Витторио: Вор

Этель Рефар

Витторио: Вор

Глава 1. Смерть без искупления

Когда он пришёл в себя, высокое полуденное солнце на иссушённых зноем Вольных землях жгло невыносимо. Морх Дар’Лара, называемый во всём известном мире не иначе как выродок, понял, что не может пошевелиться. С трудом разлепив глаза, он обнаружил себя привязанным к камню. В низкой ветреной долине их огромное множество, высоких, тонких, вылезающих из-под земли точно чьи-то кости. Небольшой приграничный городок, где он почти счастливо жил несколько лет, виднелся далеко на юге. Значит его, Морха, кто-то специально привёл сюда… Он проиграл сражение и понимал, что живым уже не выберется – слишком долго избегал правосудия.

– Ты не заслужил справедливого суда, болотное отродье.

Морх улыбнулся. Карралтай жил местью много-много лет, он исходил ногами весь мир в поисках своего врага, чтобы наконец убить его, но даже сейчас его рот был способен лишь на жалкое ругательство. Болотное отродье, сын матери топей как называли тех, кого подозревали в родстве с другим народом. Как иначе? Честный сын рода людского не способен на такие преступления как Морх. Да и, надо сказать, в его внешности действительно было что-то нечеловеческое. Он никогда не знал матери и отца, не знал даже, откуда родом. Слишком бледный, слишком тонкий по сравнению с рослыми и крепкими жителями Вольных земель, слишком… Всё в его чертах было слишком. Узкие вытянутые к вискам глаза мало кого удивляли в степях, если бы не их рыжеватый как у зверя цвет. Он мог бы сойти за жителя Небесной империи, давнего соседа степных земель, если бы не выступающие чуть более длинные и острые клыки. Волосы такие рыжие, что почти красные как кровь, слишком не как у людей. Колдун, чернокнижник, демоническое отродье, болотный сын, бродяга, тварь – вот, что Морх слышал чаще собственного имени. И отвечал тем же.

– А ты наконец меня поймал, праведный человече.

Морх пожал плечами и заглянул Карралтаю в глаза. Ненавидит. Ох как его ненавидит Карралтай, раз белки его синих как небо глаз налились кровью. Всё винит в гибели женщины, которая для обоих была дороже всего на свете. Только один никогда не признается, что посмел привязаться, а другой никогда не признается, что его плоть слаба и никакие орденские обеты не помогут сдержать этот огонь.

– Ты всё ещё смеешь улыбаться? – прошипел он. – Ты, кто и так слишком долго ходит под небом? Что же, скоро всё прекратится, душа праведной сестры наконец обретёт покой.

Свободна? Морх рассмеялся. Душа праведной сестры никуда от него не денется, эта маленькая беглянка хотела его бросить весьма экстравагантным способом, но не вышло и теперь её жизненная энергия запечатлена в призывающем камне. Как жаль, что Морх так и не нашёл подходящее тело для воскрешения, тогда бы дева стала верной подружкой до конца его, Морха, жизни. Но увы, Карралтай появился слишком неожиданно и спутал все планы.

Как Морх мог проиграть в поединке? С его уловками и хитростями, колдовскими умениями, которые он черпал отовсюду, где бывал. Шаманы Вольных земель, заклинатели Небесной империи, ренегаты с севера – все становились вольными или невольными учителями. Чёрное колдовство грозное оружие и всё же… Что-то пошло не так.

Морх прикрыл глаза. Они были здесь совершенно одни и Карралтай мог творить что угодно, но он никогда не опустится до истязаний пленного, даже если тот приговорён к смерти. Поэтому праведный брат, охотник на чудовищ, лишь вынул из ножен меч и направил его Морху в грудь:

– Сегодня я вынесу тебе приговор, Морх Дар’Лара, и очищу этот мир от ещё одного чудовища.

– Что ж, – Морх вскинул голову, – начинай, список будет длинным. Я пока отдохну перед смертью…

И всё же было бы лучше, если охотник занимался тем ремеслом, для которого был рождён.

– Бродяжничество. Наказание – смерть. Воровство. Наказание – смерть. Убийство. Наказание – смерть…

Что там было ещё? Убийство за деньги. Наказание – смерть. Чернокнижие. Смерть. Некромантия. Смерть. Похищение и растление праведной сестры…

– Ложь! Напыщенный идиот! Эта дура сама пошла со мной, сама жила со мной, сама себя убила, а эту смерть ты тоже хочешь повесить на меня? Ты правда думаешь, что она не видела всё это время, кто я? Ты правда думаешь, что она могла убить меня сотню раз и не сделала ни попытки? Ты правда думаешь, что монахиня из Ордена Зрящих действительно слепа? Тебе ли не знать, что избранных девочек с детства лишают глаз, чтобы боги даровали им много больше возможностей и сил, чем остальным. Они видят мир лучше ястреба.

