туата де Даннан, три тысячи лет назад прошедших через Шотландию, прежде чем они завоевали Ирландию, однако может быть и то, что Талант неотъемлемо присутствует в крови гаэлов. Я горю от обиды, видя сей Дар в таком низменном употреблении.

Пока мастер Шон говорил, лорд Дарси настороженно бродил по комнате, напоминая собой тощего кота, в точности знающего, что где-то здесь спряталась мышь.

– Гореть суждено лэрду Дункану, если его не остановить, – рассеянно произнес лорд Дарси.

– Да, милорд, – согласился мастер Шон. – Ментальное состояние, позволяющее обратить Талант к черной магии, неизбежно разрушает самого мага – но если сам он знает, чем занимается, может пострадать множество невинных людей, прежде чем он получит свое.

Лорд Дарси открыл стоявшую на комоде шкатулку с драгоценностями. Обычный комплект дорожных украшений – приличный, но не особо богатый.

– Когда человек охвачен ненавистью и поглощен мыслями о мести, разум его потребляет себя самого, – продолжал бубнить мастер Шон. – Или если он принадлежит к тем, кто наслаждается страданиями других, или тех, кому они безразличны, но важна лишь собственная выгода, тогда разум его уже извращен, и ложное использование Таланта еще более ухудшает его состояние.

Выдвинув ящик комода, лорд Дарси нашел искомое под аккуратно сложенным дамским бельем. Небольшую кобуру, прекрасно пошитую из выделанной флорентийской кожи. Не нужно было прибегать к услугам мастера Шона для того, чтобы понять, что она подходит к пистолетику как перчатка к руке.

***

Отцу Брайту казалось, что он уже несколько часов ходит по туго натянутому канату. Лэрд и леди Дункан негромко переговаривались между собой напряженными голосами, выдававшими внутреннюю тревогу, однако отец Брайт вдруг понял, что и сам вместе с графиней ведет себя подобным образом. Лэрд Дункан из Дункана, как и супруга его леди Мэри, с подобающим сочувствием принесли свои соболезнования по поводу внезапной кончины графа. Графиня приняла их с благопристойной скорбью и благодарностью. Однако отец Брайт прекрасно понимал, что никто из присутствовавших в комнате – а может быть, и во всем мире – ничуть не сожалеет о смерти графа.

Лэрд Дункан сидел в своем кресле-каталке, на его сухом лице почивала скорбная улыбка, показывающая его намерение сохранять любезное расположение духа вопреки владеющей им великой печали. Заметив это выражение, отец Брайт сообразил, что на его собственном лице почиет такая же мина. Никто из присутствовавших не намеревался обмануть кого-то другого, – священник был в этом уверен, – однако признание этого факта самым вопиющим образом нарушало все правила этикета. Лэрд как-то вдруг осунулся и постарел, что совершенно не понравилось отцу Брайту. Присущая священнику интуиция безошибочно указывала на то, что в груди шотландца кипит буря самых злобных, по-другому и не скажешь, чувств.

Леди Дункан по большей части молчала. За пятнадцать минут, прошедших после того, как они с мужем прибыли к неформальному чаепитию, она едва ли произнесла дюжину слов. Лицо ее походило на маску, в глазах застыла та же мука, что на лице ее мужа. Однако в данном случае опыт священника подсказывал, что здесь чувствами руководил простой и прямой страх. А проницательный взгляд поведал ему, что на лице леди слишком много косметики, тщетно маскирующей синяк на ее правой щеке.

Миледи графиня д’Эвре являла собой воплощение печали и горя, но в душе ее не ощущалось ни печали, ни зла. Она говорила спокойно и с вежливой улыбкой. Впрочем, отец Брайт готов был держать пари, что ни один из присутствующих не запомнил ни единого произнесенного ими слова.

Отец Брайт поставил свое кресло так, чтобы через открытую дверь видеть длинный коридор, ведущий от донжона. Он надеялся на то, что лорд Дарси поторопится. Гостям еще не сообщили о том, что в замок прибыл следователь герцога, и отец Брайт слегка волновался по поводу предстоящей встречи. Не говорили Дунканам и о том, что графа убили, однако он не сомневался, что они об этом уже знают.

Наконец отец Брайт заметил, что лорд Дарси появился из двери в дальнем конце коридора. Пробормотав вежливое извинение, он поднялся на ноги. Остальные трое приняли его предлог как должное и продолжили беседу. Отец Брайт встретил лорда Дарси в коридоре.

– Вы нашли то, что искали, лорд Дарси? – негромко поинтересовался священник.

– Да, – ответил лорд Дарси. – Боюсь, нам придется арестовать лэрда Дункана.

– По обвинению в убийстве?

