Дыра в сердце

– Я буду наблюдать за вами. Важно, чтобы вы вернулись домой одна. Я не единственная, кто следит за вами.

Дэнни кивнула, отперла дверь и изменила табличку на «Открыто».

***

– Это место. Я знаю его! – воскликнула Авалинда, осматриваясь вокруг.

Она стояла посередине зала, по бокам стен которого были зеркально расположены два камина, в них резвился огонь, но тепла не давал. Казалось, это воспоминание, чье-то чужое и настолько далекое, что уже и самого носителя нет в живых. Потолок подлетел вверх, и не было ему конца и края. Он открывал голубое небо, уходившее в синеву и черноту космоса, планеты зажигались отсветами, дальше галактики, все кружилось и не стояло на месте.

– Да, да, я определенно здесь была.

Прошептала ведьма, как вдруг ее затянуло в другое место, темное, сырое, вонявшее страхом и безысходностью. По стенам сочилась вода, над головой что-то стучало, словно гремело цепями. Авалинда стояла в луже воды, и чувствовала, как леденеют ступни, и холод продвигается вверх, словно хочет проглотить ее целиком. Авалинда создала свет ладонями, чтобы подсветить тьму, в которую попала.

Осторожно осматриваясь, она увидела что-то необычное для этих стен – запекшуюся кровь. На стене проявилась надпись: «Доран Варг» и тут же исчезла.

Ава отступила назад, будто на нее подул сильный ветер, сбивший с ног. А через мгновение очнулась. Она обнаружила, что стоит посередине комнаты в квартире Кэйлема, а испуганный Магна держит ее обеими лапами за руку.

***

Ведьма сидела на диване, поджав колени к подбородку, и укутавшись пледом, только нос торчал, но она не замерзла. Магна лежал рядом и грел ее ступни, утопленные под клетчатой шерстью, массируя их чисто по-кошачьи. Ступни были не теплее ледышки. В одну секунду он обратился домовым с длинной черной бородой и заросшими ступнями, чтобы разговаривать по-человечески.

– Ты как? Что-то совсем побелела. Может я чай сделаю?

Авалинда утвердительно затрясла головой, смотря в пространство пустыми глазам. Магна тут же свесил короткие ножки вниз и поспешил на кухню. Его роста хватало лишь до начала столешницы, так что все манипуляции по приготовлению чая он делал, левитируя. Его длинная льняная рубашка, закрывающая все тело и часть волосатых ступней, развевалась в такт движениям в воздухе. Магна заварил травяной сбор, который Авалинда привезла из своей родины Дан Эйд, как раз на случай, если нервы сдадут. Он так и назывался «Помощь нервам», и содержал целый набор из ста шестидесяти всевозможных земных аналогов целебных трав, а на вкус напоминал апельсиново-коричный напиток, с нотами мадагаскарской ванили.

Авалинда осторожно высвободила ладони из-под пледа и жадно вцепилась в кружку.

– Ну как? Полегчало? – спросил Магна, устраиваясь поудобнее возле ведьмы.

– Немного. Спасибо. Я… – протянула Ава. – Это что вообще было?

– Ну такого с тобой еще не было, это точно. Ты же обычно через сны переносишься куда надо, ну или гипнозом. А тут я проснулся, проголодался и вижу ты застыла, глаза закатились куда-то в затылок, и ты странно открыла рот, будто умерла вовсе! Я даже перепугался. Схватил тебя и вытащил, но не сразу. Минуты через две-три. Там хватка была такая, что я уперся в стену. Тряс тебя, что было мочи.

– Мда. Ничего не понимаю.

– Кто-то держал тебя, да так сильно, что я почти надежду потерял.

Ведьма всмотрелась в его заросшую черной шерстью мордочку.

– Мне надо узнать, кто такой Доран Варг.

– Расскажи, что ты вообще видела. Почему-то я не увидел ничего.

– Как это ничего? Ты же знал, что я не здесь.

– В том-то и дело, – пробухтел Магна под длинными усами. – Я ничего не видел! Это и не воспоминание, и не чье-то место, это вообще черти что!

– Так, ладно. – твердо сказала Авалинда, взяв себя в руки, и добавила. – Сейчас мы поедим, а то меня в конец измотало это нежданное путешествие. А потом я все тебе расскажу.

Магна обернулся огромным черным котом, и улегся поудобнее на своем любимом, уже пестрившем его шерстью клетчатом пледе, в ожидании еды.

Ава решительно поднялась с места. Холод, пробиравший до костей, отступил.

