Звезда Ариадны. Надежда на Земле и в небе

* * *

– Я согласен на сделку. –  Артур смотрел на генерала, прямо в его глубоко посаженные глаза. –  Я помогу вам с новым двигателем.

– Правильный выбор, –  генерал усмехнулся, его лицо стало ещё больше похоже на череп, –  сегодня же мы улетаем отсюда.

– Куда мы полетим? На Землю? –  Артуру было любопытно узнать, что ожидает его дальше.

– Нет. Скоро всё узнаете. –  Снимите с него наручники, мы улетаем, –  скомандовал генерал охране.

Они вышли из комнаты и двинулись по коридорам. Артур растирал запястья и смотрел по сторонам. Он впервые видел эти стены из металла и негорючего пластика, хотя на станции провёл больше года. Под конвоем учёный добрался до причального дока, прошёл через шлюз и ступил на борт военного корабля. Здесь их с генералом уже ждали люди в такой же, как у Блэквуда чёрной форме. Артура усадили в противоперегрузочное кресло.

– Мы летим на станцию «Афина». Эксперименты с двигателем проводятся там. –  Генерал сидел в кресле рядом с Артуром.

– А почему их проводят не на Земле? –  Учёный был удивлён.

– Делать такое на планете слишком опасно. Поэтому было принято разумное решение перенести работы в космос. Там, если что-то пойдёт не так, последствия менее разрушительны, –  ответил генерал.

От этих слов Артуру стало тоскливо. Похоже, что его опять впутывают во что-то страшное. Но выбора нет. Других вопросов он задавать не стал.

* * *

«Афина» представляла собой космическую лабораторию, в которой работали. десятки человек. После прилёта Артуру выдали браслет, похожий на наручные часы. Собственно, он и показывал время. Но кроме того ещё отслеживал жизненные показатели и контролировал перемещения учёного по станции. Снимать браслет запретили.

«Ошейник. Только не на шее, а на руке, –  подумал Артур, –  что же, пусть пока будет так».

Учёного разместили в одной из кают жилого модуля, показали, где лаборатория, медицинский блок и столовая. Первое, что он сделал, попав в свою каюту, –  убедился, что выключается свет. Осмотр нового места пребывания прервал голос, доносящийся из открытой двери.

– Уже устроились? Как вам здесь?

Артур резко обернулся. У входа стоял низенький человек в очках. На вид посетителю было лет шестьдесят, но голос у него был очень бодрый и энергичный.

– Да. –  Артур закивал головой. –  Здесь определённо лучше, чем…

– Мы вас очень ждали. Меня зовут Эдвин Хартман, я руковожу лабораторией. –  Посетитель вошёл.

– Очень приятно, –  сказал Артур, пожимая протянутую руку, –  меня зовут…

– Можете не представляться. –  Хартман заулыбался. –  Я знаю, кто вы. Я читал ваши научные труды. Кроме того, вы же стали знаменитостью. Причём не только на Венере. Я очень рад, что вам удалось выбраться из «Аида». Думаю, с вашей помощью дело наконец-то сдвинется с мёртвой точки.

Едва услышав про Венеру, Артур нахмурился и отвёл взгляд. Собеседник, казалось, не обратил на это внимания.

– Идёмте со мной. Я покажу вам, с чем предстоит работать. –  Хартман вышел из помещения, не дожидаясь ответа.

Артур последовал за ним. В коридорах никого не было. Только бросив быстрый взгляд на «часы», висящие на запястье, Артур понял почему. Таймер показывал два часа ночи. Все спали. В космосе нет понятий «утро», «день», «ночь» –  всё это имеет смысл лишь на поверхности планеты. Но на космических станциях во избежание нарушения биоритмов люди жили по привычному двадцатичетырёхчасовому распорядку.

«Интересно, а к какому земному часовому поясу привязано местное время?» –  думал Артур, идя вслед за Хартманом.

Наконец они пришли в лабораторию, где расположились в комнате с большим экраном.

– Вас наверняка интересует, на какой стадии находится проект «Беллерофонт». –  Хартман взял со стола пульт и включил экран. –  Человечество уже сотни лет мечтает вырваться за пределы Солнечной системы. Но для этого нужен качественный прорыв в технологиях. Именно таким прорывом должен стать проект «Беллерофонт» –  создание генератора искривления пространства. А с его помощью –  кротовых нор. Но не таких, как мост Эйнштейна –  Розена. В отличие от последнего через создаваемую нами кротовую нору смогут пройти объекты, состоящие из тардионов. Например, космический корабль. У нас есть несколько кораблей-лабораторий для испытаний. Человечество наконец-то сможет преодолевать бездны космического пространства, совершив прыжок через кротовую нору.

