скачать книгу бесплатно
Официант бросил на него неуверенный взгляд и подошел к столу.
– Вы сказали «адвокат»? Сегодня здесь двое. Там в углу адвокат судебной палаты Зильбер из Берлина. Консультация один шиллинг. За круглым столом у двери советник Эпштейн из Мюнхена, он берет полшиллинга. Между нами: Зильбер лучше.
– Мне не надо адвоката, я просил один коньяк.
Кельнер приставил ладонь к уху.
– Я правильно понял: один коньяк?
– Да. Это такой напиток, который становится тем лучше, чем больше его пьешь.
– С удовольствием. Простите, я иногда плохо слышу. И к тому же я совсем отвык. Здесь обычно просят только кофе.
– Хорошо. Принесите коньяк в кофейной чашке.
Официант принес коньяк и встал у стола.
– В чем дело? – спросил Штайнер. – Хотите посмотреть, как я пью?
– Надо уплатить вперед. Такой порядок. Иначе мы разоримся.
– Пожалуйста. – Штайнер уплатил.
– Тут лишнее, – сказал официант.
– Лишнее – это ваши чаевые.
– Чаевые? – Официант произнес это с восхищением. – Боже мой! – заявил он растроганно. – Первый раз после стольких лет. Большое спасибо, сударь. Прямо чувствуешь себя снова человеком!
Через несколько минут в дверь вошел русский. Он сразу же заметил Штайнера и подсел к нему.
– Я уже думал, что вас нет в Вене, Черников.
Русский засмеялся.
– У нас всегда вероятное оказывается невероятным. Я выяснил все, что вы хотели знать.
Штайнер выпил коньяк.
– Есть бумаги?
– Да. И даже очень хорошие. Я давно не видел ничего лучше среди подделок.
– Мне нужно выбраться отсюда! – сказал Штайнер. – Мне нужны бумаги! Лучше с фальшивым паспортом рискнуть тюрьмой, чем эта постоянная неопределенность и каталажки. Что вы видели?
– Я был в «Алебарде». Теперь эти дела делаются там. Те же люди, что и семь лет назад. На свой манер они надежны. Впрочем, самый дешевый документ стоит четыреста шиллингов.
– Что это?
– Паспорт мертвого австрийца. Действителен еще год.
– Еще год. А потом?
Черников посмотрел на Штайнера.
– Может быть, за границей удастся продлить. Или умелой рукой переправить дату.
Штайнер кивнул.
– Есть еще два паспорта умерших немецких беженцев. Но каждый по восемьсот шиллингов. Совершенно фальшивые не дешевле полутора тысяч. Но я бы их вам не рекомендовал. – Черников размял сигарету. – От Лиги Наций вам пока ждать нечего. Как иммигранту без документов и подавно. Нансен умер.
– Четыреста шиллингов, – сказал Штайнер. – У меня двадцать пять.
– Можно будет поторговаться. Думаю, что сойдемся на трехстах пятидесяти.
– Это все равно, если наличных двадцать пять. Ну да ладно, попытаюсь добыть денег. Где «Алебарда»?
Русский вынул из кармана записку.
– Вот адрес. И имя официанта, который занимается этим делом. Он подзовет вам нужных людей, если вы попросите. За это он берет пять шиллингов.
– Хорошо. Посмотрим, что из этого выйдет. – Штайнер тщательно спрятал записку. – Большое спасибо за все, Черников!
– Не о чем говорить! – Русский отмахнулся. – Люди помогают друг другу, если возможно. Каждый день можно попасть в такое же положение.
– Да. – Штайнер встал. – Я как-нибудь отыщу вас здесь и расскажу, как дела.
– Хорошо. Я здесь часто бываю в это время. Играю в шахматы с одним мастером из Южной Германии. Вон тот человек с вьющимися волосами. В нормальное время никогда бы не подумал, что буду иметь счастье играть с такой знаменитостью. – Черников усмехнулся. – Шахматы – моя страсть.
Штайнер кивнул ему. Потом, переступая через спящих у стены, стал пробираться к двери.
За столом советника Эпштейна сидела расплывшаяся еврейка. Молитвенно сложив руки, она глядела на него как на ненадежное божество. Эпштейн с елейным видом учил ее жизни. Перед ней на столе лежали полшиллинга. Левая волосатая рука Эпштейна лежала рядом как большой паук, подстерегающий добычу.
На улице Штайнер глубоко вздохнул. Мягкий ночной воздух был как вино после прокуренного кафе, полного безысходного людского горя. «Я должен выбраться, – думал он. – Я должен выбраться любой ценой!» Он посмотрел на часы. Было уже поздно. Несмотря на это, он решил разыскать шулера.
Маленький бар, на который шулер указал ему как на место своего постоянного пребывания, был почти пуст. Только две проститутки, как нахохлившиеся попугаи, сидели на высоких табуретах за никелевой стойкой.