Морх замолчал. Он видел, что вывел Карралтая из себя, но и сам понял, что сказал лишнего. Что если… Что если предавшая его монахиня правда не знала, кто он? Или сознательно разрешила себе не знать. И что, если… Только сейчас он осознал, что в нагрудном кармане, где хранился призывающий камень с запечатлённой душой, непривычно холодно. Пусто.

Осознать это Морх не успел, острый тонкий меч проткнул сердце. Его палач даже в мести был столь благороден, что не стал осквернять тело врага отсечением головы. Не изменил Карралтай себе и в том, что не убивал безоружных. Никогда. Даже отъявленных головорезов. Вот и проклятый Поцелуй Полуночи лежал у ног Морха в ожидании смерти и забвения вместе с хозяином. Да только достойны ли они?

Глава 2. Незнакомец в

Венца

Середина апреля в Венца и её окрестностях выдалась очень тёплой. По утрам ещё набегала промозглая сырость с озёр и рек, но быстро исчезала под первыми лучами солнца. Но пока что рассвет в густом лесу большого Аптекарского острова не настал, заря только-только занималась на горизонте, так что Беатриче пришлось кутаться в тёплый плащ.

Если бы не необходимость собрать некоторые травы до первого луча солнца, ученица аптекаря даже носа из дома не показала. Но увы, одной из её обязанностей был сбор необходимых ингредиентов, да так, чтобы травинка к травинке лежала. С въедливого Джованни станется под лупой всё разглядывать, и то изъян в сырье найдёт. Ни разу ещё он не похвалил свою ученицу, лишь ворчал и сетовал, что лучше бы парня молодого нашёл, они, мол, смышлёнее. А Беатриче знай себе в ступке корни толкла и пропускала ругань мимо ушей.

Но иногда Джованни был в особенно дурном расположении духа, рвал и метал из-за каждого испорченного рецепта и велел непутёвой ученице не показываться на глаза, пока всё не возместит. К вечеру он обычно отходил, принимая на грудь терпкого вина, конечно, но пока не стоило его раздражать ещё сильнее. К тому же, Беатриче рада не слышать ворчание старика, так что наказание восприняла как возможность отдохнуть, а не повод для беспокойства. В конце концов, можно размяться, прогуляться по окрестностям, а то она уже забыла как солнце выглядит, того и гляди в стрегони превратится без всяких укусов.

Девушка вышла на поляну, поросшую молодыми побегами лютоцвета. Его бутоны следовало собирать именно ранней весной, тогда они дольше хранятся, а их действие в зельях проще контролировать. Сладковатый аромат витал в воздухе, Беатриче прикрыла глаза, вдыхая его поглубже. Прекрасное утро, но в лес она пришла не за этими прекрасными цветами, унимающими боль.

Беатриче интересовало побережье одной из лесных речушек, которых на Аптекарском острове было множество. Все они сбегали со склонов высокой горы в самом сердце острова и по весне были особенно полноводны из-за тающего на вершине снега, который выпадал тут зимой. Она уже слышала шум говорливых струй недалеко от поляны. Хорошо, что солнце ещё не взошло, в утренних сумерках легче заметить мерцание лунных ненюфаров, цветущих по ночам в тихих заводях. Растение это редкое и очень дорогое, очень повезёт собрать хотя бы несколько экземпляров до рассвета. Те, кто знали места цветения ненюфаров, тщательно охраняли эту тайну.

Беатриче не хотела даже думать о том, сколько времени уйдёт на то, чтобы излазить окрестности в поисках необходимого количества хрупких цветов. Когда она вышла к реке, то внимательно всмотрелась в водную гладь. В предрассветном полумраке, когда птицы ещё не запели в ветвях, мягкое свечение ненюфаров видно очень и очень хорошо. Беатриче повезло – один крупный цветок рос совсем близко. Настроение улучшилось, она достала небольшой нож, чтобы срезать ненюфар, и подошла к берегу. Прекрасные экземпляры, все лепестки целые, цвет жемчужно-белый, свечение чистое, значит растение здорово и полно сил. Из такого получится хороший яд.

