Извращенная гордость

Адамо поспешил вперед, и я последовал за ним, покачивая головой и улыбаясь. Ничто так не радовало пацана, как вождение, я бы даже сказал – гонки на тачках.

Когда я вышел на дорожку у дома, Адамо уже сидел за рулем моего неоново-зеленого «Ламбаргини Авентадор», ухмыляясь, как кот, увидевший гребаную сметану. Только моя задница коснулась пассажирского сиденья, как он вдавил газ в пол, и мы буквально выскочили на дорогу.

– Ты же помнишь, что там ворота? – пробормотал я, пристегиваясь.

Адамо нажал на кнопку пульта – и ворота начали раскрываться; мы проскочили между приоткрытыми створками, чуть не задев их боковыми зеркалами.

Я покачал головой, но Адамо не сбавил скорость. Мы лавировали в плотном потоке, нам гудели со всех сторон. Полицейская машина, стоявшая на обочине, включила сигнальные маячки и выехала за нами.

– Вот черт, – заныл Адамо, вдарил по тормозам и остановился у обочины.

Офицер вышел из машины и положил руку на табельное оружие. Он подошел к нам, а его коллега встал чуть поодаль, держа пушку наготове.

Адамо опустил стекло, и офицер посмотрел на него.

– Выходите из машины.

Я наклонился вперед и, мрачно улыбнувшись, показал офицеру запястье с татуировкой.

– К сожалению, офицер, мы спешим.

Тот узнал татуировку, посмотрел на мое лицо и сделал шаг назад.

– Произошло недоразумение. Счастливого пути.

Я кивнул и откинулся на сиденье.

– Поехали.

Адамо посмотрел на меня с обожанием. Он отъехал от тротуара, и чуть медленнее, чем раньше, мы тронулись в путь. Настроение его испортилось, как только мы вышли из машины и пошли к заброшенному казино, которое служило нам тренажерным залом.

* * *

Я уже ждал Адамо в клетке октагона, но он слишком медленно готовился к бою. Когда он наконец подошел, я уже мечтал, чтобы на его месте был кто-нибудь другой. Уж очень мне хотелось сокрушить своего врага. Адамо забрался в октагон и закрыл за собой дверь клетки.

За последние несколько месяцев он заметно вырос. Он все еще был более тощим, чем мы с Нино, и даже чем Савио, однако неплохо набрал форму несмотря на то, что долгое время отказывался драться. Его руки безвольно висели вдоль тела, и он с опаской поглядывал на меня.

– Ну давай, малыш. Покажи мне, на что ты способен.

– Не называй меня «малыш», – проворчал брат.

Я вызывающе улыбнулся.

– Заставь меня. Я не вижу в тебе ничего, что заставило бы меня думать, что ты больше, чем обиженный ребенок.

Он сжал кулаки и сощурился.

Уже лучше.

– По крайней мере я не издеваюсь над женщинами.

Так вот что вывело его из себя.

– Ты вообще ничего с ними не делаешь, – с издевкой произнес я, чтобы наконец его разозлить. Мне было плевать, девственник он или нет. Я его не понимал, но, по моему мнению, он был волен трахать кого, когда, и где захочет.

– Мне нравятся женщины.

– Но, судя по всему, не их дырки.

Адамо залился краской. Да уж, нам было над чем поработать.

– Ты хотя бы целовался? – Я сделал шаг к нему.

Он отвел взгляд, и я улыбнулся еще шире.

– И кто это был? Одноклассница или какая-нибудь шлюха?

В его глазах загорелась ненависть, и он налетел на меня. У него был на удивление неплохой удар, но я заблокировал выпад обеими руками и с силой ударил Адамо в бок – хотя не так сильно, как мне хотелось. Он охнул, но нанес мне еще несколько ударов.

Мы вошли в ритм боя, и я видел, что Адамо воспринимает драку так, словно она происходит в одной из его дурацких видеоигр. Должен признать, мне понравился наш спарринг. Даже несмотря на то, что, если бы я действительно хотел побороть Адамо, он уже лежал бы на полу.

Истекая потом, мы с бутылками воды сели у ограждения.

– Не думал, что ты будешь поддаваться. Я считал, что ты хочешь надрать мне задницу, потому что я – гребаное разочарование.

Я опустил бутылку.

– С чего ты решил, что я поддался?

Он хмыкнул.

– Ты один из самых сильных бойцов из всех, кого я знаю. Я бы не простоял и минуты.

