Витторио: Вор

Гаснущие звёзды в небе Морх тоже не узнавал, всё ещё хуже, чем казалось изначально. Он не только не в родной стране, но и за пределами известного ему мира! Мысль о том, что мир не один, для Морха, конечно, была не новой. Одних только Небес не сосчитать, значит и земных должно быть много. Да вот только записей об этом не было, как и о путешественниках между реальностями. Может быть, кто-то из дотошных имперских магов пытался прорвать ткань мироздания и проникнуть за его пределы, но памяти о таких смельчаках не осталось. Возможно, Морх был первым, кому это удалось, но… как?

«Хорош же путешественник, который даже дня не проживёт в новом мире!»

Мысленно сказал он сам себе и закашлялся, сплюнув кровью. Гадство. Если он всё ещё не сдох, значит Карралтай совершил ошибку! Безупречный, идеальный, светящийся от своей праведности Карралтай! Меч не задел сердце и прошёл через лёгкое, что тоже радости не прибавляло, как и раненая ещё до казни нога во время поединка. Порезанное плечо по сравнению с этим мелочь, не стоящая внимания.

Сильно кружилась голова, иногда Морх шёл на ощупь, ориентируясь лишь на звук и свежий запах воды. В воздухе приятно пахло чем-то ещё, наверное, цветами. Ощущая себя полуслепым, Морх находил в этом мрачную иронию. Сестра Серебряный Ветер была лишена глаз с раннего детства, а теперь они будто поменялись местами.

На берег он вышел, кажется, ещё слабее, чем был. Меч выпал из дрогнувших пальцев. Морх с трудом держался на ногах, он попытался присесть на корточки, чтобы зачерпнуть воды, но вместо этого упал на колени. Вокруг потемнело и последнее, что он почувствовал, это обжигающий холод воды на лице.

Когда Морх пришёл в себя снова, то оказался лежащим на берегу на спине. Одежда промокла, но из-за жара он не чувствовал холода. Всё бы ничего, но Морх точно не ожидал очнуться с чужими пальцами во рту! Незнакомая девица зачем-то рассматривала его зубы и делала это с большим любопытством. От удивления Морх стиснул челюсти, девушка вскрикнула и выругалась на чужом языке. Он вцепился рукой ей в горло, но в мгновение ока почувствовал холод стали у собственной шеи.

Это уже интересно. Морх посмотрел девушке в карие глаза, она выглядела удивлённой и немного напуганной. Кажется, не так уж часто ей приходится угрожать кому-то оружием. Морх решил помочь несчастной определиться и сам подставился под нож. Ну же, лишь надавить сильнее! Вон уже кровь потекла, всего одно движение! Добивай или помогай, разницы никакой. У незнакомки оказалась кишка тонка и она выбрала второе.

Морх несколько раз терял сознание, слыша лишь её болтовню. Не без удивления он обнаружил, что улавливает смысл слов, хоть язык был чужой и весьма неблагозвучный. Однако сам предпочёл молчать, потому что не знал, чего от неё ожидать и что можно о себе рассказывать. Зелье, которое спасительница влила ему в рот, оказалось на вкус редкостной дрянью. Морху приходилось пробовать вещи похуже, но тут он не смог удержаться и закашлялся, непроизвольно выплюнув половину.

Снадобье подействовало быстро, головокружение прошло, боль немного отступила, а в теле прибавилось сил. Не бог весть что, но доковылять до храма, о котором она говорила, видимо хватит. Девица что-то щебетала и щебетала, он слушал речь краем уха.

– Я Беатриче, – назвала она своё имя, когда они шли к лодке.

– Беатрис, – повторил Морх, пробуя чужой язык.

С первого раза произнести незнакомые слова получилось не очень, что новая знакомая, конечно, заметила и повторила своё имя ещё раз, будто он дурачок какой и сразу не запомнил. Запомнил! Морх ничего не забывал, ни одной мелочи.

– Сам-то кто?

Морх остановился, раздумывая об ответе. На его родине это имя вызывало ужас, ненависть и презрение. Какая реакция будет у местных, он не знал, и всё же, подумав, решил не таиться. Если и тут есть враги, они узнают его по всем известным приметам. Мало кто ещё мог похвастаться столь яркой внешностью.

– Морх Дар'Лара, – бросил он с вызовом и с любопытством следил за реакцией.