– Вот ты и попался, цветочек, – улыбнулась Беатриче и сунула руку в ледяную воду.

Довольная девушка положила свою добычу на берег, чтобы лепестки немного обсохли, прежде чем положить цветок в сумку. Она выпрямилась и осмотрелась в поисках серебристого мерцания, но её внимание привлекло совсем другое. Из кустов, растущих у берега, кто-то вышел. Издалека Беатриче не могла рассмотреть подробнее, кто это, мужчина или женщина. Фигура была высокой, но одежда и длинные рыжие волосы…

Помня о том, что окрестности Венца на суше и на воде не безопасны и кишели разбойниками, которых особенно много развелось после эпидемии чумы, ещё недавно косившей целые деревни, Беатриче спряталась за высокий валун. Из своего укрытия она продолжила наблюдать за таинственным незнакомцем. Или незнакомкой? Впрочем, какая разница. Беатриче на всякий случай проверила, легко ли ходит кинжал в ножнах. Миниатюрный стилет был таким же обязательным атрибутом каждой уважающей себя молодой венцианки, равно как и зеркало или коробочка с пудрой. Смерть здесь ходила за каждым по пятам и неплохо было бы уметь ударить первым.

Беатриче наблюдала за странной фигурой, стараясь не выдать своего присутствия. Этот кто-то шёл медленной неуверенной походкой, пошатываясь, будто был ранен и слаб. Подойдя к реке, он рухнул на колени и потянул руки к воде, но не удержал равновесие и упал лицом вниз. Беатриче решила подождать и посмотреть, что будет дальше, но тело на берегу не шевелилось. Умер? Умерла? Если и нет, то скоро умрёт, просто захлебнувшись в воде. Беатриче не была из тех, кто помогал умирающим незнакомцам, но любопытство взяло верх.

Подойдя к лежащему на берегу человеку, Беатриче первым делом коснулась его плеча и не без усилий развернула на спину. Перед ней был чужеземец, при ближайшем рассмотрении стало понятно, что это молодой парень, хоть и слишком смазливый с гладкой чистой кожей и тонкими чертами лица. Мертвецкая бледность вовсе его не красила, но какие у этого молодого человека были красиво очерченные брови – любая венцианка удавится от зависти. А уж цвет волос… Рыжий в любых его оттенках был на писке моды в последние лет десять и на что только не шли девушки, чтобы заполучить его. Да что там, молодые люди тоже не отставали в погоне за модой. Жители Венца от природы светлокожи, но темноволосы и темноглазы. Изредка кто-то рождался с золотым цветом волос и то это был ребёнок от смешанного брака с выходцами с севера, которых тут тоже было немало.

Количеством чужеземцев в Венца никого не удивить, в городе сходились морские и сухопутные торговые пути из самых разных стран, но ни разу ещё Беатриче не встречала людей с настолько рыжими волосами, почти красными как кровь. Нетипичный для жителей этой стороны света разрез глаз тоже не мог не смущать. Полуэльф, что ли, какой? Да нет вроде, Беатриче пригляделась, уши самые обычные…

Впрочем, кто их разберёт, можно подумать, она в своей жизни встречала хоть одного полукровку за исключением сильванов, этих и в вольных городах было немало. Здесь, в Венца, обители науки и искусств, козлоногих не считали дьяволами как утверждали тёмные церковные фанатики, а привечали и охотно перенимали от них знания и умения, особенно в медицине. Но у найдёныша не было ни рогов, ни тем более копыт, а значит вариант родства с сильванами и другими лесными жителями можно смело отметать.

Одет он был слишком странно для жителей вольных городов, полумесяцем рассыпанных по побережью Жемчужного моря. Ни один мужчина не носил столь длинных одеяний с широкими рукавами, позора не оберёшься после такого. Кроме того, местная мода требовала буйства красок, а парень был в иссиня-чёрном с ног до головы. Ему явно были не интересны местные устои. Беатриче пощупала ткань. Хорошая, плотная, полностью прокрашенная и очень гладкая, шелковистая. Ткань нижней одежды была тоньше и мягче, выкрашенная в невероятной красоты тёмно-синего цвета.