– Пока нет. Но однажды простоишь. И ты не разочарование.

Он помотал головой.

– Я никогда не буду таким, как ты, Нино или даже Савио.

– Я не хочу, чтобы ты стал похож на нас. Просто будь Фальконе и гордись этим.

Нахмурившись, Адамо уставился на меня, а потом опустил глаза на свою бутылку.

– Еще один раунд?

– Конечно, – согласился я, хотя мне уже хотелось поехать к Серафине.

– В этот раз не поддавайся, – попросил Адамо.

Я улыбнулся и поставил бутылку. Надо было драться с Адамо и раньше.

Серафина

Волнуясь за свою семью, особенно за Самюэля, я лежала в постели и таращилась в потолок. Брат так сильно хотел меня защитить, что я боялась, как бы он не совершил безрассудную глупость, вроде атаки на Фальконе. И тогда его наверняка убьют. Я хотела, чтобы меня спасли, но если что-то случится с Сэмом, я этого не переживу. Уж лучше страдать и терпеть общество Римо, чем видеть, как кто-то причиняет брату боль.

Я вспомнила, какими глазами Сэм смотрел на то, как Римо режет мне руку, и на душе стало совсем тяжело. Взгляд брата причинил мне больше боли, чем неглубокий порез. Но зато в тот момент я поняла кое-что важное о Римо. У него была слабость, как-то связанная со шрамами на руках и его братьями.

За дверью замерли шаги, и кто-то постучал. Удивленная, я села на постели. Никто раньше не утруждал себя вежливым стуком.

Я встала. Замок щелкнул и дверь распахнулась. Молодая женщина с темными волосами и темными глазами, в красном летнем платье, вошла в комнату. Она была ниже меня и, скорее всего, мне дали именно ее одежду; вот почему длинная ночнушка доходила мне всего лишь до середины икры.

Я никогда ее не встречала, но уже знала, кто она. В нашем мире она была известна всем.

– Киара Витиелло, – произнесла я.

Бедняжка из семейства Фамилья, которую бросили на растерзание волкам Фальконе. Все знали об этом союзе. В нашем клане среди женщин эта свадьба была слухом года. Мне было жаль девушку, но она выглядела так, словно в жалости не нуждалась.

– Теперь я Киара Фальконе, но да, это я. – Она обернулась через плечо и слегка нахмурила брови. Я посмотрела туда же – в коридоре стоял Нино Фальконе.

– Тебе не обязательно здесь оставаться. Мы с Серафиной просто поговорим. Она не представляет для меня угрозы.

Он что, боялся, что я нападу на его жену? Использую ее как живой щит, благодаря которому смогу вырваться из дома? Но я не была достаточно смелой для такого поступка. И я знала, что ждет меня в случае неудачи – от взгляда Нино у меня по спине побежали мурашки.

– Я останусь, – произнес он уверенно, зашел в комнату, закрыл за собой дверь и встал, прислонившись к стене. – Если хоть на шаг подойдешь к моей жене, последствия будут печальными.

Киара покраснела. Она улыбнулась так, словно хотела извиниться, и, подойдя к Нино, положила руку ему на грудь. Я не слышала, что она говорит, но выражение его лица оставалось непреклонным. Он качнул головой, и Киара вздохнула.

Она подошла ко мне. Я с опаской смотрела на нее. Она не только была Витиелло, но и Фальконе. Ни одна из этих фамилий меня не обнадеживала.

– Прости. Он пытается меня защитить, – улыбнулась она.

Я окинула Нино взглядом.

– Это видно.

Его лицо застыло, словно маска. Римо порой ухмылялся или кидал на меня свой фирменный устрашающий взгляд, но это было лучше, чем непроницаемое лицо Нино, поскольку я не сомневалась, что он такой же жестокий и необузданный, как и его братья, но из-за выражения лица было непонятно, чего от него ждать.

Киара протянула мне руку.

– Зови меня Киара.

Я замерла, но потом ответила на рукопожатие.

– Серафина.

– Прости, – она тепло посмотрела на меня.

– Это не ты должна извиняться, – заметила я и снова села на постель.

– Боюсь, мои извинения будут единственными, которые ты услышишь, – неодобрительно произнесла она. По крайней мере ей, кажется, не нравилось, что ее сумасшедший деверь меня порезал.

– Мне не нужны извинения от Римо. Я хочу, чтобы он лежал у моих ног в луже собственной крови.