Но вместо благоговейного ужаса или немедленной попытки с ним расправиться Беатриче только пожала плечами. Она предположила, что он из какой-то там Эйрин и почему-то по её мнению должен быть причастен к эльфам, о которых никогда не слышал. К вящему расстройству спасительница продолжила болтать без умолку дальше. Как жаль, что местных женщин воспитывают столь говорливыми в присутствии незнакомых мужчин!

Путь до города с режущим ухо названием Венца прошёл без приключений, если не считать того, что Морх ненавидел море и плавание. Его попросту укачивало на большой воде и одного единственного путешествия в прошлом было достаточно, чтобы по своей воле он никогда не ступал на борт судна, большого или малого. Уже в городе они встретили патруль и Беатриче радостно сдала Морха им на руки, что было вовремя, потому что действие зелья начинало слабеть. Патрульные посмотрели на чужеземца с большой опаской.

Из разговора стражников стало понятно, что совсем недавно разбили банду речных разбойников, свирепствовавших на островах близ города. Морха приняли за одну из жертв, потому что на бандита по их мнению он похож не был, а на беспечного путешественника, отбившегося от каравана, вполне.

Такая легенда была хороша, так что он не стал разубеждать людей. Они сами решили, что Морх если уж не знатен, то точно богат и из хорошей семьи. Никакого обмана! Он с трудом удержался, чтобы не засмеяться им в лицо. Молодой господин без кола и двора, очень смешно. Но, видно, не для местных, разглядывавших его с ног до головы. Разве могли они знать, что роскошные шёлковые одежды, которые Морх так любил, добыты банальным грабежом? Конечно же нет. Кто бы мог заподозрить в красивом молодом человеке в богатых одеяниях убийцу, который с удовольствием перережет чьё-то горло за уместную цену? Красота не раз помогала ему пудрить мозги простакам в Небесной империи, поможет и здесь.

Как они оказались в городе, Морх помнил урывками. Единственное, что крепко врезалось в память, это шум, огромное количество людей и запах рыбы, которым тут, кажется, пропиталось всё на свете. А ещё вода. Много воды и бессчётное количество мостов. Морх увидел лишь крохотную часть города, но у него уже создалось впечатление, что большее число улиц в этом городе просто каналы с плавучими лавками, мимо которых туда-сюда сновали многочисленные лодки.

– Мать Артемисия! Найдите кто-нибудь матушку!

Слышал он на краю сознания.

– Отведите к младшим жрицам…

…раны тяжёлые, мы не можем обещать, что…

***

…Морх очнулся в небольшой комнате в чистой постели. Через небольшое окно внутрь проникал солнечный свет, но на стенах всё ещё горели масляные светильники. Запах животного жира в них смешивался с тягучим ароматом лекарственных трав и благовонных смол.

Кто-то его раздел, смыл кровь и грязь, перевязал раны. От бинтов шёл острый запах заживляющих мазей, от них горела кожа, но приходилось терпеть. Рядом ощущалось чьё-то присутствие. Морх скосил глаза в сторону и увидел совсем молодую девушку в скромном коричневом платье без украшений. Светлые волосы были убраны под платок на голове, так что из-под белой ткани выбивалось лишь несколько волнистых прядей. У неё было маленькое аккуратное лицо, светлая от природы кожа. Наверное, ей велено было следить за его состоянием, но девушка мирно спала, сидя на невысокой скамеечке.

Почувствовав на себе взгляд, она очнулась, встретившись глазами с Морхом. Дева смутилась и густо покраснела, розовый румянец залил её щёки. Какая милая невинная пташечка, подумалось ему.

– Лежи здесь, – воскликнула она, вскакивая со скамейки. – Я должна сказать старшей жрице, что ты очнулся.

– Лежу.

Морх улыбнулся, девчонка покраснела ещё сильнее и стрелой выскочила из комнаты. Забавная, так смущается, будто и правда чиста и невинна. Долго в одиночестве Морх не пробыл, дверь открылась, и в комнатку вошла уже знакомая послушница с вещами в руках и та, кого она назвала старшей жрицей. Это была высокая женщина с древесного оттенка кожей, тёмно-рыжими волосами и чёрными глазами. В довершение ко всему можно было разглядеть острые кончики длинных ушей, подозрительно походивших на оленьи. Если под юбкой у неё копыта, Морх бы не удивился. Что это за мир такой, где в храмах служат такие странные существа?