Конечно же это был шёлк, который ещё недавно попадал в Венца и другие вольные города только из дальних восточных стран за океаном. Глаза Беатриче расширились от удивления. Такие ткани стоили очень, очень дорого, так что его носили лишь самые богатые жители Венца, аристократия и поднявшиеся на торговле крупнейшие купеческие дома. Ни только-только набирающие капитал шёлковые мануфактуры Скорца, ни импортные ткани не могли похвастаться таким же качеством. Беатриче присвистнула. Это что, он носит на себе платье ценой в целый дом? Да на такие одежды дышать страшно, они потом по наследству переходят к детям и внукам!

Одежда оказалась порвана в нескольких местах, где были раны. На плече, левом бедре и, что самое опасное, на груди. Если задето сердце, парень не жилец, но он всё ещё дышал, пусть и слабо. Значит ему сильно повезло. Беатриче пригляделась… Нет, этот человек не напоролся в диком лесу на медведя или волков, его ранили мечом. А это значит, что рядом мог быть тот, кто это сделал.

Беатриче выругалась. Стоило бы бросить этого странного чужеземца, скорее всего на него напали разбойники и решили ограбить. Впрочем, брать у него явно было нечего. При нём не было никаких вещей, сумок и драгоценностей кроме серебряной заколки, которой он собирал длинные волосы в хвост.

– Красивая штучка, – вслух подумала Беатриче, борясь с собой.

Она не была человеколюбива, это правда, но и воровать не приходилось. Не пристало девушке воровать. Что ей, поклонники не подарят? Но украшение так заманчиво блестело в рассветных лучах и не походило ни на что из того, что можно было найти в ювелирных лавках Венца…

Беатриче только хотела протянуть руку за заколкой, как её внимание привлекла ещё одна деталь. Рот незнакомца был приоткрыт и… Да ну нет, не может быть! Любопытство жгло ещё сильнее и Беатриче, забыв о предосторожности, приподняла пальцем верхнюю губу, чтобы получше рассмотреть. Нет, не примерещилось. Клыки. Вот это да! Если ей попался стрегони, его можно будет препарировать и исследовать получше, да и разобрать на ингредиенты. А ведь и правда всё сходится по описаниям из легенд! Бледность, клыки, цвет волос, традиционный для ставших вампирами колдунов. Но радость длилась недолго. Во-первых, солнце уже встало, а «вампир» и не думал превращаться в горстку пепла. Во-вторых, ночные твари ненавидят серебро, а этот его всё-таки носит. Обычная мутация? Это уже не так интересно и таинственно.

Тем временем незнакомец пришёл в себя от столь бесцеремонного обращения и с ошалевшим видом уставился на Беатриче. Было с чего удивиться, когда излишне любопытные исследователи лезут в рот зубы осмотреть. Через миг Беатриче поняла, что кусался он больно-пребольно.

Неудавшийся «вампир» дёрнулся всем телом, закашлялся, изо рта потекла свежая струйка крови. Правая рука шарила по гальке в поисках чего-то… Незнакомец нащупал лишь пустоту, взгляд на мгновение стал совсем растерянным. Беатриче поняла, что он искал свой меч, но оружие лежало слишком далеко. Ещё через секунду его лицо исказилось в злобной гримасе. Вместо того, чтобы поблагодарить Беатриче за то, что не дала ему позорно захлебнуться водой в реке, незнакомец попытался вцепиться рукой ей в шею. Ладонь оказалась сухой и горячей.

– Эй! Совсем обалдел?

Кинжал тут же оказался у его горла. Беатриче надеялась, что это утихомирит придурка, но он замер лишь на несколько мгновений, будто что-то обдумывал. То, что он решил, Беатриче не понравилось. Он просто закрыл глаза, мягко улыбнулся и подставил шею под нож. Сам. Острый клинок коснулся кожи и…

– Да ты идиот! – взвизгнула Беатриче, когда по кинжалу потекла тонкая струйка крови. – Если бы я знала, что ты сдохнуть хочешь, не стала бы даже из реки доставать. Топился бы там себе в своё удовольствие. Фу, всё утро мне испортил.

Она убрала оружие в ножны, продолжая ругаться. Парень не шевелился и теперь просто лежал, уставившись в одну точку. Одежда у него промокла в холодной воде, если так останется на берегу, точно не жилец. Если уж не остатки крови вытекут, то от переохлаждения настанет неминуемая смерть. Теперь он просто лежал и ждал. Ярость, с которой незнакомец встретил свою же спасительницу, исчезла так же быстро как и появилась.

– Ну и валяйся тут, если так хочется, – Беатриче сплюнула себе под ноги и сердитой походкой направилась туда, где оставила сушиться свой ненюфар.