Я улыбнулась Нино, пытаясь понять, о чем он думает, но ни один мускул на его лице не дрогнул. С таким же успехом он мог быть не человеком, а ледяной статуей. Если бы я могла спровоцировать его или заставить проявить неосторожность, я смогла бы проскочить мимо. И если я когда-нибудь попытаюсь сбежать, надо будет убедиться, что его нет поблизости.

Киара села рядом со мной на постель и разгладила ладонями подол платья.

– Тогда встань в очередь. В мире полно тех, кто хочет его убить.

Она мне нравилась.

– И ты одна из них? – спросила я, сдерживая улыбку.

– Нет, – ответила она и сжала губы.

– Так это он причиняет тебе боль? – Я кивнула на ее хладнокровного мужа, и только теперь заметила опасный огонек, мелькнувший в его глазах. Очевидно, он не был так же беспристрастен, когда дело касалось жены.

Киара бросила взгляд на Нино и одарила его улыбкой, которая меня удивила.

– Нино никогда меня не обидит. Ведь я его жена.

Ее слова звучали искренне, и в них было столько любви. Я слышала слухи о том, что с ней случилось и что Фальконе сделали с ее дядей. Возможно, она была им благодарна.

– Зачем ты пришла? – спросила я.

– Я думала, тебе понравится женское общество.

– Я хочу домой, к своей семье. И хочу, чтобы Римо прекратил все это. Вот что мне на самом деле нужно, – зло прошептала я. Мне было жаль обижать Киару, но я не могла сдержаться.

– Знаю, – кивнула она.

– Вряд ли ты хочешь предложить свою помощь. Ты предана Фальконе.

– Все так. – Она снова посмотрела на Нино. – Они моя семья.

Я отвернулась, думая о своей семье, о Самюэле, и сердце мое словно сжали тиски. Киара придвинулась ближе, и я немного испугалась, а Нино напрягся и распрямился. Но, не смотря на его опасения, она приблизила губы к моему уху и прошептала:

– Эти мужчины жестоки и властны, но это не все качества, которые у них есть. Думаю, ты можешь достучаться до Римо. Надеюсь, вы поймете друг друга. – Она отодвинулась и встала. – Посмотрим, что я могу для тебя сделать. Возможно, тебе разрешат выходить из комнаты. Мы могли бы сидеть в саду. Я не вижу причин, по которым твое заточение должно быть невыносимым.

Я внимательно посмотрела на Киару. Она меня удивила, но если она действительно думала, что я могу достучаться до Римо, значит, жизнь в Вегасе окончательно промыла ей мозги.

Глава 7

Серафина

В комнате не было часов, но я предположила, что сейчас почти полдень. Я ничего не ела и не пила, кроме куска холодной пиццы и водопроводной воды. Наверное, это была еще одна задумка Римо.

Глядя в окно, я пыталась понять, где заканчиваются владения Фальконе, но с моего наблюдательного пункта казалось, что садам семейства нет конца.

Что сейчас делает Самюэль? Я закрыла глаза. Он будет винить себя в том, что произошло. Я знаю брата. Он всегда был моим защитником. Как бы мне хотелось услышать его голос, сказать, что он не виноват. А мама и папа…

Я надеялась, что они по крайней мере смогли утаить правду от Софии. Она еще слишком юная и невинная, чтобы знать об ужасах нашего мира.

Стук в дверь, сопровождающийся щелчком замка, заставил меня обернуться. Я поморщилась от тупой боли в голове в районе лба. Подросток в боксерских шортах и майке зашел в комнату. У него были каштановые вьющиеся волосы, худощавое, но мускулистое тело.

– Привет, – нерешительно произнес он. Взгляд его карих глаз был добрым. – Римо прислал меня за тобой.

– А ты кто? Его мальчик на побегушках? – не сдвинувшись с места, спросила я.

Парень улыбнулся беззаботной, искренней улыбкой. Не многие в наших кругах могли позволить себе такую.

– Я самый младший из братьев, так что практически да.

Его доброта меня обезоружила. Она казалась настоящей. Я посмотрела на его руку – на ней не было татуировки Каморры с ножом и глазом.

– У тебя не было посвящения?

– Оно будет через пару дней. – Его улыбка погасла.

– Но ты этого не хочешь? – с любопытством произнесла я.

Выражение дружелюбия на его лице сменилось настороженностью.

– Не будем заставлять Римо ждать.

