
Полная версия:
Догоняя рассвет
– Рэн, – окликнул его Рю, пока тот не успел отправиться за Лироем. – Ты на него плохо влияешь.
– Получше некоторых, – спокойно парировал Рэндалл.
– Что думаешь о последних событиях?
– Думаю, что поддержу Лироя.
– В такие-то времена? – окончательно взъярился Рю. – Нам не хватает людей!
–Тебе всего-то не хватает людей, Рю? – с иронией приподнял брови Рэндалл, отчего морщины на его лбу углубились.
Рю не откликнулся на колкое замечание, он был взбешен тем, какими одинаковыми в своей сущности являлись Рэн и Лирой. Не чтившими жертвы, на которых поднимался их дом.
Когда-то во дворце Мореттов стояли очереди добровольцев, готовых к зачислению в «сталь», но эти времена давно закончились. Настали времена, когда даже династия основателей находила причины отречься от клана.
Это тревожило и угнетало.
Не дожидаясь ответа, Рэн вышел в сумрак коридора.
– Хочешь веселья? – внезапно обратился Рю к Амари. – Отправляйся с Клайдом.
– Но… – запротестовал Клайд.
– Одной ей в городе вынюхивать нечего, а я не в настроении опекать, – Рю желал скорее выбраться на улицу, чтобы хорошенько проветрить голову.
* * *Они вышли из дома, когда на темно-синем небе зажглись первые звезды, а в воздухе среди невозмутимой тишины разливалась ласковая прохлада, пахнувшая береговой зеленью у реки. Амари вся была преисполнена какой-то детской гордости, неся на поясе кинжал, который пастор Моретт не слишком учтиво предложил освятить, прежде чем выступить на вампиров. Амари долго не могла отвести глаз от сверкавшего лезвия, словно его окропили не святой водой, а слезами сказочного единорога, и, хотя обряд не привел к видимым изменениям клинка, никто не заставил бы Амари усомниться в том, что он стал особенным. Почти волшебным артефактом.
Рю ждал возле въездных ворот, одетый в черный охотничий камзол. Задумчиво опущенной головой он выдавал, как сильно был ранен поведением Лироя. Только глупый и слепой мог не видеть между ними вражду, уходившую корнями глубоко в прошлое. Вернее сказать, в детство – период, когда в еще чистое сердце легко заронить зерно обид.
Из мрака, сгустившегося под навесом крыльца, выскочила Изабель и помчалась вперед Амари с дневником наготове. Появление девушки выдернуло Рю из хмурых мыслей, он тут же выпрямился, подав грудь вперед.
– Ты остаешься.
– И только я? – Изабель, которая в глазах Амари была достаточно мудра, чтобы не поддаваться неуместному капризу, вдруг не сдержала ревности. – Амари ты не препятствуешь, неужели дело не ограничивается тем, что я беззащитна перед вампиром?!
– Дело ограничивается тем, что мне плевать на Амари. Я ее второй раз вижу, а тебя знаю всю жизнь.
Уверенный тон Рю не допускал возражений. Изабель занесла короткую запись в дневник и подчинилась приказу, не высказывая своего мнения. Рю долго провожал девушку взглядом, пока та не скрылась за дворцовой дверью.
– Что она пишет? – негромко полюбопытствовала Амари у Клайда.
– Вроде бы историю клана. И историю Рю.
– А про меня пару строк?
– Надеюсь, что нет.
Клайд ускорил шаг, обгоняя Амари. Неприязнь со стороны пастора не оскорбляла ее, скорее напротив, Клайд забавлял своим неравнодушием. Для того, кто наверняка проповедовал любовь ко всему живому, он был ужасно нетерпим. Да и к тому же облачен не в сутану, а черную куртку, выделанную из кожи, и штаны, подпоясанные ремнем с торчавшим кинжалом.
В скором времени выяснилось, что для ведения дозора братья условно поделили город между собой: всю западную половину Иристэда патрулировал Рю; восточная часть находилась под надзором Клайда, а теперь и его не слишком желанной спутницы Амари. Пастор Моретт рассекал дремотный покой улиц с непоколебимостью, свойственной тому, кто имел назначенное место встречи. Хотя суетливость его действий ясно давала знать, что Клайд и сам терялся в том, откуда ожидать нападения. Иристэд значительно уступал в величине многим городам империи, но, обходя его дозором вдвоем, Клайд и Амари были ничем не значимее крошечных песчинок. Это обстоятельство не сулило удачной охоты.