– Фред был? – спросил Штайнер бармена.
– Фред? – Бармен пристально посмотрел на него. – Что вам надо от Фреда?
– Хочу повторить с ним «Отче наш», старина. Что же еще?
Бармен подумал немного.
– Он ушел час назад.
– Он придет еще?
– Не имею понятия.
– Прекрасно. Тогда я подожду. Мне водки.
Штайнер прождал около часу. Он подсчитывал, сколько выручит от продажи своих вещей. Выходило, что никак не больше семидесяти шиллингов.
Девушки лишь мельком взглянули на него. Они посидели еще некоторое время, потом удалились с надменным видом. Бармен начал от нечего делать бросать игральные кости.
– Сыграем кон? – спросил Штайнер.
– Я не прочь.
Они бросили кости, и Штайнер выиграл. Сыграли еще. У Штайнера выпали четыре козыря.
– Мне, кажется, везет на козыри, – сказал он.
– Вам вообще везет, – сказал бармен. – Какой ваш астрологический знак?
– Не знаю.
– Похоже, что лев. По крайней мере, лев приносит вам удачу. Я кое-что в этом понимаю. Последний кон, а? Фред больше не придет. Он никогда еще не приходил в это время. Ему нужно выспаться и иметь спокойные руки.
Они снова бросили кости, и Штайнер снова выиграл.
– Вот видите, – сказал бармен с удовлетворением и пододвинул к нему пять шиллингов. – Конечно, вы лев. С сильным влиянием Нептуна, на мой взгляд. В каком месяце вы родились?
– В августе.
– Типичный лев. У вас блестящие шансы в этом году.
– Если так, то я согласен хоть на целый львиный заповедник. – Штайнер осушил свой стакан. – Вы скажете Фреду, что я его искал? Передайте, что его спрашивал Штайнер. Я завтра опять зайду.
– Хорошо.
Штайнер возвращался в пансион. Он долго шел по пустым улицам. На небе было полно звезд, а из-за каменных оград доносился тяжелый аромат цветущей сирени. «Господи, Мария, – думал он, – не может же это продолжаться вечно…»
IV
Керн зашел в аптеку недалеко от Венцельсплатц. Он заметил в витрине несколько флаконов туалетной воды с этикетками лаборатории его отца.
– Туалетная вода «Фарр»! – Керн вертел в руках флакон, который аптекарь снял для него с полки. – Откуда это у вас?
Аптекарь пожал плечами.
– Не помню. Мы получили это из Германии. Уже давно. Хотите купить флакон?
– И не один. Шесть.
– Шесть?
– Да, сперва шесть. Потом еще. Для продажи, конечно. С процентами.
Аптекарь посмотрел на Керна.
– Эмигрант? – спросил он.
Керн поставил флакон на прилавок.
– Знаете что, – сказал он раздраженно, – этот вопрос со стороны штатских начинает меня бесить. Особенно когда у меня в кармане разрешение на жительство. Скажите лучше, сколько процентов вы мне дадите?
– Десять.
– Это смешно. Как же я на этом заработаю?
– Можете получить двадцать пять процентов, – сказал подошедший владелец аптеки. – Если возьмете десять флаконов, получите даже тридцать. Мы будем рады отделаться от старого хлама.
– От старого хлама? – Керн оскорбленно посмотрел на владельца. – Это прекрасная туалетная вода, вам это известно?
Владелец аптеки с равнодушным видом ковырял в ухе.
– Может быть. Тогда вы наверняка удовольствуетесь двадцатью процентами.
– Тридцать – это минимально. При чем здесь качество? Вы можете дать мне тридцать, а туалетная вода тем не менее может быть хорошей, разве не так?
Аптекарь скривил губы.
– Все эти средства одинаковы. Хороши только те, что имеют хорошую рекламу. Вот и весь секрет.
Керн посмотрел на него.
– Это вода наверняка больше не рекламируется. В этом смысле она очень плохая. Можно было бы смело просить тридцать пять процентов комиссионных.
– Тридцать, – возразил владелец. – Ее время от времени все же спрашивают.
– Господин Бурек, – сказал аптекарь, – я думаю, мы можем дать ему тридцать пять, если он возьмет дюжину. Ее спрашивает всегда один и тот же человек. Но и он не покупает, он только хочет продать нам рецепт.
– Рецепт? Боже правый, этого нам только недоставало! – Бурек умоляюще воздел руки к небу. – Рецепт?
Керн прислушался.
– Кто это хочет продать вам рецепт?
Аптекарь засмеялся.
– Тут один тип. Он утверждает, что прежде сам имел лабораторию. Врет, конечно. Чего только эти эмигранты не выдумают!
На мгновение у Керна перехватило дыхание.
– Вы знаете, где он живет? – спросил он.