Он открыл дверь шире и жестом попросил меня выйти в коридор. Интересно, что он сделает, если я откажусь подчиниться? Он выше меня и намного сильнее, но отчего-то мне казалось, что этому парню не понравится применять силу. Если бы он был моим единственным противником, я бы воспользовалась шансом, но Римо был внизу.

Я последовала за ним через длинный петляющий коридор.

– Кстати, я Адамо, – представился он.

– Серафина. – Я бросила на него взгляд.

– Знаю.

– Наверняка все Фальконе принимали участие в моем похищении, – пробормотала я.

Он свел брови, но ничего не ответил. Но в его глазах было нечто вроде стыда и неодобрения.

Через несколько минут мы спустились в нижнюю часть дома, в какую-то комнату вроде игровой, с баром, диванами, телевизором и боксерским рингом. На полу в пыли и кусках штукатурки валялась боксерская груша, и Римо стоял над ней с таким выражением лица, словно груша оскорбляла его взор. Он тоже был в бойцовских шортах. И только в них.

Вдруг в моей памяти пронесся образ Римо, который принимал вместе со мной душ, совершенно обнаженный. Я мало что помню о тех часах, да и о последующих тоже, и сейчас мой взгляд скользил по его мышцам, множественным шрамам, которые указывали на его жестокое прошлое и настоящее. Каждый дюйм тела Римо излучал опасность. Его габариты, мускулы, шрамы, но больше всего – его глаза.

Он посмотрел на меня, и мне, как всегда, было тяжело выдержать его взгляд. В присутствии Римо люди чувствовали себя как ягнята в стае волков. Первым желанием было отвести взгляд, потому что весь его вид выражал требование к подчинению.

Адамо плюхнулся на диван и взял джойстик. На кофейном столике возле него лежала пушка.

Римо подошел к нему.

– Адамо, – громко сказал он, указывая на пистолет. Вот черт.

Тот ахнул и положил пушку себе под ногу.

– Я даже не знаю, как ею пользоваться, – солгала я.

– Ты хорошо врешь, – мрачно усмехнулся Римо.

Кожа его была покрыта испариной, словно он не удосужился принять душ после тренировки.

– Зачем ты меня позвал? Решил преподать мне еще один сеанс пытки?

Римо взглянул на мою рану и выражение его лица стало тверже.

– На кухне есть еда и кое-что из напитков, но если ты предпочитаешь что-то покрепче, угощайся, – он кивнул в сторону бара, заставленного початыми бутылками скотча, бурбона, виски, джинаq и всего прочего.

Естественно, я не собиралась напиваться, будучи в плену у Каморры.

– Мне позволят ходить по дому? – спросила я.

Римо усмехнулся:

– Не думаю, что мы уже достигли такого уровня взаимного доверия.

– Мы никогда не достигнем никакого уровня доверия, Римо.

За моей спиной раздались шаги, и я полуобернулась, чтобы все равно держать Римо в поле зрения. Он понял это, и приподнял уголки губ.

В своей высокомерной развязной манере в комнату вошел Савио.

– Я привел того, кто повесит грушу обратно.

– Ты ходил где-то четыре часа. – Римо отвел от меня взгляд и посмотрел на брата.

– Мне нужно было еще кое-что сделать, – пожал он плечами.

Римо неодобрительно помотал головой.

– Однажды ты меня окончательно выбесишь.

Савио, кажется, не сильно обеспокоился, хотя я сомневалась, что он был так же безэмоционален, как Нино. Просто Савио знал, что ему нечего бояться, когда дело касается угроз старшего брата. Меня это удивило, и я решила обдумать это позже.

– Раз уж ты здесь, присмотри за нашей гостьей, пока она будет есть в кухне. Я приму душ и сменю тебя.

– Я не гостья, – усмехнулась я, – а пленница.

– Одно и то же, – ответил Римо.

Возможно, но лишь в его воспаленном мозгу.

– Я тоже мог бы за ней присмотреть, – предложил Адамо.

Савио и Римо обменялись взглядами. Они то ли беспокоились за младшего брата, то ли думали, что он поможет мне сбежать. Очень интересно.

Римо прищурился и прошел мимо меня, задев мою руку своей, и я инстинктивно отшатнулась.

– Пойдем, – приказал Савио.

Я пристально посмотрела на Адамо, который с неодобрением провожал взглядом удаляющуюся фигуру брата. Кажется, я нашла одно слабое звено в их семье.

Вслед за Савио я поднялась на первый этаж дома и прошла в огромную кухню.

Он указал на кастрюлю на плите. Я подняла крышку. Внутри оказался оранжевый суп.