Она сварила себе кофе. На днях они с Кэйлемом ходили за продуктами, вполне себе человеческое занятие, так что в холодильнике наконец-то завелась отличная провизия. Ава приготовила яичницу, отрезала кусок сероватого хлеба из местной пекарни, куда пришлось идти специально, пока ее любимое кафе «У Мэйбл» не открыло свои двери. Магне она сотворила сытное месиво из куриных шей, овсянки и рыбных голов. Пахло неаппетитно, зато питательно. Разделавшись со своей едой, Авалинда села на диван рядом с Магной.

– Значит так. Я видела какой-то зал. Ну ты знаешь, обычный с каминами, потолок уходит в космос, многим нашим такое нравится. И я помню это место! Я была там. Но не помню, когда и при каких обстоятельствах.

«А если попадешь туда снова, узнаешь?» – послал Магна ей свои мысли, облизывая лапы.

– Я боюсь.

«Это что-то новенькое».

– Не то, что боюсь. Ты же знаешь мне это не свойственно, все эти человеческие иллюзии страха. Но мне кажется, что меня там не ждут и могут убить. Там обитает кто-то без тени морали, психопат, как говорят на Земле. При этом он хочет меня там видеть. Несуразица какая-то.

«И для чего тогда было тебя туда затягивать? И это имя, я впервые его слышу.» – сказал Магна.

– Я тоже. Кто-то хотел показать мне именно это и почему-то именно в какой-то тюремной камере, там еще была кровь.

«Что-то еще помнишь?»

– Нет. Хотя… Кроме имени, там еще кое-что было. Капала вода, и мои ноги промокли.

«Мало ли таких камер в тюрьме Ковена, где и сыро, и противно».

– Да, но тут мне будто хотели на что-то указать. – сказала ведьма и задумалась, закрыв глаза.

Она закрыла глаза, погрузившись в воспоминание сна, но так чтобы опять не унесло в то место.

– Вспомнила! Вода капала соленая! Капли попали мне в рот. Там рядом море или залив, но оно холодное. То есть наше местное, где-то недалеко.

Глава 6 Утраченное и приобретенное

Один образ пронзил воображение Этейн, и она отдалась ему полностью. Голыми ступнями она стояла в руинах сгоревшего и полуразрушенного каменного дома. Ведьма вдыхала морской воздух, уносящий остатки запаха дыма и копоти. Камни под ней стали крошиться, словно были созданы из песка. Ее ноги постепенно утопали в нем, проглотив ее почти до шеи, а когда сыпучая масса затянула ведьму по самый рот и песок начал всыпаться внутрь, Этейн с усилием сделала глубокий вдох и открыла глаза. Она тут же отпила воды, вновь закрыв глаза и посидев в тишине пару минут. Наконец, она позвонила в настольный колокольчик. Генри Киер, помощник Верховной ведьмы, обычно находился в своем кабинете рядом, и всегда слышал ее зов. Нередко Этейн вызывала его телепатически. Генри давно привык к голосу в его голове, зовущему среди дня, иногда ночи, и к звенящему бронзовому зову, тихо звонившему из соседней комнаты.

Сегодня у Генри было мало поручений, в основном бумажная работа. Он встал изо стола, потянувшись, размял ноги и руки.

– Да, миледи, – сказал Генри, войдя.

– Позови ко мне Эдварда и быстро.

– Слушаюсь, миледи.

Главный врач больницы Ковена, которого все звали просто «доктор», имел свое собственное имя – Эдвард. Так назвала его мать в 1209 году, когда повитуха вручила ей маленького только что родившегося мальчика с пуповиной, замотавшей тонкую шейку. Пуповину удалили, мальчик издал свой первый крик и не прекращал орать в последующие несколько лет. Повитуха давала матери успокоительные настойки, от чего малыш спал почти все время, а когда просыпался орал пуще прежнего. Мать так намучилась с ним, что кормила его меньше старших братьев, малодушно надеясь, что зимняя хворь заберет его. Однако Эдвард выжил. Семья жила у леса, имела скотину и огород, и в те времена считалась зажиточной на севере Англии. Эдвард рос, помогал родителям по хозяйству, но все больше матери. Отец, видя его хилое телосложение и сутулую спину, не желал брать сына с собой. Он дразнил жену, что та понесла мальчика от другого. Не желал верить, что такой чахлый парнишка родился после здоровенных, сильных близнецов. На отца он и правда менее всего походил, но мать была уверена.