– Возможно. Пока я в этом не уверен. В настоящий момент речь идет только об использовании черной магии. Все необходимые принадлежности хранятся в его сундуке. Мастер Шон утверждает, что вчера вечером в опочивальне был произведен магический ритуал. Конечно, подобные деяния уже вне моей юрисдикции. Арест придется произвести вам как представителю церкви.

Он помолчал.

– Похоже, вы не особенно удивлены, преподобный отец.

– Да, – согласился отец Брайт. – Я подозревал нечто подобное. Но вам с мастером Шоном придется предъявить ему обвинение под присягой, прежде чем я смогу перейти к действиям.

– Понимаю. Можете ли вы оказать мне любезность?

– Если это в моих силах.

– Под любым предлогом выведите отсюда миледи графиню. Оставьте меня в обществе ее гостей. Я не хочу расстраивать миледи более, чем необходимо.

– Это я смогу сделать. Мы войдем вместе?

– Почему нет? Только не упоминайте о том, почему я здесь. Пусть считают меня еще одним гостем.

– Очень хорошо.

Все трое, остававшиеся в комнате, дружно повернули головы в сторону отца Брайта и лорда Дарси. Как только всех представили друг другу, Дарси смиренно попросил у хозяйки замка прощения за опоздание. Отец Брайт заметил, что на его симпатичном лице появилась такая же скорбная улыбка, как и у всех остальных.

Дарси взял какую-то закуску с буфетного столика и позволил графине налить ему большую чашку горячего чая. Он не стал упоминать о недавней смерти и перевел разговор на дикие красоты Шотландии и великолепную охоту на куропаток.

Отец Брайт даже не стал садиться и сразу же покинул комнату, а вернувшись, сразу же подошел к графине и негромким, но вместе с тем вполне разборчивым шепотом произнес:

– Миледи, сэр Пьер Морле только что сообщил мне, что у него возникло несколько вопросов, требующих вашего немедленного внимания. Он просит вас заглянуть к нему на несколько мгновений.

Миледи графиня колебаться не стала, немедленно извинилась и добавила:

– Продолжайте чаепитие. Вынуждена ненадолго отлучиться.

Лорд Дарси, понимая, что священник лгать не станет, задался вопросом, что именно тот придумал. Впрочем, это не имело особого значения, хотя Дарси надеялся на то, что секретарь займет графиню по меньшей мере на десять минут.

Прерванный разговор немедленно вернулся к куропаткам.

– Мне не приходилось охотиться после случившегося со мной несчастья, – проговорил лэрд Дункан, – но это занятие всегда доставляло мне огромное удовольствие. На сезон охоты ко мне каждый год съезжаются друзья.

– И какое ружье вы предпочитаете для охоты на куропаток? – спросил лорд Дарси.

– Усовершенствованный штуцер с дюймовым стволом, – ответил шотландец. – У меня два любимых. Отличные ружья.

– Шотландской работы?

– Нет-нет. Английской. Охотничьи ружья ваших лондонских мастеров превзойти невозможно.

– Ах так. А я уже было подумал, что ваша светлость все свое оружие заказывает в Шотландии.

С этими словами он достал небольшой пистолет из кармана своего сюртука и аккуратно положил на стол.

– Что это? – нарушил затянувшуюся паузу лэрд Дункан с гневом в голосе. – Откуда вы его взяли?

Лорд Дарси взглянул на вдруг побледневшую леди Дункан.

– Возможно, – проговорил он холодным тоном, – об этом нам может рассказать леди Дункан.

Та задохнулась и затрясла головой. Какое-то мгновение она не могла выдавить из себя ни слова, пока наконец не произнесла:

– Нет. Нет. Я ничего не знаю. Совсем ничего.

Лэрд Дункан бросил на нее странный взгляд.

– Так вы не отрицаете, что это оружие принадлежит вам, милорд? – спросил лорд Дарси. – Или вашей супруге, если на то пошло.

– Но где вы нашли его? – грозно осведомился он. Прежде шотландец был сильным человеком, и Дарси увидел, как вздулись мышцы его рук и плеч.

– В опочивальне покойного графа д’Эвре.

– И что же он там делал? – рыкнул шотландец, и лорду Дарси показалось, что вопрос обращен к леди Дункан в той же мере, как и к нему самому.

– Помимо всего прочего, прострелил сердце графа д’Эвре.

Опрокинув чашку с чаем, леди Дункан без чувств повалилась вперед. Не обращая внимания на жену, лэрд Дункан потянулся к пистолету. Однако лорд Дарси опередил его.

– Нет-нет, милорд – кротко промолвил он. – Не стоит трогать улики, обнаруженные в деле об убийстве. Доказательства подлежат юрисдикции короля.