Уже спустя полчаса Амари осточертело блуждать в молчании.
– Так что происходит между Рю и Лироем?
– Ты в доме первый день, с чего бы мне обсуждать это с тобой? – бросил через плечо Клайд, не сбавляя темпа.
– Ты видел когда-нибудь живого вампира?
– Да.
– Я не очень навязчива, господин пастор?
– Достаточно для того, чтобы спровоцировать меня на грех.
– Звучит заманчиво.
– Мне все равно, о чем ты подумала.
– О чем бы ни шла речь, ваша склонность к греху мне приятна.
Клайд раздраженно закачал головой.
–И что теперь? Предлагаешь молчать всю ночь?– бессильно всплеснула руками Амари.– Ты отдаешь отчет тому, что, пока мы бродим здесь, в соседнем квартале уже, возможно, проливается чья-то кровь?..
– Именно поэтому я призываю тебя помолчать и быть настороже.
Откровенно говоря, Амари не рвалась на подвиги, не стремилась спасти Иристэд от демонов и уж тем более прослыть героем. Она много болтала, но болтала от скуки: что слава, что упоминание в рукописи Изабель – все ей одинаково было без надобности.
Ведь долг велел Амари держаться тени и умереть в безвестности.
Пройдя еще несколько шагов вперед, Клайд резко остановился и порывисто обернулся к Амари, будто ему в спину раздалось непростительное оскорбление.
– Хорошо, ты права, – твердо отчеканил он, не сводя с нее сосредоточенного взгляда, – нас мало, и все это выглядит смешно и безнадежно, но я предпочту находиться здесь и иметь мизерный шанс на успех, чем сидеть сложа руки и не иметь шансов вовсе.
– Рю разделяет твое мнение?
– Мы связаны долгом. Отец с детства учил, что никто, кроме нас, не спасет этот город, когда нагрянет беда.
– Лирой, по всей видимости, был посредственным учеником…
– У тебя есть семья, Амари? – вопрос прозвучал внезапно, как удар молнии.
– Конечно.
– Тогда тебе должно быть известно, что жизнь любой семьи сопряжена с трудностями. Давай откровенно – ты лишняя, обуза. Ты здесь, со мной, только из праздного любопытства.
– Разве это имеет значение? Я готова прийти на помощь в любой момент – и неважно, почему окажусь рядом.
– Для меня важно. Мотивы многое говорят о человеке.
* * *Ночь не предвещала удачного исхода.
Но Клайд не думал сдаваться. Вопреки внешней холодности, в сердце священника вовсю бушевал воинственный огонь. Овладевшую им решимость унимало лишь влияние Амари: она начинала жутко надоедать своим приставанием, сбивая и без того растерянного пастора с толку.
Неблагосклонность Клайда заключалась не только в том, что в его привычку давно вошло одиночество. Амари в целом не вызывала в нем симпатии. Таких девиц следовало держать от себя на более чем почтительном расстоянии – чрезмерно болтливых и наведывающихся в места, где подворачивались довольно сомнительные инициативы. Уж по поводу последнего сомневаться не приходилось, синяки на лице Амари были красноречивее всяких слов.
– Умоляю, давай передохнем, – почти плаксиво протянула Амари. – Сколько можно без отдыха бродить?
Клайд и сам не заметил, что пребывал в безостановочном движении уже довольно длительное время. Выносливость Амари определенно заслуживала похвалы, хотя бы самой скупой и сдержанной, но с губ пастора сорвался всего-навсего тяжелый вздох.
Асденская площадь, в шаге от которой остановились Клайд и Амари, являлась сердцем Иристэда – здесь гремели праздничные гуляния, здесь же казнили приговоренных. Порой одно другому не мешало. К счастью, эту ночь не настигли ни торжество радости, ни торжество правосудия. Один только фонтан проявлял признаки жизни на пустой улице – тихо шуршащие струи воды вливались в широкий бассейн под грозным взглядом мраморного венценосного льва, подобного тому, что значился на гербе Аклэртона. Между могучими лапами зверя вилась змея провинции Асден.
Амари села на каменный бортик, и Клайд нехотя присоединился.
Ночь выдалась спокойнее, чем он ожидал: до площади доносились лишь отдаленные крики из увеселительных заведений. Ни звуков ужаса, ни скорби – ничего, что вызвало бы подозрения. Оставалось тешить себя тем, что, несмотря на безрезультатность дозора, Клайд поступал правильно, и ни единой проведенной минуты в ночном городе он не обменял бы на сон в теплой постели.