– В первый раз видишь сильвана? – жрица мягко улыбнулась и посмотрела на Морха. – Тогда привыкай, это тебе не отсталые северные провинции, а Венца. Вот твоя одежда, её постирали и зашили, наденешь, когда сможешь вставать. Меч тебе вернут, когда покинешь эти стены. Я Артемисия, старшая жрица. Ты в храме святой Селесты, покровительницы милосердия и врачевания, оружие здесь не носят, тебе следует учитывать это и уважать наши традиции. А теперь будь добр, сядь, мне нужно осмотреть раны и поменять повязки. Дора, милая, стой рядом и смотри, как это делается, тебе нужно учиться.

Морх снова встретился взглядом с Дорой. У неё оказались бледно-голубые глаза, и сейчас они расширились от ужаса. Послушница, видно, была совсем неопытной и в жреческом, и в целительском деле. Когда Артемисия откинула одеяло по пояс и Морх, поморщившись, сел, Бедная Дора не знала куда себя деть, чем изрядно позабавила. Она что, воспитывалась в изоляции от остального мира? Или здесь такие строгие моральные устои?

– Хм, – Артемисия сняла бинты, чтобы осмотреть его. – Да ты везунчик, быстро восстанавливаешься, я колдовала над тобой три дня подряд. Тебя так отделали, что удивительно, что ты вообще до нас живым добрался. Видно, Селеста благоволит тебе. Самое страшное позади, раны не загноились, заразы нет, так что через неделю будешь как новенький.

Три дня! Конечно, без магии такое было бы невозможно, что не могло не радовать. Это значит, что после восстановления он сможет творить заклинания и сам. Морх улыбнулся этой мысли. Уж что-что, а расставаться с колдовством не очень-то хотелось. Облегчает жизнь, знаете ли, как и расширяет возможности для… развлечений.

– Пока ты спал, приходили люди дома Фиоре и очень интересовались тобой. Ты ведёшь с ними дела?

– Нет, – коротко ответил Морх. – Я таких не знаю.

И внутренне напрягся. Конечно было бы наивным полагать, что его появление на, как выяснилось, изолированном от города острове, не останется незамеченным. Ясное дело, кто-то да заинтересуется его личностью, не шпион ли он? Не конкурент ли? Или, быть может, возможный союзник? Или совершенно ничего не значащая личность, с которой нельзя ничего поиметь.

– И к лучшему, прости Селеста мои слова, – кивнула жрица. – Это не то семейство, с которым стоит иметь дело ни благочестивым венцианцам, ни иностранцам. В храме нет иной власти кроме божественной, нам, жрицам, нет дела, богат ты или беден, преступник или нет, это не наше право судить и решать. А вот за стенами этой обители… – Артемисия бросила короткий взгляд на окно. – Там будь осторожен.

Во время разговора жрица не отвлекалась от своего дела. Артемисия бесцеремонно сдёрнула одеяло с правого бедра и принялась проверять шов. Дора, которая в этот момент накладывала свежую мазь на свежий рубец на плече, вздрогнула и выронила из рук керамическую ёмкость. Морх готов был проклясть собственные рефлексы. Расплатой за молниеносную реакцию стала сильная боль во всём теле, но это уже не важно. Баночка с мазью поймана, а бедная дева уже покорена без единого слова. Что ж, по крайней мере неделя в храме не будет скучной.

Глава 4.

Грехопадение

– Я принесла тебе обед.

Через некоторое время после того как Артемисия проверила как идёт лечение и была сделана перевязка, Дора вернулась снова. На этот раз она была с деревянным подносом, от керамической пиалы поднимался пар, Морх уловил запах рыбного супа.

– Садись поудобнее, я поставлю всё на прикроватный столик.

Садись поудобнее… Легко сказать, кровати тут были жёсткие, как и подушка. Морх не был неженкой, в конце концов вырос на улице, но он чувствовал себя ещё слишком слабым, это раздражало и делало капризным.

– Как вы на этом спите? – спросил он, пытаясь устроиться поудобнее.

Морх мог бы проделать это с каменным лицом, но решил добавить немного драматизма. В конце концов, ещё парочка подушек не повредит. Он потянулся за пиалой с супом. В густом бульоне помимо рыбы плавали кусочки незнакомых ему овощей, разве что кружочки моркови были абсолютно такими же как и на родине. А вот что это белое и мягкое такое плавало… Морх выудил ложкой кусочек и опасливо принюхался. Ох, лучше бы он сейчас поел жареных пирожков с рубленым мясом внутри.