– Что это?

– Откуда мне знать? – протянул Савио, усаживаясь на стоящий у кухонного стола стул. – Наверное, что-то без мяса. Киара вегетарианка.

Я нахмурилась, стараясь различить хоть какие-то эмоции в его голосе. Кажется, я уловила нотки заботы в том, как он произнес ее имя. Повернувшись к плите, я принюхалась.

– Тыквенный суп, – констатировала я.

Савио пожал плечами.

– Я тоже буду.

Я уставилась на этого высокомерного ублюдка. Он что, думает, я подам ему обед?

– Почему бы тебе не поднять свою ленивую задницу и не налить суп самому?

Он и правда встал и приблизился ко мне. Он поставил руки на плиту, прижав меня к ней.

– Я не Римо, – тихо произнес он, – но я – Фальконе, и я люблю, когда льется кровь. Так что следи за своим языком.

Я ничего не ответила. Савио был по-своему жутким. Суп начал закипать, и Савио наконец отошел и повернулся ко мне спиной. Я открыла шкафчик в поисках половника, и тут у меня созрел план. Нино нигде не было видно. Римо был наверху, принимал душ. Только Адамо еще оставался в комнате внизу, и должно быть, здесь был работник, вешавший грушу. Но работник, зная законы Лас-Вегаса, вряд ли придет мне на помощь. Так что теперь мне представилась отличная возможность.

Я схватила тяжелую кастрюлю за ручки и развернулась, чтобы улучить момент, но Савио вдруг резко обернулся. Я швырнула кастрюлю с кипящим супом прямо в него. Он удивительно ловко увернулся и от кастрюли, и от ее содержимого. Лишь немного оранжевых брызг попало на него. Я попыталась пробежать мимо, но он схватил меня за запястье и с приводящим в бешенство высокомерным видом скрутил. Я ударилась бедрами о край стола и локтями о столешницу – и осталась стоять, нагнувшись, с неприлично выставленным задом.

– Мне нравится, как в этой позиции выглядит твой зад, – прокомментировал Савио.

– Только если ты просто смотришь и не трогаешь, – предупредил Римо.

Я повернулась.

Он стоял в дверях и оглядывал устроенный беспорядок.

– Что за хрень здесь происходит?

Савио поморщился, оглядывая майку, и потом, нахмурившись, посмотрел на меня.

– Эта дрянь решила сварить меня заживо.

Я распрямилась, пытаясь не показывать, что боюсь наказания за нападение, но Римо только рассмеялся. Раскатистый смех, от которого у меня по коже пробежали мурашки.

– Хорошо, что тебе это кажется смешным, – пробормотал Савио. – С меня хватит. В следующий раз, когда ты будешь занят, пожалуйста, проси об одолжении Нино.

Он медленно вышел из кухни, ни разу не обернувшись.

– Прибери здесь, – приказал Римо, кивнув на пол. Его голос был уже не таким веселым.

Я не сдвинулась с места.

Римо обошел оранжевое озеро супа на полу и, встав прямо передо мной, взял за подбородок.

– Позволь дать тебе совет, Ангел. Получше выбирай время для драки, – промурлыкал он угрожающе. – И ты помоешь пол. Мне насрать, что твои белые благородные ручки замараются тяжелой работой.

Я опустила взгляд, уж слишком жестко Римо смотрел на меня.

– Где швабра?

Римо повернулся к двери.

– Я приду ровно через две минуты, а ты будешь стоять на месте и не сдвинешься ни на один гребаный миллиметр. Поняла?

Я сжала губы – маленький жест неповиновения, хотя Римо и так знал, что я его послушаюсь. Немногие рискнули бы противостоять Римо в такой момент, хотя я надеялась, что однажды окажусь среди этих избранных.

Римо

Я подошел к шкафу с хозяйственными принадлежностями. Савио стоял, опершись о барную стойку; он лечил свое уязвленное эго стаканом с крепкой выпивкой.

– В следующий раз тебе стоит быть более внимательным.

– Из нас двоих, – он удивленно посмотрел на меня, – это тебе надо быть более осмотрительным. Она твоя женщина, не моя. Однажды она попытается и тебе обварить член.

– Я контролирую Серафину. Так что не волнуйся.

Я взял швабру и ведро и вернулся на кухню. Серафина стояла ровно на том же месте, где я ее оставил. Она хмуро смотрела на пол.