Что за странный тип! Настроение за пять минут меняется несколько раз, то убить хочет, то убиться. Определился бы хоть! Отойдя на некоторое расстояние Беатриче остановилась и обернулась. Тип по-прежнему лежал и не шевелился. Собравшись с мыслями, она наконец поняла, что за всё это время он не произнёс ни слова.

– Какая ж ты дура, Беатриче! – сказала она самой себе. – Да у него самый обыкновенный шок!

На раздумья Беатриче времени не тратила. Парень вроде крепкий, хоть и тоненький на вид как тростиночка. Может, пригодится потом, можно будет стрясти какую-нибудь услугу за помощь. Уж что, а долги взыскивать она умела. Беатриче вздохнула и удержалась от желания заставить его подняться пинком под рёбра. Ранен всё-таки, бесчеловечно это. Она присела рядом на корточки, стараясь не делать резких движений – взгляд парня снова становился беспокойным. Мало ли чего в голову взбредёт, у него явно не все дома после ранения. Похоже, совсем недавно он испытал сильное эмоциональное потрясение, да и жар у него был нешуточный. Как он вообще оказался на Аптекарском острове? Сюда можно доплыть только на лодке от южной пристани Венца.

Беатриче покопалась в своей сумке и достала маленький бутылёк зелья, останавливающего кровь. Раны в одночасье не затянет, но умереть прямо здесь не даст. Так у них будет время добраться до города, а там Беатриче сдаст своего найдёныша на руки служителям святой Селестии. Дело священников помогать людям, вот пусть они его и выхаживают. Сама Беатриче была куда искушённее в способах отнимать жизнь, нежели дарить её. Парень с подозрением косился на бутылочку. Кажется даже зубы стиснул, вон напрягся как, когда Беатриче поднесла зелье к его рту. Ох святые милосердные, неужели как ребёнка уговаривать придётся?

– Пей! – шикнула она. – Мне тут трупы не нужны, я здесь травки собираю, цветочки нюхаю. Потом делай что хочешь, а сейчас пей, понял?

Молчание. Беатриче вздохнула:

– Оно очень горькое, это правда. Я бы сама по своей воле не стала пить эту дрянь, но ты, тролль тебя задери, взрослый мужик! Сколько тебе? Уж всяко не ребёнок, так что мёдом зелье тебе никто не разбавит. Цаца нашлась.

Короткий вздох. Надо же, всё-таки умеет издавать хоть какие-то звуки. Поняв, что спокойно умереть не дадут, он всё-таки послушался и размокнул губы. Тёмно-красная жидкость полилась прямо в рот. Половина зелья вышла обратно, когда парень закашлялся и скривился так, будто ему настойку из кошачьего дерьма в глотку залили. Но всё же он сел, чему сильно удивился, поняв, что зелье действительно лечебное, а не отрава какая. Беатриче мысленно поставила себе галочку. У неё всё-таки получилось сварить годное лечебное снадобье, правда в сроке его действия она не была уверена. Впрочем, если этот недовампир не бьётся в конвульсиях, всё хорошо.

– На твоём месте я бы не рассиживалась, действие зелья не такое уж долгое и скоро тебе поплохеет обратно. Надо успеть добраться до храма, а там уж тебя подлечат нормально. Понял? Эй! Ты вообще понимаешь, что тебе говорят?

Встретившись глазами со злобным взглядом, Беатриче поняла, что всё-таки понимал. Может, не до конца, но основную суть сказанного он улавливал. Она помогла бедолаге подняться и поняла, что погорячилась, решив помочь ему добраться до Венца. Незнакомец был выше её почти на голову и, пусть он и способен идти на своих двоих, ей придётся тяжко, пока они дойдут до лодки, в которой ждал нанятый помощник.

– Ох! – не удержалась от возгласа. – Ты только не висни на мне, ладно?

На неё снова молча посмотрели, но всё же поняли. Однако взглядом он старался с Беатриче не встречаться.

– Тебе что, стыдно принимать помощь от женщины? Ну извини. Как тебя зовут хоть? А то неприлично как-то не знать имён друг друга. Я Беатриче.

– Беатрис? – переспросил он.

Надо же, всё-таки разговаривает. Голос у него оказался по-кошачьи мягкий и с жутким акцентом.

– Как-как ты меня назвал? Беатриче, – повторила она по слогам. – Понятно?

– Беатрис, – повторил он.

Ох. Издевается что ли.