– О, – Дора как-то смущённо улыбнулась, будто стеснялась скромной обстановки вокруг. – Ты должно быть не привык к такому, я же слышала, что о тебе говорят…

Морх поперхнулся супом, который уже успел проглотить. В целом оказалось не так плохо как бывало во время скитаний (и лучше бы деве не знать, что порой приходилось есть), но без привычных специй и пряностей безвкусно.

– А что обо мне говорят? – спросил он и хитро прищурился.

Морх не знал, стоило ли ему напрягаться или нет. В конце концов, он не успел ещё сделать ничего из того, из-за чего его будут искать, пытаясь убить из мести или казнить как положено по закону.

– Ну… – Дора присела на ту же скамеечку, на которой недавно и уснула. – Что ты благородный господин откуда-то издалека и путешествуешь инкогнито. А ещё… А это правда, что у тебя в роду эльфы? В Венца есть сильваны как наша старшая жрица, но эльфы тут бывают крайне редко, на юге им не нравится. К тому же, – Дора понизила голос до шёпота, – они язычники. Наверное, твоим предком был кто-то из них, они очень красивые и… Прости, я болтаю много лишнего, да?

– Да что ты, очень интересно.

Ответил он не задумываясь, а сам переваривал услышанное. Что ж, его ни в чём никто не подозревает, а значит будет немного спокойного времени, чтобы восстановиться прежде чем уйти отсюда. Легенда про благородного господина Морху понравилась, это было очень иронично по отношению к тому, у кого ничего нет за душой. Эльфы в роду… Да он родителей-то своих ни разу в жизни не видел и не уверен, что хотел бы знать, кем они были.

Когда-то в детстве он любил представлять своих отца и мать, придумывал разные легенды, но суровая реальность очень быстро разошлась с мечтами. И вот сейчас Дора видела в нём кого-то красивого и богатого, и он благосклонно позволит ей заблуждаться дальше. Морх ей явно нравился, а значит была хорошая возможность вызнать побольше о том, среди каких людей он оказался. То, что его не считали демоническим отродьем, уже не могло не радовать.

Дора охотно поддержала разговор, она была очень рада, что кто-то её слушает. Так он узнал, что девушка послушница здесь, в храме Селесты. Она помогает по хозяйству, выполняет мелкие поручения и учится у старших жриц целительству. Дора по её словам рано потеряла родителей и с детства воспитывалась тут, не имея возможности общаться и играть со сверстниками, для которых была слишком занудной. И, хоть Морх был явно её старше, он казался ей более близким собеседником, чем жрецы.

Храм Селесты небольшой, в нём постоянно проживало лишь несколько жриц и Дора. Были ещё миряне, которые в качестве служения помогали посильным трудом по хозяйству. В большом зале проводили праздничные обряды и свадьбы, в восточном крыле находилось несколько палат для больных, а в отдельной капелле малые алтари со святынями, которые, как считалось, исцеляли от болезней. Как с благоговейным шёпотом сообщила Дора, в одной из священных шкатулок лежала прядь волос с головы святой Селесты, а вот руку, усыпанную драгоценностями, перевезли в большой храм на востоке. Ходили слухи, что язычники хотели выкрасть святыню, чтобы осквернить её, но не вышло – не иначе милость святой. Морх еле удержался от ехидного вопроса насчёт того, где же у бедной Селесты остальные части тела.

– Мы можем с тобой сходить помолиться, если хочешь. Артемисия сказала, тебе уже можно вставать и будет полезно двигаться.

Морх рассеянно кивнул. Святилища, алтари, это всё конечно интересно, но был в этом месте какой-то секрет. В самом сердце оплота святости и чистоты. К Морху ещё не вернулась чувствительность полностью, но знакомые тёмные энергии он ощущал прекрасно.

– А что ещё тут есть? – спросил он как бы невзначай. – Ты рассказала только о восточном крыле.

– Ещё? Зал для отпевания мёртвых.

Морх заметно оживился:

– О-о-о, светлые жрецы занимаются некромантией?

– Ш-ш-ш! Во имя Селесты, что ты такое говоришь!

Дора аж подскочила в порыве закрыть ему рот рукой, но вовремя опомнилась. Её глаза блестели от возмущения, щёки пылали, ещё немного, и она вспыхнет как факел. Диковатый в праведном гневе вид девушки Морху понравился. Всё-таки таится там что-то в глубине милой светленькой крошки.