Она снова меня удивила. На фотографиях в интернете и в материалах о ней я видел лишь ледяную принцессу. Холодную, гордую, хрупкую. Женщину, которую можно сокрушить так же легко, как фигурку, слепленную из первого снега. Но Серафина оказалась не такой. Ее будет трудно сломать, но возможно, потому что я знаю, как именно это делается. Однако к ней нужен другой подход. Даже лед тает под теплыми лучами солнца.

Я дал ей швабру и ведро, и она безропотно взяла их. Избегая моего взгляда, она наполнила ведро водой и поставила его. Я очень быстро понял, что Серафина никогда не пользовалась шваброй. Она плескала слишком много воды на пол.

Облокотившись о столешницу, я молча наблюдал за ней. Ей бы взять тряпку и, встав на колени, протереть пол как следует, но она слишком гордая, чтобы стоять на коленях в моем присутствии. Гордая, сильная и невозможно красивая, несмотря на то, что она слегка вспотела и ее одежда покрылась пятнами супа.

Грязная лужа все так же растекалась по полу, и Серафина наконец сдалась.

– Это плохая швабра.

– Дело не в швабре, поверь мне.

– Меня растили не для того, чтобы я мыла полы, – заявила она. Прядь непослушных волос прилипла к ее щеке.

– Тебя растили для того, чтобы ты ублажала мужа и раздвигала перед ним ноги.

Глаза ее расширились, а лицо перекосило от гнева.

– Меня растили, чтобы я заботилась о своей семье и была хорошей женой и матерью.

– Ты не умеешь готовить, убирать и, наверное, ни разу в жизни не меняла подгузник. Хорошей матерью тебе не стать в принципе.

Она отбросила швабру и пошла ко мне, остановившись на полпути.

– Да что ты знаешь о хороших матерях? Или о том, как быть нормальным человеком?

Сердце у меня пустилось вскачь, но я взял себя в руки.

– По крайней мере я знаю, как менять подгузник, и я защищал своих братьев, когда они нуждались во мне. Это больше, чем то, на что способна ты.

– Когда это ты менял подгузники? – нахмурилась она.

– Когда Адамо был маленький. Мне было десять. – Не надо было этого говорить. Серафину не касается мое прошлое. – Пойдем. Сомневаюсь, что ты справишься. Тем более уборщица все равно приедет завтра утром.

– Ты заставил меня мыть пол, хотя у тебя есть уборщица?

– Твоя гордость тебя погубит, – заметил я.

– А тебя погубит твоя злоба.

– Значит, падем вместе. Разве не так начинаются все трагические истории любви? – Я ухмыльнулся, произнося последнее слово. Любовь… Просто потеря сил, не более. Мать любила нашего отца. И ненавидела его. Но любовь не давала ей сделать то, что должно. Она позволяла отцу бить и насиловать ее, позволяла ему избивать нас, потому что тогда он хотя бы не бил ее. Она никогда за нас не заступалась. Она была трусливой и, что еще хуже, обращала его гнев против нас, чтобы защититься самой. Единственное, до чего она додумалась, это отомстить отцу, прикончив его же сыновей, свою плоть и кровь. Она была слишком слаба, чтобы в доме, полном оружия, всадить нож в спину мужа в тот же день, когда он впервые поднял на нее руку. О нет, она выбрала легкий путь.

– Не будет у нас никакой любовной истории. Ни трагической, ни грустной, и уж точно счастливой не будет. Все, что ты получишь, это мою ненависть, – с жаром произнесла Серафина.

– Приемлемо, – ласково ответил я. – Ненависть сильнее любви.

* * *

Нино присоединился ко мне вечером на террасе.

– Савио рассказал, что случилось.

– У нее сильная воля.

– Она – проблема, – поправил меня брат. – Опасно держать ее под крышей нашего дома.

– Только не говори, что ты испугался девчонки, – криво усмехнулся я.

Выражение лица Нино не изменилось.

– К счастью, я не испытываю страха.

– Продолжай в том же духе.

Страх так же бесполезен, как и любовь, и даже хуже – страх калечит еще сильнее.

– Я беспокоюсь за Адамо. Через два дня его посвящение. Если мы будем держать здесь пленницу, он может передумать приносить клятву верности.

– Думаешь, он откажется от татуировки? – спросил я, обернувшись к Нино.

– Не знаю, – вздохнул он. – В любом случае, он со мной не общается. Он проводит время только с Киарой.

– Адамо бунтует, но он все еще Фальконе. Может, мне на него надавить?