Клайд не сразу уловил, что Амари странно притихла, и поднял на девушку насупленный взгляд, как бы невзначай. Охваченная какими-то неспешно плывущими мыслями, Амари водила пальцами по воде, рисуя вымышленные фигуры на темно-синей глади. С выражением спокойной задумчивости девушка производила совсем иное впечатление, отчего Клайд невольно загляделся.
Если отбросить темные ссадины, не добавлявшие лицу красоты, Амари должна быть привлекательна для мужчин. Ясные голубые глаза блестели живой искрой, в некрупных мягких чертах заложено что-то детское и невинное. Такое впечатление дополняли небольшие пухлые губы, создающие неизъяснимое ощущение чистоты и добросердечности, когда не улыбались с желчью. Темно-русые волосы заплетены в две толстые косы, выбившиеся у лба пряди колыхались по повелению свежего ветерка.
– Я солгала, – неожиданно сообщила Амари. – Нет у меня семьи. Я жила в месте, где даже друзей заводить опасно, поэтому одиночество мне не чуждо.
Клайд вздрогнул: у них было больше общего, чем он мог себе представить. Какая-то застарелая боль зашевелилась в его душе, буквально застав врасплох. Проявленное доверие со стороны Амари подкупило священника поддержать ее в этом нелегком признании.
– Иногда мне кажется, что я тоже совсем один. Отец Рю и Лироя – Сильвен Моретт взял меня в семью, когда я был мальчишкой семи лет, настоящих родителей уже и не вспомню. Меня тепло приняли в доме, но я знал, что являюсь посторонним человеком. Это сложно преодолеть. В любом случае я благодарен Сильвену за то, что он для меня сделал, и хочу нести в массы его идеи о доблести и благом деле. Но, похоже, город еще к этому не готов…
Клайд было одернул себя за чрезмерную откровенность, но встретил глаза Амари, в которых роилось столько мыслей и чувств, сколько нельзя ожидать от целого зала прихожан под сводами храма, и пастор подумал, что открыл сердце не зря.
Хотя бы ради этого взгляда.
– Как вернемся, напомни дать тебе лечащую мазь.
– Волшебную? – встрепенулась Амари. После рассказов о магических печатях другого она не ждала.
– Нет, приготовленную на травах, – Клайд неловко встал на ноги, растеряв всю осанистость. – А теперь идем, до рассвета еще час.
* * *Амари валилась с ног, и источником усталости стал вовсе не бодрый темп дозора. Бессилие настигло ее из-за отсутствия здорового сна, возможности для которого не представилось еще с ночи прибытия в Иристэд.
Вернувшись домой с первыми лучами багровой зари, Амари застала в обеденном зале Лироя. Он сонно потягивался, не сменив мятой сорочки, но лицо уже успел скрыть за щедрым слоем белил. В сутках много минут, но существовала ли хотя бы одна, когда Лирой Моретт не оберегал свою личность столь ревностно?
– Как погуляли? – в приподнятом настроении он расположился за столом.
– Мне нужно в храм, – Клайд спешил облачиться в сутану. – Я должен быть готов к обедне.
– Даже не вздремнешь?
– У меня нет на это времени.
Клайд покинул зал, взойдя по лестнице, ведущей, судя по всему, к хозяйским спальням, – увлеченная догадками, Амари не заметила, как за спиной выросла фигура Рю.
– Обошлось без приключений? – не сводя с Лироя неподвижного взгляда, осведомился он у Амари.
– Скука смертная, – отозвалась она, ощущая смятение между враждебно настроенными братьями. – Меня, к счастью, храм не зовет, поэтому разрешите откланяться в постель.
Проскочив мимо Рю из зала, Амари завернула в коридор, но какая-то неведомая сила – вероятнее всего, обыкновенное человеческое любопытство – заставила ее остановиться и навострить слух.
– Что? – начал Лирой, посчитав, что остался с Рю наедине.
– Ты нужен сейчас Иристэду.
– Прости, что не хочу следовать воле отца, – тон Лироя звучал злой иронией.
– Ты ничему не следуешь! Считаешь, у тебя собственный путь? Не обманывайся, его нет.
–Я лучше останусь вором, чем продолжу его дело!
Воцарившееся молчание насторожило Амари. Подумав о риске попасться, она собралась отправиться по коридору дальше, но тут Рю вновь заговорил.