– А? Что я такого сказал, я ничего не имел в виду. Простое любопытство.

– Изучать и практиковать это богомерзкое искусство и любое иное чёрное колдовство запрещено и карается смертью. В доме Селесты, – Дора смягчилась, – мёртвых готовят в последний путь и провожают душу покойного. В этом месте нет зла и жрицы следят за тем, чтобы призраки и мертвецы не беспокоили людей. Впрочем, это не лучшая тема за обедом, да? Суп вкусный?

– Да, – честно соврал Морх, – очень. А медовых конфет на десерт тут не подают?

Дора рассмеялась:

– Ну ты шутник, какие конфеты? Это слишком дорого. Ты наверное привык есть их каждый день, но мы живём намного скромнее. Что ж, – девушка заставила себя улыбнуться, – у меня ещё много дел, но я приду к тебе завтра. Артемисия сказала не спускать с тебя глаз.

Морх проводил послушницу взглядом. Не спускать глаз, значит. Старшая жрица, видать, не так проста, возможно что-то почувствовала. Или же просто не доверяет странному чужаку и в таком случае она весьма умна. В отличие от наивной Доры.

…Ночью он почувствовал, что в комнате кто-то есть. Будь Морх обычным парнем, его пульс бы наверное сейчас зашкаливал от страха. Но он был опытным убийцей и колдуном, а потому сердце билось ровно. Он ничуть не подал вида, что проснулся, готовый в любой момент ударить. Отсутствие меча рядом не расстраивало, при надобности Морх мог убить и голыми руками. Он отлично знал анатомию человеческого тела и места, куда достаточно всего одного сильного удара, чтобы противник никогда больше не встал.

И вот сейчас он весь обратился во слух. Ночной визитёр явно не утруждался, под его ногами скрипели половицы. Какой позор. Этот кто-то не успел даже прикоснуться к подушке – реакция Морха была молниеносной. Кто-то тоненько вскрикнул, по полу что-то рассыпалось. В последний миг Морх смог остановиться, узнав в ночном госте Дору.

– С ума сошла? Что ты тут делаешь ночью? – прошипел он.

В комнате было темно, но Дора оказалась достаточно близко, чтобы Морх увидел как у неё задрожали губы. Вот-вот расплачется.

– Я просто… просто хотела…

Она не договорила и, вырвавшись из цепкой хватки Морха, выбежала из комнаты. На полу осталась лежать подушка, которую она выронила и что-то маленькое и круглое. Морх лениво подобрал одну из штучек пальцами. Это оказались засахаренные орешки…

Утром Дора не пришла. И, хоть и на двух подушках было гораздо удобнее, у Морха было отвратительное настроение из-за кошмаров. Если бы снились все, кто когда-то погиб от его руки, он и бровью бы не повёл. Угрызений совести Морх никогда не испытывал, он всё делал правильно. Всё было гораздо хуже. Его преследовал образ праведной сестры по имени Серебряный Ветер, из-за чего Морх злился. Светлая монахиня предала его, бросила, оставила одного! Единственная из живых людей, к которым Морх действительно привязался. Была ли это любовь? Что за вздор. Любовь это несчастье и смерть. И всё же с праведной сестрой было очень спокойно, будто они в самом деле нужны друг другу.

– И ты посмела бросить меня! Предательница! – прошептал он в пустоту.

Перед глазами всплыл образ мёртвого тела. Лицо Серебряного Ветра было таким же белым как её одежды и полумаска без прорезей для глаз. Но монахиня больше не улыбалась Морху, не рассказывала историй и не смеялась над его шутками. Остро захотелось выместить на ком-то всю злость, но тихий голос здравого разума шептал, что не место и не время.

Морх сел на кровати и какое-то время тупо смотрел в пол с рассыпанными на нём орешками. Надо бы пройтись размяться, что там Дора говорила? Он оделся, отметив, что кто-то очень хорошо всё зашил такими крохотными стежками, что их не было видно. Пройдясь немного, Морх понял, что бегать ещё не в состоянии. Раненая нога давала о себе знать, как и боль в теле, но головокружения и слабости уже не было.

Выйдя из комнаты, Морх оказался в просторном коридоре, который вёл к небольшому святилищу. Послушница говорила, в нём святыни, которые помогают исцелиться. Интересно посмотреть, что там такое. В богов Морх не верил и в последний раз молился в далёком-далёком детстве. Стоит ли говорить, что просьбы оставались без ответов? В то же время место полнилось духовной энергией, а значит что-то или кто-то всё-таки отвечает людям.