Однако к дальнейшему развитию событий он не был готов. Громогласно и непристойно выругавшись на гаэльском языке, лэрд Дункан, уперев руки в подлокотники колесного кресла, великим усилием могучих рук и плеч заставил себя подняться на ноги и через стол потянулся к горлу лорда Дарси.

Он мог преуспеть в своем намерении, если бы его не подвели ноги. Он повалился вперед и ударился грудью о край массивного дубового стола, утратив тем самым почти всю энергию своего рывка. Он все еще протягивал руки к растерянному англичанину и подбородком врезался в крышку стола, после чего осел назад, увлекая за собой скатерть, фарфор и столовое серебро. Его жена даже не шевельнулась, когда скатерть накрыла ее с головой.

Лорд Дарси отпрыгнул назад, перевернув кресло. Поднявшись на ноги, он посмотрел на беспамятные тела, надеясь, что не слишком похож на короля Макбета.

***

– Ничего серьезного им не угрожает, – по прошествии часа проговорил доктор Пейтели. – Леди Дункан претерпела нервное потрясение, однако отец Брайт срочно занялся ею, как только она очнулась. Она, на мой взгляд, набожная женщина, пусть и грешница.

– А как насчет лэрда Дункана? – поинтересовался лорд Дарси.

– Его дела хуже. Боюсь, что падение усугубило повреждение его спины, да и трещина в подбородке тоже не пошла ему на пользу. Не знаю, способен ли отец Брайт помочь ему. Для исцеления необходимо содействие пациента, я сделал для него все что мог, но я всего лишь хирургевт, a не адепт искусства целителя. Впрочем, отец Брайт пользуется в этой области хорошей репутацией и, возможно, сумеет помочь его светлости.

Мастер Шон печально покачал головой.

– Его преподобие наделен Талантом, но теперь ему противостоит другой обладатель Таланта – человек, разум которого в конечном счете направлен к самоуничтожению.

– Ну, это уже вне моей компетенции, – сказал доктор Пейтели. – Свое дело я сделал и потому оставляю вопросы полного исцеления церкви, которой они принадлежат по праву.

– Мастер Шон, – проговорил лорд Дарси, – загадка еще не разгадана. Нам нужны новые свидетельства. Как насчет глаз?

Мастер Шон моргнул.

– Вы имеете в виду картинку, милорд?

– Да.

– Ее не примут в качестве доказательства в суде, – промолвил чародей.

– Я знаю, – уверенным тоном проговорил лорд Дарси.

– Изображение в глазу? – недоуменно спросил Пейтели. – Не совсем понимаю.

– Ею пользуются нечасто, – сказал мастер Шон. – Дело в том, что в момент смерти, особенно насильственной, иногда происходит особое психическое явление. Сильнейшее эмоциональное напряжение производит в разуме своего рода обратную вспышку, если вы меня понимаете. В результате картина, предстоящая перед глазами умирающего, отпечатывается на сетчатке, изображение это можно зафиксировать и, таким образом, узнать, что видел умирающий в последний момент жизни.

Однако этот процесс редко наблюдается даже в самых лучших обстоятельствах. Во-первых, он происходит не всегда. Например, в том случае, когда человек ожидает нападения. Человек, убитый на дуэли или застреленный, но несколько секунд смотревший на убийцу, имеет шанс приготовиться к ситуации. Кроме того, смерть должна произойти почти мгновенно. Если она затягивается, пусть даже на несколько минут, эффект потерян. Ну и, конечно же, если человек зажмурился в мгновение смерти, в его глазах не останется отпечатка.

– Глаза графа д’Эвре были открыты, – отметил доктор Пейтели. – То есть они были открыты, когда мы обнаружили его. Как долго может сохраниться отпечаток в глазах после смерти?

– Пока клетки сетчатки не начнут отмирать и не утратят свою природу. Иногда больше двадцати четырех часов, обычно много меньше.

– Сутки еще не прошли, – проговорил лорд Дарси. – И, возможно, графа застигли врасплох.

– Должен отметить, милорд, – задумчиво произнес мастер Шон, – что условия кажутся мне вполне благоприятными. Я попробую. Однако не советую надеяться на успех, милорд.

– Согласен. Только сделайте все, на что вы способны, мастер Шон. Из всех практикующих сейчас чародеев только вы один способны выполнить эту работу.

– Благодарю вас, милорд. Я немедленно приступлю к делу, – произнес явно польщенный маг.

Ровно два часа спустя лорд Дарси шагал по коридору к парадному залу, за ним изо всех сил старался не отстать мастер Шон с жезлом из дерева caorthainn в одной руке и большим саквояжем в другой. Дарси попросил отца Брайта и графиню д’Эвре встретиться с ним в одной из небольших гостиных. Однако графиня сама вышла навстречу.