«Зашибешься», твердил отец, когда мальчик пытался навязаться с двумя братьями и отцом. Эдвард послушно принимал решение родителя и спешил к матери, резво перебирая тонкими ножками, словно у кузнечика. Она давала ему чистить горох, разбирать и сушить травы. Иногда позволяла месить тесто, но тут же недовольно цыкала, нетерпеливо выхватывая миску.

Лето 1226 года выдалось холодным и совершенно неурожайным. Деревенский народ тут же поспешил обвинить местную повитуху в сделке с дьяволом, и что она повинна в неурожае и приближающейся голодной зиме. Женщину отправили в Йорк на суд церкви, а всех, кому она помогала тут же, стали опрашивать. Мать Эдварда призналась, что когда-то принимала от нее помощь, не особо вдаваясь в подробности какую именно.

Недолго думая, на семью накинулась вся деревня.

В то утро Эдвард проснулся в своей кровати от ночного кошмара. Ему приснилось, что он тонет, и видит, как некто наблюдает за ним сверху, но помогать не спешит. Порыскав по дому и не найдя никого из домашних, парень ни на шутку испугался. Выбежал во двор, он прошелся по кромке леса, осторожно выкрикивая имена родных. Эдвард вернулся домой и в страхе остался там до вечера.

Он уснул, свернувшись клубком, накрываясь рубахой отца, а через пару часов после захода солнца, в дверь постучали.

– Есть кто? – раздался девчачий голос.

Эдвард осторожно слез с лавки, вглядываясь в темноту за окном.

– Эд, открой. Это Кристина. Я знаю где твои родители.

Эдвард поспешил открыть, хотя испугался. Светловолосая девочка чуть младше него тут же заскочила внутрь и заперла дверь.

– Их забрали. – не церемонясь выдала она.

– Куда забрали? Кто?

– Завтра будет суд и там уж решат, что с ними делать.

– Какой еще суд?

– Обыкновенный. От святой церкви.

– А в чем они повинны?

– Да откуда ж мне знать! Но тебе нужно скрыться где-то. Иначе придут и за тобой.

– Куда же я пойду?

Кристина задумалась, осматриваясь.

– Ну, к нам тебе нельзя. Здесь тоже. Лучше в лес беги. Все! Я и так рискую, предупредив тебя. Про тебя почему-то все позабыли.

Кристина не сказала больше ни слова, оставив парня наблюдать за тем, как она бежит через огородное поле домой.

Эдвард хоть и рос мелким и часто болел, голова его работала исправно. Он хорошо считал, память никогда не подводила его. Отец часто обращался к нему, когда дело касалось подсчетов их урожая и скотины на продажу.

Эдвард сел за стол, затушив огарок свечи, слушая тишину дома. Ночевать в лесу было бы глупой идеей, да и собираться впопыхах и бежать казалось ему полнейшей нелепостью. Решено было закрыться в подполе с провизией в кульке, если вдруг на рассвете придется бежать.

Парень спал плохо, постелив себе шкуры овец и укрывшись ими же. Отцовскую одежду он надел в несколько слоев, так он казался больше и старше.

С рассветом Эдвард решил, не бежать, а разобраться в чем дело.

На этом воспоминания об ушедшем детстве Эдварда закончились. И все что он помнил после это обрывки пронизывающего взгляда и слова, которые звучали в его голове как собственные, но исходили от некой женщины. Она стояла на эшафоте с петлей, обрамлявшей шею. «Время пришло. Мы должны поменяться».

Эдвард больше ничего не помнил из того дня, когда увидел казнь своей семьи и той женщины. Он очнулся в повозке, медленно передвигающейся по ухабистой дороге. Повозка везла его на север-восток. Так он оказался в Эдинбурге.

Этейн все твердо решила, время пришло.

– Ты должен разбудить Эмму Райс у себя и вживить ей воспоминания о жизни, которой не было.

– Вы хотите, чтобы я нарушил кодекс снова? Вы же знаете, мадам. Я выполню любой ваш приказ. Но здесь… я должен быть уверен, что моя голова не ляжет на плаху.

– Не ляжет. Просто привлекай как можно меньше помощи. Мне нужно, чтобы Эмму Райс разбудили у тебя в одной из палат. Придумай воспоминания и вживи. С момента окончания дела о шести ведьмах и до сегодняшнего дня. Она должна думать, что побывала во многих местах после того дела. Сражалась или исследовала это неважно. Главное, что недавно она получила серьезное ранение и нам пришлось ввести ее в сон, чтобы подлечить.