– Мне погано на тебя смотреть, – в свои слова он вложил столько ненависти и отвращения, что аж зашипел на Лироя змеем.
– А когда было иначе? – голос дрогнул под давлением чувства, подобного глубокой внутренней боли.
Удаляющийся в конец зала тяжелый шаг Рю обозначил конец разговора. Амари подалась вперед, стремясь избежать разоблачения…
Вдруг прижавшийся к горлу кинжал остановил ее.
– В этот раз у меня получилось застать тебя врасплох, – шепот склонившегося над ухом Лироя обдал кожу горячей волной. Обездвиженная приставленным лезвием, Амари чувствовала, как приятель улыбался за ее спиной, будучи страшно довольным собой.
– Впечатляет.
– Спасибо, – поблагодарил он и одним ловким движением убрал клинок за пояс. – Я должен быть зол на тебя за то, что ты подслушивала, но такие, как мы, не могут иначе, верно? А теперь отправляйся к себе.
Дважды повторять не пришлось. Не успев осмыслить, свидетельницей какого личного разговора она стала, Амари поторопилась убраться прочь под гнетом неизвестности того, сколько еще Лирой рассчитывал находиться в миролюбивом расположении духа.
– Амари, – она обернулась на его оклик. – Я рад, что мы повстречались.
Уголок ее губ нерешительно дрогнул в улыбке.
Глава 5
Круг подозреваемых
«С утверждения лица, пожелавшего остаться неизвестным, охранную печать можно было наложить как от всех людей, так и от конкретных лиц и даже существ. Закрепляющее заклинание обычно составляло два-три слова, чтобы не запамятовать, но для его действия требовалось привязать живую душу. Жертва медленно погибала»,
– Андрир де Маро, из запрещенной книги «Власть огня»Солнце над Иристэдом взошло знойное, неподвижное, воздух намертво застыл, захватив дыхание Лироя удушливым запахом песка и береговой травы. С грузной от жары головой младший Моретт босиком сошел по ступенчатому спуску к реке, где серебряные водяные блики играли мерцающими искрами и слепили избалованные тьмой глаза.
Как-никак, путь злодея часто велел искать спасения во мраке.
Чтобы облегчить свое пребывание под жгучим солнцем, Лирой оделся в просторные летние брюки и рубашку, расстегнутую на груди, однако лицо так и не смог освободить от тяжести белил. Клейменный злодеем, он перенял злодейские повадки, а, как известно, мало какой мерзавец воспротивился бы ношению маски.
Лирой приблизился к краю деревянного пирса в надежде найти возле реки живительный глоток воздуха, но, встретив Амари, едва ли напрочь не забыл, как дышать.
Полностью обнаженная, она зашла в воду по пояс, чтобы смыть с себя пыль, пот и, пожалуй, даже груз последних событий, если такую девушку, как Амари, вообще могли обременять ночи с подстерегающими отовсюду опасностями. И ни единый жест, взгляд и даже какой-нибудь простейший вздох не выдавали в ней смущения от неожиданного общества Лироя.
– Итак, – по-прежнему без тени застенчивости заговорила Амари, – могу ли я рассчитывать на то, что ты не вампир?
– С чего такие выводы? – Лирой сел на пирс, согнув одну ногу в колене.
– Ты все еще не разлетелся прахом, находясь под солнцем.
– В таком случае твое предположение не лишено оснований.
Амари окунулась с головой и, вынырнув, как следует намылилась до белой пены.
– Обязательно купаться при свете дня? Лодочник с тебя глаз не сводит.
Амари бросила взгляд туда, где человек с узлом веревки пытался издали разглядеть женскую наготу и совсем запамятовал привязать к причалу ускользающую лодку.
– Не имеет значения, – отмахнулась девушка. – Ну а ты? Тоже поглазеть пришел?
Лирой усмехнулся. Ему определенно доставляло удовольствие лицезреть, как струи воды скатывались с округлостей тела Амари, да и, что уж греха таить, сама Амари была ему приятна, но в ответ он только пожал плечами.
– О, дева моя, разве меня можно удивить подобным? Я чего только в жизни ни видал.
– Интригующе, – улыбнулась ему Амари, отжимая с волос воду. – Кто же ты, Лирой Моретт?
– Вор, авантюрист, изощренный любовник, – радостно оскалился он. – Чувствую аромат сирени. Это что, мыло Изабель?
– Надеюсь, она не слишком расстроится, обнаружив пропажу.