– Милорд Дарси, вы действительно подозреваете в убийстве лэрда и леди Дункан? – Она посмотрела на него несчастными и полными тревоги глазами. – В таком случае я обязана…

– Они не виноваты в его смерти, миледи, – остановил ее лорд Дарси. – И, на мой взгляд, мы можем доказать это… хотя, конечно, обвинение в черной магии снять с лэрда Дункана невозможно.

– Понимаю, – сказала она, – но…

– Прошу вас, миледи, – снова прервал ее лорд Дарси. – Позвольте объяснить все по порядку. Прошу.

Графиня молча повернулась и повела его к гостиной, в которой уже находился отец Брайт.

Священник ожидал их стоя, лицо его выдавало напряженность.

– Прошу вас обоих сесть, – распорядился лорд Дарси. – Разговор не займет много времени. Миледи, может ли мастер Шон воспользоваться этим столом?

– Конечно, милорд, – негромко проговорила графиня, – конечно же.

– Благодарю вас, миледи. Прошу, прошу… садитесь. Это ненадолго. Прошу вас.

Отец Брайт и миледи графиня с явной неохотой опустились в кресла лицом к лорду Дарси. Они не видели, чем занимался мастер Шон О'Лохлэнн – внимание их было обращено к лорду Дарси.

– Произведение подобного расследования вещь непростая, – аккуратно приступил он к своему рассказу. – Нам известно, что хорошо обученный офицер графской стражи в абсолютном большинстве случаев способен раскрыть тайну любого преступления, и в большинстве случаев особых тайн и не обнаруживается. Однако по закону его императорского величества главный военачальник обязан вызвать следователя, находящегося на герцогской службе, в том случае, если преступление неразрешимо или было осуществлено покушение на жизнь одного из аристократов. По этой причине вы поступили абсолютно правильно, обратившись к его высочеству герцогу, как только был обнаружен сам факт убийства.

Он откинулся назад в кресле.

– А в причине кончины покойного милорда графа усомниться было невозможно.

Отец Брайт открыл рот, собираясь что-то сказать, однако лорд Дарси не позволил священнику заговорить.

– Под словом «убийство», преподобный отец, я подразумеваю тот факт, что граф умер не естественной смертью – от болезни, сердечного приступа, несчастного случая или чего-то подобного. Хотя, возможно, мне следовало бы назвать это убийство преднамеренным.

Итак, нас направили сюда для того, чтобы найти ответ на простой вопрос: кто его совершил?

Священник и графиня молчали, взирая на лорда Дарси как на вдохновенного Богом оракула.

– Как вам известно… простите меня, миледи, если я допускаю бестактность… покойный граф был откровенным повесой. Нет, пожалуй, выражусь жестче. Он был ненасытным сатиром, развратником, одержимым страстью к особам противоположного пола.

Такой человек, если он потакает своим страстям, – а покойный граф, безусловно, потворствовал им, – обыкновенно заканчивает единственным образом. Если только он не является милым, располагающим к себе человеком – каковым граф, безусловно, не был, – тогда непременно обнаруживается ненавистник, готовый даже убить его. Ведь такой распутник оставляет за собой след искалеченных судеб, мужских и женских.

Оскорбленный человек способен убить.

Что и произошло.

Однако нам необходимо найти убийцу и определить степень его или ее вины. Такова моя цель.

Теперь обратимся к фактам. Нам известно, что в покои Эдуара вела потайная лестница. Секрет этот не слишком тщательно оберегался. Немало женщин – простых и благородных – знали о существовании этой лестницы и как на нее попасть. Когда Эдуар оставлял незапертой нижнюю дверь, туда мог забраться кто угодно. Однако дверь его опочивальни запиралась на замок, так что войти могла только приглашенная особа, а не случайный гость, даже если он или она сумели попасть на лестницу… Себя он обезопасил.

Итак, вот что произошло вчера ночью, чему я, кстати, имею свидетельства и признания как лэрда, так и леди Дункан. И я объясню, каким образом получил эти признания.

Primus: в ту ночь граф д’Эвре назначил свидание леди Дункан. Она поднялась по лестнице в его комнату, прихватив с собой небольшой пистолет. У нее была любовная интрига с Эдуаром, но он отверг ее. Леди была в ярости, но все-таки пришла в его покои.

К ее приходу он был уже пьян и находился в скверном расположении духа, с проявлениями которого вы оба прекрасно знакомы. Она умоляла графа вернуть ей свое расположение. Он отказался. Согласно леди Дункан, он сказал ей: «Я больше не хочу тебя! Ты недостойна находиться в одной комнате с ней!» Последнее слово подчеркнула интонацией леди Дункан, а не я.