Проходя мимо приоткрытой двери, Морх остановился. Оттуда доносились голоса и, судя по разговору, речь шла о нём. Одну женщину он узнал, это Артемисия, старшая жрица Селесты, а вот вторую видел впервые. Она была в сером мешковатом платье, подпоясанным простой верёвкой. Вторая жрица выглядела старше Артемисии лет на двадцать, собранные в тугую косу на затылке волосы уже поддались седине.

– Я чувствую присутствие зла в обители, – говорила незнакомка. – Этот молодой человек не так прост. Духи беспокоятся, я беспрестанно молюсь Селесте, чтобы утихомирить их. Может, зря мы не пустили сюда людей Фиоре? Может, это их человек?

– Селеста учит милосердию, – отвечала Артемисия. – Мы не можем лишить крова раненого, это большой грех. Он ведёт себя достойно и не нарушил ни одного правила храма, а потому остаётся здесь.

– Даже если он дьяволопоклонник или, что ещё хуже, некромант?

– Селеста не допустит богохульства в своём доме. Я услышала тебя, сестра Августина, и я буду смотреть за ним в оба, но всё же не думаю, что твои опасения оправданы…

Слушать дальнейший разговор Морху стало не интересно и он преспокойно себе пошёл дальше. Жрицы беспокоятся, но у них ничего на него не было. Оказавшись в капелле, отделённой от основного здания узкой галереей, он увидел алтарь, у которого на коленях стояла Дора и молилась. В отличие от неё ночью Морх ступал неслышно, так что послушница даже не заметила его присутствия.

Через окна в круглое помещение падал солнечный свет, в луче летали пылинки. Стены и потолок были расписаны сценами из жизни святой. Селеста изображалась некрасивой женщиной с кротким выражением лица, у её ног лежал лев, а над головой расходились лучи солнца. На алтаре с небольшим ларцом, на крышке которого красовался по видимости символ святой лежали свежие букеты красных и сиреневых цветов, мелкие монетки, горели свечи. Несмотря на то, что от предмета исходила светлая аура, режущая глаза, Морх безошибочно определил, что внутри лежат кости.

– Селеста, даруй ему исцеление и помоги открыть сердце…

Слышал он тихий шёпот. Это было так мило. Маленькая небесная фея молится за него своей богине! За него, за чудовище! Просто немыслимо. Знай она истинное положение дел, наверняка бы сыпала проклятиями или бежала прочь. Вся доброта у таких праведников обычно испарялась, когда сквозь немалое очарование Морха они наконец видели его настоящее лицо.

«Как долго продержится это милая дева?» – подумалось ему.

– Прости, что прервал твою молитву, – сказал Морх вслух, виновато улыбнувшись, и подошёл к алтарю.

Дора вздрогнула от неожиданности и подскочила на месте. Ох и нервная она девица, если даже духовные практики не в силах успокоить её разум.

– Н-ничего, – наконец выдавила она, поправляя рукав платья. – Я уже закончила, но помню своё обещание тебе. Если хочешь, мы можем помолиться Селесте вместе. Открой своё сердце святой деве, и она исцелит тебя!

«Тебя что-то не исцелила», – заметил Морх, мельком бросив взгляд на её запястье. Как ни пыталась Дора прикрыть рукавом, он видел на коже синюшные следы от его пальцев. Вслух, конечно, ничего не сказал, только попросил прощения за произошедшее ночью. Морх не хотел причинять боль столь светлой и красивой девушке, ему просто снился кошмар. Дору ответ вполне устроил, она просияла и, указав рукой на алтарь, прошептала:

– Помолимся.

– Помолимся, – согласился он, забавляясь игре.

Он опустился вместе с Дорой на колени, сложил руки в молитвенном жесте и закрыл глаза. В этот раз послушница молилась про себя, Морх лишь слышал как шевелятся её губы. Сам же он молчал и ничего не чувствовал кроме любопытства. Что она там говорила? Открыть святой сердце? Да узри она его, сожгла бы в священном огне на месте.

Конечно, в пепел Морх не обратился, не задымился, не забился в конвульсиях или что там ещё можно было ожидать. Стоять на коленях ему быстро наскучило, он приоткрыл глаза и посмотрел на Дору. Та была полностью в молитве и ничего не замечала вокруг. Чем бы заняться? Может, стащить монеты из ящичка для пожертвований?