– Так ты его еще и украла? Где же нынче учат грабить честных дам?
– А вот это, друг мой, я предпочту оставить в секрете.
Когда-то Лирой считал себя мастером сгущать туман загадок вокруг своей персоны.
А потом он встретил Амари.
– Лирой! Я тебя всюду ищу!
Клайд бежал к пирсу со всех ног, словно исполнял приказ выступить в погоню за младшим братом. Увидев в реке Амари, пастор остановился в замешательстве и смущенно отвернулся. Вероятно, он впервые узрел женщину в столь откровенном образе, потому как при виде упругой груди девушки кровь хлынула к лицу священника, точно у юнца, неискушенного в любовных наслаждениях.
– Прошу прощения, – твердо произнес Клайд, дабы не дать повод усомниться в искренности своих слов.
Но извинения пастора оказались напрасны. Оставшись верной своей упрямой натуре, Амари не упустила возможности подловить момент слабости Клайда и, выйдя из воды, явила свету все изящество изгибов талии и бедер.
И пусть в ту минуту так просто было предаться смелой фантазии, Лирой обратил внимание на другое. На мелочь, с первого взгляда почти незаметную. Он смотрел на белесый шрам в самом низу подтянутого живота, смущенный аккуратным исполнением зарубцевавшегося надреза. Такие отметины не выносили ни с поля битвы, ни с беззаботного отрочества. Очевидно, шрам – результат тонкой, филигранной работы человека, сведущего в лечебном деле, и, прежде чем Лирой пустился в страшные догадки, Амари извлекла его из задумчивости приторно-сладким тоном:
– За возможность видеть ваш вожделенный взгляд, господин пастор, я готова в аду нести наказание за все содеянные грехи.
Ощутив легкий укол ревности, Лирой поспешил обратиться к Клайду, надеясь тем самым притушить слова Амари:
– Говори, чего хотел? У нас тут, как видишь, секретов нет.
Клайд выглядел болезненно. Истощенный попеременной службой городу и храму, он побледнел и заметно осунулся.
– С тех пор как мы начали дозор, не случилось ни одного происшествия, – Клайд стойко не соблазнялся искушению взглянуть на Амари, каким бы реальным это искушение ни было. – Мне есть что обсудить с тобой.
– Со мной? Ты меня в чем-то подозреваешь?
Разумеется, Лирой знал, что рано или поздно домыслы братьев коснутся его. Ведь Лирой всегда был злодеем.
– Давай поговорим об этом наедине.
Сопротивляться было глупо, да и не существовало каких-то драгоценных тайн, которые Лирой мог свято охранять. Он поднялся с пирса и отвесил Амари извиняющийся поклон:
– Прошу меня простить, но вынужден покинуть вас. Похоже, я должен буду отстоять свою честь.
* * *Если обогнуть угол дома «Сынов алой стали» и выйти на тенистую гравийную дорожку, то она безошибочно приведет к амбару, сложенному из серого бута. В свое время постройка была возведена с целью хранения съестных припасов, ведь прокормить требовалось не только членов династии Моретт, но и полноценный клан, насчитывающий не один десяток добровольцев. Более того – нельзя забывать про лошадей. Теперь, когда от клана осталось только имя, а в конюшне пофыркивали всего четыре кобылы, нужда в заботах о продовольствии пропала, как и нужда в амбаре, а потому Рю использовал помещение для личной надобности.
Стены заполонил запах крови с примесью гнилостного смрада. Любой зашедший сюда человек счел бы его тошнотворным, но Рю давно не улавливал в зловонье нот, вселявших омерзение. С хладнокровием, которое часто возмущает людей, далеких от охотничьего промысла, старший Моретт разделывал тушу убитого в лесу кабана. Рядом над добычей навис Рэндалл, якобы работая на подхвате, хотя польза от него была невелика.
– Лирой изменился, заметил? – пожалуй, по-настоящему увлекала дядюшку только болтовня, нагонявшая на Рю скверное настроение.
– Да.
Трудно не согласиться. Еще свежи воспоминания о том, как по возвращении домой Лирой долго не решался заговорить, а все, что невзначай срывалось с его губ, разило слух ужасной грубостью.
Теперь он начал улыбаться. Пусть и улыбка часто отравляла сердце Рю.
– Все из-за девчонки, а? – задорно подмигнул Рэндалл. – Ты ведь пригласишь ее присоединиться к клану?