– Вы давно планировали это, мадам?

– Сейчас это уже не имеет значения. Как только вообразишь сценарий, покажи мне. Я должна убедиться, что все в порядке.

Закрывшись в своем кабинете, где по широкой стене висело множество экранов, Эдвард сосредоточился. Мановением руки он создал экран напротив себя, зеркальное покрытие отразило седовласого мужчину в очках с аккуратной бородкой и усами. Постепенно поверхность стала черной, пока не прекратила отражать внешние объекты. Эдвард закрыл глаза, сложив ладони на груди и удобно откинувшись в кресле. Темечко стало теплее остальных частей головы, и он открыл глаза. Теперь экран показывал отрывки кровавых битв. Побед и поражений, празднований с сотоварищами и последующими наступлениями. Он видел путешествия в параллельные миры, не похожие на Землю Средневековья, где здания казались прозрачными замками из стекла, а живописные долины поражали своими красками. После мир земли сменился подводным, а все жители спокойно перемещались в бирюзовой воде и там же имели свои жилища. Там Эмма встретила того, кого полюбила и продолжительное время жила, постепенно привыкая дышать под водой.

Эдвард дал картинкам прижиться, разрастись и стать настоящими. На его глазах воспоминания перетекали одно в другое, образовывая цепочки, новые знакомства и впечатления.

Когда Эдвард впервые вспомнил свои путешествия до того, как оказался на Земле в первый раз, он узнал, чем занимался до этого. Он был тем, кто показывал будущим людям их возможные воплощения и то через, что им нужно будет пройти, если они захотят. Он увидел большой экран, на котором показывали различные эпизоды из жизни, а тот, кому это показывали, внимательно смотрел, а после обсуждал с Эдвардом.

Придуманные воспоминания разрослись до той степени, что их стало сложно отличить от настоящих, и Эдвард закрыл глаза вновь, погрузившись в свои воспоминания 1562 года. Он помнил все до мельчайших деталей. Сам суд, то, как он стирал память Авалинде и Эмме, а после все то, время, как он старательно заботился о заключенной. Кормил ее чистой энергией, регулярно проверял жизненные показатели. Пока Этейн не видела, Эдвард переносил ее в другую камеру и ухаживал за телом.

Утвердив воспоминания с Этейн, Доктор приказал одному из работников гоблинов перенести Эмму в палату. Он заботливо переодел ее в больничную робу и укрыл одеялом.

Искрящийся шар вспыхнул в руках Доктора, и он поднес его к голове Эммы. Через ее темечко из шара текла золотистая энергия, словно раскалённая лава. Когда все впиталось до последней капли, шар погас. Эдвард положил свои ладони на голову Эммы и над ней возник экран с движущимися картинками. Он довольно покачал головой.

Картинки исчезли, и Доктор опустился к ее уху, тихо сказав: «У меня есть подарок для тебя, моя дорогая. Это самое малое, что я могу для тебя сделать».

Одну руку он положил себе на голову, вторую на голову Эммы и вновь сосредоточился. Ладони заискрились голубым пламенем, а веки Эммы стали хаотично подергиваться. Через пару минут Эдвард открыл глаза и воровато оглянулся. Он тут же взял ее руки в свои, передавая через них золотистую энергию. Его волосы стали совсем белыми, кожа на лице заморщинилась еще больше. Но стоило ему встать и отряхнуться, как все пришло в свою норму. Завтра он разбудит ее.

Глава 7 Ночь опустилась на улицу полумесяца

Непривычно теплый августовский вечер приближался, и беспокойство Дэнни нарастало с каждой минутой. Она думала пойти в полицию. С другой стороны, что она им скажет? С волнением поведает, что пришла незнакомая девушка, прочла ее мысли и попросила стать наживкой для существа, страшнее вампира?

И психушка Дэнни обеспечена, или просто весь отдел полиции поржет над ней. Она понимала это как дважды два, при этом степень доверия к Аве росла с каждой минутой. Да, ведьме пришлось немного подтолкнуть Дэнни к этому, но все же.

Как на зло, больше посетителей не было после прихода Авалинды, и Дэнни пришлось оставшиеся несколько часов провести в пугающих раздумьях. Она дала ход своей природной фантазии, которая разгоняла тени на асфальте до состояния жутких чудовищ. Дэнни периодически поглядывала в окно, опасаясь увидеть там нечто жуткое, воображение рисовало оскал вампира, бледную кожу и красные глаза, однако она хотела решить проблему, какой бы странной та не казалась.