– Прыжок в бездну… Насколько знаю, –  медленно и задумчиво произнёс Артур, –  всё это только теория. У нас пока нет подобных технологий. И вы пытаетесь создать генератор кротовых нор?

Хартман очень серьёзно смотрел на собеседника, не мигая несколько секунд. Этот взгляд напомнил Артуру генерала Блэквуда. Наконец Хартман произнёс:

– Он уже создан. Благодаря вам.

Артур молчал. Ощущение было словно его неожиданно окатили ледяной водой.

– Ваша научная публикация, –  продолжал Хартман, –  вы сделали открытие десять лет назад.

– Я просто решал дифференциальные уравнения. Уравнения общей теории относительности, –  залепетал Артур, а затем резко умолк.

«Опять всё повторяется. Опять. Как с прошлым открытием, которое военные в итоге использовали для создания оружия, –  горько подумал Артур. –  Им ничего нельзя давать. Ничего. Всё превратят в оружие».

– Мы взяли ту публикацию за основу. Нашли экспериментальные подтверждения изложенным там теориям, продолжили, так сказать, вашу работу. В конце концов удалось построить генератор искривления пространства. Он создаёт кротовую нору, –  продолжал Хартман, –  но, если бы всё шло хорошо, вы бы здесь не сидели. Смотрите на экран.

Ошеломлённый Артур повернул голову и уставился на монитор. Там демонстрировалась запись, сделанная в космосе. В чёрной пустоте находился небольшой космический корабль. Очевидно, один из тех самых кораблей-лабораторий, о которых шла речь ранее. Сначала ничего не происходило. Но потом корабль просто исчез в мгновение ока. На экране была лишь тёмная бескрайняя пустота космоса. Прошло несколько мгновений, и корабль снова появился. Точнее не корабль, а то, что от него осталось. Пространство, доселе пустое, было усеяно обломками разной величины.

У Артура голова пошла кругом, он смотрел на экран и, казалось, даже забывал дышать.

Видео не закончилось. Следующую запись, судя по дате на экране, сделали через несколько месяцев после первой. Снова корабль, одиноко висящий во мраке космоса. Артур смотрел, не отрываясь и не мигая. Он даже не заметил, как ногти глубоко впились в кожу –  настолько сильно он сжал ладони в кулаки. Корабль снова исчез. В поле объектива камеры виднелась лишь чернильная пустота. Артур смотрел, закусив губу, ожидая, что будет дальше. Время шло, ничего не происходило. Наконец с трудом оторвавшись от экрана, он вопросительно посмотрел на Хартмана.

– Запись велась несколько суток. Но дальше можно не смотреть. Корабль так и не появился. Ни через неделю, ни через месяц, ни через год. На всех экспериментальных кораблях стояли радиомаяки. Если бы судно появилось на расстоянии светового года, мы бы уже обнаружили его сигнал. Значит, оно находится гораздо дальше. Есть мнение, что в другой звёздной системе. Или даже, –  Хартман мечтательно поднял взгляд вверх, –  в другой галактике.

– Если этот корабль вообще цел, –  задумчиво произнёс Артур.

– Первый раз произошёл взрыв термоядерного реактора. Поэтому после разрушения генератора кротовых нор назад выбросило обломки. Мы устранили проблему, и все остальные корабли просто исчезали и не возвращались.

– Сколько кораблей вы потеряли?

– Семь, –  с неохотой ответил Хартман, –  генерал Блэквуд очень недоволен.

– Я надеюсь, на них не было людей? –  неуверенно спросил Артур, ожидая худшего.

– Нет. Только крысы и обезьяны.

Артур с облегчением выдохнул. Научные открытия не должны убивать людей. В особенности его открытия.

– Вы построили генератор кротовых нор. Оснастили им семь кораблей. Отправили их в никуда. Что вы хотите от меня? Чтобы я их вам вернул?