– Не уверен, что это хорошая идея, – в отличие от Лироя, Рю не был склонен с ходу очаровываться незнакомками.
– Это отличная идея, смотри, как парень расцвел! Сделай для него хотя бы это.
Рэн больно уколол его, подразумевая: «Все это время ты делал недостаточно для брата». Рю яростно всплеснул руками и тут же сдался под грузом переживаний, в одну секунду сделавшихся невыносимыми.
– В какой момент я упустил его, Рэн? – вопросил он, особо не рассчитывая на ответ. – Отец никогда не хотел иметь в сыновьях воров.
– А Лирой никогда не хотел себе изверга вместо отца.
В прошлом Сильвен Моретт действительно славился скверным характером, повергающим в трепет каждого, кто хоть на толику был с ним знаком. «Сталь» он держал в беспрекословном повиновении, в не меньшей строгости воспитывал и сыновей. Суров, но справедлив – справедливость Рю видел все же в большей мере. Пример отца разжигал у маленького Рю желание подражать. Он жил в уверенности, что Сильвен Моретт – образцовый руководитель и однажды клан должен перейти в руки не менее надежные.
– Зато отец учил нас правильным вещам.
– Ненавидеть родных?
– Все не так, – возразил Рю, понимая, к чему дядюшка клонит. – Он был зол на Лироя, потому что тот не усвоил урок.
Лирой стал жертвой собственной роковой ошибки. Какой бы в то время ни была причина его поражения – детский страх перед демоном или пренебрежение к учениям «стали», она стоила ему не только будущего, но и уважения отца.
– Ты всегда будешь оправдывать Сильвена. Поэтому Лирой отрекся от тебя.
– Его право. Я не сделал ничего плохого.
– Всего лишь надел шкуру папаши. Необязательно размахивать кулаками для того, чтобы причинить боль.
–А каким ты знаешь моего отца? – Рю не готов был согласиться с жестокими речами дяди и перевел разговор в другую сторону. – Вы тоже братья…
Вопрос заставил Рэндалла смутиться. Нечасто приходилось видеть замешательство в лице дяди, как правило, отличавшегося острым языком и волевой натурой.
– Я… не хочу об этом говорить.
Впрочем, Рю не настаивал. Он был озадачен проблемой серьезнее, чем возвращение к прошлому.
– Рэндалл, – низким голосом обратился Рю, сразу дав знать, что речь пойдет о вещи, не приемлющей шуток, – возможно, настанет день, когда тебе придется присмотреть за Лироем…
– Да брось, Рю, ты о чем? – ободряюще заулыбался тот, видимо, списав слова племянника на минутную грусть. – Куда собрался? Без тебя ж тут все рухнет к дьяволу…
– Что бы со мной ни произошло, обещай, что не оставишь его. Не бросишь скитаться по улицам. Натолкнешь на верный путь.
– Хорошо, обещаю, – пальцы Рэндалла нервно покручивали колечки в ухе.
Рю видел, как дядя хочет что-то сказать, но явно раздумывает, стоит ли посвящать племянника в тайну.
– Рю, я должен тебе признаться. Но это останется только между нами.
* * *Клайд имел не одно основание подозревать Лироя в предательстве, какой бы болезненной ни была необходимость усомниться в честности младшего брата. Лирой знал магию печатей, а его, мягко говоря, бурное прошлое не исключало наличия за спиной недоброго круга друзей.
Разумеется, имевших виды на кровь простых смертных.
Однако за тот недолгий допрос, что Клайд устроил брату, не обнаружилось ничего, что могло бы сдвинуть расследование с мертвой точки. Своими насмешками Лирой одновременно пошатнул прежние домыслы и вызвал новые причины недоверия.
В голове не укладывалось, как при наличии действующих печатей вампиры находили лазейку в город? И что же в таком случае сдерживало их в последние дни? В этом деле определенно было замешано еще одно лицо. С мотивами, не доступными осмыслению Клайда.
Возвращаясь во дворец с заднего двора, он встал на дорожку из гравия, как вдруг до ушей донесся возмущенный возглас Рю из открытых дверей амбара:
– Дьявол меня раздери, Рэн! Ты шутишь? Это… это же чушь несусветная!
Клайд замедлил шаг, надеясь узнать больше, но после яростной брани Рю разговор продолжился на пониженных тонах. Клайд подозрительно сощурился. Им овладело любопытство, что за страшная вещь могла вывести из себя Рю, не терявшего обычно самообладания.