Сомнения Дэнни в причине смерти Криса появились еще в морге. Она не могла себе представить, что нужно пережить, чтобы умереть в такой ужасающей позе и полностью поседев.

Дэнни подготовилась к уходу из магазина: проверила растения, скрытый полив, сделала отчет по кассе, записала остаток по кофе и чаю, и списала всю выпечку, что осталась. Все, что не продавалось, она относила нуждающимся в центре для бездомных неподалеку. Сегодня остались несколько булочек и печенье. Дэнни упаковала их в бумажный пакет и вышла, закрыв магазин.

Пройдя ниже по Данди-стрит, она свернула на Вьюфорт, остановившись перед деревянной дверью, похожей на вход в конюшню. Там находился общественный центр, который по будням вечерами бесплатно кормил всех желающих горячей домашней стряпней. Дэнни постучалась. Через минуту ей открыла полная симпатичная пожилая женщина в длинной юбке и просторной кофте. На выпирающий округлый живот она повязала хлопковый фартук, и недавно вытерла об него свои руки, вымазанные в чем-то томатном. Дэнни взглянула на красные пятна с опаской, в очередной раз вспомнив Криса.

– Дэнни! Отлично, что ты пришла! – обрадовалась та и встала полу боком, чтобы пропустить гостью.

Дверь снаружи казалась внушительной, но стены прохода не соответствовали этому.

– Миссис Иден, добрый вечер. Сегодня немного, но очень вкусно. И веганское.

– Ох уж эти нововведения! Веганское, невеганское. Ешь, что дают и будет тебе счастье. – пробухтела Миссис Иден, тяжело ступая за Дэнни. – Но эти твои вкусные, просто ума лишиться можно. Кто их поставляет?

– Одна лавка недалеко отсюда, у них семь пекарен по городу. – ответила Дэнни, понимая, что говорит ей об этом не впервые.

Миссис Иден пропустила все мимо ушей, как, впрочем, все, что ей говорили. Вечно витала в своем мире, занятым приготовлением еды, любимыми сериалами, которые она смотрела взахлёб. Трейси работала в центре «Надежда для всех» более двадцати лет. Сама она была не из этих мест, родилась в пригороде Манчестера, это слышалось по ее акценту, каждый раз в некоторых словах. Вышла замуж около тридцати лет назад и переехала к мужу в Эдинбург. Она обожала готовить, и каким-то волшебным образом оказалась в этом центре, хотя волшебного здесь было мало. Во многом из-за публики, приходившей поесть. Однако, все любили Трейси, и даже самые ужасные забулдыги пытались привести себя хоть в какой-то порядок перед тем, как пойти поесть стряпню Миссис Иден. Она любила свое дело, и работала в центре помощи бездомным на Вьюфорт более двадцати лет.

Трейси занимала небольшую часть жизни Дэнни, они виделись пару-тройку раз в неделю, но девушке не хватало общения с собственной матерью, и она бессознательно перекладывала это на старушку Трейси Иден, натыкаясь на такое же безразличие, и не понимая зачем ей это общение.

Они прошли дальше на просторную кухню, Дэнни выложила все свое богатство на стол из нержавейки и присела на табурет.

– Миссис Иден, вам случалось встречать странных людей?

– О боже, Дэнни, милая. Да, каждый день! Ты же знаешь, кто к нам приходит. Хромые, косые, торчки, пьяницы! Несчастные люди, их так много. Раньше, помню, Лит был настолько злачным районом, что именно оттуда к нам съезжался весь сброд, прости Господи. И во вторую точку, ну ты помнишь, на Горги-роуд. А сейчас в Лите красота, одни рестораны да кафе! И собаки, их везде пускают!

Дэнни спокойно выслушала знакомую песню и продолжила.

– Просто сегодня ко мне в магазин пришла девушка и сказала, что знает, что произошло с Крисом.

– И что же? – мало обращая внимание на Дэнни, спросила женщина, хлопоча с кастрюлей литров на двадцать.

В ней тихо побулькивал чечевичный суп, издавая приятный пряный аромат. Трейси умела готовить.

– Его кровь выпил вампир.

– Ну что ты такое болтаешь, милая? Доверься полиции, они найдут виновного.

– Вы правы, да.

– Ну вот и отлично. Мне надо заканчивать, скоро подавать. Иди домой, детка.

– Хорошо, Миссис Иден. Спокойной ночи.