– Нет. –  Хартман нажал кнопку пульта, выключая монитор. –  Этот генератор был создан благодаря вашей прорывной научной публикации. Вы всегда могли смотреть дальше других. Видеть то, что не видят другие. Нужно проверить все наши вычисления, расчёты и убедиться, что сделаны правильные выводы из ваших теорий. Мы ищем выход из тупика. Мне кажется, что проблема не в кораблях и не в двигателе. Проблема в теоретической части. А здесь вам нет равных. Вам всего лишь нужно продолжить ту научную работу. Кстати, её сильно развили Владислав Ковалёв и Соломон Брайдер.

Артур молчал. В его мозгу медленно, но верно начала складываться мозаика. Он это чувствовал.

– Они тоже здесь? Ковалёв, Брайдер? Может, даже Пирс? Все трое –  светила науки. Они могут сильно помочь. –  Артур перевёл взгляд с выключенного монитора на Хартмана.

– Ковалёв отказался присоединиться к команде «Беллерофонта», сославшись на плохое здоровье. Брайдер год назад умер от сердечного приступа. В его восемьдесят девять лет –  немудрено. Пирс в отличие от первых двух никогда не шёл на контакт с военными. Он улетел на Венеру к родным, да так там и остался. Мы работаем с тем, что есть. Теперь у проекта появились вы. Я думаю, дело сдвинется с мёртвой точки.

Артур вздрогнул при упоминании Венеры и уставился в пол. Вот оно что. Военные зашли в тупик. Теряли корабль за кораблём, посылая их в никуда. Потом поняли, что ничего не выходит. Все, кто мог им помочь продвинуться дальше, оказались по тем или иным причинам недоступны. Кроме него, сидевшего в тюрьме в ожидании смертной казни. Он находился в такой же безвыходной ситуации, как и военные. Они нашли друг друга. От этой мысли губы Артура искривила горькая усмешка.

– Уже поздно. Идите спать. Завтра отдыхайте. Начнёте послезавтра. Вам нужно прийти в себя после перелёта и… возвращения из «Аида». В каюте найдёте рабочую станцию. Я пришлю туда все необходимые материалы.

– Мне нужна бумага.

– Бумага? –  Хартман был несказанно удивлён.

– Знаю, что это выглядит крайне отстало и старомодно, но я привык вести все расчёты и вычисления на бумаге. Мои открытия были сделаны именно так.

– Хорошо. Вам принесут столько бумаги, сколько захотите.

– И ещё мне понадобятся обычные маркерные доски, большие, несколько штук. Электронные я не люблю. Я привык всё основное записывать на простых досках, постоянно держа их перед глазами. Это помогает сосредоточиться и замечать детали.

– Хорошо, доски мы тоже… добудем.

– А теперь главное, –  Артур уставился на Хартмана, сделав самое серьёзное лицо, на которое только был способен, –  я привык работать один, когда меня никто не отвлекает и не дёргает. Я думаю, что вы это понимаете, открытия не делаются в суете и шуме.

– Я вас понимаю, –  Хартман кивнул, –  сам не люблю, когда меня отвлекают.

– Тогда мы сработаемся, –  Артур слабо улыбнулся. –  А сейчас, с вашего позволения, я пойду спать.

Хартман снова кивнул. Артур вышел из лаборатории и теперь пытался вспомнить, где находится его каюта. На полу станции были нарисованы разноцветные линии со стрелками. Каждая линия имела подпись. Поэтому, ориентируясь по ним, легко было найти нужный модуль станции. Артур зашёл в каюту, выключил свет и без сил упал на кровать. Уснул он почти сразу, как голова коснулась подушки.

* * *

Его распорядок дня на «Афине» был прост. Подъём «утром», затем завтрак в столовой, возвращение к себе и работа до «обеда». Потом обед и снова работа. Затем ужин и опять работа до самой «ночи».

Световые конусы, мировые линии, тензоры, полиномы, волновые функции, уравнения Шрёдингера –  Гордона и суперпозиции плоских волн –  выкладки, которые он проверял, со стороны могли казаться хаосом, нагромождением формул и вычислений. Но Артур чётко и явственно видел систему, порядок и гармонию. Он следовал за логикой вычислений, проверяя их корректность и тот физический смысл, что они несли. Время застыло. Он настолько погрузился в работу, что ничего не замечал вокруг. Это было особое состояние, в котором он мог пребывать часами, не реагируя на окружение. Учёный снова находился в своей стихии. Когда глаза начинали закрываться от усталости, а формулы двоились, он откладывал расчёты, выключал свет и, не раздеваясь, падал без сил на кровать.

Так шёл день за днём. Артур погружался в работу и терял связь с реальностью, находясь в дебрях квантовой механики. Иногда у него вежливо интересовались, как продвигаются дела, но он лишь отмахивался и просил его не беспокоить. Через несколько месяцев напряжённой работы он зашёл в тупик. Уравнения Эйнштейна допускают много различных решений. И Артур это знал. Тем не менее сферически-симметричные решения Ковалёва –  Брайдера показались немного странными. Там не было явной ошибки, по крайней мере её не удалось обнаружить сразу, но учёный ощутил дискомфорт.

У Артура появилось воспоминание об одной из лекций по квантованию, во время учёбы в университете. В тот день преподаватель исписал всю доску выводом формул. Но, едва взглянув на итоговое выражение, громко сообщил аудитории, что где-то была допущена ошибка. Всё потому, что полученная формула выглядела не гармонично. После нескольких минут проверок ошибка была найдена и исправлена, а результат обрёл более эстетичный с точки зрения математики вид. Этот эпизод Артур запомнил на всю жизнь. С тех пор в работе он руководствовался ещё и чувством гармонии, а её в решении Ковалёва –  Брайдера не ощущалось.

Учёный отложил стопку бумаги и потёр уставшие глаза. Эйфория после освобождения из тюрьмы давно прошла. Его вновь одолевали сомнения. Что будет, если удастся найти решение проблемы? Артуру опять начало казаться, что после удачного завершения работы он станет не нужен. И тогда… Он поднялся с кровати и начал ходить по каюте –  от стены до стены, шесть шагов туда и столько же обратно. Надо искать способ бежать отсюда. Но угнать корабль он не сможет. По крайней мере обычным способом. Артур подошёл к видеокоммуникатору и поднёс палец к электронному дисплею. Какое-то время учёный стоял в нерешительности. Потом неуверенно нажал кнопку вызова.

– Я вас слушаю, Артур. –  На дисплее отчётливо виднелось усталое лицо Хартмана.

– Мне нужна информация о кораблях, участвовавших в экспериментах. Характеристики, чертежи и прочее.

– Все корабли одной модели. Вы что-то обнаружили? –  в удивлённом голосе Хартмана послышались нотки надежды.

– Я не хочу быть излишне оптимистичным, нужно всё тщательно проверить. Математических расчётов и документов с принципами работы генератора искривления пространства недостаточно. Двигатель не совершает прыжок один. Он находится в корабле. Я хочу понять, как всё работает в связке. Есть мысли, но пока не буду впустую сотрясать воздух. –  Артур старался придать голосу уверенности, которой совсем не чувствовал.

– Хорошо, если это поможет делу. Я всё пришлю.

– Спасибо. –  Артур отключил связь и прилёг на кровать.

«Интересно, заподозрят они что-то или нет?» –  подумал учёный, уставившись в потолок.

Через некоторое время рабочая станции в каюте издала звуковой сигнал, оповещавший о том, что данные пришли. Артур вскочил и бросился к компьютеру.

«Так. Посмотрим, на чём предстоит бежать отсюда», –  думал он, вглядываясь в полученные схемы.

* * *

Дни шли за днями. Теперь он чередовал проверку математических расчётов и изучение кораблей. Эти судна хоть и были лабораториями, но вполне годились для перелётов. Питание основных систем корабля обеспечивал термоядерный реактор. Кроме генератора искривления пространства на судне были ещё ионные двигатели. Всё это управлялось квантовым бортовым компьютером. Корабль был настоящей химерой. В том, что топлива для обычного полёта к Венере не хватит, Артур не сомневался. Но тем не менее он воспарил духом и с новыми силами принялся за работу. От этого зависела его свобода.

Артур раз за разом ломал голову над решением Ковалёва –  Брайдера, и ему всё больше начинало казаться, что коллеги по научному сообществу в своих теориях повернули не туда. Он переходил от координат Шварцшильда к координатам Крускала –  Секереша, рассматривал трёхмерную вселенную, вложенную в гиперпространство большей размерности с шестью дополнительными измерениями –  тщетно, полученные результаты его не устраивали. С тем, что есть, корабль, похоже, просто не мог вынырнуть из кротовой норы и разрушался в ней.

Учёный отложил бумаги с вычислениями и печально уставился в стену. Его охватило отчаяние. Искать решение можно было месяцами, годами и не обязательно, что он нашёл бы его. Ковалёв отказался сотрудничать. Брайдер умер. А вдруг он не найдёт решение? Что тогда? Всю жизнь провести на этой станции? С проклятым браслетом на руке? Это безусловно лучше смертной казни, но хуже настоящей свободы. А человечество не достигнет других звёздных систем в обозримый срок. Полёт к ним с имеющимися двигателями занимает слишком долгое время. Артур сидел, покачиваясь из стороны в сторону,–  эта привычка успокаивала его с детства.

Некоторые плюсы в сложившемся тупике тоже были. Военные не смогут создать оружие на основе нового типа двигателя. В подобном применении Артур не сомневался. Он отчётливо представил, как боевые корабли неожиданно появляются под боком у ничего не ожидавшего противника. Как они ныряют в кротовые норы и появляются в другом месте, легко уходя от ракетных залпов врага, становясь неуязвимыми для атак. В конце концов можно будет просто отправлять бомбу в любую заданную точку. От этой мысли Артура бросило в дрожь. Он вдруг осознал весь масштаб возможных последствий. Эта технология должна стать началом нового витка развития человечества –  этапом освоения других звёздных систем. Но она же может стать и концом всего.

Нужно передохнуть. Он закрыл глаза, позволил мыслям течь плавно и свободно. Последнее время, ложась спать, он видел формулы перед глазами. Нестройным хороводом они кружили перед его мысленным взором, сопровождая почти каждый отход ко сну, толкались и менялись местами, словно хотели устроиться поудобнее.

«Надо отвлечься. Думать о чём-то другом кроме уравнений, о чём-то приятном», –  уговаривал себя учёный. Он вновь представил облачные города Венеры, парящие в её атмосфере. Артур покачивался на волнах спокойствия и расслабленности, начало клонить в сон. Вдруг венерианские пейзажи сменились чередой формул. Он резко открыл глаза. Неужели… а что, если…

Его мозг, измученный круглосуточными поисками решения, наконец-то нашёл его. Антидеситтеровское пространство с постоянной отрицательной кривизной. Теперь оставалось только проверить догадки. Артур взял листы бумаги, вздохнул и приступил к вычислениям…

* * *

Он всё проверил. Трижды. Раз за разом пытаясь убедиться, что не ошибся. Всё было правильно. Полученное решение не в пример таковому у Ковалёва и Брайдера обладало математической гармонией и обещало корректную работу генератора искривления пространства. Артур ликовал. Но найденное решение вместе с тем порождало новую проблему, теперь уже с бортовым компьютером. А именно декогеренцию –  нарушение связей в квантовой системе из-за влияния внешней среды. Такое влияние оказывало само искривление пространства. Оно приводило к тому, что квантовый бортовой компьютер просто переставал работать!

Артур подошёл к видеокоммуникатору и уверенно нажал кнопку вызова. На дисплее появилось лицо Хартмана.

– Есть новости, Артур?

– Да. Но пока радоваться рано. Придётся внести небольшие изменения в работу генератора искривления пространства. Я пришлю вам список своих замечаний. Думаю, инженеры смогут всё сделать.

– Хорошо. Я скажу им, чтобы…

– Это не всё. Есть и другая проблема.

– Какая же?

– Декогеренция. Искривление пространства выводит из строя квантовый бортовой компьютер. А он управляет всем –  термоядерным реактором, генератором и ионными двигателями. Кроме того, после внесения изменений в функциональность генератора он будет мешать работе части электроники.

– Чёрт…

– Выход есть. Контролировать эксперимент вручную.

– Вручную?

– Именно.

– Мы можем воспользоваться автоматикой…

– Автоматика отправила в никуда семь кораблей. Управлять экспериментом должен человек.

– Артур, мы не найдём идиота, который согласится на это. Хотя, если попросить генерала Блэквуда… Военные чудо, как хороши, когда нужно найти «добровольцев».

– Нет! –  Артур повысил голос. –  Исключено! Я не допущу, чтобы из-за меня кто-то из людей пострадал. Это мои гипотезы, и мне нести всю ответственность за них! Я проверю всё сам, чёрт побери! Я буду контролировать эксперимент! –  Артур тяжело дышал, он не заметил, как сжал ладони в кулаки и теперь потрясал ими перед экраном.

Хартман молчал. Его лицо выражало глубокую задумчивость.

– А если ты ошибся, если что-то пойдёт не так?

– Значит, грош мне цена, мне и моим теориям! Я не допущу гибели людей! –  Голос Артура звенел сталью. Учёный чувствовал необычайный подъём и уверенность в себе и своих словах. –  Если хочешь, можешь ко мне присоединиться. Проконтролируешь всё. Совершим прыжок в бездну вместе. –  Теперь Артур говорил спокойней, но всё так же твёрдо.

Несколько секунд Хартман раздумывал. Артур видел сомнение в его лице. Но потом, желание сдвинуть проект с мёртвой точки возобладало. Возможно, подействовал уверенный тон Артура.

– Хорошо, Артур. Ты проверишь свои теории сам. Такое человеколюбие похвально. Но я к тебе не присоединюсь, даже не проси.

– Как скажешь. –  Артур поджал губы и изобразил недовольство, но внутри него всё ликовало.

– Я сообщу инженерам, чтобы приступили к подготовке корабля сегодня же. Завтра начнём тебя учить, как управляться с ним, его реактором и генератором.

Артур кивнул и отключил видеосвязь. Его трясло.

«Неужели получилось? Неужели я смогу сбежать?» –  думал он. Какое-то время учёный просто сидел и смотрел в одну точку, чтобы успокоиться. Пути назад нет. Но он выбрал это сам. Мысль о том, что им что-то ещё контролируется, успокаивала. Потом Артур выключил свет и лёг спать. Во сне он видел облачные города Венеры…

* * *

Подготовка генератора искривления пространства заняла какое-то время. Параллельно с этим Артура инструктировали, как с помощью пульта вручную управлять реактором, двигателями и собственно генератором.

По замыслу Хартмана сначала нужно было перевести реактор в режим максимальной мощности, чтобы обеспечить генератор необходимой энергией. Затем отключить квантовый бортовой компьютер, и основной и дублирующий, активировать генератор искривления пространства и совершить прыжок в кротовую нору. Там включить ионные двигатели и пролететь сквозь неё. Расчёты Артура показывали, что космический корабль должен был выйти из кротовой норы в нескольких десятках километров от места эксперимента. Поэтому большим количеством топлива его не заправили. После выхода из кротовой норы бортовой астронавигационный модуль по сигналам квазаров определит местоположение корабля.

В «ночь» перед экспериментом Артур не мог уснуть. Тревожные мысли не давали покоя. Что, если он ошибся? И тогда… Но второго шанса может и не быть. Если не попасть на корабль, то случая стать свободным больше не представится. Он будет пленником на Земле. И это в лучшем случае, а в худшем… Но про это Артур старался не думать.

«Утром» он отказался завтракать. Аппетита не было. Хартман даже предлагал отменить эксперимент и найти «добровольца», но Артур был непреклонен.

Его посадили в транспортный челнок и повезли на корабль. Для безопасности экспериментальное судно на всякий случай отогнали от «Афины» на пятьдесят километров.

Артур прошёл через стыковочный модуль, шлюзовую камеру и оказался на корабле. Там в кабине пилота он сел в кресло перед пультом управления и осмотрелся. Всё было такое же, как и во время инструктажа. Что ж, он готов.

На дисплее рядом с пультом появилось напряжённое лицо Хартмана.

– Всё в порядке, Артур? Ты выглядишь, как покойник. Ещё не поздно повернуть назад.

– Я в норме. Готов… приступить.

– Хорошо, –  Хартман кивнул, –  удачи тебе!

– Спасибо! Я начинаю.

Артур отключил связь, затем с помощью пульта стал переводить реактор в режим максимальной мощности. Мерный гул начал усиливаться. Учёный ждал.

«А если я ошибся в теории? В расчётах? Что будет тогда?» –  напряжённо думал Артур. Его руки дрожали. Лоб покрылся испариной. В горле пересохло. Гул реактора, вошедшего в режим максимальной мощности, превратился в рёв. Артур начал вводить данные в третий бортовой компьютер, который не был квантовым и поэтому не мог управлять сразу всеми системами корабля. По расчётам учёного он выйдет из кротовой норы на орбите Венеры. Там включит передатчик и сообщит кто он.

Руки всё ещё дрожали. Он потянулся к сенсорному дисплею и нажал кнопки отключения квантового бортового компьютера, основного и дублирующего. Затем включил генератор искривления пространства. Пол стал мелко вибрировать, сначала учёный подумал, что ему показалось, но потом убедился, что нет. Реактор надрывался, чтобы обеспечить генератор необходимой энергией. Показатели приборов стали меняться. Артур понял, что начала формироваться кротовая нора. Его сердце бешено колотилось в груди, словно пытаясь выскочить наружу, в висках стучала кровь.