– Ох ладно, – смирилась Беатриче. – Сам-то кто?

Они остановились, парень какое-то время молчал, но потом наконец тихо произнёс:

– Морх Дар'Лара.

И замер, будто ожидая чего-то. Но Беатриче это экзотически звучащее имя не говорило ровным счётом ничего. Она пожала плечами:

– Морх так Морх. Видно и правда эльфийской крови в тебе немало, но я хочу и буду звать тебя Витторио, это имя идёт тебе больше.

Так они и шли всю дорогу под болтовню Беатриче, а Морх молчал и не стремился поддерживать диалог. Видно, смирился с её предположениями и не стал спорить.

Глава 3. Дар жизни

Когда меч Карралтая пронзил сердце, Морх не чувствовал боли, только слышал как рвётся ткань, как хрустят кости под напором клинка, да острейшая тонкая полоса металла проходит насквозь. Но боли не было. Она улетела отчаянным криком ещё тогда, когда белая-белая как кусочек льда монахиня лежала неподвижно на полу старого храма. Никакая магия, никакая ярость, ни крики, ни ругань – ничто не могло вернуть её.

Стоя привязанным к камню перед своим убийцей, Морх понимал, что иначе и быть не могло. Не праведный брат сейчас, так кто-нибудь другой рано или поздно прикончил бы его. Быстро ли, мучительно ли, это уже не важно. Имело значение только то, что жизнь стремительно угасала. Перед глазами всё меркло, серело небо над головой, размывались очертания окружающих долину гор, даже лицо светлого (мерзкое слово) воина теперь бледное пятно.

Умирая, Морх улыбался, пока его окончательно не поглотила тьма. Он никогда не задумывался над тем, что будет за порогом смерти, а потому не удивился пустоте. Ни звуков, ни цвета, ни света. В пространстве, где Морх оказался, не было ничего, даже времени и мыслей. Ему показалось, что абсолютная тьма длилась целую вечность, пока бледное предрассветное зарево не резануло по глазам. Пустота постепенно наполнялась шелестом листьев на лёгком ветерке, запахом молодой травы, холодом и влагой земли, где он лежал. Неужели мир духов, в который верили шаманы на его степной родине, так выглядит? Во всяком случае, это уж точно не преисполненные благодатью Небеса, куда возносились постигшие бессмертие.

Боль от ран тут же дала понять, что Морх вовсе не бесплотный дух, а всё ещё человек из плоти и крови. Больших трудов ему стоило подняться, опираясь на собственный меч в ножнах. В глазах темнело от боли и слабости, на лбу проступила испарина, начинался жар, а это очень-очень плохо. Морх осмотрелся насколько это возможно.

Он не поверил своим глазам, потому что действительно был в лесу. Неужели кто-то унёс бездыханное тело с места казни? Или его просто бросили на съедение падальщикам, лишив права даже на самое простое захоронение? Как это не походило на Карралтая, он бы не оставил на поругание тело, даже если оно принадлежит врагу. Светлому ли воину не знать, что это лишь плодит новую нежить, от которой его орден и спасает мир и добрых людей.

Как бы то ни было, никто уже не даст Морху ответы на вопросы. Вокруг лишь весенний лес и утренняя тишина, только где-то вдалеке слышался шум реки. Морх решил, что идея подойти к воде не так уж плоха. Его мучила страшная жажда, и это раздражало даже больше, чем боль и слабость. Кроме того, можно было смыть кровь, насколько это возможно и промыть раны. А там, если не потеряет сознание, можно подумать, что делать дальше и попробовать понять, что это за место. Рядом с его жильём не было столь густых лиственных лесов, значит Морха занесло куда-то очень далеко.

По пути к реке росло множество незнакомых трав, да и не все деревья Морх узнавал. И он уже не был уверен, что находится в пределах Вольных Земель или где-то в Небесной империи. Может, он всё-таки умер и всё происходящее злая шутка духов, про которых рассказывают степные шаманы? Личный ад вечно бродить неизвестно где, мучаясь от полученных ран? Морх окончательно был сбит с толку, когда мельком бросив взгляд на небо, чтобы определиться хотя бы со стороной света, увидел одну бледнеющую луну на ущербе. Там, где он родился и жил, всегда было три луны. Легенды рассказывали, что в древние времена их число доходило до девяти, но великий герой Тори'Ра сбил мятежные светила выстрелами из лука, когда шестеро лунных владык восстали против великого небесного отца.