Дэнни обняла ее, еле сомкнув руки на огромной мягкой, чуть влажной от пота спине, и вышла на улицу. «Боже, Дэнни, чего ты ожидала от старухи Трейси? Иди домой и молись, что, если Авалинда Райс сказала тебе правду, она сможет тебя защитить». С этими словами Дэнни направилась пешком до дома на Уоррендер Парк Кресент.

Одиночество внутри начало свой маленький пир.

До заката оставалось полтора часа.

На улицу полумесяца нависла гнетущая тишина, хотя рядом располагавшийся парк в летнее время был забит людьми, хаотично бегающими собаками и детьми. Кто-то лежал на траве и поглощал еду из пластиковой посуды ближайших кафе, кто-то запускал воздушного змея. К вечеру все расходились, но сегодня было неприлично тепло и многие решили остаться подольше. В воздухе пахло всевозможной едой, костром от редких барбекю, пивом и беззаботностью.

Дэнни ощутила странную тревогу, подходя к своему дому. Она жила на последнем четвертом этаже викторианского дома в подъезде с темно-синей дверью. Как и многие жители города, Дэнни снимала однокомнатную квартиру уже пару лет, переехав в Эдинбург ближе к центру с окраины Фолкёрка.

Аренда обходилась ей зачастую не по доходам, но она не хотела переезжать. Так привыкла к размеренной жизни в районе Брантсфилд; пешком до цветочного магазина, весь день с растениями, ароматными кофе и чаем с имбирем. Иногда по вечерам Дэнни встречалась с друзьями, всерьез думая, что неплохо бы завести бойфренда или хотя бы кошку. Приходить домой в пустую квартиру начинало тяготить ее. У нее была пара поклонников, но все как-то не клеилось. Кошка же появилась после смерти Криса. Вот уж не таким способом она думала завести себе домашнего питомца.

Да уж, ситуация не из приятных. Ее давнего друга Криса убили. Да еще и непонятно откуда взявшаяся странная девушка. Авалинда Райс. Что еще за имя такое?

Дэнни поднялась на четвертый этаж или третий, если первый считать цокольным, открыла тяжелую деревянную дверь с закрытой щелью для почты, и с опаской вошла внутрь.

Квартира встретила ее привычными запахами и блеклыми цветами скромного, но уютного убранства; солнце скрылось за здание напротив. Кошка Вэкси не спешила вылезать из-под дивана, и прыгнула туда сразу, как Дэнни привезла её. В основном спала, и Дэнни не хотела ее тревожить. Звала её, но та не откликалась, однако корм в миске за день убавлялся на треть.

Этим утром девушка готовила себе яичницу, та безбожно подгорела, и ее запах еще не выветрился. Не впервые, надо заметить, повар из нее был никудышный. Из ванной доносился аромат диффузора с запахом лугового колокольчика. Дэнни была страшно рада быть дома. Она еле сняла обувь, казалось, ступни опухли, и рухнула на диван в гостиной. В этот момент раздался звонок в дверь. Девушка подскочила и на цыпочках пошла к двери посмотреть в глазок.

– Дэнни, открой. Это Авалинда. – послышался голос за дверью.

Та продолжала наблюдать за Авой, всматриваясь в глазок, пытаясь понять есть ли там кто-то еще.

– Не ищи глазами, здесь никого нет, кроме меня. А твои соседи еще не вернулись. Чую только кошку в квартире Мистера Вэддела.

Дэнни отпрянула. «Черт возьми, нельзя же так досконально читать мои мысли», – подумала она и открыла дверь.

– Привет. – по-дружески сказала Ава.

– Привет.

– Могу войти?

– Да-да, конечно! Я никак не могу привыкнуть, что ты читаешь мои мысли.

– Ну, к этому сложно привыкнуть.

Они прошли в гостиную, перетекающую в кухню, и сели на диван. Вэкси тут же вылезла из своего диванного убежища и поспешила ластиться к ногам Авалинды. Магна, друг и соратник, огромный кот-перевертыш, как обычно висевший на шее Авы в виде серебряного кулона, почувствовал жалость к ней, и даже не думал показывать себя.

– Ничего себе! Она не выходила так долго, а к тебе вышла.

– Понятное дело, ее хозяин умер. Она пока не может прийти в себя. Тем более не видит его дух, и это ужасно раздражает.

Объяснения ведьмы пронеслись в голове Дэнни как нечто, что она не могла там правильно уложить. Вроде звучит правдоподобно, но это все равно, что увидеть НЛО или снежного человека. Дэнни оторопела и привстала, с запинками спросив: